Золото глупцов

26

В Хенгтауне Либби решила получить в банке кредит. Но ей сказали, что кредит могли дать под участок, но не под грядку овощей.

«Интересно, Гейб у себя в номере или уже уехал?» — подумала Либби. Она боролась с искушением подняться к нему в номер, но потом решила заглянуть к Марку Хопкинсу.

— Рад, что ваша голова при вас, — улыбаясь, сказал Марк. — Я был по делам в Сакраменто, а когда вернулся, то все говорили, что вас тут чуть не повесили — не могу в это поверить.

— Было дело, — ответила она. — Но сейчас у меня опять неприятности.

Она рассказала ему всю историю.

Марк с состраданием посмотрел на нее.

— Я знаю этого Шелдона Райвла. Он хотел купить мой магазинчик, а я вежливо попросил его убраться.

Марк переминался с ноги на ногу.

— Я бы помог вам, но мне надо ехать в конце месяца в Сакраменто, чтобы встретить пароход и разгрузить, заплатив за перевозку наличными.

— Вы можете мне одолжить денег? — спросила Либби. — Я верну их к концу месяца.

— Но ваша картошка не вырастет так быстро.

— Я найду денег, только бы заплатить Райвлу и забрать мужа. Клянусь, я найду выход.

Марк Хопкинс посмотрел на Либби.

— Вся наша жизнь — игра. Если вы вернете деньги, мне не нужно будет отправлять в Сан-Франциско ящики с лопатами.

— Я не подведу вас, мистер Хопкинс, — сказала она. — Вы знаете, что это для меня значит.

Через пару дней Хью уже был в хижине с детьми.

— Ты меня поражаешь, Либби, — оглядывая хижину сказал он. — Ты все это сама сделала? Никто в Бостоне не поверит.

— В Бостоне мой папа всегда говорил мне, что делать, и посылал маму присматривать за мной, — Либби устало улыбнулась. — А здесь это вопрос жизни или смерти.

Хью потянулся и взял Либби за руку.

— Как я мечтал об этом моменте, — сказал он, продолжая держать ее руку, как будто тонет. — Лежа при смерти, я слышал, как они говорили, что мне надо отрезать ногу. Я сказал себе, брось бороться и умри до того, как это начнется, но думая о вас с девочками, я твердил себе, что надо жить.

Либби сжала ему руку. Она накрыла его одеялами, решив не говорить ему о деньгах. Хью даже не представлял, что она его выкупила.

— Они были очень добры ко мне в лагере Ангела, — сказал он. — Хозяйка ухаживала за мной как за сыном. Я хочу ее как-нибудь отблагодарить. Будет здорово, если мы пошлем ей немного шелка или шаль из Англии, когда мы туда доберемся. А сейчас я напишу ей записку или даже сочиню поэму. У тебя есть бумага?

— Бумага? — едва сдерживаясь, спросила Либби.

Казалось, что Хью не заметил, что Либби вспыхнула, и, откинувшись на подушку, продолжал:

— Странно, но я не написал ни строчки, пока болел. Единственным моим стихотворением, которое я сочинил за четыре месяца, была эпиграмма на самого себя:

Не слишком здорово, но прямо в точку. Им действительно пришлось меня откапывать. Может быть, я смогу написать книгу, описав то, что я испытал. Да, я начну прямо сейчас. Бумагу, Либби!

«Хью думает, что здесь только тем и занимаются, что сочиняют стихи. Мы здесь чуть не умерли с голоду». Не ответив ему, Либби пошла смотреть огород.

— Есть надежда, что она вырастет за пару недель? — спросила она Ах Фонга.

— Сейчас картошка как горох. Нужно подождать еще месяц.

— Нужно как-то заработать деньги, — добавила Либби. — Мы сможем наловить перепелов и кроликов.

— Я пытаюсь, — ответил китаец, — но лес забит старателями, которые постреляли всю живность.

Либби начала трудиться с утра до ночи: она выпекала хлеб и каждое утро продавала его золотоискателям, пекла пироги из дичи, которые Ах Фонг продавал, стирала и штопала по ночам.

— Ты себя убиваешь, — сказал ей Хью, когда Либби заснула с рваной рубахой в руках. — Тебе не следует так много работать.

— А что мне делать? — не выдержав, спросила Либби.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что кто-то должен выплатить деньги за твое проживание в отеле. И только я могу это сделать, — жалея о сказанном, добавила Либби.

Его лицо омрачилось.

— Ты хочешь сказать, что моего золота не хватило? Участок давал хорошие деньги, пока я не начал копать песок, которым засыпало меня после обвала. Когда я попал в отель, у меня была сумка с золотом.

— Его не хватило, — сказала Либби. — Не беспокойся, это не твоя вина.

На следующее утро Либби узнала, что он пошел намывать золото. Смертельно устав, Хью вернулся. Повязки были в крови, и Либби с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Не делай больше таких глупостей, — сказала она и подала ему кружку с чаем. — Тебе еще рано начинать работать.

— Ты права. Вся река забита народом. Вся земля на несколько миль застолблена под участки.

— Постарайся выздороветь, — добавила Либби.

— Но я хочу помочь. Меня ужасает, что ты работаешь как простая кухарка.

— Это то, что я сейчас и есть, ничего не поделаешь.

— Лучше бы ты осталась в Бостоне. Жила бы как нормальный человек.

— Что бы ты тут без меня делал? — спросила Либби.

— Вкалывал бы в шахте Райвла, пока не умер. Я бы работал, как проклятый, лишь бы ты оставалась дома. Ты меня, наверное, ненавидишь, Либби?

Она вспомнила лицо Гейба, но постаралась его забыть.

— Господи, как я рада, что ты жив!

Хью посмотрел на нее с восхищением.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, — Такая цветущая и полная сил, — он посмотрел на свернувшихся калачиком, спящих на полу девочек. Либби уложила Хью на кровать, а сама легла в углу за печкой.

— Они тоже выглядят замечательно, — Хью посмотрел на Либби. — Не ложись сегодня с ними, — обнимая ее, проговорил он. — Я хочу снова почувствовать, что значит держать тебя в своих объятиях.

— Но твоя нога! — запротестовала Либби.

— Ничего, — прошептал он и положил голову ей на грудь.

— Так хорошо, — прошептал он.

Лежа ночью с Хью, Либби пыталась заставить себя что-нибудь к нему почувствовать. «Через пару дней Хью поймет, что между ними больше нет взаимности», — ужаснувшись, подумала она.

«Ты мой муж, и я поклялась перед алтарем, что буду любить тебя, но мне было восемнадцать тогда, и я не знала, что говорю, неужели Господь наказал меня за то, что я хочу жить по-своему», — размышляла Либби.

В последующие дни Хью, несмотря на протесты с ее стороны, начал готовить и стирать, иногда, усложняя работу еще больше.

— Я хочу чувствовать, что я еще на что-то годен. Дай мне еще раз замесить тесто. У меня получится, — говорил он.

Несмотря на работу семь дней в неделю, денег еще не хватало, а месяц уже заканчивался.

Либби снова вспомнила предложения Райвла и Большого Джорджа. «Будет ли это большим грехом, если она продаст свое тело, чтобы выплатить долг?! Все равно Гейб уехал, и с ним умерло мое тело», — думала Либби. Пусть мужчины забавляются с трупом. Эта мысль не покидала ее, когда она замешивала и взбивала тесто, или стирала и шила.

«Работаю с утра до ночи, выбиваясь из последних сил, а денег не хватает. А здесь пару ночей в кровати, и кошелек полон».

Она слышала, что девочки из салона зарабатывают по сотне за ночь.

Либби решила идти к Большому Джорджу. По крайней мере, по калифорнийским стандартам, он — приличный человек. Он отберет ей приличных клиентов, и никто об этом не узнает.

Утром она оделась и причесалась.

— Ты уходишь? — спросил Хью.

— Да, у меня дела в городе.

— Какие дела?

— Нужно договориться об отстрочке долга, — отрезала она.

Вдруг вбежал Ах Фонг и закричал:

— Посмотрите на картошку! — китаец начал танцевать как сумасшедший. — Я выкопал ее, она уже выросла.

Либби подбежала к грядке, на ней лежали коричневые картофелины, величина которых была больше гусиного яйца.

— Картошка! — вскрикнула Либби. — Как здорово! А еще есть?

— Сейчас выкопаем и остальную.

Либби набрала картошки и пошла в город продавать.

Уже из первых двух лагерей золотоискателей Либби вернулась с 35 долларами в кармане. Огород стал давать хороший доход, и в последний день апреля Либби полностью выплатила долг Марку Хопкинсу.

Ах Фонг не разрешал выкапывать всю картошку сразу, так как хотел держать цену на нее.

Новость о картошке быстро распространилась по лагерям, и люди стали приходить сами. Только что выкопанная картошка тут же продавалась. Китаец решил сторожить огород по ночам, чтобы никто не позарился на картофелину ценой в один доллар.

— Мы останемся на зиму без картошки, — пожаловался Ах Фонг.

— Тогда надо что-нибудь вырастить летом, — сказала Либби. — Что будет лучше расти в таком климате?

— Дыни — они растут как сорняки. Лук еще хорошо растет, — подумав, сказал он.

— Схожу к Марку и узнаю, где здесь можно раздобыть семян.

— Может, у моих земляков есть семена? — предложил Ах Фонг. — Я схожу в город.

Китаец вернулся с семенами.

Либби решила посадить семена фасоли, оставшиеся от ее запасов, и скоро над землей показались новые зеленые ростки. Марк Хопкинс сказал Либби, что все овощи по-прежнему поступают из Чили, но в Сакраменто есть брокер, который может помочь.

— Нужно еще что-нибудь посадить, — сказала Либби Ах Фонгу. — Марк сказал, что я могу купить семена в Сакраменто.

— Нужно больше земли. Нет смысла покупать мало. Больше посадим, больше вырастим и продадим.

— А где я возьму землю? Мы почти все засадили!

— Копайте вокруг хижины, — ответил китаец. — Я все сделаю.

Взяв деньги, Либби отправилась в Сакраменто.

Сакраменто был похож на все города, которые она здесь видела, правда, он был немного больше. В центре построили ряд больших зданий, но в основном город состоял из хижин и палаток. На стенах домов остались следы грязи от весеннего половодья, а на улицах валялись куски водорослей, гнившие под палящим солнцем. Пристань была забита судами, среди которых были большие речные пароходы, шхуны и лодки. Все вокруг было завалено грузами. По-видимому, часть непроданного товара испортилась, и теперь гниющие куски мяса, груш и рыбы своим запахом привлекали крыс и мух. Когда она проходила в поисках продавца мимо этого смрада, Либби чуть не вырвало.

Брокер построил склад, чтобы хоть как-то спасти портящиеся продукты, но, войдя внутрь, Либби поняла, что это было бесполезно, потому что внутри деревянного здания было еще жарче, чем на улице.

— Вам нужны семена? У меня есть только кукурузные. Правда, они уже долго лежат и вряд ли они взойдут.

Либби купила то, что он посоветовал: фасоли, гороху и луку. Оставшиеся деньги пошли на покупку двух мешков муки, яблок и груш, которые так хорошо шли в пироги прошлой осенью. Жара стала невыносимой, и у Либби на лбу появилась испарина — ей стало плохо. Все поплыло, и Либби упала в обморок. К ней сразу подбежало несколько человек.

— Вы в порядке, миссис? — спросил молодой человек.

— Да, — сказала Либби.

— Вам лучше полежать в комнате — там прохладнее. После паводка появляются вспышки холеры и тифа, — добавил старик.

Либби села.

— Я лучше поеду побыстрей домой. Мне стало лучше, — сказала она.

Всю дорогу страх заболеть не оставлял ее. Либби преследовал тот же липкий, тошнотворный запах, который она почувствовала перед тем, как упасть в обморок. «Я не могу позволить себе заболеть», — думала она. — Теперь, когда все в порядке и дела идут хорошо, не хотелось бы свалиться от какой-нибудь холеры».

Стало прохладней. Подбадривая себя, Либби добралась до хижины, почувствовав себя опять здоровой.

Ах Фонг обрадовался и уже показывал, где они посадят кукурузу, а где лук. В последующие дни все пятеро сажали семена. Вечером, когда было все сделано, Ах Фонг пел песню о семенах, а девочки пританцовывали. Либби устало улыбалась, глядя на них.

— Отдохни, — сказал Хью. — Может, теперь будет полегче.

— Я буду стирать и шить. Нельзя надеяться на овощи, — вздохнув, сказала она.

Она так устала, что готова была проспать целую неделю. Еще этот липкий запах.

«Нужно все же сходить к доктору, — решила Либби, — а то заражу кого-нибудь из своих». И она отправилась в Хенгтаун.

— Счастлив вас видеть. Наша предыдущая встреча была в менее приятной обстановке. Какие-нибудь жалобы на здоровье? — спросил доктор.

Либби описала обморок в Сакраменто и странное чувство, преследующее ее.

— Мне нужно знать, не больна ли я. У меня дети, и я не хочу их заразить.

— Каждый микроб переносится здесь рекой, а вода только что сошла, — объяснил он.

Он тщательно осмотрел Либби, и когда она снова оделась, он показал ей жестом сесть.

— У вас нет лихорадки. Скажите, когда у вас в последний раз была менструация?

— Что? — покраснела Либби. — Нерегулярно, давно не было.

Доктор покачал головой и, улыбаясь, добавил:

— У меня для вас приятная новость.

Либби с удивлением посмотрела на него.

— Вы хотите сказать, что у меня будет ребенок?!

— Дорогая, разве это сюрприз?! Вы встретили своего мужа после долгой разлуки… Поздравляю вас, — протягивая для пожатия руку, добавил он.

— Да, — стараясь улыбаться, проговорила Либби. — Спасибо, доктор.

— Надеюсь, что я вас увижу через восемь месяцев? — весело спросил он.