Золото Трои

Пролог

Автомобильный паром через «быстротекущий Геллеспонт» описывает огромную дугу вверх по течению, так силен поток воды, мчащейся по Дарданеллам. Бирюзовые волны бьются о борт парома, а ветер разбивает их на тысячи сверкающих брызг. В этой теснине, где лорд Байрон переплывал пролив, а Ксеркс строил понтонный мост, расстояние между берегами меньше мили. Позади нас остался полуостров Галлиполи и воспоминания о войне, которая была много позже. Впереди азиатский берег, минареты Чанаккале. Здесь с доисторических времен переправлялись армии, купцы и переселявшиеся народы. И здесь лежит путь к Трое.

Путь к Трое! Есть ли другое название, пробудившее столько чувств у множества людей? В историях, рассказанных и записанных за время существования человечества, есть ли столь прославленное место?

От булыжных мостовых Чанаккале современное асфальтированное шоссе идет вдоль прибрежной полосы на юг, мимо того места, где стоял древний Дардан. Теперь это просто невзрачный гребень над морем, усыпанный черепками. По правую сторону к берегу сбегают сосновые леса, слева — череда невысоких холмов. Видны корабли, идущие вверх по течению к Черному морю или вниз, к Средиземному, — греческий торговый корабль, русский крейсер и крошечные рыбацкие лодки, собравшиеся на лов скумбрии и тунца — так же, как они собирались и в бронзовом веке. Примерно через 10 миль дорога уходит от берега и спускается от Эренкоя (Интепе) в плодородную равнину, покрытую полями хлопка, подсолнечника, крупночешуйчатого дуба и пшеницы. Мы видим пастбища, белые тополя и ивы по берегам речек и ирригационных каналов, верблюдов с вьюками табака и с притороченными поверх ярких попон древнего вида кувшинами. Это долина Дюмрека, древнего Симоиса. Впереди простирается длинная лесистая гряда, возвышающаяся примерно на 100 футов над равниной. Дорога круто взбирается на нее, и на вершине стоит знак, указывающий, что справа «Truva» — Троя.

Мы сворачиваем на узкую проселочную дорогу и едем вдоль гряды на запад, к морю. Если на развилке свернуть налево, то попадешь в деревню Чиплак: грязные закоулки, деревянные анатолийские дома с выступающими верхними этажами и осыпающейся штукатуркой, обнажающей дранку. На дороге коровы, мальчонка загоняет их во двор длинным прутом. Гогочут гуси. Именно здесь сначала жил Генрих Шлиман, приступивший в 1870 г. к раскопкам. Тогда это была деревня «диких» турок, появившаяся, вероятно, в XV или XVI в., когда в близлежащем Новом Илионе окончательно замерла жизнь. В 1816 г. путешественники вспоминали, что деревня была построена на развалинах города, и действительно, Шлиман пишет, что в 1873 г. новую мечеть с минаретом строили из камней, взятых из его раскопов. Дальше, дальше — минуем деревню Тевфикийе с сувенирными лавками и фальшивым «домом Шлимана». Весь материал для постройки деревни также добыт из шлимановского котлована. К западу от Тевфикийе засеянные поля усыпаны камнями, черепками и обломками мрамора с розовыми прожилками. На этом плато находился античный город Новый Илион, «Новая Троя», просуществовавший с 700 г. до н. э. до 500 г. н. э. В давние времена считалось, что он стоял на месте города, разграбленного в Троянскую войну. Дует яростный ветер, вздымая столбы пыли и сгибая ветви дубов, растущих вокруг места раскопок. За деревьями высится деревянный конь, поставленный для туристической забавы — сфотографироваться на фоне «свирепого зверя аргивян», из коего чрева вышли ночью могучие греческие герои, дабы «нализаться крови принцев». И этот ветер! Холодный, сильный — разве не сказал Гомер, что Троя была «ветристой»?

Идем вокруг музейного раскопа, по просеке между сосен, через аккуратный садик с рядами урн, желобчатых барабанов колонн и постаментов с надписями, высеченными прописными буквами, — отрывочными фразами о чувствах, объединявших античный мир: «Мелеагр приветствует консула и народ Илиона… побуждаемый его благоговением перед храмом и его чувством дружбы к вашему городу…» (Определение понятия «цивилизация» — «жизнь в городе». Римлянин Сенека писал: «Спросите меня об истинном образе человеческого бытия, и я покажу вам разграбление большого города»).

Вот и сама археологическая площадка, холм под названием Гиссарлык. На севере и на западе земля резко уходит вниз, к яркой зелени равнины, — город стоял на возвышенности, и если не «нависал», как писал Гомер, то, во всяком случае, возвышался над равниной. На юго-западе, позади Сигейонской гряды, отчетливо виден небольшой островок Тенедос, где, по словам Гомера, стояли греки на протяжении долгих 10 лет осады. На северо-западе в ясную безоблачную погоду (что здесь нечасто) у горизонта можно разглядеть Эгейское море и уходящий вдаль выступ. Это остров Имброс, а над ним гора, называемая Фенгари Самофракийская, стоит примерно в 50 милях отсюда. Именно с Фенгари, «лесистой вершины Фракийского Самоса», бог Посейдон наблюдал за Троянской войной. Так описал ее в 1810 г. путешественник Эдвард Кларк:

У наших ног Троя. Если вы ожидали большего, чего-то напоминающего «высокие безмерно башни Илиона», быть может, средневековый замок или циклопические стены Греции, вы будете разочарованы. Площадка невелика, 200 на 150 ярдов. Перед нами превосходно выстроенные стены, а за ними — лабиринт из груд камней от строений разных веков, путаница канав и рвов, заполненных булыжником и поросших кустами.

Руины расположены на нескольких уровнях, здесь не единственная Троя. И добавляются трудности: как различить различные фазы Трои, как увидеть, где совмещаются сохранившиеся остатки. Цельной картины нет. Для начала скажем, что большая часть древнего поселения утрачена: античные строители, возводя новый центр, сровняли холм, уничтожив большую часть предыдущих городов. Археологи завершили эту работу. В силу необходимости археология ликвидирует то, что исследует, ибо, выявляя факты, извлекает из земли их свидетельства. Потому лишь несколько зазубренных башенок дают представление о высоте холма до начала раскопок в 1870 г. Раскопки проводили: Генрих Шлиман — шесть кампаний между 1870 и 1890 гг.; Вильгельм Дёрпфельд — в 1893 и 1894 гг. и американец Карл Блеген — между 1932 и 1938 гг. Эти башенки да небольшой нетронутый участок на южной стороне — все, что осталось для будущих поколений, реши они проверить работу своих предшественников.

Из цитадели вряд ли уже появятся новые свидетельства. Большая часть, к сожалению, была уничтожена раньше, чем начали применять методы, позволяющие распознавать уровни сложного строения и точного датирования стилей гончарных изделий.

Наше видение Трои — плод кропотливого труда Шлимана, Дёрпфельда и Блегена и их интерпретации результатов раскопок. Выкрашенные в желтый цвет знаки с номерами «Троя I–IX», обозначающие девять основных фаз существования города с 3000 г. до н. э. до падения Римской империи, — также итог их работы. Значение данного археологического объекта столь велико, что, если бы и не существовало легенды о Трое, все равно он стал бы ключевым в изучении Средиземноморья.

Следует помнить, что Троя (если этот город и в самом деле носил такое имя) была царской цитаделью, то есть домом для царских семей и их слуг, служившим убежищем для нескольких сотен человек и, возможно, еще около тысячи живших вокруг. Да, в пору расцвета этот небольшой холм всего лишь был обнесенным стеной дворцом. Это позже станет он акрополем античного Нового Илиона, маленького провинциального городка «в углу» Римской империи. И никогда он не был процветающим городом. Театр вмещал всего 6000 зрителей, а население можно установить довольно точно по надписи (III или II вв. до н. э.), гласящей, что на одном из городских празднеств накормлено 3000 человек.

Обозначения Троя I–IX разбиты на 47 промежуточных фаз. Эти слои человеческой жизни формировались постоянными перестройками, все еще практикуемыми в Анатолии (появление современной нам мебели оказалось столь разрушительным, что глинобитные полы приходится перекладывать через пару лет), сносом (обычная судьба городов древнего Средиземноморья), землетрясениями и просто тем, что жители покидали город. Выжившие в катастрофах или вновь пришедшие строили город поверх старого, заравнивая его остатки, скрывая мусор, пищевые отбросы, кости, золу под свежим слоем земли, возводя стены из кирпича-сырца. Все начиналось сначала. Гиссарлыкский холм расширялся, рос, набрав 50 футов наслоений. Для сравнения: Лондон за свои 1900 лет поднялся на 20 футов, в которых современные археологи распознали не только общую историю его развития, но и важнейшие события — например, разграбление Лондона в 61 г. во время восстания Боудики, великие пожары 764, 1077 и 1666 гг., бомбежки в 1940 г. и т. д.

Курганы, подобные Троянскому, — наглядный пример человеческой истории: начало и конец новых рас и цивилизаций, разрушений и восстановлений, доказывающих упорную жизнестойкость человека.

Сегодня посетитель может пройти над великими стенами города — современника микенской эпохи в Греции, раскопанного Дёрпфельдом в 1893–1894 гг., чей насильственный конец он принял за гибель гомеровской Трои. Тут же стены и театр римского Илиона (Троя IX), города, знавшего христианских апостолов. Если идти вверх по улице от главных ворот, то видны остатки лачуг Трои VIIa и следы огня, уничтожившего их (которые Блеген посчитал отметинами разграбления гомеровской Трои). От верхней части улицы можно пройти над стенами Трои II (2500 г. до н. э.), постоять у наклонного съезда, где в 1873 г. под слоем пепла Шлиман нашел вызывающие многочисленные споры «сокровища Елены». Пожар он приписал ко времени разграбления Трои. Так, за две-три минуты вы сможете пройти от времен микенских царей до времен Иисуса, от времен Александра Македонского до времен строительства Великих пирамид. Здесь разные Трои и разные войны.

Стоя в жуткой заброшенной траншее с отвесными краями, которую Шлиман прокопал по северной части холма, возле разбитых стен, посетителю трудно вызвать в памяти эпические строки. Неужели это то самое место, которое воспел древний поэт? Если да, то оно было «раскопано мотыгой Зевса», как говорит Эсхил в «Агамемноне», истреблено «гибельным вихрем» — город, «стертый в пыль».

И все же это Троя, память о которой переживет последние следы ее физического существования. При ознакомлении с археологическими находками она предстает просто небольшим средиземноморским городком, одним из тысяч центров, объединявших людей, которые жили здесь, начиная с каменного века, и живут по сей день. Город, символизирующий все города. В западной культуре, в языках и памяти тех, кого мы называем индоевропейской расой, Троя, пожалуй, наиболее знаменита. И все из-за истории ее осады и разрушения, смерти ее героев, включая Гектора от руки Агамемнона, Ахилла и ахейских греков — ради Елены, «лица, что отправило в путь тысячи кораблей». Это сказание лежит в основании западной культуры. От Гомера до Вергилия, Чосера и Шекспира, Берлиоза, Йитса и других; оно уже стало метафоричным. Троянский конь, ахиллесова пята, одиссея — риторические фигуры многих языков. «Работает, как троянец», — по-прежнему говорят про заслуживающего похвалы. От Ксеркса и Александра Македонского до Мехмета Турецкого Троя была политическим и расовым примером для подражания, корнями, как считал Геродот, «антагонизма между Европой и Азией». Это предание столь универсально, что использовалось французскими драматургами во избежание цензуры при передаче посланий в оккупированном фашистами Париже. Не мог мимо этого мотива пройти и Голливуд, выпустивший фильмы «Одиссей» и «Елена Троянская». Забавно тема высмеяна на телевидении в «невмешательстве» «Звездного пути» (где капитан Кирк с сожалением оставляет троянцев на произвол судьбы) и во «вмешательстве» «Доктора Кто» (где добрый доктор, не испытывающий подобных сомнений, оказывается одним из тех, кто побрасывает грекам идею построить деревянного коня!).

Итак: «ВТрое, вот где сцена», — говорил Шекспир. Непреходящая притягательность сказаний об Ахилле, Гекторе, Елене более трех тысячелетий вела паломников в Троаду, окрестности Трои. Однако была ли в действительности Троянская война? Если да, то где стояла Троя? На том ли месте, которое мы так называем сегодня? Кем были гомеровские ахейцы и троянцы и почему они сражались друг с другом? Существовала ли Елена Прекрасная? И существовал ли на самом деле деревянный конь? Кроме того, почему это место так усердно и так долго искали? Откуда одержимость этой историей? И как Шлиман, Дёрпфельд и остальные приходили к тем выводам, которые они делали? В название книги вынесено слово «поиски», потому что я начинал ее писать, не имея ответов на такие вопросы, считая всю эту историю мифом, а вовсе не предметом для серьезного исторического исследования. Но я был убежден, что поиски сами по себе — стоящее дело, и если предстоит долгий путь, как писал Константинос Кавафис в поэме «Итака», он будет «полон приключений и учения». Надеюсь, эти приключения и учение не оставят читателя равнодушным.