Золотая "Цапля"

— Здравствуйте. Меня зовут Рокотова Жанна Михайловна. Я заместитель главного инженера механического завода. Вы можете принять заказ на перевозку завтра в Береговой бригады ремонтников из шести человек и примерно четырёхсот килограмм запчастей и инструмента? Оплата рейса туда и обратно.

— Да, могу, только один момент. Какие размеры у ваших запчастей? У меня чисто пассажирская машина, и её входной люк рассчитан на человека.

— Не волнуйтесь, там два вала примерно по два с половиной метра и редуктор.

Я вспомнил карту, прикинул расстояние до Берегового и назвал цену, ориентируясь на нашу договоренность с Дунканами.

— Хорошо, вылететь нужно будет максимально рано. В шесть по местному времени вас устроит? В Береговом бригада должна справиться за шесть-восемь часов, потом привезёте их обратно. У вас наземный транспорт есть?

— Здесь ещё нет.

— Тогда за вами заедут. Во сколько?

Я прикинул продолжительность сегодняшней поездки и накинул на предполётную…

— В пять.

— Хорошо. К пяти машина будет возле гостиницы.

Я положил трубку.

— Ну вот, моя радость, первый заказ здесь.

— Атлична-а-а!!! Эт надо отметить! — лицо Рэгги приобрело хищное выражение.

— Только не забывай, Дунканы пригласили нас в здешний ресторан, — я посмотрел на часы.

— Я помню! А также помню, как здесь кормят! Чтобы девушке с такой диетой поддерживать фигуру в норме, она должна усиленно заниматься физическими упражнениями.

Регги молниеносно выбросила руку вперёд и, цапнув «моего лучшего друга», повалила меня на кровать…

05 число 08 месяца 24 года. 05 часов 38 минут. Аэропорт Демидовска. Рогнеда

Саша сливает отстой топлива, я контролирую погрузку запчастей. Заводские ребята с лёгким матерком, затаскивают в салон «Цапли» довольно увесистый, около двухсот килограммов, редуктор. Валы уже пришвартованы вдоль правого борта. Заводским не понравилось требование протащить редуктор в переднюю часть салона, и они хотели пристроить его возле дверей. Пришлось с привлечением русско-командного указать им на существование такого понятия, как «центровка воздушного судна», а заодно и пояснить, что сидеть они будут «в колонну по одному» — всё-таки салон нашей птички поуже, чем у Витала и Глори.

Вчерашний вечер прошёл за прекрасным ужином (кухня в «Карелии» изумительная) и обсуждением пачки распечаток, которые дали Дунканам в Кадастровом Отделе. В конце концов Витал и Глори отобрали себе семь вариантов, все одноэтажные (к сожалению, второй этаж создаёт проблемы для Глори), и сегодня с утра они оседлают своего конька и отправятся делать выбор.

Ну, а нам… А нам пора колёса в воздух. Я беру планшет с «молитвой» и начинаю зачитывать карту контрольных проверок.

05 число 08 месяца 24 года. 07 часов 03 минуты. В небе над Береговым. Алехандро Бланко

Я делаю четвёртый разворот и выхожу на посадочную глиссаду Берегового. Нам предстоит ждать эту гоп-компанию, пока они не закончат свои дела на нефтеперерабатывающем, а потом отвезти их обратно. Если останется время, сделаем подскок до Солнцегорска и познакомимся с возможностями местной авиапромышленности.

Кстати, возникла вот такая мысля. Хотя машина Дунканов и дешевле в эксплуатации за счёт более дешёвого керосина, но она зависит от «заленточных» движков, а на нашу их можно и отремонтировать здесь, и, судя по всему, здесь готовятся к выпуску своих поршневых двигателей. Во всяком случае, первые машины местного производства (и с местными движками) уже попадаются на улицах.

Пассажиры на этот раз нам попались «шибко вумные». Как только мы встали на эшелон, я почувствовал сдвиг центровки назад. Открыв дверь в салон, я увидел, что троица, сидевшая на трёх передних местах, отправилась назад, где расселась на ящиках и сумках с инструментом напротив задних мест, и один из них уже сдаёт карты.

Рэгги тоже увидела эту картину и, тихонько зарычав (она ведь втолковывала им про центровку!), ощутимо встряхнула самолёт, а я рявкнул по громкой:

— А ну по местам! Из-за вас чуть в штопор не сорвались!

Слесаря подлетели вверх, приложились и, с криками и матом, вернулись на свои места и сидели, пристегнувшись, аж до посадки в Береговом.

Понятно, что до штопора было, как пешком до Корпус-Кристи (хотя это я им, конечно, не скажу), но требования экипажа нужно соблюдать.

На стоянке нас уже ждал длиннобазный ГАЗ с двойной кабиной и «уазик-таблетка». Запчасти быстро перекинули в кузов, мы уселись в «таблетку» и покатили…

Когда мы приехали к проходной нефтеперерабатывающего, слесаря выгрузились и пошли внутрь, а водила «таблетки» предложил отвезти нас в город и сказал, что заберёт нас там через шесть часов.

Погуляв по улицам Берегового, кстати, действительно заасфальтированным, мы решили заглянуть в небольшое кафе «Адмиралтейский якорь». Как и следовало из названия, оно имело явный морской уклон и размещалось так, что с его веранды был виден весь порт.

Фёдор Иванович, хозяин кафе, среднего роста, слегка склонный к полноте, где-то под полтинник возрастом, а его волосатые предплечья украшены татуировками тех самых адмиралтейских якорей.

Поставив перед нами тарелки с салатом из морепродуктов и мясом черепахозавра, он, пользуясь тем, что посетителей почти не было, подсел к нам, и мы довольно быстро разговорились. Фёдор Иванович, как оказалось, четверть века ходил в моря коком, пока их экипаж не попал в очередную историю с арестованным и брошенным владельцем кораблём. Проторчав почти год в Новой Зеландии, они вернулись в Одессу с пустыми карманами и кучей долгов, оказавшись подходящим контингентом для вербовщика Ордена.

Здесь он решил обосноваться на берегу, сумел на остатки денег от продажи квартиры соорудить сначала совсем крохотное кафе. Дела потихоньку пошли на лад, кафе расширилось, и к настоящему времени он «достиг гармонии желаний и возможностей». Разговор плавно перешёл на жизнь в русском анклаве. Иваныч предложил нам «по пиву», но, узнав нашу профессию, с пониманием отнёсся к отказу и, помолчав, сказал:

— Ребята. И девчата. Наша земля здесь не самая уютная, и жизнь здесь не самая простая. Орденские неспроста засунули нас в такое место, что по всей южной границе — вялотекущая война. И неспроста русская территория делилась. Правда, вот теперь с этим покончили, некоторые московские деятели рванули в здешнюю Америку впереди собственного визга, а народ воспринял это с радостью. Знаете, в этом мире немало мест, где жизнь… ну, побогаче, чем у нас, и это все знают. И все, кто не видит дальше кончика собственного носа и не думает о том, что будет завтра, благополучно от нас свалили. И по ним никто не плачет. Так вот. Побогаче живут многие, поспокойнее — тоже, а вот самая надёжная жизнь — это у нас. Сделать если не всё, то многое, от самого начала, из руды и угля — это только у нас, оружия в это мире море, а патроны только «из-за ленточки» или от нас, автомат собственной конструкции — делаем мы, первые автомобили из здешнего металла — опять у нас. В Солнцегорске собирают самолёты, здешние самолёты. Нет, понятно, что они не шедевры авиастроения, но свои. Не дай бог, захлопнутся Ворота, кто лучше всех к этому готов — опять мы. Ну и отношения между людьми здесь почище, чем «за ленточкой». Понятно, что и здесь люди не ангелы, и криминал сюда запихивают в количестве, но всё равно — отношения между людьми здесь чище и честнее. Вот несколько месяцев назад, вот прямо здесь, на акватории порта, садился гидросамолёт с роженицей. Люди прилетели к нам по своим делам, а как услышали СОС, рванули, не задавая вопросов. И с корабля женщину привезли, и за врачом в Демидовск слетали, и уже после родов её в Демидовск отвезли.

У меня, конечно, возникло предположение о том, что же это был за самолёт, и я спросил:

— А что это за гидросамолёт был?

— А я в них что, разбираюсь? — Иваныч хмыкнул. — Двухмоторный, белый, с тёмно-красной полосой вдоль корпуса… Да! Через пару дней лётчиков по телевизору показывали. Тоже, как и вы, пара. Женщина там была, не в обиду тебе, милая, — Иваныч слегка поклонился Рогнеде, — красавица. А вот жизнь её больно пнула. Уж не знаю, как у неё это получается, но самолёт она водит без ноги.

Мы дружно заулыбались, и Иваныч недоуменно уставился на нас.

— Это Витал и Глори, — Рэгги весело рассмеялась. — Мы вместе с ними прилетели вчера из Порто-Франко. И я обязательно передам Глори ваши комплименты. — Рэгги посмотрела на меня. — А ребята — скромники!

— Ух ты! — Иваныч обрадованно посмотрел на нас и продолжил: — А вы знаете, что они ещё раз отличились! Моряки ведь про своих всё знают. Когда они возвращались к себе, — тут он махнул рукой на восток, — они сняли с плота экипаж перевернувшегося рыболовного бота.

— Вот скромники!

— Ну, скромники, не скромники, а пять человек спасли!

— Иваныч, я слышал, что море тут летом обычно тихое, как же он умудрились перевернуться?

— Эх-ма… — Иваныч огорчённо махнул рукой, — жадность человеческая. Рыба шла, они не успевали её обрабатывать и навалили на палубу. А там качнуло, а свежая рыба течёт как вода, ну и скатилась на один борт, дали крен, потом ещё что-то сместилось, крен усилился, дальше — больше. Стало заливать. Один человек, падая, напоролся на нож и умер на плоту, капитана и ещё одного сожрала какая-то… В здешнем море заленточная белая акула не котируется.

Мы помолчали, а я уже в который раз подумал, что люди счастливы жить здесь, несмотря на опасности.

05 число 08 месяца 24 года. 19 часов 25 минут. Аэропорт Демидовска. Рогнеда

Мы садимся в длинный «уазик» Семёна, командира здешнего Ан-2, взявшегося подбросить нас до «Карелии».

День сегодня выдался интересный. Вкусно перекусив и приятно пообщавшись с Иванычем, мы отправились на местный пляж. Там купили себе плавки и бикини. Причём бикини оказались дешевле плавок. Саша, смеясь, объяснил это тем, что на них пошло заметно меньше ткани, чем на плавки. Вдоволь набултыхавшись, мы отправились к управлению порта, где нас уже дожидалась «буханка».

Во время обратного перелёта в Демидовск наши пассажиры вели себя тихо и сидели пристёгнутые весь перелёт, А мы тихонько похихикивали, глядя, как их дисциплинировал слегка отданный от себя штурвал. Ну и Сашин рявк, конечно тоже.

Высадив их без выключения, мы сразу же взлетели и перескочили на заводской аэродром Солнцегорска, где я впервые в своей жизни попала на авиазавод.

Саша занялся выяснением условий обслуживания и ремонта наших «птичек», а я с огромным интересом разглядывала всё вокруг. И довольно большие цеха, и стоянку, заполненную несколькими десятками ждущих ремонта самолётов и вертолётов, и проносившийся в воздухе явно военный, самолёт.

Примерно через полчаса к нам прибыла целая делегация спецов, и нашу «птичку» подвергли быстрому, но внимательному осмотру. Вердикт был благоприятным — «самолёт обслуживали регулярно и качественно, сделать очередные регламенты можно будет у нас».

Саша договорился о цене очередных регламентов, и мы, прихватив с собой отремонтированный винт от Ан-2, взлетели и через несколько минут уже катились по полосе демидовского аэродрома.

Там к нам подскочил хозяин винта, быстренько его выгрузил, а в благодарность за то, что ему не пришлось трястись за винтом на машине до Солнцегорска и обратно, подбросил нас до «Карелии».

Мы забросили в номер сумки и отправились в ресторан делать себе праздник живота.

Вкусно поев, мы решили немного прогуляться.

— Малыш, ну как тебе здесь? — Саша приобнял меня левой рукой.

— Ты в смысле — жить здесь?

— Да.

— Саш, я слышала, как ты расспрашивал про здешнюю политику, про экономику… А мне бросилось в глаза, что люди здесь довольны своей жизнью, пусть она и не такая богатая, как в той же Британии. Здесь хорошо. Да и… лучше жить среди своих. Вон Витал с Глори… Сколько усилий они приложили, чтобы устроиться в Портсмуте? А в итоге? Давай попробуем пустить корни здесь.

Саша помолчал и ответил:

— Наверное, ты права. Завтра сходим в Отдел кадров и провентилируем — и насчёт работы, и насчёт жилья.

Саша поцеловал меня в ухо и шепнул:

— А теперь я предлагаю вернуться в номер…

Мы вернулись и вовсю принялись использовать кровать по прямому назначению…

Я лежала в истоме, положив голову на плечо мужа, когда раздался негромкий, но настойчивый стук в дверь.

— Кто там? — слегка раздосадовано отозвался Саша.

— Это мы, пиджаки, — раздался в ответ писклявый голос. Потом за дверью хихикнули, и послышался голос Глори:

— Ребята, мы страшно извиняемся, если не вовремя. Но тут такое дело… Если можно, то появитесь.

Саша поднялся, натянул брюки и, убедившись что я успела завернуться в халатик, пошлёпал к дверям, за которыми обнаружились слегка смущённые физиономии Витала и Глори.

— Ну проходите.

Они зашли вовнутрь, и Глори, кашлянув, продолжила:

— Ещё раз извините, но мы приглашаем вас на экстренное новоселье…

— Как! Уже?! — не удержалась я от изумлённого возгласа. В моём понимании покупка жилья — это процесс не то что не одного дня, а не одной недели. Не удержавшись, я глянула на часы — было 21:26.

05 число 08 месяца 24 года. 21 часов 37 минут. Демидовск. Алехандро Бланко

Удивлённые и обрадованные новостью и приглашением, мы быстренько собрались и вышли на улицу. По дороге наши с Виталом сокровища приняли решение найти и пригласить ещё и Алису. В Отделе кадров должен быть дежурный, у которого можно узнать координаты человека, если тот этого хочет.

У гостиницы нас ожидала пара из мужчины лет тридцати и молоденькой женщины, если честно, состоявшей из одних округлостей. Рядом с ними стояла хорошо заточенная под местные реалии «Тойота Ланд Крузер 76».

— Знакомьтесь, это Саша и Рогнеда, — представила нас Глори, — а это — Евгений и Евгения.

Мы расселись. Все-таки классная тачка — «ланд крузер» семидесятой серии! Спереди спокойно садятся трое, во втором ряду — тоже, и четверо сзади на двух продольных сиденьях. В итоге спереди уселись хозяева машины и Глори, а мы с Виталом — сзади, Рэгги устроилась между нами.

По дороге в разговоре между Глори и Женей проскочила фраза о детях. Тут же выяснилось, что Женя недавно родила двойняшек — мальчика и девочку. После наших поздравлений Рэгги поинтересовалась, как же их назвали. На несколько секунд в машине наступило молчание (правда, в глазах у Витала запрыгали чёртики), а затем Женя обернулась, ткнула в него пальцем и сказала голосом зачитывающего обвинение Вышинского:

— Вот! Я выбрала его крёстным отцом своих детей! А он!.. Он назвал их! — тут её голос изменился, наполнившись любовью и нежностью: — Он назвал их… Евгений и Евгения!

Занавес…

Более-менее мы пришли в себя, уже когда машина стояла возле Отдела кадров. Выяснить адрес Алисы оказалось несложно. Дежурный поинтересовался нашими документами, ввёл запрос в комп и через несколько секунд назвал нам адрес — улица Анастаса Микояна, дом семьдесят три.

Мы отыскали его на висевшей на стене большой карте Демидовска, упаковались в машину, покатили к Алисе, и через несколько минут я звонил в дверь большого одноэтажного дома.

Дверь нам открыла незнакомая будущая мамочка, как бы не помладше Алисы, поинтересовалась — к кому мы пришли, и через минуту Алиса повисла поочерёдно на шеях у Рэгги и Глори.

Как оказалось, пятикомнатный дом был чем-то вроде небольшой коммуны, куда поселяли несовершеннолетних будущих мамочек, оказавшихся в ситуации схожей с Алисиной — родня есть, но лучше держаться от неё на дистанции. Жили в ней три беременных девчушки и одна с двухмесячным пацанчиком, а приглядывала за ними, консультировала и оказывала, при необходимости, помощь — баба Поля, Полина Андреевна, сухонькая, шустрая и острая на язык старушка примерно семидесяти староземных лет, полвека проработавшая медсестрой в различных роддомах, в том числе и уже здесь. Мне она чем-то напомнила мою многолетнюю клиентку, незабвенную донну Луизу.

Выяснив «цель прибытия», она сурово заинструктировала нас на тему — «чтобы девочке ни капли, даже не думали, а то найду и оторву (причём не голову)» и отпустила Алису.

Посадку пришлось несколько переменить, сажать в хвост джипа будущую мамочку — не есть хорошо. В итоге Алиса уселась рядом с Женей, Глори переместилась на место своего мужа, а Витал мужественно отправился в хвост.

Мы покатили обратно в «Карелию» — забрать из ресторана заказанные новосёлами вкусняшки.

05 число 08 месяца 24 года. 22 часа 20 минут. Демидовск. Рогнеда

Мысленно облизываясь в сторону закупленных деликатесов (Саша мне здорово «нагулял аппетит»), я вслед за Глори выбралась из джипа и с изумлением уставилась на окружающий пейзаж.

Площадка, возвышающаяся над окружающей территорией, над которой, в свою очередь, возвышается скала, вплотную к которой стоит большой одноэтажный дом с огромными окнами. Метров на восемь ниже площадки — ещё один участок, прямо перед нами двухэтажный дом с террасой на втором этаже и пара сараев слева. Справа от городской дороги (улицей её назвать не позволяет отсутствие вблизи других домов) ответвляется короткий аппендикс и почти сразу же разветвляется на два. Правый, если смотреть от дороги, ведёт на нижний участок, а левый исчезает за скалой, чтобы, обогнув её, выйти на площадку с домом.

— Ну что, — раздаётся голос Витала, — пока никого, давайте перетащим всё в дом.

Все соглашаются, но этим планам не суждено сбыться. Нас прерывает шум автомобильных двигателей, и с дороги к дому сворачивает большой джип, очень похожий на машину Женек, только у тех сбоку по две двери, а у этого — по одной. Джип исчезает за скалой, и тут же за ним появляется открытый джип, вызывающий у меня смутные ассоциации с фильмами про Великую Отечественную и, как ни странно — с продукцией Болливуда.

Они паркуются рядом с машиной Женек. Из джипа выходят мужчина и женщина лет двадцати пяти-двадцати семи. Витал представляет их, как Александру и Сергея, конструкторов с механического завода, а я, приглядевшись к лёгкой хромоте тёзки мужа, понимаю, что она в некотором роде «коллега» Глори.

Но тут же моё внимание переключается на пассажиров открытого джипа. Из-за руля (правого, как и на моём «сумбуре») вылез парень, наверно, мой ровесник, и стал помогать выбраться с заднего сиденья юной мулатке, наверное, ровеснице Алисы. Вот только живот у неё изрядно побольше, похоже, ей вот-вот — и уже.

Пока мулаточка выбиралась из машины, с другой стороны из джипа выскочила и ртутью покатилась к нам очаровательная девчушечка лет трёх-четырёх.

— Здрасте, здрасте, — это нам и Женькам. — Баба, деда — привет! — это… Александре и Сергею, и я чувствую, как моя челюсть беспрекословно подчиняется закону всемирного тяготения, а крохотный ураганчик врезается в Глори, обхватывает её протез и продолжает: — Здрасте, дядя Витал, здрасте, тётя Глори! Тётя Глори, ты прилетела к маме делать ножку?

Я вижу ошарашенный взгляд мужа, чувствую, что моя челюсть продолжает свой маршрут в направлении колен, и понимаю, что, во-первых, коричневая кожа очаровательной малышки — это не только и не столько загар, сколько гены мамы, а во-вторых, беременная мулаточка — это и есть мастер Настя, чьё имя известно даже в Порто-Франко.

05 число 08 месяца 24 года. 22 часа 26 минут. Демидовск. Алехандро Бланко

Познакомившись с семьями Кравцовых и Смирницких, мы таки затащили вкусняшки в дом и только настропалились сделать экскурсию по семейному очагу Витала и Глори, как раздался шум ещё одной подъезжающей машины.

На этот раз прибыл старенький «УАЗ-469» и ещё одна супружеская пара — Антонина и Михаил Окуневы. Едва выбравшись из машины, они бросились поздравлять новосёлов. Из вороха поздравлений и радостных возгласов мы с Рэгги выловили главную инфу. Антонина — это та самая роженица, которую Дунканы сняли с корабля и спасли тем самым жизнь и ей, и её дочери, которую зовут (ну кто бы сомневался) Глория!

Ещё через пару минут прикатила «Нива», на которой приехал Виталий-диспетчер и его супруга Ира, и не успели мы познакомиться, как с дороги свернул светло-серый фургон с мигалкой над кабиной.

— А вот и Боцманша, — раздался обрадованный голос Настиного мужа.

Фургон вырулил из-за скалы и припарковался в ряду наших машин. Дверь кабины распахнулась… Нет, мой лимит шоков на сегодня ещё явно не исчерпан. Из фургона вышла немолодая женщина, на лице которой была весьма недвусмысленно прописана «пятая графа», но поражало не это, а почти двухметровый рост, и не полнота, а именно что богатырское телосложение.

Со всех сторон послышались приветственные возгласы, а маленький ураганчик по имени Алевтина с торжествующим воплем «тётя Света-а-а!» помчался навстречу гостье, был подхвачен на руки, вознесён вверх и огласил Демидовск и его окрестности восторженным визгом.

— Тётя Света, а когда уже мой братик родится? — самый важный вопрос был задан прямо в воздухе.

— Совсем скоро, кнопка.

— Сегодня?! И я не кнопка, а Алечка!

— По росту ты как раз кнопка. Надо больше каши кушать. А маму мы сейчас посмотрим.

Боцманша подошла к Насте и стала негромко о чём-то расспрашивать, одновременно прикасаясь к её животу. Закончив расспросы, она одобрительно похлопала Настю по плечу и, показав мелкой большой палец, сказала:

— Всё идет как надо, осталось совсем недолго.

Тут взгляд Боцманши остановился на Алисе.

— Та-ак. Новенькая из переселенцев?

Алиса с испуганным видом кивнула.

— Почему до сих пор на приём не пришла?

— Я только вчера приехала, — виновато пробормотала Алиса.

— И сегодня у тебя был целый день! Учишь вас, учишь… Так, мы недолго, — обращаясь ко всем сказала Боцманша и, обняв своей лапищей Алису, повела её к своему фургону.

Я озадаченно посмотрел ей вслед, а переведя взгляд на остальных, увидел, что старожилы аж прутся от смеха.

— В этом — вся Боцманша, — Сергей подошёл к нам с Рэгги и, посмеиваясь, продолжил: — Стоит ей увидеть неохваченную осмотром и учётом беременную — и весь мир может подождать. Потом как-нибудь заглянете к ней в машину.

— А что там?

— Передвижной роддом там. Светлана Яковлевна считает, что рабочее место должно быть постоянно при ней. Знаете, — лицо Сергея стало серьёзным, — здесь многие считают её святой. Особенно те, кто обязан ей жизнями своих детей. У неё в жизни две ценности — сын и работа, и если возникают проблемы… знаешь, Боцманшей её прозвали не зря. По Демидовску ходят истории разной степени достоверности, как она давала трендюлей даже Демиду, а тот после её визита лично вынес виновника на пинках.

Хлопнула дверь фургона, и оттуда появились Алиса и Светлана Яковлевна. Выражение лица Алисы неуловимо изменилось, стало более спокойным. Видимо Боцманша ещё и отличный психотерапевт, что при её работе вполне естественно.

Дальше началась процедура «официяльного» входа в дом его хозяев. Кошки под руками, к сожалению, не было, но Женя, как оказалось, предусмотрела и этот момент. Маленький ураганчик был отловлен, зафиксирован и проинструктирован. На голове у Алечки закрепили симпатичные кошачьи ушки, а к уже порядком испачканным штанишкам — хвост. Рэгги в последний момент спохватилась, выхватила свою косметичку и внесла посильный вклад в «окошачивание» Алечки, нарисовав ей тенями забавные усы прямо на щёчках.

Затем Глори за руку подвела её к крыльцу. Алечка обернулась, обвела нас шкодным взглядом… затем опустилась на четвереньки и, громко мяукая, двинулась внутрь.

Остальные двинулись за ней примерно через пару минут, когда смогли сделать это без риска рухнуть от хохота.

Дальше начался праздник, забавно окрашенный в японские нотки, ибо мебель «отсутствовала как класс» и мы сидели на полу вокруг пары бумажных скатертей с угощением. Если честно, то я не мог вспомнить, когда мне крайний раз доводилось оказываться в такой приятной, а главное — доброжелательной, компании. И это притом, что спиртное было представлено парой литровых бутылок вишнёвки, которые мужская часть компании оприходовала в два приёма и тоже переключилась на соки и напитки.

Алиса намертво приклеилась к Насте и, судя по всему, пытает её на сугубо женские темы, Маленький ураганчик приклеился ещё к одному гостю — бородатому мужику по имени Егор и по прозвищу Штурман, судя по всему, ещё «заленточному» другу Витала. Моя о чём-то шушукается с Глори и Александрой (до сих пор не укладывается в голове, что молодая и красивая женщина официально является бабушкой).

Её внучка тем временем слезла с колен Егора и направилась к своей матери. Вот тоже удар кувалдой по стереотипам. Девочка в возрасте, в котором некоторым её ровесницам мамы только что попы собственноручно не вытирают, не только уже второй раз мама (детей склепать как раз дело нехитрое), но и именно что мать и жена. По мелким нюансам в общении вполне заметно, что они с Лёшей — любящие и ответственные супруги. И, несмотря на практически детские годы, Настя — состоявшийся профессионал. Примерно полчаса назад ей позвонили из больницы и сообщили, что с сегодняшним конвоем к ней приехал на стажировку мастер из Форт-Ли.

Алечка потёрлась об маму, понарезала круги вокруг Насти с Алисой и спросила:

— Тёть Лиса, а у тебя тоже будет лялька?

Алиса запунцовела, но потом улыбнулась и ответила:

— Да.

— А пока она у тебя в животике. Я тоже у мамы в животике сидела, а потом вылезла. Вот отсюда.

И она показала на маме, откуда «отсюда». Под всеобщий громовой хохот Настя сгребла её в охапку и стала тискать, но мелкая ловко вывернулась и продолжила.

— А когда я вырасту, у меня тоже будут ляльки. Вот столько, — и стихийное бедствие показало растопыренную пятерню…

06 число 08 месяца 24 года. 07 часов 11 минут. Демидовск. Рогнеда

— Подъём! Тревога! Мелкая куда-то исчезла! — голос Витала безжалостно вытряхивает меня из объятий Морфея.

— Саша! Давай мы с мужиками на участок, а Рэгги с Алисой осмотрите дом.

Я подрываюсь, рывком натягиваю джинсы и топик, впихиваю ноги в лёгкие туфли и, на ходу застёгивая молнию на джинсах, бегу осматривать дом. Промчавшись по комнатам, сталкиваюсь с Алисой.

— Нет?

— Нет!

— Давай ещё раз! Как говорил мой дед — «дети и пчёлы отличаются высокой текучестью и проникающей способностью».

Тут раздался топот и в дом влетел Саша.

— Нашли! В сарае! — и он метнулся в кладовку.

— Ты чего?

— Сарай заперт, — донеслось из-за двери, — а здесь я видел фомку.

Мы кинулись на улицу. Лёша, полубежал, придерживая под руку Настю, и я на всякий случай пристроилась к ней с другой стороны. Глори и Александра шустро скакали на костылях, Глори на длинных, а Саша — на бордовых глориных «канадках».

Муж обогнал нас, неся в руке длинную железяку, и ещё до того, как мы подошли к сараю, раздался металлический скрежет, треск, он отбросил ломик, и на пару с Егором распахнул ворота сарая.

Мы как раз подскочили к ним, и нашему взгляду предстал грузовик ЗиЛ с запылённой голубой кабиной с распахнутыми дверями и белой «мордой». Над рулём мелькнули кошачьи ушки и раздался громкий звук клаксона.

Егор метнулся к кабине, изъял оттуда стихийное бедствие и, сказав ей что-то вполголоса, шлепком направил в сторону мамы.

Алечка кинулась к Насте и обняла её, и в этот момент Настя «поплыла». Лёша и Сергей едва успели подхватить её под руки и опустить на землю. Алечка разревелась и прижалась к маме. Слава богу, обморок был лёгким, а может Настю вернул в реальность плач дочери, но она очнулась, стиснула малую в объятиях и начала бессвязно ласкать и ругать одновременно.

Козявка мгновенно сообразила, что самое страшное позади, вывернулась из маминых объятий, и с криком:

— Мам, пап, а тут собачка! — рванула вглубь сарая так, что её никто не успел перехватить. Только сейчас я заметила, что за машиной действительно кто-то движется. Подойдя к собаке, малая начала её гладить и ласкать, а потом взялась за мех на холке и повела её к нам. Когда они вышли на свет, то стало видно, что собака породистая и очень красивая, но грязная и истощённая.

— Мам, пап — это Мурка!

Все дружно поперхнулись, а Егор осторожно подсказал, что Мурками обычно называют кошек.

— Мурка! — решительный тон стихийного бедствия отмёл все возражения, затем Аля повернулась и, обращаясь к собаке, спросила: — Ты ведь Мурка?

Псина гавкнула и прошлась розовым языком по и так замурзаному личику малявки. Все дружно грохнули. Отсмеявшись, Настя с помощью Лёши поднялась и поинтересовалась:

— А всё-таки — Мурка мальчик или девочка?

Под ещё один раскат всеобщего хохота Егор произвёл освидетельствование и провозгласил:

— Дама! Только эта дама явно нуждается в услугах ветеринара.

— А мне не мешало бы навестить на всякий случай Боцманшу, — сказала Настя.

Лёша кивком подозвал Сергея и, когда тот подхватил Настю под руку, метнулся вверх по лестнице, и через пару минут его «Махиндра» остановилась возле нас.

После короткой дискуссии с мелкой, Настя села спереди, а стихийное бедствие и Мурка разместились на заднем сиденье. Правда, папа старательно застегнул шторки проёмов напротив второго ряда, вскочил за руль и, махнув нам рукой, укатил.

Глори предложила добить остатки вчерашнего пиршества, и мы двинулись в дом.

Пока мы шли, у меня оформилась одна мысль, и я не удержалась и высказала её.

— Алечка чудесный ребёнок, но меня вот что беспокоит — когда она войдёт в пору полового созревания, Демидовск это переживёт, или его придётся отстраивать заново…

06 число 08 месяца 24 года. 09 часов 19 минут. Демидовск. Алехандро Бланко

Проводив Александру и Сергея и добрав всё, что осталось после вчерашнего, мы снова вернулись к сараю или скорее гаражу.

Похоже, что склонность к шалостям передаётся воздушно-капельным путём — Глори залезла в машину, сигналит и изображает поездку не хуже Алечки.

Полазив по пыльному и захламлённому гаражу, мы наткнулись на довольно мощную ручную лебёдку с полиспастом. Тут же возникла идея, как ей распорядиться. Забив в площадку лом из сорокамиллиметрового шестигранника, мы прицепили к нему лебёдку и спокойно вытащили ЗиЛа за каких-то десять минут.

В баке плескалась какая-то бяка, и мы решили не рисковать. Раскопали среди груд хлама десятилитровую канистру и, привязав её на передний багажник «Чезеты», командировали Глори в направлении ближайшей заправки, а сами принялись сливать содержимое бака в банную шайку и одновременно продолжать раскопки в гараже.

Должен сказать, что его содержимое явно не вязалось с домом бизнесмена (пусть даже и разорившегося), который купили ребята. Мешки с удобрениями, сельхозинвентарь, какие-то бочки, велосипеды, барабан асфальтового катка, ковш от экскаватора, ящик водки (!!!) и много чего ещё.

Пробившись через горы хлама, мы обнаружили в задней стенке дверь, к счастью — незапертую, и недвижимость ребят не получила новых повреждений. За дверью было ещё одно хламохранилище, посередине которого стояло нечто накрытое брезентом.

После короткой дискуссии на тему — «и чтой же это такое могёть быть?», сопровождавшейся предложением Алисы устроить тотализатор, мы сдёрнули брезентуху.

Мдя-я-я-я… Увидеть ЭТО точно не ожидал никто! Почти новый «Рейндж Ровер» третьего поколения, но зверски умученный до совершенно непотребного состояния. У Витала та-а-а-акое выражение «морды лица», что совершенно ясно: попадись ему сейчас хозяин машины — не миновать ему, как пишут в милицейских протоколах, «побоев и лёгких телесных повреждений».

Машина, как ни странно, завелась и, под обоюдные приколы Глори и Витала на тему «нормальные люди заводят собак, а мы — очередной “Ленд Ровер”», покатила на верхнюю площадку, оставляя за собой изрядный запах солярки (нет, его бывший хозяин — конкретный урод!).

Но вот что интересно — «Рейдж» ушатан в хлам, а ЗиЛ в состоянии «муха если и блудила, то в стерильных тапочках», и, после того, как в бак залили привезённый Глори бензин, он нормально завёлся, правда «прикурив» от Егорова «Ниссана».

Дальше начался «коммунистический субботник». По решению новых хозяев большая часть содержимого сарая была отправлена в кузов ЗиЛ» и траспортирована оным в направлении небольшой частной конторы, занимавшейся скупкой металлолома и торговлей разным железным секонд-хендом.

Потом Витал и Глори съездили на сервис к Настиному дедушке, где поменяли все масла и аккумулятор на ЗиЛе и вернулись обратно.

Мы всё это время наводили порядок в первом сарае. Витал посигналил нам с верхней площадки и позвал обедать. Как оказалось, они сообразили заехать в оказавшуюся по пути точку общепита и затариться из расчёта «на потрудившуюся компанию».

Быстро, но сытно перекусив, мы отправились ко второму сараю. Ну что сказать. Вскрыв его, мы были ошарашены не менее, чем содержимым первого.

Хороший комплект металлобрабатывающих станков с приличным запасом инструмента, хорошо оборудованное рабочее место радиомастера, приличный запас профессиональной литературы. Такое впечатление, что кто-то основательно готовился к весьма серьёзной деятельности, но что-то ему помешало, буквально в самый последний момент.

Витал плотоядно облизнулся на содержимое мастерской (его можно понять — похоже, что продавец сюда ни разу не заглядывал) — покупка явно была намного более удачной, чем можно было предположить.

Закрыв мастерскую, мы наконец двинулись исследовать нижний дом.

Ну, во-первых, много пыли (Витал со смехом провозгласил себя «пыллионером»), во-вторых, это явно не гостевой домик, как представил его продавец, а неплохой жилой дом, правда, видимо постарше, чем верхний. На первом этаже прихожая, кухня, большая гостиная, блок из кабинета и небольшой спальни, санузел и ванная. На втором этаже — две приличного размера спальни, санузел и выход на террасу. Мне сразу же вспомнился «Всадник без головы» Майн Рида и описание азотеи на крыше дома главной героини.

Тут Глори и Витал переглянулись и хором выдали:

— Саша и Рэгги, мы тут поняли, что у нас есть лишний дом. Не хотите перебраться из гостиницы сюда? Можете жить, сколько хотите, пока своим жильем не обзаведетесь!

— Тётя Лиса, тебя мы тоже приглашаем, — добавила Глори. — Мы будем рады хорошей компании!

— Здорово! Но только с условием, что когда прилетите в Порто-Франко, будете пользоваться нашим кемпером. А покушать всегда можно у Барбары, — ответила Рэгги, заключая Глори в объятия.

Алиса же сначала покраснела, а потом расплакалась, после чего засмеялась, потом снова расплакалась — как всякая нормальная беременная, а Рэгги со смехом добавила:

— Ну вот, тебя по новой окрестили!

08 число 08 месяца 24 года. 10 часов 11 минут. Демидовск. Рогнеда Бланко

Такси, а сегодня, в этой роли выступает старенькая, но ухоженная, светло-голубая «волга»-универсал, везёт нас и Дунканов в Отдел Кадров — пришло время окончательно утрясти наш статус в Русской Республике.

Позавчера, получив приглашение от Глори с Виталом, мы, вместе с «Тётей Лисой», занялись генеральной уборкой дома, а поскольку пыли и грязи было больше чем достаточно, продолжалось это развлечение аж до двух ночи. У нас еле хватило сил помыться под душем и заползти на второй этаж (нижнюю спальню, по умолчанию, заняла Алиса). Хвала Глори, за то что она побеспокоилась о спальных принадлежностях и сгоняла за ними, на грузовике, Витала.

Дунканы предпочли пригласить, для уборки, трёх человек из клининговой компании, а сами потратили вторую половину дня на поиск, покупку и доставку домой, супружеского ложа.

Вчерашний день начался с продолжения генеральной уборки, а около полудня, ознаменовался радостной ( особенно для стихийного бедствия) новостью — у Алечки появился братик Саша!

Тётя Лиса ( похоже Алисе, явочным образом, сменили имя) мигом уболтала Глори и они укатили к Насте на «Чезете», а когда вернулись, то выражение лица у Алисы было восхищённым и слегка испуганным.

Мы продолжили чистить и драить дом, а за ужином, на который пригласили и Дунканов, Саша напомнил нам, что здешняя Россия, вообще-то, в значительной степени, создана вояками, и нам это надо учитывать. И когда мы были на авиазаводе, его там, по ходу дела, просветили, что все частные самолёты, и их пилоты, стоят на мобилизационном учёте.

Меня это, походу, никак не задело — Саша относится к этому спокойно, значит и мне нет смысла волноваться.

А вот Витал, малость напрягся. И, похоже, я догадываюсь почему: во-первых, если Саша закончил военное училище, и несколько лет прослужил офицером, то Витал от «почётного долга» увильнул, а во-вторых (про что мне как-то, на ушко, поведала Глори) — как всякий уважающий себя айтишник, он мал-мала параноик. И, похоже, единственное, что малость успокоило его — так это слово «все».

В здании Отдела, первая же сотрудница, расспросив нас, отвела в кабинет к Анне Алексеевне, а та, с довольным видом, обратилась к нам:

- Ну, как я понимаю, вы приняли решение?

- Да, - ответил Саша, а я кивнула в ответ на вопросительный взгляд Анны Алексеевны.

- Извините, - включился в разговор Витал, - мне хотелось бы уточнить вопросы насчёт мобилизации…

- А-а-а… - Анна Алексеевна понимающе кивнула, - да, мобилизационный учёт техники двойного назначения, существует.

- А что значит «двойного назначения»? - не удержалась я.

- То есть такая техника, которую можно использовать и в мирных, и военных целях, - вступил в разговор Саша, - пассажирские самолёты подходят под это определение.

- Так под это почти всё подвести можно?!

- Почти всё, дорогая, - Саша слегка ущипнул меня за бок. Но мне сложно представить военное применение ...ну, спорткара например. Хотя, кто его сюда потащит...

- Алехандро, вы недооцениваете бесконечность человеческой глупости, - Анна Алексеевна, совершенно по-девичьи, хихикнула, - я перешла сюда десять лет назад, и, своими глазами видела в Порто-Франко «ферарри»!

Через секунду в кабинете грохнул всеобщий хохот…

Отсмеявшись, Анна Алексеевна принялась набирать и распечатывать какие-то документы, а закончив, раздала каждому из нас, по два листа.

Заглянув в свои я увидела, что это заявление на принятие гражданства Русской Республики и обязательство — что-то вроде присяги. Документ был достаточно суровым, но Саша, не колеблясь, подписал его и заявление. Усмехнувшись, про себя, промелькнувшей мысли, что мне теперь есть на кого сбрасывать принятие самых важных решений, я поставила подписи на своих листах.

Витал, явно продолжал менжеваться, и, у четы Дунканов, первой решение приняла Глори и, лишь после неё он, всё-таки решился.

Анна Алексеевна разложила по папкам заявления и обязательства, собрала наши «айдишки», и, попросив несколько минут подождать, вышла из кабинета.

Проводив её взглядом, Глори обняла Витала.

- Милый, хватит нервничать, от этого морщины появляются. Всё будет нормально поверь мне, я живу здесь дольше вас всех.

Тот, в ответ, хмыкнул и дотронулся губами до её виска.

«Истечение розовых соплёв» прервало возвращение Анны Алексеевны, со стопкой карточек в руке. Она вернула нам орденские «айдишки» и вручила новые карточки, похожие на орденские, и отличавшиеся лишь восьмизначным номером и отсутствием масонской символики.

- Это ваши паспорта и военные билеты, в одном флаконе.

- А теперь — в военкомат? - спросил Саша.

- Пожалуй будет лучше, если вы займётесь регистрацией своей фирмы, а я, тем временем, позвоню в «пе-пе-дэ», оттуда прилетит кто-нибудь из штаба авиации и решит все ваши вопросы. Налоговый Отдел, в том же здании, где и Кадастровый, на втором этаже, а когда всё будет ясно, с летунами, я вам позвоню.

Когда мы уже вышли из Отдела Кадров, я тихонько спросила мужа:

- Саш, а как расшифровывается «пе-пе-дэ»?

- Пункт Постоянной Дислокации, - ответил он, и, увидев мою критическую гримаску, добавил, - согласен — уставщина-солдафонщина, но…

08 число 08 месяца 24 года. 13 часов 46 минут. Демидовск. Алехандро Бланко

Мы вышли из Налогового Отдела и отправились обратно, в Отдел Кадров. Наш вопрос был решён, со сверхзвуковой скоростью. Немало, в своё время, натерпевшись, от отечественной, африканской и бразильской бюрократии, я был изрядно в шоке от увиденного.

Там, проверив наши «ай-ди» и, главным образом, местные удостоверения, нам быстренько помогли составить заявление на регистрацию компании-партнёрства, занимающейся межанклавными и внутренними авиаперевозками, назвали размер взымаемых налогов ( Глори немедленно сунула свой хорошенький носик, в предложенную брошюрку и удовлетворённо заулыбалась), потом унесли заявление к начальнику, и, к исходу второго часа, вручили нам свидетельство о регистрации авиакомпании «Небесная тропа» ( попытка Витала, протолкнуть грингоязычный вариант «Sky road», была решительно отвергнута тремя голосами, против одного).

Уже на подходе к Отделу Кадров, у меня в кармане заиграл мобильник, и голос Анны Алексеевны сообщил нам, чтобы мы сразу поднимались на второй этаж, в военкомат.

Дождавшись на верхней площадке, когда поднимется Глори ( она хоть и одела сегодня протез со ступнёй и шарниром, но лестница, всё равно требовала приставного шага), мы подошли к двери с табличкой «Военный комиссариат» я постучал и,с услышав ответ, открыл дверь.

В довольно большом, метров пятьдесят, кабинете, стояли три письменных стола с компьютерами и около двух десятков стульев вдоль стен. За одним из столов сидел, сильно немолодой майор в местной серо-зелёной повседневке, за вторым — тоже немолодой старший лейтенант, в камуфляже цветов саванны, а рядом со столом майора сидел лётчик, в жёлтом тропическом лётном костюме ( я, в своё время, выменял себе такой за пару литров спирта, когда наш экипаж занесло в ТуркВО) и в синем берете с кокардой из традиционной авиационной «птички», наложенной на венок из дубовых и лавровых листьев, с маленькой красной звездой вверху.

Вколоченные училищем рефлексы сработали и сейчас, я сделал два шага, принял строевую стойку и отрапортовал:

- Старший лейтенант Белый, прибыл для постановки на военный учёт, - и только потом, сообразив, что назвался своим старым именем, добавил, - здесь я Алехандро Бланко.

Лётчик встал и представился:

- Командующий ВВС Русской Армии полковник Гаранин.

- Второй пилот Рогнеда Бланко, - краем глаза я увидел, что Рэгги встала рядом со мной, и, тоже попыталась изобразить строевую стойку. Маладца, однака!

- Командир экипажа Витал Дункан…

- Второй пилот Глория Кисевич-Дункан…

Наши компаньоны встали слева от меня, а на лице наблюдавшего за этой сценой майора, образовалась добродушно-ехидная усмешка.

Гаранин шагнул к нам, и пожал руки нашей четвёрке, начиная со стоявшей на правом фланге Рэгги. Рукопожатие его было крепким ( чувствовалось, что полковника бог силушкой не обидел) и располагающим.

- Рад с вами познакомиться! И особо — со спасателями. - Дунканы смущённо улыбнулись, а полковник продолжил. - И, кстати, Глория вы уже определились, кто вы — Гаечка или Рокфорочка?

Майор, старлей, Витал дружно рассмеялись, а через секунду, к ним присоединилась и Глори.

- Пока ещё нет, товарищ полковник.

- Вообще-то меня зовут Алексей Сергеевич, - Гаранин сделал приглашающий жест рукой, - давайте присаживайтесь и поговорим.

Он переставил свой стул, и, жестом предложил его Глори, а сам сел на место майора. Мы, взяв себе стулья, сели рядом с Глори, а майор - сбоку от своего стола.

- Ну что ж, товарищи, давайте познакомимся, - и полковник остановил свой взгляд на мне, - Алехандро, раз вы выбрали себе такое имя, так и пользуйтесь им.

Я, секунду собрался с мыслями, и начал:

- Алехандро Бланко, шестьдесят восьмого года, в девяностом закончил Балашовское, потом, до осени девяносто третьего, служил в Приволжско-Уральском. В девяносто третьем уволился, надо было семью кормить, а тут предложили поработать в Африке. Там летал до две тысячи второго, когда расплевался с боссом и перебрался в Бразилию. А уже из Сан-Паулу — сюда.

Налёт около семи тысяч, из них, примерно половина на «двадцать шестом», остальное - «Л-410» - в училище, «Ферчальд Метро», «Бичкрафт 200», «Цессна 421», «де Хевиленд 114» - в Бразилии, и, уже здесь, совсем немного — на «Сибишке».

- Это ваш головастик? - спросил Гаранин.

- А откуда… - вклинилась Рэгги.

- Оттуда? - усмехнулся Гаранин, - Рогнеда, вы хоть представляете себе, что такое Новая Земля?

- В смысле? - непонимающе ответила жена.

- Новая Земля — это население Израиля, намазанное на территорию Соединённых Штатов. В Порто-Франко кто-то чхнёт, и через пять минут ему приносят телеграмму из Одессы: - «чтоб вы все были здоровы»!

Все сдержанно похихикали, а взгляд Гаранина остановился на Рэгги.

Она заменжевалась, видимо опасаясь, что полковник начнёт копать её биографию.

- Ну… Меня зовут Рогнеда. Так родители назвали. - Брови Гаранина и майора заметно приподнялись, а Рэгги продолжила. - Мне двадцать два года. Перешла сюда в начале сухого сезона, в первый же день познакомилась с Сашей. И он стал меня учить летать. Налёт — двести сорок семь часов, в основном, «де Хевиленд», и немножко - «Пчёлка», ну, «Сибишка».

- Товарищ полковник, - обратился я к Гаранину, - мне довелось летать с разными людьми, и, если про кого-то можно сказать - «прирождённый лётчик», так это про Рогнеду.

Тот внимательно посмотрел на Рэгги, чуть заметно одобрительно кивнул, и перевёл взгляд на Витала.

- Витал Дункан, - начал мой компаньон, - двадцать восемь лет, сюда перешёл в конце прошлого сухого сезона. Налёт — триста семьдесят часов, в основном - «Грумман Маллард», учили летать на «Л-410», и десять часов на «Бе-12».

Гаранин удивлённо посмотрел на него.

- Это где ж они ещё летают?

- В Таганроге, на заводской машине, неофициально.

- Рисковый человек тебя возил... - Гаранин перенёс взгляд на Глори.

- Глория Кисевич-Дункан, тридцать один год, на Новой Земле четыре года. Здешних. До начала этого сухого сезона работала в Ордене, сначала географом-исследователем, потом, после… - она хлопнула себя по правому бедру, - операционисткой в Банке Ордена. Перед мокрым сезоном познакомилась с Виталом, ну и после дождей он научил меня водить самолёт. Налёт?.. Ну, наверное, поменьше чем у Рэгги, летала только на «Малларде».

- Нахальные вы ребята… - Гаранин покрутил головой, - но пока здесь такое прокатывает…

- Ну, что ж, я рад, что российских летунов прибавилось. Куда, в первую очередь, летать собираетесь?

- Думаем, постараться наладить рейсы Демидовск-Порто-Франко, - ответил я, - это ведь не только «безлошадных» переселенцев привозить без риска, но и отсюда людям надо, по делам, на восток. А на машине — месяц на «туда-обратно», этого ж никакой бизнес не выдержит, ну или надо держать человека на востоке. Ну и срочные грузы…

- Пожалуй вы правы, - согласился Гаранин, - думаю, что потребность в таких рейсах, уже назрела, плюс мы начали освоение северных территорий, выше Бразилии, туда тоже, летать придётся. Ну, а по мобилизационным вопросам, вас ведь это, в первую очередь интересует? - Я утвердительно кивнул. - Мобилизовывать самолёты, и вас, как экипажи, будут только в случае серьёзных боевых действий. Пока, слава богу, больших войн здесь не было, и, надеюсь, не будет. А для герильи или разовых операций, типа как мы Ордену фингал поставили, хватает штатной авиации.

- И это прокатило? - я не удержался, от давно интересовавшего меня вопроса.

- Прокатило. Орден, ведь не единая централизованная структура. Будь он таким — нам бы было кисло. А так, Орден — это сообщество, консорциум, из разных группировок, имеющих разные, а порой — и противоположные, цели. И народец там, сильно разный. Есть такие, что за их художества, лично бы петлю надел, и табуретку выбил, а есть вполне вменяемые, которые реально занимаются освоением мира.

- Правда, возможно, вас будут привлекать для перевозок, в интересах армии, на коммерческой основе.

- То есть, - насторожился Витал.

- Понятно, что это будет делаться так, чтобы, по возможности, не мешать вашим коммерческим планам. Ну и, топливо будут предоставлять или компенсировать, оплачивать амортизационные и аэродромные расходы, ну и — пятнадцать процентов коммерческого интереса сверху. Плюс выплаты за рейсы в интересах армии не облагаются налогом.

- Ну, а сейчас… Денис Геннадьевич, - Гаранин повернулся к майору, - оформьте их, как полагается.

08 число 08 месяца 24 года. 14 часов 11 минут. Демидовск. Рогнеда Бланко

- Так, ну с тобой, старлей, всё понятно, - сказал майор, обращаясь к Саше, - продиктуй Юре свои установочные данные, - он мотнул головой в сторону старшего лейтенанта.

- Ну, а ты, «гражданин уклонист», - с ехидцей, обратился он к Виталу, - чего со службой разминулся? А?!

- Да… - Витал попытался ответить, но у него, явно возникли проблемы с аргументами.

- Да, да! - хмыкнул майор, - думаешь ты тут единственный такой? Вот то-то… Едет, вашего брата… Служившие это, в основном, те, кто ещё при Союзе служил. А у нас, здесь, отношение к службе, сродни тому, что сейчас в Израиле — все понимают, что без армии, мы погибнем. И те, кто «за ленточкой» шарахался от армии, как от чумы, здесь служат, и служат хорошо.

- Ну, значит и мы будем, - сказала Глори.

- Отлично! - майор удовлетворённо улыбнулся, и продолжил, - теперь вас нужно привести к присяге, поскольку, ни «гражданин уклонист», - он, с ухмылочкой мотнул головой в сторону Витала, - ни вы, красавицы, - нам, с Глори, достался сугубо мужской взгляд, - её не принимали.

Он собрал наши местные карточки, прогнал их через считыватель, что-то набрал в компе, и засунул в большой принтер лист формата А3, на котором уже было что-то напечатано. Прогнав его, он вложил лист в красную папку и повернулся ко мне. Та-а-ак, кажется опять — я первая.

- Готова? - старлей протянул мне, сильно замученный АКМ, с нестандартным кожаным ремнём, а Саша помог надеть его на грудь и подтянуть ремень. Майор протянул мне, под левую руку, раскрытую папку, а Саша положил мою правую руку на шейку приклада, и шепнул:

- Давай.

Я опустила глаза в папку, на левой стороне листа, крупными красными буквами, текст присяги, а справа — наполовину заполненная таблица с фамилиями и графой для подписей. Крайние три строчки, в ней, были пустыми.

Я, набрала воздуха, собралась с духом, и начала читать:

- Я, Бланко Рогнеда, принимаю присягу, и торжественно клянусь… - Я читала текст, и чувствовала, что у меня колотиться сердце, а по коже дерёт мороз. На мгновенье, в памяти всплыл, очень давний рассказ отца, как он принимал присягу, во время срочной, и я поймала себя на мысли, что испытываю те же чувства, что и он.

Закончив читать текст, я подняла взгляд и, с изумлением, увидела, что Гаранин и оба военкома стоят передо мной в шеренгу, в беретах, и взяв под козырёк.

Затем они опустили руки, а старший лейтенант, жестом пригласил меня к столу, и показал в какой графе расписаться.

- Поздравляю! - Гаранин пожал мне руку, помог снять автомат и передал его Глори, чья фамилия, в списке была следующей.

- Я, Кисевич-Дункан Глория…

- Я, Дункан Витал…

Я смотрела на Витала, видела, что он испытывает те же эмоции, что и я, и, кажется по-настоящему начинала понимать, что же из себя представляет сословие военных…

Витал поставил подпись, получил свою порцию рукопожатий, снял автомат, и возвращая его, тихонько спросил у майора:

- Вы, что, его специально для таких случаев держите?

- А то как же? - майор усмехнулся, не служивших много, а наши не всегда здесь.

- Ну что ж, товарищи резервисты, - Гаранин, ещё раз пожал нам всем руки, - поздравляю вас с принятием российского гражданства, желаю найти своё место на нашей земле, и, пока Денис Геннадьевич заканчивает ваше оформление, может вы покажете мне ваши птички вблизи? Если честно — любопытство разбирает. И, да, вы же, здесь безлошадные?! Ну мы возьмём машину у Денис Геннадича. Товарищ майор, вы ведь не возражаете?

08 число 08 месяца 24 года. 16 часов 50 минут. Демидовск. Алехандро Бланко

После того, как военкомовская «буханка» привезла нас на аэродром, Гаранин, с видимым удовольствием, и весьма дотошно облазил оба самолёта, расспрашивая нас обо всех заинтересовавших его деталях.

- Ну что я скажу? - Гаранин, с удовольствием затянулся сигаретным дымом, после того, как мы, закончив осмотр, спрятались от палившего солнца, под обширным навесом курилки. - Машинки очень удачные. Мы, как-то упустили эту нишу. Есть два Ан-12, есть Ан-26, есть пара Ил-14 и один DC3, до кучи, есть больше двух десятков Ан-2 и, столько же разной мелочи, а вот машин на 15-20 человек, как-то привезти не получилось. Нет, как-то пытались завезти пяток Л-410, но там, «за ленточкой», - он мотнул головой в направлении «за спину», - возник имущественный конфликт, с подковёрной грызнёй, и, в итоге — мы пролетели. А потом, перебили последующие обстоятельства.

- А почему «двадцать шестой» только один? Ведь, для здешних условий, он будет, попрактичнее «двенадцатого».

- Да три их было! - Гаранин, щелчком, отправил окурок в бочку с водой, и продолжил, досадливым тоном, - один, вон там, в начале седьмой, экипаж разложил. Восстановлению не подлежал, обломки металлурги прибрали. Второй… Второй, на северных территориях, пошёл через перевал, попал в сильную облачность… Обломки только на следующий год нашли. Сорок шесть человек. Как на «Максиме Горьком»…

- Так, что имейте это ввиду, продолжил он, - метеоусловия, здесь, вроде бы и простые, но вляпаться можно, по самые «не балуй»! Особенно это вас, спасатели, касается! Летуны вы ещё зелёные, как незрелый лимон. Хотите летать — думайте головой, и не по разу. Но быстро. А ты, Александр, - Гаранин повернулся ко мне, - учи их всему, чему только можешь!

- Есть. Буду учить. - Я бросил ехидно-обещающий взгляд на Дунканов, а Гаранин продолжил:

- Эта птичка, - он кивнул на «Глорию» - весьма ценный аппарат. У нас, везде, куда ни кинь, проблемы. И одна из них — с гидросамолётами. Есть четыре Ан-2, уже здесь переставленных на поплавки. Только Ан-2, и на колёсах скоростью не блещет, а на поплавках, его вообще — на лисапете обогнать можно.

- А «бэшки»? - осторожно спросил Витал, его, явно, в очередной раз, насторожил интерес, к его сокровищу.

- Бе-12? Вообще-то мысль притащить парочку «бэшек», витает уже давно, тем более, что «за ленточкой» они, сейчас на хранении. Вот только… - Гаранин усмехнулся, - у «бэшки» одна заправка весит больше, чем твоя красавица, с полной нагрузкой. Накладно получается.

Глори удивлённо присвистнула и все, дружно засмеялись, а когда смех утих, Гаранин обратился ко мне:

- Вот, кстати, Александр. У вас есть какие-нибудь планы на десятое?

- Нет. А что?

- Возьмётесь отвезти в Зион нашу делегацию, чтоб я туда Ан-12 не гнал?

- Возьмусь, отчего бы и нет.

- Ну и отлично! Топливо — с меня. Они там, вряд ли быстро закончат, так что отвезёте, и можете действовать, по своему плану.

08 число 08 месяца 24 года. 18 часов 09 минут. Демидовск. Рогнеда Бланко

Мы вернулись с аэродрома в военкомат и сидим у стеночки, а Гаранин и майор, о чём-то шушукаются и шуршат какими-то бумагами.

Наконец эта процедура заканчивается и майор обращается к нам:

- Так, товарищи резервисты, строиться.

Мы поднимаемся, и, непонимающе переглядываемся. Но тут Саша, жестом показывает где нам стать, и сам становится на правом фланге.

- Равняйсь! Смирно! - голос майора становится, по настоящему, командным, и я пытаюсь, что-то там изобразить и вижу, что Гаранин «берёт под козырёк», - слушай приказ командующего вооружёнными силами Российской Республики, от восьмого числа, восьмого месяца двадцать четвёртого года.

- Пункт первый. Зачислить в резерв военно-воздушных сил старшего лейтенанта Бланко Алехандро, Бланко Рогнеду, Дункана Витала, Кисевич-Дункан Глорию.

- Пункт второй. Присвоить воинское звание «младший лейтенант» Бланко Рогнеде, Дункану Виталу, Кисевич-Дункан Глории.

Гаранин подошёл к нам и вручил мне пару небольших погон, с продольным голубым просветом и блестящей звёздочкой на нём. Таких же подарков удостоились и Витал с Глори, а Саша, вполголоса, подсказал нам:

- Положено ответить - «Служу Отечеству»

Я выпятила грудь ( благо, чего выпячивать, всё-таки было) и гаркнула:

- Служу Отечеству!

Витал и Глори, дёрнулись, от моего голоса и повторили ответ, за мной, правда потише. Что характерно, никто не подумал посмеяться, или даже улыбнуться, майор только добавил:

- Вольно! Разойдись. Теперь вам нужно сходить на склад, и получить полагающееся резервистам оружие и снаряжение. Поясняю — его получают все! Я, конечно понимаю, что вы — не пехота, «сопка ваша — сопка наша» бегать не будете, но… Положено.

- Раз положено — значит получим, - ответил Саша, и продолжил, - товарищ полковник, разрешите уточнить, ресторан при гостинице «Карелия» и двадцать четыре ноль-ноль, нормальные координаты, для мероприятия, по случаю присвоения званий и назначения на должности?

- Нормальные старлей. Я так понимаю, что вы нас приглашаете.

- Так точно. Ну и мы пригласим наших здешних знакомых.

- Добро, - Гаранин, ещё раз пожал нам руки.

14 число 08 месяца 24 года. 11 часов 19 минут. В небе над Большим Заливом. Рогнеда Бланко

Движки ровно поют «песнь крейсерского режима», на высотомере восемь тысяч футов, «Цапля» несёт нас над волнами Большого Залива.

За прошедшую неделю случилась целая куча разных событий.

Мы приняли, важнейшее, для себя, решение и, теперь являемся гражданами Русской Республики, а заодно и офицерами резерва Русской Армии.

Я вспомнила, весь букет ощущений, того дня. Перед этим Саша говорил, про то, что и самолёты, и лётчики, стоят на учёте в резерве армии, но я представляла это так, что нам вручат какие-нибудь бумажки, мы отнесём их домой, и этим всё и ограничится.

Ага! Щас-с-с-с… Утром мы пришли в Отдел Кадров, и там понеслось… Я пришла в себя, уже на складе резерва, где, на большом продолговатом столе, лежали четыре «ксюхи», столько же «макарок», четыре цинка с автоматными, и один — с пистолетными патронами, ну и четыре больших хлопчатобумажных сумки с военной формой и снаряжением, полагавшимся нам, как резервистам, а рядом со мной, стоял пожилой прапорщик — начальник склада резерва, и протягивал мне ведомость и ручку, чтобы я расписалась за свою часть вещей.

Старлей из военкомата, окинул взором кучу нашего имущества, на секунду задержал взгляд на Глори, и предложил нам грузиться в «буханку».

Дома, мы, с Глори и Алисой, принялись отпаривать и гладить форму, а Саша с Виталом, во-первых — сделали, по телефону, заказ в «Карелии», а потом — принялись обзванивать знакомых, приглашая их «на мероприятие».

От самого процесса «обмывания», воспоминания остались обрывочными. Вот мы входим в «Карелию» и здороваемся с её хозяевами… Вот я, стою держа в руке стограммовый гранёный стаканчик с водкой ( нам, с Глори сделали некоторое послабление, а Виталу набухали стандартный), на дне которого лежит пара погонных звёздочек. Я собираюсь с духом, выдыхаю, вливаю в себя содержимое стакана, едва успев придержать зубами звёздочки, и, взяв под козырёк, хрипло выпаливаю:

- Товарищи офицеры! Рогнеда Бланко — представляюсь по случаю присвоения воинского звания «младший лейтенант»… Вот я танцую вальс со Штурманом, а Глори — с Гараниным… Вот я спотыкаюсь, и чуть не падаю на входе в дом…

На следующее утро, первое, что мне приходит в голову, при пробуждении, так это «птичка перепел», а, продрав глаза, встречаюсь с полным иронии взглядом мужа, а потом замечаю, в его руках, небольшой поднос, а на нём стеклянная кружка, с мутноватым содержимым… РАССОЛЬЧИК!!!

Десятого, окончательно отойдя от последствий «мероприятия», мы приняли на борт восемь сотрудников правительства и пять бизнесменов — делегацию Русской Республики, коей предстояло утрясать результаты перемен в политической географии, и взяли курс на Зион.

Ну, а поскольку обратно нас не фрахтовали (видимо переговоры ожидались непростыми), то пользуясь случаем, сделали несколько местных рейсов. В том числе, притащили в Коринф из Порто-Франко срочный груз по заказу Сильвио. Он, к слову, в отсутствие Глори, попытался массировать глазами меня. Дабы сразу «решительно пресечь», я, у него на глазах, подошла к мужу и наградила того та-а-аким поцелуем, что у Саши аж затрещала ширинка на штанах! У итальянца грустно обвисли усы, но «массаж» прекратился, а Саша, выбрав момент, заперся со мной в самолёте и мы экспериментально установили, что при желании можем его раскачать.

А вчера, к нам, в Зионе подрулил довольно крупный местный бизнесмен. Ему было срочно надо в Кейптаун, а у собственного ТБМ-850##, в крайнем полёте загорелся датчик стружки в масле. Проверка фильтра показала что действительно — погнало. Запасной движок был, и его быстренько перекинули, но… человеку стало банально страшно лететь через залив на одномоторном самолёте. И тут, ему на глаза попадаемся мы…

В сухом остатке, мы позволили себя уболтать за двойной тариф, и, примерно через час двадцать, должны сесть в Кейптауне.

15 число 08 месяца 24 года. 13 часов 49 минут. Кейптаун. Алехандро Бланко

Мы уже третий час гуляем по улицам «града Капштадта», как окрестила его Рэгги.

Вчера, изрядно утомившись длинным перелётом, мы поделили время между ленивым отдыхом, бултыханием в море (отель, в котором нас поселил наш клиент мистер Роберт Бьюфорд, был по местным понятиям элитным и имел собственный пляж) и «нагуливанием аппетита».

Сегодняшний же день мы решили провести как туристы. Начав с района, прилегающего к отелю, мы продвигались вглубь от берега. Прибережные кварталы были явно элитной частью Кейптауна. Каменные дома, широкие улицы, скверы. Вообще зелени было много, причём как «заленточной» европейской и африканской, так и местной.

По пути мы посидели в небольшом кабачке. Усидели по вазочке прекрасного мороженого и послушали живую музыку в исполнении забавного трио из двух аккардеонистов и девушки, чередовавшей вокал с игрой на маленьком саксофоне. Звучало (и выглядело) всё очень душевно.

Постепенно кварталы стали попроще и победнее, мы уже собрались поворачивать обратно и двигать на пляж, когда в конце очередного квартала показался забор из колючки, а за ним то, что в Бразилии назвали бы самой нищей фавелой, а в Африке — бидонвилем.

Жёнушка захотела посмотреть на «это» поближе, и я не стал возражать.

Мы дошли до колючки. За ней стояли хибары, слепленные из разных подручных материалов, а между ними шатались, сидели и лежали взрослые и дети.

Оглядевшись, я увидел, что примерно в пятидесяти метрах слева в заборе были сделаны ворота. Они были открыты, и рядом стоял 90-й «Дефендер», в котором сидела пара полицейских, вооружённых штурмовыми винтовками. Мы с Рэгги переглянулись и направились к ним.

Когда до ворот осталось около десятка метров, из-за проволоки раздался неверящий возглас:

— Синьор Алехандро?!

***

На меня, как на последнюю в жизни надежду, смотрела истощённая до состояния узницы концлагеря негритянка без возраста.

— Это я! Синьор Алехандро, это я! Мерседес Перейра…

Моё сердце дало перебой. Мерседес я крайний раз видел в двухтысячном году. Тогда ей было шестнадцать или семнадцать, и это была заводная хохотушка со всеми полагающимися молоденькой девушке выпуклостями, с весёлым и добрым характером, но при этом достаточно острым язычком.

Её образ, оставшийся у меня в памяти, никак не вязался со стоящим передо мной скелетом, одетым в грязное тряпьё, хотя это тряпьё и было несколько лет назад довольно дорогим платьем.

Я всмотрелся в измождённое лицо… и моё сердце снова замерло. На правой радужке женщины примерно на десять часов было крупное жёлтое пятно. Господи! Это действительно Мерседес!!! А через мгновенье я вспомнил и её тряпьё, бывшее когда-то коктейльным платьем «от Диор» за три тысячи евро, которое отец подарил ей в моём присутствии, её восторженный визг и появление через пару минут перед нами в обновке.

— Господи!!! Мерседес!!!

Её лицо осветилось вспышкой радости, и мы синхронно двинулись к воротам. Ворота открывались в нашу сторону, и, когда я уже шагнул ей навстречу, полицейский, успевший вылезти из «дефа» и подойти к воротам, замахнулся на Мерседес плёткой. Я рывком шагнул между ними, и полицейский едва успел задержать руку.

— Мистер, — судя по едва заметному акценту и изрядным размерам туши, полицейский был буром, — им запрещено входить в город.

— А она разве в него вошла?

Полицейский молча ткнул плёткой в выложенную кусками кирпича линию ворот. Я перешагнул через неё на сторону бидонвиля, Мерседес шагнула за мной.

— Так устраивает?

— Устраивает, только учтите, мистер, что зона нашей ответственности ограничивается этой линией.

Перестав обращать на него внимание, я взял Мерседес за руку.

— Ты когда перешла? И что с отцом?

— Отца убили ещё там, — она мотнула головой, — за неделю до перехода. Я перешла с семьёй мужа. Мы пережили дожди, а потом было нападение, всех убили, Педру тоже.

— Так, Мерседес, как тебя можно провести в город?

— Зачем?

— Как зачем? К врачу!

— Синьор Алехандро, — она горько усмехнулась, — врач мне уже не нужен.

Я поймал её взгляд и с ужасом понял, что она права. У неё были глаза человека, находившегося уже «за гранью»…

— Что для тебя сделать?

— Что?.. — она внезапно закашлялась, согнулась и выхаркнула в пыль сгусток крови.

Полицейский шагнул к нам:

— Мистер… — наткнувшись на взгляд Рэгги, он замолчал, дёрнул щекой и вернулся к машине.

— Синьор… — Мерседес пошатнулась и схватилась за мою руку, — синьор, спасите моих детей. Здесь они умрут.

— Где?

Она шагнула в сторону хижин, но потом остановилась:

— Синьор Алехандро, и вы, синьора, приготовьте оружие и стреляйте при малейшем подозрении. Белым здесь не задают вопросов за выстрел в чёрного, а место здесь плохое, опасное.

Переведя её предупреждение Рэгги, я взвёл курок на своём «кольте», а жена вытащила «француза». Мы двинулись внутрь бидонвиля, и через несколько шагов нас догнал, лязгнув затвором стандартного «вектора»##, полицейский.

Поймав мой вопросительный взгляд, он недружелюбно буркнул:

— Я лучше провожу вас, чем буду объясняться с сержантом, почему вас убили.

Меня удовлетворил такой мотив полицейского, тем более что в таком месте нас могли грохнуть только за одежду, не говоря уже о содержимом кошельков и оружии. И верховодили в таких кварталах, как правило, отмороженные на всю голову банды.

Хотя Мерседес шла медленно, на месте мы оказались уже через пять минут. Неопределённой формы хибара примерно два на два метра и высотой мне до бровей, слепленная из всего подряд. Мерседес стукнула в то, что заменяло хибаре дверь, и сказала на киконго:

— Открывайте.

За дверью послышалась возня, и она приоткрылась. Рэгги взялась и с треском распахнула её на полную, по ходу поломав. Мерседес полувошла-полувползла внутрь и обессиленно опустилась на расстеленное вдоль правой стенки тряпьё, видимо, служившее ей постелью. Напротив входа стоял небольшой перевёрнутый фанерный ящик, служивший столом. На нём разместилась пластмассовая миска с надколотым краем и несколько разнокалиберных банок из-под консервов, служивших похоже и кружками, и кастрюлями с чайником.

Напротив лежанки Мерседес была ещё одна, на которой сидели двое детишек лет пяти-шести, одетых в грубые подобия рубашек из мешковины. Дети выглядели заметно менее истощёнными, чем мать, и причиной тому явно была не только болезнь Мерседес. Видимо, она всё, что могла, отдавала им.

Рэгги отодвинула меня, проскользнула внутрь и присела рядом с испуганно глядящими на всех нас детьми, а Мерседес, пристально посмотрев на неё, ещё раз закашлялась и сказала:

— Жоан, Мария — это синьор Алехандро и его жена. Они обещали позаботиться о вас. Слушайтесь их.

Снова закашлявшись, она сунула руку в вырез платья и что-то вытащила оттуда. Я понял, что её убивает — на правой груди была опухоль с кулак величиной. Не обращая внимания на мой взгляд, она протянула мне гильзу от патрона .375 Holland Holland с расплющенным дульцем, в котором было просверлено отверстие, через которое был продёрнут шнурок.

— Вот. Отец отдал мне это за день до смерти и сказал не показывать даже мужу.

Я принял гильзу из пальцев, и её рука бессильно упала. Мерседес дважды глубоко вздохнула и сползла спиной по стенке хижины, завалившись на своё ложе. Я нагнулся, приподнял её голову и встретился с остановившимся взглядом…

— Мама умерла? — тихо спросил один из малышей.

— Да, — я повернулся к ним. Они стояли и глядели на тело матери, а рядом сидела на корточках Рэгги и по её щекам спускались дорожки слёз.

Я уложил Мерседес на подстилку и закрыл ей глаза. Дети тихо подошли к ней по очереди, дотронулись до её щеки и отступили к Рэгги.

— Её надо похоронить, — тихо сказала она.

— Да. Выведи детей.

Мы выбрались из хибары, и Рэгги взяла детей за руки.

— Закончили? — недовольным тоном спросил полицейский.

— Не совсем. — Я обвёл взглядом соседние хибары, из дверей и из-за углов которых то тут, то там высовывались чьи-то головы и тут же исчезали обратно. Выбрав на мой взгляд подходящую физиономию, я сказал на киконго:

— Иди сюда.

К нам с явной опаской подошёл парень лет двадцати.

— Хочешь заработать десять экю? — судя по вспыхнувшим глазам вопрошаемого, эта сумма для него была близка к запредельной, и он яростно закивал головой.

— Отнесите тело из хижины к воротам.

Парень на мгновенье не поверил, что такие деньги ему предлагают за такую пустяковую работу, а потом метнулся к одной из соседних хижин. Вернувшись буквально через несколько секунд с парой подростков пятнадцати-шестнадцати лет, он нырнул в хибару Мерседес, и они вынесли её на подстилке.

— Куда они её потащили? — полицейский явно не владел киконго.

— Похоронить.

— Вы что, собрались везти её на кладбище? Там, за посёлком, — он махнул рукой в сторону хижин, — маленькая речка. Чёрных спускают в неё, и местная живность прибирает их прежде чем они доплывут до моря.

Проигнорировав эту тираду, мы дошли до ворот, я показал, где положить тело и отдал парням десять экю мелочью. Получив деньги, они буквально растворились среди хижин, а я повернулся к полицейским.

— Как мне связаться с похоронным бюро?

— Я могу вызвать по радио, — предложил тот полицейский, что оставался в машине.

— Буду очень признателен.

Полицейский стал вызывать кого-то по рации, а я отошёл к Рэгги и малышам, стоявшим возле тела Мерседес.

Машина приехала минут через пятнадцать. Взглянув на неё, а затем на ехидные ухмылочки полицейских, я сообразил, что они вызвали машину, наверное, из самой дорогой похоронной конторы Кейптауна.

Из машины вылез ещё один здоровенный бур, взглянул на тело и возмущённо возопил:

— Наша фирма самая уважаемая в Кейптауне и не занимается чёрными!

Я бросил взгляд на скалящихся полицейских, и в этот момент Рэгги шагнула вперёд, остановившись в метре от представителя похоронной конторы, и, чётко разделяя слова, произнесла по-русски:

— Вы. Отвезёте. Мать. Этих. Детей. И. Похороните. Как. Полагается.

Её голос был вроде бы спокойным, но я малодушно порадовался, что она обращается не ко мне, а бур дважды набрал воздуха, чтобы ответить ей, но в конце позорно сдулся и, отведя взгляд, раздражённо выдал:

— Три тысячи экю. Похороны в двадцать часов.

Рэгги слегка повернула голову ко мне и сказала:

— Саша, заплати.

Я полез в набрюшник, в котором лежала плата за первую часть перелёта, и отсчитал похоронщику деньги. Тот с обалделым видом взял их и раздражённо позвал своего помощника с носилками. Они положили Мерседес на носилки и загрузили в фургон, судя по всему, оборудованный холодильной установкой.

Когда фургон отъехал, один из полицейских спросил нас:

— Кто вы, чёрт вас возьми, такие?

— Мы? — я усмехнулся, глядя ему в глаза. — Мы — русские.

— Вы сумасшедшие!

— Сумасшедшие, — подтвердила по-английски Рэгги, — но нас тысячу лет не могут победить.

И, перейдя на русский, обратилась ко мне:

— Саш, у нас есть несколько часов, чтобы заняться мелкими.

* Стандартный «Вектор» — Vektor R4 — южноафриканская версия израильского Galil ARM, являвшегося копией финского Valmet Rk 62, являвшегося, в свою очередь, копией АК. Короче — ещё один перепев системы Калашникова под патрон НАТО 5,56х45.

15 число 08 месяца 24 года. 14 часов 38 минут. Кейптаун. Рогнеда

Мы шли по улице в сторону гостиницы, и моя голова была занята тем, где бы помыть и постричь детей, и кто на это согласится, потому что «пассажиры» по их волосам ползали в количестве. А отношение местных к ним меня уже напрягало, многие из встречных откровенно на нас пялились.

— Рэгги, что будем делать в первую очередь?

— Мыть, стричь, переодевать. Потом помаленьку кормить.

— Логично.

— Вопрос только — кто на это согласится? И не попытаются ли нас вытолкать из города?

— Ну это вряд ли. Не совсем же они свихнутые, хотя конечно — расизьм цветёт и пахнет. Вон, кстати, — он ткнул в вывеску на одном из домов, — похоже, парикмахерская.

— Попробуем?

Саша кивнул, и мы зашли в небольшой дом с вывеской. В средних размеров комнате перед зеркалами стояли два парикмахерских кресла, небольшой диванчик и журнальный столик со стопкой женских журналов.

Из двери, ведшей вглубь дома, вышла немолодая, сухощавая женщина и уставилась на нас. Определив, кто является клиентами, она подошла, рассмотрев малышей, недовольно поджала губы и сказала:

— Направо, через калитку, во двор, ждите там.

Когда мы вышли, она захлопнула за нами дверь и повесила табличку «Закрыто». Мы прошли на небольшой задний двор дома и принялись осматриваться. Несколько ухоженных клумб, небольшая беседка, перевитая виноградными лозами, деревянный домик, присмотревшись к которому, я опознала в нём классический душ с солнечным подогревом. За двориком такой же небольшой огородик с несколькими грядками.

Хлопнула дверь, и во двор вышла хозяйка. На ней был надет длинный клеёнчатый фартук, а в руках была пара аккумуляторных машинок, бутылочка, ещё один фартук и пара больших бумажных мешков.

Сгрузив всё это на скамейку, она разрезала один из мешков, расстелила его на земле и сказала:

— Ставьте.

Я завела детей на мешок, стянула с них их хламиды, и хозяйка с брезгливым выражением лица затолкала их во второй мешок, а затем протянула мне фартук.

— Разувайтесь и одевайте.

Я мигом разулась, закатала штанины и, нацепив фартук, повернулась к душу. Тут мою голову посетила умная мысль.

— Саш, скажи малым, чтобы зажмуривались, когда их будут мыть.

Муж сказал несколько слов на африканском наречии, и мелкие закивали головками.

Мыли их мы долго, по четыре раза намыливая кучерявые шевелюры. Мать, судя по всему, старалась их по возможности подстригать, так что волосы были не слишком длинными, но грязи в них было в избытке. Малые вели себя тихо, а когда мы стали их окончательно прополаскивать, то было видно, что они блаженствуют, и я подумала, что, скорее всего, это первый душ в их недолгой и страшной жизни.

Закончив водные процедуры, мы вышли из душа, хозяйка тщательно вытерла им волосы какой-то ветошью. Затем, отправив её вслед за их хламидами в мешок, поставила пацанёнка на подстилку и стала стричь его «под ноль». Глаза малого наполнились испугом, но тут его сестрёнка ехидно захихикала и что-то сказала. Пацан дёрнулся, явно собираясь стукнуть сестрёнку, но хозяйка опытной рукой удержала его и быстро сняла с него волосы машинкой. Затем намазала его голову пеной для бритья, столь же быстро побрила и вручила мне, забрав девочку.

Я ещё раз завела малыша в душ и сполоснула ему голову. Когда мы вышли, заканчивалась стрижка сестрички, и теперь у брата появился повод похихикать…

15 число 08 месяца 24 года. 15 часов 26 минут. Кейптаун. Алехандро Бланко

Мы сидим за столиком в небольшом заведении под громким названием «Палаццо». Малые с треском наворачивают куриный бульон с размоченными в нём сухариками, а Рэгги смотрит на них блестящими от слёз глазами.

Парикмахерша, которую, как выяснилось уже в конце нашего визита, звали Эмма ван Страатен, не только привела малышей в порядок, но и, попросив нас подождать, через насколько минут вынесла из дома и вручила Рэгги средних размеров бумажную сумку с детскими вещами, пояснив, что это вещи её внуков, которые из них уже выросли, и её дочь попросила их кому-нибудь пристроить.

Вместе с Рэгги они быстренько выбрали шортики пацану и платьице, которое Эмма обозвала «туникой», для малявки.

Когда я протянул ей две десятки, она усмехнулась и сказала:

— За такую стрижку детей я беру пять экю.

— Миссис, вы ещё помыли им головы и всё остальное, что к этим головам прилагается.

Она неожиданно задорно хохотнула и взяла деньги.

— Ну, прилагается там не так чтобы и очень много, — а потом, уже совершенно другим тоном, продолжила: — Вы поступаете правильно, хотя здесь вас и не поймут. Знаете, я боюсь, что нам когда-нибудь припомнят то, как мы не обращали внимания на умирающих у нас на глазах людей.

Покормив мелких, мы двинулись в гостиницу. По дороге Рэгги вычислила магазин, где продавались товары для детей, и приобрела там два крайне необходимых предмета, справедливо обратив внимание на то, что «раз мы их покормили, то не за горами и продолжение процесса», а мне поставила задачу — объяснить мелким порядок пользования устройствами…

…мы пришли в гостинку и, по «закону зебры», наступили на чёрную полосу — увидев детей, нам предложили съехать.

Я оставил Рэгги с малыми в холле и отправился собирать вещи, в душе надеясь, что она за это время не затеет скандала.

Когда минут через десять я спустился, таща наши сумки, то застал эпическую картину — малые держались за штанины Рэгги, а она, скрестив руки на груди и, пакостно ухмыляясь, играла в гляделки с администратором и, похоже, выигрывала с разгромным счётом — администратор уже откровенно психовал, но сделать ничего не мог. Ведь одно дело вежливо отказать постояльцу, если тот сделал что-то не так, и совсем другое — поскандалить с ним, притом, что тот ведёт себя внешне корректно, а взгляды и мимику к делу не пришьёшь.

Увидев меня, он дёрнулся и, явно пытаясь скомпенсировать проигранную «дуэль на взглядах», попытался организовать финансовый наезд.

— Мистер Бланко! Вам надлежит оплатить счёт…

— Послушайте, — я перебил его и демонстративно присмотрелся к бейджику, — Дженкинс, как вам известно, номер для нас снял мистер Бьюфорд, на которого я сейчас работаю. Вот ему и предъявите счёт, а заодно и объясните, почему его пилот был вынужден сменить место жительства.

Администратор замер и побледнел, видимо этот момент прошёл мимо его внимания, но это никоим образом не отменяло перспективы крайне неприятного разговора с Бьюфордом.

Рэгги взяла мелких за руки и походочкой «от бедра» направилась к выходу, а выйдя на крыльцо, довольно расхохоталась.

— Саш, пока тебя не было, этот педик ушиб себе ногу, просчитался, выдавая сдачу, и смахнул на пол свой мобильник. Правду говорят: «Сделал гадость, и на душе хорошо».

21 число 08 месяца 24 года. 06 часов 25 минут. Порто-Франко. Рогнеда Бланко

Я заканчиваю предполётную подготовку, Машенька и Ванечка сидят на трапе и восхищённо глазеют на всё, что происходит вокруг, а происходят вокруг наши пассажиры.

На этот раз представительство сосватало нам шестерых мужчин примерно двадцати пяти — тридцати лет и семью: родители, чуть постарше, и две девочки, одиннадцати и шести лет. Если бы я встретила мужиков поодиночке, то вряд ли обратила бы на них хоть сколько-то внимания, но когда они оказались вместе, то сразу стало видно — вояки. Причём вояки из тех, про которых сказано: «Пред нами — всё рыдает, за нами — всё горит!» Отец семейства — тоже явно из этой же оперы.

Саша пришёл от диспетчера со свежими сводками погоды и новостями аэродромной жизни, провёл стандартный предполётный осмотр нашей «птички» и дал команду загружаться.

Малые подхватились, ринулись внутрь и мгновенно оккупировали два ближайших к кабине кресла. Щёлкнули замки привязных ремней, и на меня уставились две ужасно довольные чёрные мордашки. Летать им явно понравилось.

Спустя несколько минут «Цапля» взяла курс на Виго, а я, откинувшись в кресле, стала вспоминать, как, отправившись посмотреть на незнакомый город, внезапно стала мамой двоих детей…

…Дружно плюнув напоследок на крыльцо оказавшегося столь негостеприимным отеля, мы отправились искать новое пристанище, правда, на этот раз выбрали гостиницу попроще и сняли два номера.

Саша сначала сильно удивился, когда я попросила снять второй номер для меня с мелкими. Но когда я наванговала, что дети наверняка будут всю ночь сигать на горшок и вообще требовать внимания, а завтра хоть кто-то в пилотской кабине должен быть бодрым и отдохнувшим, он признал справедливость этого соображения, и в итоге я с малыми поселилась в двухместном номере, а Саше сняли одноместный.

Затем мы отправились утрясать вопросы с документами Вани и Маши.

Вопрос решился всего за час, хотя у нас не было никаких данных на детей, и мы знали лишь «заленточное» имя и добрачную фамилию их матери. Сначала в мэрии нам выдали бумажку, что мы? такие все из себя хорошие, желаем усыновить двух бездокументных сирот, а мэрия — не возражает. Клерк только уточнил, что мы действительно собираемся увезти их отсюда. Затем, уже в представительстве Ордена, сотрудник позвонил в похоронную контору, выяснил? что на теле Мерседес не было «Ай-Ди», сфоткал мелких, и через десять минут я уже держала в руках две тёплые карточки с испуганными детскими личиками и надписями «Ivan Blanco» и «Maria Blanco».

Потом были похороны…

У меня до сих пор внутри всё скручивалось в клубок, когда я вспоминала лица детей на кладбище. Нет, они не плакали, но… От этого было только страшнее.

На выходе с кладбища я отловила давешнего бура и, глядя ему в глаза, сообщила, что буду навещать могилу при каждом прилёте в Кейптаун и надеюсь, что она будет в порядке. Его физиономия и так имела вид, как будто он только что употребил одновременно лимон, грейпфрут и головку синего лука, а после моих слов возникло впечатление, что он заполировал всё это дело десятком тщательно разжёванных таблеток левомицетина…

Хорошо, что в этом мире к минимуму сведено такое явление, как «кидалово». Простота и суровость здешних нравов ведут к тому, что убогие, решившие подзаработать подобным образом, почему-то шустро помирают. От отравления. Свинцом. В оболочке из томпака.

Насчёт второго номера я оказалась до отвращения права. Несмотря на проявленную нами осторожность в кормлении мелких, мне пришлось аж семь раз за ночь подхватываться и то вместе, то поочерёдно, усаживать их на горшок. Так что на следующий день большую часть пути над заливом я благополучно продремала, пристегнувшись к правому креслу.

Кстати, Бьюфорд, хотя и удивился неожиданному пополнению на борту, но ограничился лишь тем, что доброжелательно хмыкнул: «Crazy Russians».

Попрощавшись с ним в Зионе, мы загрузили уже дожидавшуюся нас тонну срочного груза для Сильвио, а заодно подхватили трёх попутных пассажиров и двинули в Порто-Франко.

Там мы в первую очередь отвели Ваню и Машу к доктору Леграну, тому самому, что штопал мой подстреленный бочок.

Док осмотрел их, сделал анализы, нашёл целый букет болячек имени «мадам нищеты», назначил лечение, а заодно прописал им курс мощного глистогонного. И оказался совершенно прав: два дня я, с трудом сдерживая рвотные позывы, регулярно засыпала хлорной известью выпавших из короедов «диверсантов»…

Первым русским словом, которое они усвоили, было, понятно, «кушать». К счастью, ребятня оказалась достаточно послушной и, по крайней мере, руки после горшка и перед едой мыла без возражений, а душ перед сном вообще вызывал у них кучу восторгов.

Барбара, когда увидела их в первый раз, откровенно расплакалась, а потом притащила им охапку игрушек, забытых в разное время постояльцами и, все эти дни готовила для них разнообразные диетические блюда, так что, слава Богу, желудки у ребятни наладились.

Помимо дел с мелкими, мы решили, что, раз перебираемся в Россию, то нет смысла оставлять здесь машины, и договорились в представительстве насчёт перегона их в Демидовск. А поскольку зависеть от «Эльзы» Дунканов мы не хотели, хотя и не сомневались, что те не откажут нам попользоваться ей при необходимости, то решили купить себе что-нибудь недорогое и держать его у Барбары или на аэродроме.

Пробежка по здешним сервисам дала результат — мы нашли старенький, здорово уезженный микроавтобусик под названием «Ныса»##. В детстве мне доводилось несколько раз ездить на такой.

Обошлось нам это счастье аж в две с половиной тысячи экю, так что Саша был тоже доволен.

22 число 08 месяца 24 года. 20 часов 46 минут. Демидовск. Алехандро Бланко

На нас набегает торец седьмой полосы, я автоматически выдерживаю скорость и тангаж. Выравнивание, самолёт мягко касается полосы, Рэгги убирает РУДы на минимум, и мы катимся по бетонке. Лязгают пряжки привязных ремней, и между нами возникают две уже начавшие обрастать, чёрные головки.

Рэгги сажает Машку себе на колени, и та со счастливой мордашкой вцепляется руками в штурвал. Рэгги смеётся и подмигивает мне.

— Готовься учить ещё одну лётчицу…

Я заруливаю на стоянку, и почти одновременно к ней подъезжает знакомый джип — Витал выполнил мою вчерашнюю просьбу по радио встретить нас.

Однако! Похоже, Настин дедушка неплохо подшаманил «катюшу», выглядит как новенькая.

Высадив пассажиров, которых, к слову, ожидали вояки, я подхватил наши сумки, и мы направились к машине наших друзей. Выражение их лиц, когда они увидели Рэгги, ведущую за руки малышей, доставило мне массу удовольствия и заслуживало отдельного описания.

Покидав сумки в багажник, мы всей семьёй разместились на заднем сиденье, Витал тронулся, и я начал посвящать наших друзей в события последних дней…

Когда «рейндж» зарулил во двор и остановился возле нижнего домика, то платочек Глори был уже насквозь мокрым, да и глаза Витала тоже подозрительно поблёскивали.

На крыльцо выскочила Алиса, и я замолк на полуслове — похоже у «Тёти Лисы» начался период чудачеств «по-беременному».

На ней были джинсовые шорты до колен с заниженным верхом. Поверх них на ремне наискосок, «по-ковбойски», висел подарочек Рэгги — кирзовая кобура с «наганом». Верхнюю часть торса прикрывала маечка в обтяжечку, обрезанная на ладонь ниже грудей, а между шортами и топиком разместился уже заметно подросший животик с задорно торчащим пупком. Хотя возможно, дело вовсе не в «беременных» причудах. Похоже, что Алиса таким экстравагантным образом символизировала своё освобождение из-под власти деспотичной бабушки и серьёзные изменения в восприятии своего «интересного положения».

Взгляд Лисы остановился на мелких, и она пару раз забавно хлопнула глазами.

— А эт кто тут у нас, такой красивый?

— Ну, как бы, вроде, твои племянники, — Рэгги хихикнула. — Нравятся?

Алиса подошла к малым и, опустившись на колени, обняла и прижала их к себе.

— Ну, здорово, племяши! Я ваша тётя!

— Ага, «из Бразилии, где очень много диких обезьян», — не удержался от цитаты Витал, и мы все дружно потухли от хохота, в который вплелись и тоненькие голоса малышей.

Мы вошли в дом и замерли в изумлении. До отлёта мы его в общем привели в порядок, но именно, что «в общем». А сейчас дом сиял! Похоже, что «Тётя Лиса» все эти дни драила его от рассвета и до заката. Рэгги сгребла её в объятия:

— Лис, ты молодчина! Эт сколько же ты пахала!

— Ну, не так-то уж и много.

— Лисёнок, не прибедняйся! Я ведь пять лет служил в училище, там научишься наводить шмон.

Алиса шмыгнула носом и предложила:

— Идёмте на кухню, я там поесть приготовила…

22 число 08 месяца 24 года. 26 часов 27 минут. Демидовск. Рогнеда Бланко

«Торжественный ужин» по случаю нашего возвращения закончился. Дунканы отправились к себе. Мы с «Тётей Лисой» перемыли посуду, уложили спать мелких. Мои мысли стали привычно дрейфовать в направлении супружеского ложа, когда Саша предложил мне выйти прогуляться.

Слегка заинтригованная, я согласилась. К моему удивлению, прогулка завершилась в мастерской. Там Саша вынул из кармана и подбросил на ладони стреляную гильзу, которую ему отдала мать малышей.

— Вот, хочу посмотреть, что же такое Жоао дал дочери и приказал спрятать даже от мужа.

— Может, там брильянты?

— В Анголе могли быть только необработанные алмазы. Но не думаю, в гильзу много не спрячешь. Максимум на несколько десятков тысяч долларов. Это если знаешь, кому их сбыть.

— Несколько десятков?! — для меня такая сумма до сих пор оставалась несусветной.

— Рэгги, Жоао мог подарить дочери платье за три тысячи евро, просто чтобы доставить ей радость. Так что даже вдесятеро большая сумма не была для него чем-то запредельным, и он не стал бы строить из неё великую тайну.

Саша зажал гильзу в тисках, аккуратно отпилил ножовкой по металлу донце и вытащил из неё свёрнутый в тугой рулончик полиэтиленовый пакетик с застёжкой.

Разорвав его, он вынул и развернул небольшой лист бумаги, пробежался по нему глазами и, криво усмехнувшись, протянул мне.

— Вот так. Судьба любит злые шутки.

Я посмотрела на лист. Написано было не по-английски, и я вернула его Саше.

— Рэгги, когда Мерседес умирала от голода и рака, на шее у неё был ключ к деньгам её отца. Правда, деньги эти лежат «за ленточкой», — он снова горько усмехнулся, — и добраться до них — задачка ещё та. Тут, — он махнул листком, — номера счетов в трёх банках на Виргинских островах## и пароли к ним.

— Но почему… — я замолчала, пытаясь сформулировать мысль, но Саша меня понял.

— Почему?.. Мерседес вообще-то перешла с семьёй мужа спустя неделю после смерти Жоао. Если предположить, что они переходили, как и я — в три дня, то, скорее всего, Жоао и знать ничего не знал о Новой Земле, а пытался подстраховать свою дочь в том мире.

— Что будем с этим делать?

— Пока — думать. А сейчас — пойдём спать.

* Виргинские острова — протекторат Великобритании в Карибском море. Благодаря своему финансовому законодательству, одна из всемирных «прачечных грязных денег».

25 число 08 месяца 24 года. 11 часов 27 минут. Над Конфедерацией. Алехандро Бланко

Винты «Глории» поют свою нескончаемую «песнь полёта», с каждым оборотом приближая нас к столице Конфедерации. Я сижу на правой чашке и с удовольствием ощущаю её через штурвал и педали.

Витал сидит слева и молча наблюдает за мной. Похоже, что ему слегка неловко выступать в роли инструктора для человека, у которого в пятьдесят раз больше налёта. Поймав мой взгляд, он смущённо улыбается и, пытаясь куда-нибудь деть глаза, оглядывается в салон, где сидят и чешут языками наши сокровища.

Когда он поворачивается обратно, то в его глазах скачут бесенята.

— Слышь, Саш, ты не чувствуешь, как твои кости постепенно белеют?

— ?!

— Благодаря язычкам наших милых дам к Порто-Франко они дойдут до состояния, как говорят физики, «абсолютно белого тела»!

Самолёт начинает непроизвольно раскачиваться, в проёме двери появляется лицо супруги, и она с нехорошим интересом разглядывает наши киснущие от смеха физиономии, а затем обращается к Глории.

— Нет! Глори, ты только посмотри! Стоит их на пять минут оставить без надлежащего контроля, как они начинают травить анекдоты «про баб», и им так над нами смешно, что они самолёт чуть на закритический угол не поставили!

— Рэг-ги! Ну почему сразу «про баб»?!

— А про кого вы без нас трепетесь?! — жёнушка цапнула меня за ухо и ощутимо потянула.

— Так! Вылазь, я тоже хочу порулить!

Я выбрался из-за штурвала и, не удержавшись от шкоды, прижал Рэгги к себе и наградил долгим, возбуждающим поцелуем. Она ответила мне многообещающим (во всех смыслах) взглядом и уселась за штурвал. Глори сменила Витала, и мы с ним действительно принялись за анекдоты на «дамскую тему».

Но продолжалось это удовольствие от силы четверть часа. Рэгги внезапно вернулась в салон и сказала Виталу, что его хочет видеть Глори.

Как только за ним закрылась дверь кабины, Рэгги повернулась… и у меня побежали по коже мурашки — у неё был взгляд месяц постившейся каннибалки…

— Ну что? Думал, пошалишь, и тебе за это ничего не будет?! Ща узнаешь, как жену заводить где ни попадя!!! — и Рэгги рывком стянула с себя футболку…

33 число 08 месяца 24 года. 06 часов 55 минут. Над Евросоюзом. Рогнеда Бланко

«Пчёлка», ровно гудя движком, летит над светло-серым ковром саванны. Начался финальный этап нашего «окончательного укоренения» в новом мире. Ведь как ни крути, а Порто-Франко, по сути своей, проходной двор питающийся потоком переселенцев. Жизнь в нём достаточно богата, но, как во всех городах живущих «на трафике», в ней присутствует зачастую глубоко спрятанная неуверенность, чувство эфемерности. Вспомнились рассуждения хозяина «Адмиралтейского якоря» о возможности закрытия Ворот. Случись такое, и судьба Порто-Франко — стать городом-призраком. Вспомнился виденный краем глаза телесюжет о шахтёрском городке где-то в Америке. Там после закрытия шахты буквально за пару лет из более чем двадцати тысяч осталось пятьдесят человек (наверно, самых упёртых). Не-ет, даже минимального шанса на подобную судьбу моим детям не надо!

Я поймала себя на этой мысли и внутренне поразилась, как естественно она пришла. А ведь чуть больше двух недель назад дети в моём представлении были достаточно далёкой перспективой. Я никак не решалась, даже гипотетически, обсудить это с мужем. Саша не рассказывал о своей «заленточной» жизни, но по паре-тройке оговорок я догадывалась, что его семейную жизнь постигла катастрофа, и боялась причинить ему боль.

А сейчас… сейчас, в нашей жизни появились Ваня и Маша, и она будет строиться в значительной мере вокруг них.

33 число 08 месяца 24 года. 25 часов 17 минут. Корпус-Кристи. Алехандро Бланко

Я лежу на прекрасной двуспальной кровати в том же номере, что и в прошлый раз. И так же, как и в прошлый раз, Рэгги утомлённо сопит в две дырочки.

Похоже, это место становится для нас «местом воздержания». Ну, а если серьёзно, то ничего удивительного в этом нет. Отмахать за день больше трёх тысяч километров на «Пчёлке», провести почти тринадцать часов в воздухе с четырьмя посадками на дозаправку — это более чем сурово.

За прошедшие дни мы забрали из мастерской подшаманеную «Нюсю», которая вызвала у Глори вполне ожидаемый поток мимими. Затем на пару с Виталом перепаковали мой контейнер, отправив в недра «пол-Малларда» мою бытовую технику, а на её место загрузили его запасные движки и остальные авиа- и автозапчасти.

Потом Дунканы смотались в Зион и привезли оттуда трёх наших давешних пассажиров, которым теперь предстоит рулить в портофранковском представительстве Русской Республики (капитан Пономарёв был по этому случаю на седьмом небе от счастья), а новый глава представительства помог нам с поиском подходящего для перевозки фюзеляжа корабля и погрузкой на него нашего хозяйства.

Ребята и «Глория» улетели вчера, приняв на борт дюжину пассажиров и полтонны шмурдяка##, а мы сегодня двинули им вослед.

* На туристическом сленге — общее название походного барахла.

34 число 08 месяца 24 года. 16 часов 23 минуты. Форт-Ли. Рогнеда Бланко

Перекусив, мы сидели на веранде маленького ресторанчика на аэродроме Форт-Ли и ждали того момента, когда хотя бы выпитая жидкость покинет наши организмы. Увы, в отличие от «Цапли», «Пчёлка» была лишена маленьких, но столь необходимых бортовых удобств, а внеаэродромная посадка — это более чем рискованная лотерея.

Придвинув свой стул к Сашиному, я устроила свою голову у него плече и нежно перебирала пальцы его левой руки, борясь с желанием засунуть её себе под футболку, ибо отлично понимала, что если я сделаю это, то совершенно незаметно мы очутимся в ближайшей свободной кровати и сегодня уже точно не долетим до Демидовска.

Мои мысли прервал рёв выходящих на взлётный режим движков, и по полосе покатился двухмоторный высокоплан, при одном взгляде на которого меня пробило на «хи-хи».

Саша шевельнулся, и я «пояснила»:

— Вон, «крокодил Гена» полетел!

А действительно, непропорционально длинный нос взлетавшего самолёта очень напоминал крокодилью морду.

Саша заулыбался.

— Крокодил. Правда, не уверен, что Гена. Это итальянец, АР-68##, и нам он не конкурент, — увидев мой вопросительный взгляд, он пояснил: — Максимальная вместимость — двенадцать мест, это если запрессовать до упора и выкинуть гальюн, и салон в нём шириной и высотой примерно как в среднем джипе.

— Гальюн выкидывать — эт садизм, — я захихикала.

В этот момент рядом с нами кто-то кашлянул.

Перед нами стоял кряжистый мужик лет сорока с хотя и загорелым, но не обветренным, как у людей, постоянно находящихся на солнце, лицом и острым, как лезвие ножа, взглядом. Моя чуйка резко взвыла дурниной: «Криминал, причём из паханов!»

34 число 08 месяца 24 года. 16 часов 28 минут. Форт-Ли. Алехандро Бланко

— Синьора Бланко, синьор Бланко. Моё почтение, и разрешите представиться: Юджин Кропачек. Я хотел бы нанять ваш самолёт для полёта в одно место.

Я внимательно рассмотрел стоявшего возле нашего стола мужчину и сделал определённые выводы, а Рэгги ткнула меня под столом ногой и бросила красноречивый взгляд.

Кропачек заметил нашу переглядку, чуть заметно усмехнулся и продолжил:

— Вы позволите мне присесть и изложить суть дела, а потом решите — возьмётесь за него или нет.

Я слегка кивнул, и Кропачек аккуратно присел за стол. А я продолжил его разглядывать. Несомненно, это был гангстер, и Рэгги это тоже поняла. Мне же было ясно, что мы ему очень нужны, и я должен был решить, как его аккуратно, чтобы не нажить врага на ровном месте, отшить или же всё-таки рискнуть принять заказ.

— В середине прошлого сухого сезона пропал самолёт с моим грузом, — Кропачек вскинул руки в защитном жесте. — Нет, нет не наркотики! Я не настолько дурак, чтобы нанимать здесь, в Форт-Ли, самолёт с русским экипажем для вывоза дури! Груз ценный, но не криминальный, и сопровождал его мой младший брат. Я предлагаю вам официально заключить соглашение у диспетчера, и таким образом вы получаете гарантию от подвоха с моей стороны, а я — от проблем с вами.

— Не понял? — я удивлённо посмотрел на него.

— А-а-а… Вы здесь недавно? — гангстер понимающе кивнул головой. — Видите ли, пару лет назад Томми два Би, один из наиболее влиятельных людей Нью-Рино, допустил фатальную ошибку, нажив себе смертельных врагов в лице Русской Армии. После того, как его громко и показательно исполнили, остальным влиятельным людям сообщили, что, как и почему. И было принято решение — русских не трогать, конечно, если они крупно не накосячат. Таким образом, если будет известно, что вас нанял я — это будет гарантией и для вас, и для меня, потому что крупно накосячивших Русская Армия не защищает.

Я уже много слышал о нашей армии, но только сейчас до меня стал доходить уровень её авторитета. Получается, что лидеры криминальной столицы этого мира почитают за лучшее не связываться с ней!

— Простите, мистер Кропачек, но почему вам нужен именно наш самолёт? С нашим шасси я сяду далеко не везде. Может быть, вам было лучше поискать самолёт с большими колёсами низкого давления или организовать наземную экспедицию?

— Видите ли, синьор Бланко, я сегодня утром уже летал туда. Единственное место, где там можно сесть — это небольшое, примерно пятьсот ярдов в поперечнике, озеро.

— Странное место.

— Вы даже не можете представить себе — насколько! — Кропачек вздохнул и продолжил: — Я предлагаю вам десять тысяч экю за полёт.

Я присвистнул. Рэгги сверкнула глазами и пнула меня под столом.

Кропачек понимающе усмехнулся, встал из-за стола и отошёл к перилам веранды.

— Саш! Ты что, хочешь согласиться?!

— А ты всё поняла?

— Всё не всё, но поняла! А ты по ходу решил согласиться?! Значит так, пусть он летит без оружия, это раз! И два — пусть нас встретит шериф или полицейский, кто у них здесь. Мы ведь вернёмся с трупом и с места катастрофы? И пусть найдёт полиэтиленовый мешок.

Я позвал гангстера и сообщил ему наши условия. Кропачек без возражений согласился, и мы отправились к диспетчеру.

34 число 08 месяца 24 года. 18 часов 35 минут. В небе над Конфедерацией. Рогнеда Бланко

Уже больше полутора часов мы летим на северо-северо-запад. Клиент сидит на заднем диване с каменным лицом, но я отчётливо ощущаю исходящую от него тревогу. Похоже, этот полёт действительно очень важен для него.

— Синьор Бланко, — Кропачек неожиданно протянул руку, — поверните вправо, в направлении той возвышенности.

Саша повернул на указанный курс, местность под нами начала незаметно подниматься, и минуты через три из лёгкой дымки появился…

— Ипонский городовой!!! — вырвалось у меня. — Ну ни хрена ж себе!!!

Перед нашими глазами стала постепенно раскрываться панорама здоровенного, километров пять в диаметре, метеоритного кратера. Сравнительно пологие наружные склоны были усеяны выброшенными при ударе глыбами и увенчаны острыми краями, обрывавшимися почти отвесными внутренними склонами кратера, достигавшего глубины, наверное, полукилометра. Посередине блестело круглое озеро с несколькими скалами в центре.

Как только «Пчёлка» перевалила край, Саша, прошептав, то ли молитву, то ли матюк, отдал штурвал от себя, и мы нырнули в кратер.

На высоте примерно двухсот футов он выровнял машину и повёл её по кругу. Я разглядывала окружавший нас пейзаж, испытывая при этом сильнейший дискомфорт, и не понимала почему. Когда я в очередной раз бросила взгляд на стены кратера, до меня, как до жирафы, наконец-то дошло — лётчик видит земную твердь снизу, сбоку, сверху, при пилотаже, но не с двух сторон одновременно и выше себя.

Стены в верхней части были почти вертикальными, а в нижней четверти или трети переходили в крутую осыпь. Дно было сплошь покрыто обломками скал от здоровенных, порядка десяти метров, у пристеночной осыпи, до мелких, меньше метра, у озера.

— Вот!!! Вот он!!! — Кропачек заорал так, что меня пробило даже через наушники, и ткнул рукой перед моим лицом.

— Успокойтесь! — я без лишних церемоний убрала его руку от лица, одновременно вглядываясь в указанном им направлении. Там, на границе высохшей части дна озера и камней, виднелось светлое пятно с торчащими вверх рогами.

Кропачек невнятно пробурчал извинения, а я вытащила из сумки на спинке кресла видеокамеру и попросила Сашу:

— Сделай, пожалуйста, круг, чтобы было видно, где он лежит.

Саша заложил вираж, я включила камеру и, вспоминая, как это делают в фильмах следаки, начала диктовать: «Тридцать четвёртое число восьмого месяца двадцать четвёртого года, восемнадцать часов сорок три минуты. Примерно сто пятьдесят миль на северо-северо-запад от Форт-Ли. На дне метеоритного кратера диаметром около пяти километров, обнаружен потерпевший авиакатастрофу самолёт».

«Пчёлка» закончила вираж, позволивший мне сделать панораму, и Саша,снова направил её к упавшему самолёту, а я стала диктовать дальше: «Самолёт лежит на южном берегу озера, кверху брюхом…» Тут Саша провёл «Пчёлку» примерно в двадцати метрах над потерпевшей катастрофу машиной, я присмотрелась и продолжила: «Двигатель при капотировании практически отвалился, хвостовая балка надломлена, левая плоскость разрушена».

Я продолжала снимать, а Саша сделал три круга над озером, выбирая место для посадки. Поверхность воды была зеркальной, где-нибудь в другом месте это могло бы создать немало проблем (Дунканы не зря установили на носу «Глории» пулемёт, чтобы по всплескам от пуль можно было определить точное расстояние до поверхности воды), но здесь ориентиров было в избытке, а главной проблемой было не сесть на отмель с глубиной в десять сантиметров.

Наконец Саша принял решение и, аккуратно притерев птичку к воде, убрал газ. «Пчёлка» заскользила, быстро замедляя свой бег. Несколько капель воды попали на остекление и почти мгновенно высохли, оставив после себя солевые розетки. Я матюкнулась про себя — после возвращения самолёт придётся капитально отмывать.

Саша осторожно подрулил к разбившемуся самолёту, и примерно в тридцати метрах от него киль «Пчёлки» коснулся дна. Клиент дёрнулся к правой двери, но муж его придержал и сказал:

— Малыш, пощупай лопаткой дно.

Я выудила из-за спинки дивана сапёрную лопатку и, протиснувшись мимо штурвала в нос, открыла переднюю дверь и ткнула лопаткой в дно. Она буквально провалилась в ил, и я, помянув падшую женщину, чуть не вылетела вслед за ней.

Выдернув лопатку обратно (кстати, шла она с заметным усилием), я прополоскала её и парой нецензурных выражений охарактеризовала ситуацию.

Кропачек, явно едва владея собой, переводил взгляд с меня на Сашу и обратно. Саша посмотрел на него и сказал:

— Будем искать другое место, — и добавил: — Рэгги, следи за глубиной.

Включив реверс, он отвёл самолёт на глубину и повёл его вдоль берега. Метров через триста мы увидели то, что нам было нужно — продолговатую скалу, лежавшую на берегу, уходя одним концом в воду. Саша осторожно подрулил к ней, я вытащила нашу фалу с якорем, взяла автомат и, дождавшись, когда Саша подведёт машину к краю глыбы, перепрыгнула на неё. Закрепив якорь в расщелине, мы зашвартовали самолёт, Саша выключил двигатель, и они с Кропачеком выбрались на берег.

Триста метров, отделявших нас от упавшего самолёта, мы добирались почти двадцать минут. Идти приходилось по камням, а подвернуть или, того хуже, сломать ногу не хотелось никому. Вначале Кропачек попытался рвануть по высохшему дну, но уже буквально в пяти метрах от линии камней он провалился в покрытый тонкой соляной коркой ил выше щиколоток и, вполголоса матерясь, с трудом выбрался обратно.

Когда до самолёта осталось метров двадцать, он снова сорвался, подбежал к нему, упал на колени и, завывая, стал колотить кулаками по фюзеляжу…

34 число 08 месяца 24 года. 18 часов 35 минут. Дно астроблемы. Алехандро Бланко

Мы подошли к самолёту и остановились в пяти-шести метрах от Кропачека. Он уже замолк и сидел привалившись спиной фюзеляжу, а лицо у него было, как у смертника, которому только что сообщили время казни.

Рэгги, тихонько бормоча комментарии, стала обходить самолёт по кругу, снимая его на камеру, а я, приблизившись и присмотревшись, понял, что добило Кропачека. Правая дверь самолёта была вскрыта. Вскрыта снаружи чем-то вроде топорика или ледоруба, и вскрыта уже давно. Зарубки на металле уже были покрыты толстым слоем окислов, и, скорее всего, им было, по меньшей мере, несколько месяцев.

— Как я понимаю, груза нет?

Кропачек медленно встал и отрицательно покачал головой. Вытащил из кабины грубо взломанный алюминиевый кофр размером с большой «дипломат» и опустошённым жестом отбросил его в сторону. Затем поднял оброненный пластиковый мешок, разложил его, расстегнул молнию и, снова опустившись на колени, отстегнул и вытащил висевшие на привязных ремнях человеческие останки. Сохранились они, к слову, относительно неплохо. Видимо, жара быстро высушила их, а затопившая их в мокрый сезон вода, как я уже убедился при высадке, была в разы солонее океанской в старом мире.