Золотая месть

Глава 19

Все радиостанции на Филиппинах передавали обращение к населению – эвакуироваться из восточной части острова. Правительственные геофизики не имели возможности принудительно эвакуировать людей. Не были ученые повинны и в недоверии, которое питали жители островов к любым призывам, исходящим из Манилы. Они делали все, что могли.

В течение последних двух недель давление в вулкане периодически снижалось за счет прорыва газов в кратере через слой скопившейся там жидкой лавы. Слой лавы играл роль предохранительного клапана. Теперь этот клапан был закрыт, и для газов оставался единственный выход – через ослабленную структуру восточного склона горы. Ученые предвидели, что выход газов через слой лавы прекратится, и знали о слабом месте в горной структуре. Они подсчитали, что для того, чтобы вулкан взорвался, там должна возникнуть сила давления, эквивалентная примерно восьмидесяти или ста пятнадцати тоннам тринитротолуола.

В действительности, когда предохранительный клапан вулкана перестал работать, давление в кратере равнялось уже эквиваленту в семьдесят тонн тринитротолуола.

Час спустя давление возросло до сто одной тонны взрывчатого вещества.

Замеры ученых давали некоторое представление о том, что происходило в вулкане. Ученые передавали по всем радиостанциям последнее предупреждение жителям острова. Но молчание вулкана подтверждало подозрения туземцев. Никакая ложная информация не могла убедить их покинуть свою землю.

Ортега имел все основания быть уверенным, что Трент спрятал "Золотую девушку" где-то поблизости от островов Самал. Он почти не сомневался, что Трент остался в районе деревни. А коль скоро это так, он был совершенно уверен, что тот сделает попытку прорыва этой ночью. У Трента, если рассуждать логически, был лишь один-единственный путь к бегству, и поэтому Ортега приказал всем своим людям, кроме шестерых, передвинуться на берег к 19.56. Двое уже заняли позиции – один у подножия скалы, другой – на вершине в пулеметном гнезде. Эти двое были оставлены на всякий случай – Ортега не думал, что этот вариант понадобится, но он любил подстраховаться. Остальные четверо отплыли вместе с ним вниз по реке в надувной лодке.

Трент видел, как сноп света с надувной лодки обшаривал берег реки, – солдаты Ортеги спустили лодку на воду. Он мог следить за продвижением главных сил отряда Ортеги по хлюпанью сапог по грязи. Военные держали путь к берегу.

Теперь у него отлегло от сердца, но он продолжал соблюдать осторожность – и перебегал к пещере пригнувшись, зигзагами.

Курить запрещалось, а командор Ортега был строг в отношении дисциплины. Солдат морской пехоты, которого он оставил на посту у подножия скалы, держал сигарету за спиной, прикрыв ладонью. Часового звали Висенте Рамада, товарищи называли его просто Рам.

Слабый свет исходил только от звезд и от раскаленной кромки кратера. Сначала Рам заметил какое-то легкое движение и более темное пятно в тени. Потом, поскольку Трент бежал низко пригнувшись, Рам подумал, что это деревенская собака. Рам вырос в деревне, и у него была дворняга, которая сдохла, когда он поступил в отряд морской пехоты. Он заложил два пальца в рот и уже собирался свистнуть. Но тень приблизилась к нему, и он увидел, что ее силуэт совсем не похож на собаку. Если это его товарищ-солдат, он бы подал знак.

Раму был двадцать один год, и вот сейчас наконец ему, казалось, привалила удача. Он вспотел, дрожь волнения пробежала по всему телу. Рам поднял винтовку – руки его слегка дрожали. Задержал дыхание, чтобы взять точный прицел. В темноте он плохо видел мушку и поэтому выстрелил так, как стреляют из дробовика – перенеся свой вес вперед, на левую ногу, и нацелившись в точку на пятнадцать – семнадцать сантиметров впереди цели. Из-за волнения юн резко дернул спусковой крючок и сбил прицел. Выстрел эхом отозвался в горах.

При первом выстреле Трент нырнул на землю и быстро-быстро перекатился, чтобы поскорее уйти из-под прицела стрелка. Он рассердился на себя за свой промах – он забыл о тех двух солдатах, которые скрылись в лесу сразу же после того, как взлетел вертолет. Одного из солдат – того самого, что стрелял, он и обнаружил в двадцати трех метрах слева от лестницы, ведущий в пещеру.

В этот момент он почувствовал, как под ним содрогнулась земля, а через полсекунды раздался мощный взрыв. Давление газов уничтожило проход под слоем жидкой лавы, и сразу же кипящая магма прорвалась через разлом в склоне вулкана.

Струя раскаленной лавы взметнулась кверху на сто пятьдесят метров. Вместе с ней в воздух выбросило огромные скальные глыбы – некоторые до тонны весом. Эти камни падали на склон горы и с грохотом неслись по нему, порождая лавины камнепадов. Все это катилось по крутому склону вулкана и по крошечным полям, с такой тщательностью возделывавшимся крестьянами. Обломки скалы и камни разносили в щепки хижины, давили, как мух, пытавшихся спастись людей. Их поля были мгновенно засыпаны камнями, а их вопли заглушил грохот вулкана.

Высоко на восточном склоне горы разверзлась трещина – словно застежка "молния" расстегнулась на слишком тесной для толстухи юбке.

Лава шла удивительно медленно. Она текла поверх старого шлака, оставшегося от прежних извержений, и вдоль низкого холма, который был стенкой кратера сотни лет тому назад. Затем, заполнив углубление, лава перевалила через холм и потекла дальше, но теперь уже разделившись на шесть отдельных ручейков.

В скале, которая уже была расшатана при обстреле ракетами, теперь образовались большие трещины. Рам в ужасе сбежал вниз по склону холма. Обезумев от страха, он не сразу вспомнил о человеке, в которого стрелял. Рам обернулся и увидел, что над краем скалы вздымается пламя. Языки его кружились и плясали, а вместе с ними двигались и плясали тени, извиваясь и корчась, как демоны, которые, бывало, посещали его в детских сновидениях. Ему представилось, что наступил конец света и что его постигла кара за убийство невинных женщин и детей. Он понимал, что это заслуженное наказание. Его родители, принадлежавшие к церкви Адвентистов седьмого дня, горько плакали о душе сына, когда тот поступил в морскую пехоту. В голове у Рама все перемешалось; бормоча про себя молитвы, он все стрелял туда, где в последний раз видел бегущего человека. Сердце готово было вырваться из груди.

Он в ужасе обернулся, выпустил последние пули в сторону холма и выхватил новую обойму из кармана на поясе. Руки не слушались его; он уже не помнил слов молитвы.

– Боже! Боже! – все повторял и повторял он.

Трент крался за молодым солдатом метров пятнадцать. Движения его были настолько плавными, что их невозможно было заметить, а производимый им шум заглушался грохотом вулкана. Он остановился в тени разрушенной хижины, низко пригнувшись, и стал осматриваться, пытаясь обнаружить второго часового. Земля содрогалась, и весь пейзаж вокруг как будто плавился и растекался в свете пляшущих языков пламени. Ствол винтовки солдата отсвечивал оранжевым, и время от времени из него вырывались вспышки выстрелов. Трент видел, как часовой судорожно пытается вставить новую обойму. Филиппинец охвачен паникой, и неизвестно, чего от него следует ожидать. Но Трент решил рискнуть. Внезапно выскочивший из темноты – бородатый, совершенно голый, если не считать перекинутого через плечо мотка каната, он действительно был похож на дьявола. Солдат упал перед ним на колени, дрожа и подвывая.

Трент ударил его ребром ладони по шее, быстро оттащил в густую тень, связал по рукам и ногам и заткнул рот кляпом. Потом снял с него куртку и сапоги для девушки и спрятал своего пленника в куче обгоревшей соломы.

От усталости Трент потерял бдительность, но теперь он снова был настороже и внимательно осматривался кругом в поисках второго часового. Сквозь грохот извержения до него донеслись тихие стоны.

Мощный взрыв пробудил сознание Джей, когда она уже была на грани смерти. Почва под ней содрогнулась, с потолка посыпалась глина, и Джей инстинктивно закрыла глаза рукой. Напуганная отблесками плясавшего у входа пламени, девушка отползла в глубь пещеры. Каменный свод над входом внезапно рухнул, и, не видя огня, она стала спокойнее.

Теперь девушка уже пришла в себя и понемногу стала воспринимать окружавшие ее мелкие житейские реалии. Пить. Она вспомнила, что ее принес сюда мужчина. Его звали Трент. Он открывал железный ящик, в котором она заперла Вонг Фу. Но этот мужчина оказался слабым, и она видела, как Вонг Фу душил его.

Земля вновь содрогнулась. Глина и камни посыпались к ее ногам. Она внезапно осознала, что железный ящик – всего лишь бред. Сквозь этот бред ей представилась ее собственная могила. Она увидела Трента – мужчину с темной бородой и темными глазами. Джей проклинала его за то, что он оставил ее, за слабость, а главное – за то, что он мужчина. И он допустил, что ее родственники были расстреляны. А она хотела, чтобы они оставались живы, чтобы она могла казнить и казнить их, и не давала им уйти в спокойствие смерти.

Но и это тоже был всего лишь бред. Она ударила себя по лицу и при этом задела бутылку, которую этот человек, Трент, оставил ей. Девушка жадно напилась воды. Потом пошарила в темноте вокруг себя, и к ней вернулся прежний страх – она похоронена в могиле. Джей в ярости закричала, проклиная Трента, – он слабый, глупый, безответственный. Как смел он отказать ей в праве на месть? Она стучала кулаками по полу и выкрикивала его имя.

При свете раскаленной лавы Трент увидел, что вход в пещеру завалило. Он поднялся бы к ней сразу, но, зная, что где-то притаился еще один часовой, вначале внимательно осмотрел подножие скалы. Там его не было, и, стало быть, он должен быть где-то на вершине. Ортега любил подстраховаться, поставив дополнительного наблюдателя.

Пираты вырубили в скале ступени до середины подъема, а оттуда по узким карнизам вели короткие лестницы. Лестницы были сметены ракетами, а карнизы разрушены. Но в то утро, когда начался штурм деревни, Трент заметил другой путь на скалу – через вертикальную расселину шириной метр-метр тридцать и глубиной два метра – то, что альпинисты называют камином. На стенах этого камина кое-где росло несколько чахлых деревьев, так что была опора для рук и ног, но карабкаться наверх с девушкой на руках было бы чертовски трудно. А к тому же солдат наверху наверняка услышал выстрелы, раздавшиеся перед началом извержения, и сейчас настороженно ждет.

Вероятно, атмосферные помехи, вызванные извержением, не дали ему возможности связаться с Ортегой по радио. Как только это ему удастся, сюда вверх по реке приплывет надувная лодка с подкреплением. Трент представил себе, что будет, если луч прожектора накроет его в тот момент, когда он будет подниматься по скале с девушкой на плечах. Они же расстреляют их, как мишень в тире. Он, может быть, даже не разобьется насмерть, если не заберется слишком высоко. И Трент представил себе, какое выражение лица будет у Ортеги, когда тот нанесет ему последний, смертельный удар. Трент почувствовал, что теряет контроль над собой и переключился на мысль о солдате, занимающем наблюдательный пост на вершине скалы. Его необходимо устранить, прежде чем Трент станет поднимать девушку наверх.

Часовой наверняка знает, что единственный путь для Трента лежит через расселину-камин. Он знал, что где-то здесь поблизости прячется вооруженный человек и что заглядывать в расселину смертельно опасно. И именно это давало Тренту известный шанс – небольшой, но все же шанс. Ему следует аккуратно использовать эту возможность, и необходимо только, чтобы солдат не посмотрел вниз. Камнепад прекратился. Трент стряхнул с Рама солому и перетащил его к подножию скалы в трех метрах от камина. Дело должно было выглядеть так, будто он сорвался вниз. Трент связал его заново таким образом, что его левая рука лежала на груди, а правая была заломлена за спину. Рам весь дрожал и умоляюще смотрел на Трента. Трент похлопал его по плечу:

– Успокойся, парень. Все будет хорошо. Подъем был несложен, хотя ему мешала поврежденная рука. Теперь он хорошо знал, что ему надо делать. Когда Трент работал в спецслужбе, то проделывал такие трюки не задумываясь. Но теперь он действовал самостоятельно. С тех пор как Трент включил радиомаяк, погибло множество людей. Его не мучила совесть из-за пиратов – это был их профессиональный риск. Он думал об их семьях, и эти смерти действительно заставляли его испытывать угрызения совести. Эпизоды с ямой-ловушкой и змеиным укусом представляли собой ситуации типа "либо я, либо ты". С этим человеком наверху совершенно иная ситуация. Трент был охотником, и он вновь почувствовал знакомое ощущение внутренней опустошенности, какое приходило к нему каждый раз – страх перед тем, что необходимо совершить.

В свете вулкана находить опору для рук было нетрудно. Ряд последовавших один за другим негромких взрывов напоминал ему выстрелы батареи 88-миллиметровых гаубиц. Вуф! Вуф! – рвались снаряды, одна из пушек каждый раз опережала другие и нарушала ритм заградительного огня. Иногда он находился по эту сторону, нередко случалось, и по ту. Несколько раз, когда огонь прикрывал его выход на здание или возвращение обратно, снаряды рвались вокруг, и он, проклиная все на свете, прижимался к земле и грозился убить этого проклятого неуча – командира батареи. Самое противное – когда тебя может прихлопнуть так называемое дружественное огневое прикрытие.

Здесь, наверху, в воздухе преобладал запах серы, а не порохового дыма. Поверхность скалы представляла собой рыхлую смесь глины и вулканической пемзы, тонким слоем покрывавшую основную известковую породу. Земля пахла чистотой и свежестью, слегка отдавала сыростью. В этом густом аромате ощущался запах смолы низкорослых деревьев, сумевших кое-где пустить корни в трещинах скалы.

Когда до конца камина оставалось метров пять, он увидел на краю стены разлом породы. Повыше разлома на противоположной стенке камина росло дерево, по-видимому, крепко сидевшее в земле. У Трента оставалось еще метра три веревки. Он сделал на одном ее конце петлю-стремя, а другой конец привязал к стволу дерева возле самых корней. Теперь можно было встать ногой в стремя. Он ощупал скальную стену в поисках трещины, нашел небольшую и засунул в нее кончик лезвия мачете. В конце концов ему удалось затолкать клинок в скалу сантиметров на пятнадцать. Для нормального скального крюка скалолаза этого было бы вполне достаточно. Но мачете, торчащее из скалы сантиметров на пятьдесят, выглядело очень ненадежно, может быть, гораздо менее надежно, чем было на самом деле.

Выдернув мачете из щели, он втиснул лезвие в разлом скалы на краю камина и расшатал каменную глыбу. То-то будет забавно, если лезвие сломается, подумал он. Верная смерть…

Эта каменная глыба треугольного сечения весила около пятидесяти килограммов. Трент выждал, когда стало потише, и сильно нажал на рукоять мачете, одновременно громко вскрикнув. Огромный кусок породы вывалился и рухнул вниз. До подножия скалы было метров пятнадцать. Пролетев полпути, глыба ударилась о выступ, отлетела рикошетом и, упав, разлетелась вдребезги неподалеку от филиппинца, которого Трент, связав, уложил у подножия скалы.

А Трент тем временем приступил к действию. Он снова втиснул мачете в щель и завязал веревку на его рукояти. Вставив ногу в стремя, он развернулся, держась левой рукой за веревку. Дерево выдержало тяжесть, и он наступил на мачете.

И вдруг его охватил неудержимый страх – дерево начало двигаться. Может, просто ослаб один из узлов? Он старался смотреть наверх, а не вниз. Вниз стоило бы смотреть только в том случае, если бы он начал падать. Трент представил себя на месте солдата – на скале. Очевидно, сначала он сообщит по радио, что кто-то находился в камине и, похоже, уже свалился вниз. Ортега, конечно, спросит – кто же именно? Но узнать это не так просто. Солдат, разумеется, не захочет высовываться в камин – он знает, что там его ждет неминуемая пуля.

Солдата звали Эрнесто Луис. Ему было двадцать три года. Он ушел с первого курса колледжа – не из-за лени, не из-за отсутствия способностей, а потому что являлся старшим в семье, где было еще семеро детей, и если бы они жили только на заработок отца, вся семья влачила бы полуголодное существование.

Эрнесто слышал, как кто-то карабкается наверх, и думал только о вознаграждении, дожидаясь, когда Трент выберется на вершину камина. И вдруг он услышал какой-то шум и крик, а затем – грохот упавших камней. Эрнесто надеялся, что человек, который взбирался по скале, сорвался вниз, но он не собирался идти на ненужный риск. С другой стороны, ему вовсе не хотелось ни с кем делиться вознаграждением, а делиться пришлось бы, если бы он попросил прислать помощь.

Эрнесто привязал к палке фонарик и подкрался к краю скалы. Потом высунул конец палки с фонарем и стал считать до десяти. Тишина. Он осторожно посмотрел вниз. На земле, слева от дна камина, лежал лицом вниз человек в шортах и майке. Одна рука у него была как-то неестественно завернута за спину, вероятно, сломана при падении, другая, согнутая под острым углом, лежала на груди. Трент, связывая филиппинца, рассчитывал представить дело так, будто это он сам свалился с обрыва и сломал обе руки. И Эрнесто поддался бы этому обману, если бы человек внезапно не начал двигаться. При свете фонаря было видно, как он согнул колени, перевернулся на спину и стал мотать головой. Эрнесто понял, что Рам захвачен в плен. И тогда он подумал о том, кто взбирался вверх по камину. Он находится там, в расселине, и уж наверняка не намерен выходить оттуда по собственной воле. Обещанное вознаграждение будет выплачено за живого или за мертвого. Эрнесто осмотрелся кругом и нашел камень примерно сантиметров пятьдесят в диаметре. Он подкатил его к краю скалы и, держась поодаль, столкнул вниз. Затем подыскал другой камень – побольше.

Первый камень пролетел камин насквозь – как бильярдный шар. На полдороге он ударился о выступ скалы, отскочил и упал на землю. Трент надеялся, что связанный им солдат не пострадал. В это время сам он находился менее чем в трех метрах от верхнего края камина и хорошо слышал, как Эрнесто пыхтит, подтаскивая к обрыву очередной камень. Этот камень ударился в стену куда ближе к Тренту, отлетел в сторону и угодил в корень дерева, к которому была привязана веревка.

Трент почувствовал, как веревка дрогнула. Камень полетел дальше и упал на землю метрах в тридцати от подножия скалы.

Веревку немного потянуло вниз. Трент взглянул на дерево и заметил, что оно наклонилось градусов на пять в сторону от стены. Веревка снова дрогнула, и дерево нагнулось еще на несколько сантиметров. Похоже, следующий камень вырвет его совсем. Трент слышал, как солдат наверху ругался и пыхтел, как будто схватился с чудовищем.

Трент подумал было спуститься вниз, к следующему дереву, но путь этот отнял бы слишком много времени. В конце концов вопрос вкуса – просто свалиться со скалы. Или болтаться в камине, пока на голову не обрушится камень. Оружием часового наверху были камни, а решение упасть или не упасть в большей степени зависело от его собственного выбора. Итак, он решил остаться. И сразу же почувствовал, как веревка подалась еще на несколько сантиметров. Теперь это было делом нескольких секунд. Трент пытался молиться. Он боялся не смерти и не боли; его мучила мысль о том, что он не смог помочь девушке. Сверху на него посыпалась земля. Солдат, кряхтя, подкатил к краю новую глыбу. Каменная громада ударилась в дерево, и Трент полетел вниз.

Вулкан снова загрохотал, и Эрнесто, тяжело дыша, рухнул на колени. Последняя чудовищная глыба была почти такого же размера, как отверстие камина, куда он ее столкнул. Только чудо могло спасти того, кто находился в расселине, от первых двух камней, но от этой глыбы уберечься было невозможно. Эрнесто наблюдал, как лава вытекает из разлома в горе. Он представил себе, как пылающая река разливается по полям, и почувствовал что-то вроде жалости к крестьянам. Но ведь они были мусульманами и не говорили на тагальском языке. Он знал, что должен вызвать по радио командора и сообщить ему, что человек, за которым они охотились, мертв, но его все еще преследовала мысль о вознаграждении. Он не доверял китайцам, никому из китайцев. Ни китайцам, ни евреям. Это такой народ: они владеют всем, и им невозможно доверять. Они жаждут только денег. За деньги могут сделать все, что угодно.

Как только он заполучит мертвое тело, все будет в полном порядке. Даже китаец не сможет спорить с мертвецом. Он задумался о том, как будет рассказывать об этом тот солдат, что лежит внизу. Они с Рамом уроженцы разных островов и никогда не были близкими друзьями, хотя и не враждовали. Но очень возможно, что Рам тоже захочет получить долю награды. Если их версии будут расходиться, это может дать китайцу повод назначить расследование. А участники расследования несомненно потребуют свою долю награды, кто бы ее ни получил. В конце концов от награды ничего не останется.

Это несправедливо, подумал он, и стал подтаскивать к краю скалы новые камни. Китайцам достается все – китайцам и евреям. Он сбросил еще один камень, в сторону Рама, хотя и не целился специально, и подтащил следующий. Эрнесто спустил вниз шесть камней и тогда направил луч фонарика на основание скалы. По крайней мере один из камней попал в цель. Он сообщит, что Рам был убит камнепадом, но сначала нужно будет развязать его. Теперь, когда все лестницы разрушены, единственный путь пролегал через щель в скале – через камин. Он не видел того, кто взбирался наверх, но это его не беспокоило – наверное, тело безумца было разможжено о ствол дерева.

Эрнесто, уверенный и довольный собой, спокойно направился к камину.