Золотая клетка

Глава 10 Младший цензор

Утреннее собрание следующего дня, казалось, было наполнено каким-то напряжением. Прежде всего потому, что все придворные то и дело замечали яростное выражение лица всегда спокойной и отрешенной императрицы. И яростным оно становилось, когда она смотрела на великого советника, чей висок неизвестным образом оказался разбит. Министр Вэй в предвкушении мысленно потирал руки – кажется, отношения между императрицей и ее правой рукой достигли точки кипения.

Шан Юй то и дело ловил на себе этот взгляд и тут же возвращал его со спокойствием Будды. Это приводило императрицу в еще больший гнев, потому что смотреть на него прямо она не могла и лишь отводила глаза.

– Великий советник, – процедила она ледяным голосом наконец, – неужели у вас нет никаких замечаний касательно доклада о налогах министра Вэя?

Шан Юй тут же сделал шаг вперед, опускаясь на колени.

– Этот подданный не знает, что еще можно добавить, прошу Ваше Величество простить за глупость, – и он опустился на пол, простирая руки.

Воздух в зале сгустился еще сильнее. Даже министр Вэй сглотнул, хотя знал, что его доклад безупречен – он идеально скрыл все недостатки и слишком большие расходные статьи, и императрице в руки попал лишь сильно отредактированный документ, в котором казалось, что все замечательно. Мин Сянь никогда не проявляла интереса к этим докладам, поэтому казной всецело распоряжался ее императорский дядюшка. Он не мог понять, почему царственная племянница неожиданно обрушила свой гнев из-за этого доклада – но не на него, а на Шан Юя.

– Великий советник невнимателен и непочтителен, – сквозь зубы произнесла Мин Сянь, глядя на коленопреклоненную фигуру. Сердце ее на миг кольнуло, но проведя языком по губам и почувствовав жжение, она снова рассвирепела. – Мы приказываем дражайшему советнику провести два дня дома в размышлениях о своей ошибке.

– Подданный повинуется, – спокойно отозвался Шан Юй. Его безмятежность еще сильнее взбесила императрицу – она резко поднялась на ноги и, взмахнув рукавами, направилась в боковую дверь.

– Многие лета императрице! – донеслось ей вслед, когда чиновники спешно попадали на колени.

Когда за императрицей закрылась дверь, Шан Юй медленно поднялся на ноги. К нему, хмурясь, подошел министр Вэй.

– Великий советник, чем вы так прогневали Ее Величество? – Он с притворным сочувствием смотрел на молодого мужчину, но голос его был полон язвительной желчи.

– Был невнимателен и непочтителен, – неожиданно хмыкнул Шан Юй, поправляя рукава, – прошу прощения, министр Вэй, я должен немедленно возвратиться к себе, чтобы поразмыслить над своей ошибкой. – И, не сказав больше ни слова, он направился прочь из зала утренних собраний.

– Высокомерный мальчишка, – услышал он тихое шипение позади, но даже не обернулся. Всем чиновникам показалось, что, несмотря на странное наказание Ее Величества, настроение у великого советника было на редкость превосходное. Легкая улыбка играла на его губах, когда он проходил мимо них, а его шаги были широкими и легкими, словно он и впрямь спешил обратно в свою резиденцию, чтобы исполнить наказание.

Между тем Мин Сянь, сославшись на головную боль (а ее и вправду мучали головные боли из-за выпитого вина), передала матушке извинения, что не сможет навестить ее сегодня. Служанка, вернувшаяся от вдовствующей императрицы, принесла от той корень женьшеня и совет поберечь здоровье.

Когда Мин Сянь, оказавшись во внутренних покоях, увидела аккуратно сложенную дворцовой прислугой черную меховую накидку, один только ее вид мгновенно испортил ей настроение.

– Чжоу Су, – позвала она, прожигая черный мех глазами и мечтая, чтобы накидка провалилась сквозь землю.

– Да, Ваше Величество? – спросил евнух, входя с пиалой свежего чая. – Головные боли усилились?

– Нет, – отмахнулась императрица. – Почему эта накидка еще здесь?

Евнух Чжоу замялся.

– А где она должна быть? – осторожно спросил он, глядя, с какой неприязнью смотрит Мин Сянь на несчастный предмет одежды. Он был в недоумении – разве вчера императрица не пришла в ней? Однако через секунду его поразило воспоминание – эту накидку носил великий советник и, очевидно, это он вчера одолжил ее Мин Сянь. До того, как разозлил последнюю. – Я немедленно прикажу отослать ее хозяину, – торопливо поставив поднос на столик, евнух подошел к накидке, беря ее в руки. Тяжелый мех был приятным на ощупь, нагревшись в натопленной комнате.

– Да, – рассеянно сказала Мин Сянь. – То есть нет, – в дверях она неожиданно остановила евнуха, и тот замер, в недоумении глядя на императрицу. – Оставь. – Девушка устало опустилась в кресло, массируя виски.

– Но, Ваше Величество… – в сомнении протянул евнух, не понимая мотивов поступков императрицы.

– Мы сказали, оставь здесь! – вдруг резко повысила голос Мин Сянь, но затем тут же как будто вся сжалась, закрывая лицо рукой.

– Как пожелаете, Ваше Величество, – мудро отозвался Чжоу Су, кладя сложенную накидку на край стола и забирая поднос. – Слуга удаляется.

– Да, иди, – не открывая лица, сказала она. – Позже отправимся в кабинет, Мы только немного отдохнем.

Чжоу Су покинул личные покои императрицы, оставляя ее одну. Мин Сянь отвела наконец руку от лица, глядя на накидку – ее присутствие притягивало ее взгляд, невольно напоминая о хозяине. Она устало прикрыла глаза: она не хотела о нем помнить. Она не хотела ничего, всего лишь… спокойствия.

Мин Сянь, как обычно, просматривала доклады в кабинете, когда вошел Чжоу Су и с поклоном доложил, что младший цензор Ян просит аудиенции у императрицы.

– Зови, – нахмурилась та, откладывая в сторону бумаги и скрещивая пальцы перед собой. Прошло уже две недели с того момента, как она последний раз видела Ян Лэя, и, поскольку тот не передавал никаких отчетов, поставила крест на его расследовании. В конце концов, чего мог добиться младший цензор без связей и денег? Она отправила его копать под одного из глав шести Министерств, неудивительно, что тот залег на дно.

Она была приятно удивлена вновь увидеть коленопреклоненную фигуру молодого чиновника перед собой.

– Поднимись, – приказала она. Ян Лэй поднял голову и медленно встал. Он казался осунувшимся и похудевшим, а на его лице была написана плохо скрываемая тревога. Мин Сянь невольно заинтересовалась. – Как продвигается расследование? – спросила она.

– Ваш подданный неумел, – повинился Ян Лэй, снова грохаясь на колени. – Он потратил столько времени, но не нашел веских доказательств преступлений министра Цао.

– Вот как. – Императрица равнодушно взяла со стола следующий доклад, снова принимаясь за работу. – Почему же Мы не видели тебя две недели?

– Этот Ян провел независимое расследование: лично опросил всех подчиненных министра Цао и проверил финансовые отчеты.

Ян Лэй достал из рукава свиток и подполз на коленях к императрице. Та протянула руку, беря свиток. Она быстро пробежала по нему глазами, отмечая скрупулезность и трудолюбие младшего цензора – он действительно тщательно изучил все финансовые отчеты Министерства обрядов и даже сунул нос в расходы казны. Мин Сянь прищурилась, глядя на цифры. Она отложила свиток и нахмурилась.

– Что это значит? – спросила она.

– Ваш подданный поистине ничтожен, он не смог найти ничего против министра Цао… кроме одного подозрительного момента.

Мин Сянь замерла, глядя на него с изумлением.

– И что же это?

– Это не связано с обвинениями, но имеет отношение к расходам, Ваше Величество, – быстро принялся объяснять Ян Лэй. Он подскочил на ноги, подходя к императрице и снова раскрывая перед ней свиток. – Видите, вот здесь. – Он ткнул пальцем в один из столбцов.

– И что это? – недоумевала императрица. Она даже несколько опешила от наглости младшего цензора, посмевшего вплотную подойти к ней, но затем перевела взгляд на свиток. – Церемония в честь дня рождения покойного императора? – прочитала она заголовок статьи расходов.

– Верно, Ваше Величество, – как учитель примерному ученику сказал Ян Лэй. – Судя по расходам, в храме усыпальницы императора одновременно с церемонией было заказано две молитвы монахам. Не одна, – он посмотрел на императрицу, тонкие пальцы которой окаменели. – Насколько я помню, министр Цао выступал за то, чтобы поставить поминальную табличку бывш…

– Замолчи! – прервала его Мин Сянь. – Мы поняли, к чему ты клонишь. Нет нужды про это говорить.

– Да, Ваше Величество, – понятливо произнес младший цензор. – Эта строчка затеряна среди других расходов, и сумма небольшая, но Ваше Величество должны понимать, что это может сделать министра Цао мишенью при дворе, если информация раскроется.

– Мы понимаем, – Мин Сянь посмотрела на Ян Лэя, который, покусывая губы, стоял рядом с ней. – Что-нибудь еще?

– А, да, – вышел из транса тот. – Проверив отчетность за последние пять лет, я обнаружил схожие расходы каждый год в этот день.

Императрица уставилась на него с легким чувством уважения – этот младший цензор действительно хорош. Он смог найти такую ниточку.

– И еще кое-что подозрительное, Ваше Величество, – сказал Ян Лэй, не замечая ее взгляда. – Хоть Министерство обрядов и чисто, но слухи на пустом месте не возникают. Я попробовал отследить источник слухов и удивился, обнаружив, что первый донос на Цао Юаня был получен от мелкого чиновника, не имеющего права посещать утренние собрания.

– Где он работает? – спросила Мин Сянь.

– В Министерстве двора. Некий Ли Ган. Чиновник восьмого ранга, власти и связей в столице не имеет. Потому мне и показалось это странным, поскольку никаких отношений этот Ли Ган с министром Цао не имеет и, судя по всему, вовсе не знаком с ним лично.

– Министерство двора… – задумчиво произнесла императрица, постукивая пальцами по столу. – Мы поняли. Младший цензор Ян, ты отлично потрудился, Мы очень довольны.

Ян Лэй тут же отступил, падая на колени:

– Это мой долг.

– Чжао Тай знает о результатах твоего расследования? – спросила Мин Сянь.

– Нет, Ваше Величество, вы запретили мне рассказывать ему что-либо.

Мин Сянь шире распахнула глаза в изумлении – молодой человек был либо наивен, либо и правда предан трону. Возможно, и то и другое. То, что кто-то безропотно выполнил ее приказ, порадовало императрицу.

– Мы наградим тебя продвижением по службе, – сказала Мин Сянь, махнув рукой. – Можешь быть свободен.

– Ваш подданный благодарит императрицу за милость! – Ян Лэй уткнулся в ковер с воодушевлением на лице. – Служить императрице – честь для меня! – Он поднялся на ноги и направился к выходу.

– Если… – тихо сказала императрица, но Ян Лэй ее услышал. Он замер, глядя на нее. – Нет, ничего, – наконец сказала Мин Сянь. Подозрительность и неспособность доверять слишком глубоко укоренились в ней. – Ступай.

– Доброй ночи, Ваше Величество, – поклонился ей младший цензор и вышел из кабинета.

Стоило императрице оказаться в тишине, как свиток перед ее глазами начал притягивать взгляд. Она вскочила, бросила его в жаровню и некоторое время смотрела, как огонь пожирает бумагу, не оставляя следов. Если Ян Лэй смог докопаться до этого, то и Вэй Шаопу, запустивший свои руки во все Министерства, знает об этом. Она сделала несколько шагов взад-вперед, обдумывая свои действия.

Тихий стук в закрытое окно заставил ее насторожиться. Она бросила взгляд на дверь, за которой стояли гвардейцы и Чжоу Су, и бесшумно подошла к окну. Приоткрыв его, она впустила внутрь человека в черном.

– Ваше Величество, – поклонилась фигура. – Срочное донесение. – Он протянул ей сложенный лист бумаги.

Мин Сянь тут же взяла его в руки, читая послание, и ее лицо, еще минуту назад напряженное, тут же просветлело. Она легко рассмеялась, комкая лист бумаги в руках. Глаза человека в черном внимательно следили за каждым изменением ее настроения.

– Передай, что Мы поняли, – сказала она тихо. Незнакомец кивнул. – О, и еще кое-что, – она опасливо глянула на дверь и наклонилась ближе к человеку в черном, шепнув ему пару слов. Тот кивнул.

– Слуга понял.

– Будь осторожен, – предупредила императрица, запирая за ним дверь.

– Ваше Величество? – спросил из-за двери Чжоу Су, услышав звук голоса и подумав, что императрица зовет его.

– Чжоу Су, не докричишься до тебя, – лениво протянула Мин Сянь, сидя в кресле, когда старый евнух зашел внутрь.

– Извините, Ваше Величество, с возрастом я стал туговат на ухо, – повинился евнух. – У императрицы какие-то приказания для старого слуги?

– Мы отправляемся во Дворец душевной чистоты. На сегодня довольно докладов.

Взглянув на покрасневшие от чтения глаза императрицы, евнух не мог с ней не согласиться.

– Я приготовлю для вас теплую накидку. На улице снова снег, – Чжоу Су поспешил откланяться, а императрица разжала ладонь, все еще сжимающую лист бумаги, и, поднявшись, бросила его в жаровню. На ее лице играла легкая улыбка.

Мин Сянь как раз заканчивала рисунок, когда в личные покои ворвался запыхавшийся Чжоу Су.

– Почему ты врываешься в Наши покои? – нахмурилась Мин Сянь, с неудовольствием глядя на евнуха. Из-за его резкого появления она вздрогнула, и полураспустившийся бутон пиона превратился в розовое пятно.

– Ваше Величество, беда! – Чжоу Су обливался потом, а его глаза, казалось, стали больше, чем когда-либо.

– Что произошло? – равнодушно спросила Мин Сянь, глядя на кляксу и думая, сможет ли она ее исправить. Стояла третья стража[41], и хотя она давно должна была спать, ей не удалось заснуть, поэтому Мин Сянь решила порисовать.

– Это… – Чжоу Су держался за сердце, тяжело дыша, – Министерство обрядов!

– И что с ним? – Мин Сянь окунула кисть в белый цвет, планируя добавить снега на розовых лепестках, чтоб скрыть оплошность.

– Оно… горит! Горит, Ваше Величество!

Только тогда императрица наконец отложила кисть и резко вскинула глаза на все еще пытавшегося отдышаться евнуха.