Золотой ястреб

ГЛАВА 14

Бианка задумчиво глядела на темный профиль своего мужа, отбрасываемый на стенку кареты. Это был день, когда Рикардо Голдамесу должны были присвоить степень доктора. Между ее бровями появилась крошечная складка. «Почему, я думаю, что не люблю его, хотя время остановилось для меня в тот день в Кал-де-Сак, когда что-то в его лице глубоко поразило меня?». Она отвернулась, и ее взгляд встретил бледное лицо Рикардо, который сидел в карете напротив нее.

Его голубые глаза были похожи на глаза раненой собаки, несчастные и умоляющие. С той самой ночи, вот уже почти неделю назад, когда он подставил лестницу к стене под ее окном, Бианка не разговаривала с ним. Она холодно обошлась с ним той ночью, обнаружив в его глазах неприкрытое, животное желание, которое не могли скрыть все его возвышенные слова. Что касается Бианки, то ее все это очень шокировало. Воспитанная в монастыре, она инстинктивно верила, что муж необходим женщине только для того, чтобы рожать детей. А любовник, напротив. должен быть добрым, внимательным рыцарем, слагающим поэмы и распевающим романсы — и ничего не требующим взамен.

Рикардо же было кое-что нужно. Неужели все мужчины таковы? Она покачала головой, пытаясь избавиться от этих смущающих ее мыслей. Но ничто в ее жизни не способствовало изменению этого предвзятого мнения. Например, она не любила дона Луиса. Кроме того, его любовные ласки были ей отвратительны. По правде, Бианка допускала, что она не всегда чувствовала отвращение к пылким объятьям своего мужа — она могла вспомнить не один случай, когда с удовольствием отвечала ему. Была ли она испорченной? Она терялась в догадках. Она подсознательно понимала, что то, что ею двигало, было отлично от того, что двигало им.

Но что же это было? На этот вопрос у нее не было ответа. Мысли Бианки как всегда переключились на Кита. Она клялась, что никогда не забудет его, но кое-что из его облика стерлось из ее памяти. Она все еще любила его. Но что это за любовь, когда после двух лет разлуки она не могла вспомнить цвета его глаз? Голубые? Глаза Рикардо были голубыми. Половина жителей этой провинции, потомки Тетоника Висигоса прибывшего сюда с севера Испании столетие назад, унаследовала голубые глаза, а некоторые из них были блондинами. Но сказать «голубые» — значило не сказать ничего. Какого оттенка они были у Кита? Это не так важно, говорила она себе, но подобная забывчивость мучила ее. Это было важно, потому что если бы Кит стоял под ее окном, она послала бы Квиту открыть ему дверь.

Бианка откинулась на подушки кареты и закрыла глаза. Она услышала звуки литавр, которые сливались с ее участившимся пульсом. Не открывая глаз, она знала, что это был богато разодетый отряд, возглавлявший процессию факультета Университета Сан-Маркос, разукрашенный в честь Рикардо.

Она открыла глаза и посмотрела на дона Луиса. Потом ее глаза расширились и в их глубине мелькнуло выражение страха. Теперь, после всех сомнений, она знала — она знала! Она сидела, вглядываясь в лицо своего мужа, и удивлялась, как долго правда была скрыта от нее. Это такое простое объяснение. Она не могла добраться до него из-за различий в цвете. Тени в карете скрашивали цвета, выделяя только четкий силуэт. Поверхностные различия исчезли для Бианки: Кит был блондином, а дон Луис смугл, как мавр, но эти два лица были чрезвычайно похожи друг на друга — одно и то же лицо. Правда, профиль дона Луиса был старше и тяжеловеснее, но теперь, когда цвет волос больше не смущал ее, она ясно видела истину.

Наконец ее сознание прояснилось, обратив внимание и на другие приметы. В день ее похищения Кит признался, что раньше знал дона Луиса. Он знал герб дона Луиса. Она заметила, что он смертельно ненавидел дона Луиса.

А что говорил об этом ее муж? «Этот бастард — сын беспутной француженки». Как ты узнал об этом, Луис? Как еще ты мог узнать, если сам не являешься отцом этого прекрасного бастарда? От кого Кит мог унаследовать эти манеры, эту грацию, эту обходительность? И почему ты пощадил его, почему проявил милосердие? Ты бы не сделал этого, если бы не знал, что он твой сын.

Она склонила голову, и из ее глаз покатились слезы. Все это именно так и объясняет многие вещи. А теперь я жду ребенка, и в моем сердце поселилась горечь, потому что мой ребенок будет похож на Кита, а его отцом будешь ты, дон Луис… Она чувствовала острую боль, но ей пришлось вернуться к действительности, потому что Рикардо склонился и дотронулся до нее рукой.

— Мы приехали, — сказал он.

Лакей открыл дверь, дон Луис вышел и протянул руку, помогая ей сойти. Он почувствовал, как затрепетала ее рука, и маленькая морщинка появилась между его бровей. Но Бианка отвернулась.

Все трое проследовали за процессией в собор. Когда церемония закончилась, Рикардо, теперь доктор богословия, был окружен льстивой толпой, которая приносила ему поздравления в надежде на подарки. Наконец дон Луис объявил, что после банкета, на который приглашаются все присутствующие, их ожидает бой быков. Толпа разразилась аплодисментами.

На бое быков Бианка сидела рядом с Рикардо, потому что дон Луис решил сам сразиться с быком, чтобы еще раз доказать свою храбрость.

Рикардо, который был весьма рациональным молодым человеком, объяснял свое нежелание сражаться усталостью после прошедшей церемонии. Ему совершенно не улыбалась идея попасться на рога разъяренному быку. Половина молодых идальго Лимы были на ринге, вооруженные пиками. Бианка видела, что у быка не было шансов.

— Боитесь, сеньор доктор? — спросила она Рикардо.

— Я не хочу бессмысленно рисковать, — медленно сказал Рикардо, — даже боясь потерять ваше уважение. Но верьте мне, сеньора, что если вы прикажете, я могу броситься на быка с одним кинжалом.

Бианка насмешливо посмотрела на него.

— Пообещайте мне, что вы больше никогда не скажете такого, — сказала она, — и тогда я прощу вас.

— Увы, как я могу это обещать? Лучше попросите меня не дышать. Скажите мне: «Умри, Рикардо!» — и я убью себя у ваших ног. Но только не говорите мне, что не любите меня, потому что это выше моих сил.

Бианка даже не улыбнулась в ответ на его экстравагантную речь.

— Вы плохой человек, Рикардо, — сказала она. — Любите меня, если хотите, но не требуйте от меня любви в ответ. Этого я не могу вам дать.

— Только не говорите мне, что делаете это ради моего достопочтенного крестного и патрона — вы все еще не забыли этого пиратского дьявола!

Лицо Бианки смертельно побледнело, а губы беззвучно зашевелились, не в силах вымолвить ни слова.

— Кто… кто сказал вам об этом? — прошептала она.

Рикардо посмотрел на нее. Он увидел ее побледневшее лицо и посеревшие губы, ее потемневшие глаза, в которых потонули все его надежды.

— Кто вам сказал, Рикардо? — ее голос был похож на стальное лезвие.

— У меня есть осведомитель, который служит на корабле вашего мужа, — наконец признался он. — Но скажите, что это неправда, — прошептал он, и его голос стал хриплым. — Скажите, что он солгал мне — что вы никогда не любили этого пирата.

— Нет, Рикардо, — тихо сказала она, чувствуя его горе и отчаяние, — ваш информатор не солгал.

Рикардо откинулся на сиденье, захваченный тучей обуревавших им чувств. В это время дон Луис стоял перед обезумевшим быком. Бианка посмотрела вниз, и черные, мятежные мысли промелькнули в ее сознании. Если бы его лошадь споткнулась или это великолепное животное мотнуло своей огромной головой…

— Святая Богородица! — прошептала она, — простите меня! Не допусти его смерти!

Внезапно раздался насмешливый голос Рикардо.

— Неужели вы так горячо молите за быка?

Бианка опустила голову, и по ее бледным щекам потекли слезы, похожие на драгоценные камни.

— Простите меня, — сказал Рикардо. — Я отвратительно вел себя. Вся моя жизнь не стоит одной вашей слезы.

— Нет, — ответила она, мягко тронув его за руку. — Я плачу от собственной безнравственности.

— Расскажите мне о нем, — попросил Рикардо. — Расскажите мне об этой английской морской собаке, которая украла ваше сердце.

— Вы действительно хотите это услышать, Рикардо? — печально спросила она.

— Да. Возможно, тогда я смогу понять.

— Хорошо, — начала Бианка. — На самом деле он не англичанин, хотя и командует кораблем, плавающим под английским флагом. Его мать была француженкой. Своего отца он не знает. Он родился в Кадисе и прекрасно говорит по-кастильски. Он также красив, как и вы, но больше обожжен солнцем. Его глаза похожи на морскую воду, а его прекрасные волосы отливают золотом.

— Но он же морской пират — негодяй! Человек с грубыми манерами и грубой речью!

Бианка покачала головой.

— Нет, вы несправедливы к нему. Он очень хорошо воспитан. У него манеры и грация принца.

— Тогда почему он занимается таким гнусным делом?

— Потому что его отец, очень знатный дворянин, бросил его. Если бы этот гранд признал его, он сейчас носил бы очень знатное имя… — она запнулась, сообразив, что и так сказала слишком много.

— В Испании, — закончил за нее Рикардо. — Сейчас вы сказали, что его отец — знатный гранд. Но перед этим вы говорили, что он не знает своего отца.

— Он и не знает, — прошептала она.

— Но вы знаете?

Бианка кивнула.

— Кто он, Бианка? Это меня странным образом интересует. Скажите мне!

— Я не могу сделать этого, — печально сказала Бианка. — Это моя тайна и она умрет вместе со мной.

— Но … — начал Рикардо.

Его прервали приветственные крики толпы. Дон Луис убил быка. Теперь он стоял посередине арены, держа лошадь в поводу и раскланивался направо и налево. Потом он подошел к краю арены и низко поклонился Бианке. Рукоплескания стали еще громче, когда она вытащила цветок, воткнутый в волосы, и бросила вниз.

В это время к Рикардо подошел незнакомец, с виду похожий на моряка. Извинившись перед Бианкой, Рикардо отвел его в сторону. Они задержались там на мгновенье, о чем-то перешептываясь. Толпа снова разразилась восторженными криками. Тогда Рикардо помог Бианке спуститься по лестнице к тому месту, где ее встречал дон Луис.

— Это храбрая битва, милорд, — сказала ему Бианка. — Вы были великолепны.

Дон Луис явно расцвел от ее похвалы. Он уже открыл было рот, чтобы поблагодарить ее, но был поражен ее странным видом. Бианка заметила человека, который разговаривал с Рикардо.

— Что случилось? — нахмурился дон Луис.

— Это очень важно, милорд, — быстро сказал незнакомец. — И я должен сообщить это только вам. Не будет ли милорд так добр, отойти со мной в сторону…

Что-то в этом человеке заставило дона Луиса подчиниться. К удивлению Бианки, он отошел в сторону. Моряк начал что-то быстро и горячо говорить. Лицо дона Луиса стало задумчивым. Казалось, что он еле сдерживается. Его черные глаза внезапно загорелись. Бианка видела, что он достал из кармана кошелек и отдал его моряку. Потом он присоединился к ним, но только для того, чтобы отдать распоряжения Рикардо.

— Ты отвезешь Бианку домой, — скомандовал он. — Этот человек привез новости, которые требуют моего присутствия — и немедленно!

Бианка взглянула на него, в ее глазах был явный вопрос.

— Я еду в Кальяо, любовь моя, — мягко сказал дон Луис.

— А когда вы вернетесь?

— Я не знаю, но сообщу позднее.

Он отвернулся и пошел прочь, прежде чем она опомнилась, чтобы спросить, какие новости получил дон Луис. Он вскочил на лошадь и уехал, даже не поцеловав ее на прощанье.

— Это будет мрачное время, — сказала она наполовину самой себе. — Женщина без мужа живет почти так же, как в тюрьме.

В глазах Рикардо промелькнули хитрые искорки. Он посмотрел на Бианку, и его глаза загорелись. Но когда она обернулась к нему, он быстро опустил взгляд.

— Для женщины, — философски заметил он, — не бывает мрачных времен.

Голос Бианки был резким.

— Нет, если у нее нет стыда и она может оскорбить доверие мужа!

— Вы неправильно поняли, — ответил Рикардо. — Женщина должна получать от жизни хоть немного удовольствия. Ведь не все удовольствия — грех. Что плохого в том, если вы наденете вуаль и позволите мне показать вам город?

— Нет — потому что вслед за этой последуют другие просьбы. И эти игры будут продолжаться до тех пор, пока вы, Рикардо…

— До тех пор, пока не найду путь к вашему сердцу, Бианка. Вы должны верить, что прекрасной графине дель Торо нечего бояться — кроме себя.

— И кроме этого мне совершенно нечего бояться?

Рикардо глумливо улыбнулся.

— Нет, — ответил он. — Совершенно нечего.

— Однако необходимо избегать даже упоминания дьявола, — упорствовала Бианка. — Я не хочу давать ни малейшего повода для пересудов. Вы знаете, как легко можно очернить даже самые невинные поступки.

— Но кто узнает об этом, если вы сами никому не расскажете?

— А вы, конечно, можете устроить так, чтобы никто ничего не узнал?

Рикардо вгляделся в ее бледное, прекрасное лицо. «Необходимо сменить тактику», — подумал он. Пока что он не добился успеха.

— Я могу устроить это, — спокойно сказал он. — Но посмотрите на это дело с другой стороны, Бианка. Скоро вы уедете отсюда — и из моей жизни. А когда вы покинете меня, останутся только воспоминания, возможно, самые дорогие в моей жизни. Ведь я прошу так немного — улыбку, доброе слово, радость быть подле вас, не больше.

Увидев слабую улыбку, появившуюся на ее губах, Рикардо, даже прежде чем она что-то сказала, знал, что он выиграл — по крайней мере первое свидание. А что касается будущего, то если он будет достаточно осторожен, то шаг за шагом может достигнуть своей цели.

— Я поеду, — сказала она наконец, — чтобы отблагодарить вас за заботу. Но я не хочу, чтобы мое имя было замешано в каком-нибудь скандале.

— Не беспокойтесь об этом, — серьезно заверил ее Рикардо.

— И помните, — добавила она, — что вы не должны забывать того, что я вам сказала, иначе мне придется положить конец нашей дружбе, как бы мне не было трудно это сделать.

— Я ваш душой и телом, — ответил Рикардо.

Этой ночью с помощью Квиты Бианка выскользнула на темную улицу. Она была под плотной вуалью и закутана в теплый плащ, потому что по ночам в Лиме было довольно холодно. Рикардо сидел на лошади, держа другую в поводу. Увидев Бианку, он торжествующе вскрикнул и помог ей сесть в седло.

Он был вне себя от радости. Его воображение рисовало перед ним заманчивые картины. Если ее лицо такое белое, — думал он, — то каково же ее тело? Думая об этом, он даже покачнулся в седле.

— Вы больны, Рикардо? — прошептала она.

— Нет. Я просто вне себя от радости от вашего присутствия.

— Куда мы едем?

— В одно местечко, где подают отличное вино и хорошо кормят. К тому же, там играют цыгане из Кадиса.

Он чувствовал себя очень уверенно.

Если бы в этот момент Рикардо мог слышать, о чем дон Луис разговаривает с другим моряком в Кальяо, он чувствовал бы себя менее уверенно. Он открыл бы, что дон Луис гораздо более опасный противник, чем кажется на первый взгляд, и было большой ошибкой недооценивать его.

— Я слышал, — сказал дон Луис, обращаясь к другому моряку, на которого указал ему посланец, вызвавший его из Лимы, — что ты видел в этих водах пиратский корабль два дня назад.

— Да, милорд, — самоуверенно ответил моряк.

— Этот корабль назывался «Морской цветок»?

— Да, это был именно он. И они обстреляли нас. Мы были в Чимботе, когда они появились и…

— «Морской цветок»… — протянул дон Луис. — Я думаю, что знаю этот корабль. Это большой линейный корабль, и на нем не менее шестидесяти пушек?

— Вы абсолютно правы, милорд, у них шестьдесят четыре пушки. Именно поэтому…

Но дон Луис внезапно протянул руку и схватил моряка за горло.

— Ты, жалкий лгун! — зарычал он. — Кто заплатил тебе, чтобы ты рассказывал эту чудовищную ложь?

— Милорд, — прохрипел человек. — Я говорю правду — это большой корабль…

— Ублюдок! — крикнул дон Луис, продолжая так сжимать горло человека, что глаза его чуть не вылезли из орбит. — Разве ты не знаешь, что «Морской цветок» — это маленькая бригантина, на которой никогда не было больше тридцати двух пушек, и что ты и твой хозяин — настоящие идиоты, если надеялись, что меня можно обмануть? Кто заплатил тебе? Скажи мне, или ты умрешь!

— Я… я не знаю его, милорд, — прохрипел моряк. — Это юный идальго из Лимы. Я не знаю его имени.

Все еще продолжая удерживать моряка, дон Луис обернулся вокруг в поисках человека, который привез его сюда, но второй заговорщик уже исчез в надвигающихся сумерках.

— Юный идальго, — повторил дон Луис. — Гм-мм-мм… если твой язык способен произнести хоть слово правды, то скажи, какого цвета у него глаза.

— Голубые, милорд, — с трудом прошептал моряк. — Я заметил это, потому что они были очень необычными.

— А волосы?

— Они такие же, как у голландцев и англичан.

Дон Луис отпустил его горло и молниеносно ударил его в грудь. Когда человек с трудом разогнулся, он получил еще один жестокий удар в лицо.

Добравшись до берега, дон Луис сел на лошадь и мрачно усмехнулся.

— Ты дурак, Рикардо, — такой молодой, а уже устал от жизни?

В наступившей темноте он поскакал обратно в Лиму.

Бианка стояла рядом с Рикардо перед темным входом в притон, все еще не веря, что это происходит на самом деле. Они поужинали в тихой гостинице, но Рикардо решил показать ей другую сторону Лимы. Это место было темным и неопрятным. Здесь смешались запахи табачного дыма, немытых тел, винных паров и чичи — маисового пива. Кроме того, из этого притона раздавались отнюдь не успокаивающие звуки. Бианке показалось, что некоторые из них были музыкой. Она уже собиралась уйти, сбежать из этого страшного места, но музыка как будто притягивала ее. Бианка застыла на месте, все еще готовая убежать при малейшей опасности, и слушала.

Музыка трепетала, жаловалась и парила в прокуренном воздухе. Она чувствовала, как эта мелодия заставляет трепетать каждый нерв, каждую клеточку ее тела. Ощущения были магическими, завораживающими. Она чувствовала какие-то импульсы, исходящие от играющего на каком-то странном инструменте индейца, и ей показалось, что она сейчас пустится в какой-то странный, сумасшедший танец.

— Вы хотите уйти? — прошептал Рикардо.

— Нет! — воскликнула она. — Нет — это такая магия, Рикардо!

Индеец внезапно бросил играть, повернулся к ним — вся его фигура излучала гордость и достоинство.

— Стол, Титикака, — приказал Рикардо. — И вина — самого лучшего.

— Еда? — поинтересовался индеец.

Рикардо посмотрел на Бианку.

— Да, да! — весело сказала она. — Я снова проголодалась.

— Есть суп с перцем, — уточнил инка, — и пироги с маисом.

— Это индейские блюда? — спросила Бианка.

— Да, они восхитительны.

— Тогда несите все, — воскликнула Бианка.

Теперь, когда музыка больше не завораживала ее, Бианка смогла спокойно осмотреться. Когда ее глаза немного привыкли к темноте, она заметила, что здесь были и другие женщины. Большинство из них были проститутками. Но недалеко от их стола сидела женщина, такая же белая, как и Бианка. Глаза женщины лихорадочно блестели даже сквозь густой дым. Снова и снова она окунала свои аристократические пальцы в чашу и доставала оттуда что-то, что показалось Бианке похожим на красную глину. Бианка повернулась и взволнованно и вопросительно посмотрела на Рикардо.

— Кока, — объяснил он. — Этот продукт чрезвычайно освежает и бодрит, когда его смешивают с глиной и жуют. Индейцы пользуются им, чтобы не чувствовать тошноту в горах. К несчастью, это быстро становится вредной привычкой, и эта величественная сеньора обречена — она скоро умрет в страшных мученьях.

— Это ужасно! — прошептала Бианка.

Но в это мгновенье снова заиграла чарующая музыка и Бианка с удивлением заметила, что величественная сеньора поднялась и начала танцевать, словно подчиняясь не музыке, а какому-то своему внутреннему ритму. Так же внезапно она остановилась и пошла к двери. Бианка тоже было сделала несколько шагов к двери, как будто ее что-то тянуло туда, но Рикардо дотронулся до ее руки. Мгновенно все колдовство исчезло.

— Подожди, — попросил Рикардо. — Сейчас придет Кавадес!

— Кавадес? — переспросила Бианка.

— Жан-Валле Кавадес, — повторил Рикардо. — Смотри, он уже вошел.

Бианка увидела маленького мужчину, который внезапно появился в дверях. Его лицо было ужасающе бугристым, фигура — тонкой и скрюченной, так что казалось, что в его теле были живыми только глаза. Но Бианка заметила, что это были прекрасные глаза. В это мгновение музыка смолкла и все взгляды обратились к вновь прибывшему.

— Кавадес! — это имя сорвалось с губ присутствующих и было похоже на приглашение. Одна из индианок одним прыжком, похожим на балетное па, пересекла комнату и повисла у него на шее. Кавадес презрительно посмотрел на нее и бесцеремонно отшвырнул на пол.

— Кто он? — удивленно спросила Бианка, но Рикардо приложил палец к губам.

— Это великий поэт Лимы, — прошептал он, — хотя эти ослы и не понимают этого.

— Стихи! — закричали женщины. — Иди сюда, Жан, подари нам стихи!

Кавадес окинул их ледяным взглядом.

— Может быть, прежде вина? — сказал он, растягивая слова.

В то же мгновение вокруг него столпилась дюжина молодых идальго, протягивая ему бутылки и стаканы. Кавадес сел за один из столиков и начал пить. Он пил стакан за стаканом, едва успевая наполнять их.

— Он медленно умирает, — пробормотал Рикардо.

— Ох! — прошептала Бианка.

— Я думаю, что он хочет умереть. Он никак не может забыть своей умершей жены.

— Сейчас, детки, — ухмыльнулся наконец Кавадес. — Сейчас будут стихи.

Он огляделся вокруг и тут увидел прекрасное, бледное лицо Бианки. Он подошел к ней, не отрывая от нее восхищенного взгляда. Бианка покраснела от смущения и прижала руки к пылающим щекам. Но в этот момент Кавадес начал говорить.

Его голос совершенно преобразился: это был низкий, трепещущий, благоговейный голос. Он начал описывать Бианку, сравнивая ее лицо с лицами ангелов в раю, а ее волосы — с беззвездной ночью. Он говорил, что ее глаза подобны двум омутам, одного взгляда в которые было достаточно, чтобы любой мужчина потерял голову. В его поэме не было ничего непочтительного. Казалось, это говорил совершенно другой человек. Возможно, это был Кавадес, который тщательно скрывал обычно свои сокровенные чувства от постороннего взгляда. Когда он закончил, по бледному лицу Бианки текли слезы.

Внезапно она осознала наступившую глубокую тишину. Каждый человек в комнате испытывал небывалые чувства. Губы Бианки шевельнулись, и она слабо улыбнулась, не вытирая слез.

— Благодарю вас, сеньор Кавадес, — прошептала она. — Я благодарю вас от всего сердца.

Кавадес низко и почтительно поклонился Бианке. Все глаза в комнате были устремлены на нее, и никто не заметил высокого гранда, появившегося на пороге.

Внезапно Бианка почувствовала, что с Рикардо что-то не так. Он вскочил на ноги и вытаращил глаза. Она протянула руку, чтобы усадить его обратно рядом с собой, но он сильно, до боли сжал ее руку. Она обернулась, повинуясь его жесту, и встретилась с холодными безжалостными глазами своего мужа.

Мужчины стояли друг перед другом, причем, дон Луис дель Торо, казалось, был доволен произведенным впечатлением.

Рука Рикардо потянулась к шпаге.

— К чему это, крестник? — добродушно сказал дон Луис. — Я не собираюсь драться с тобой. Какая честь в том, чтобы победить слюнявого трясущегося щенка?

— Сэр, — начал Рикардо, и его голос задрожал.

— Рикардо, — продолжал дон Луис гораздо серьезнее, — мужчина должен сражаться за честь своей дамы, но у меня нет ни малейшего желания напрягаться по этому поводу. Я не собираюсь защищать честь той, которая не помнит о своем положении.

Взглянув на побелевшее лицо Бианки, Рикардо понял, что в этой ситуации у него был только один выход. Подняв руку, он ударил дона Луиса по лицу. Граф улыбнулся.

— Я очень сожалею, что ты сделал это, Рикардо, — прошептал он, — потому что я должен убить тебя. Пойдем, моя Бианка, — или я должен сказать наша Бианка, парень? Твоя и моя, и еще Бог знает скольких других — приятная мысль, не правда ли?

Он взял Бианку за руку и сжал ее словно тисками.

— Пойдем, Бианка, в это время ты должна быть в постели. Я надеюсь, что все происшедшее не слишком огорчит тебя и ты сможешь уснуть.

Несчастный вид Бианки воспламенил сердце Рикардо.

— Нет, Луис, — воскликнул он. — Ты несправедлив к Бианке! Она чиста, как…

— Как Кавадес, — закончил за него дон Луис. — Не будь таким нетерпеливым, Рикардо. Я встречусь с тобой через час.

Для Бианки, заключенной в своей комнате, время тянулось невыносимо медленно. Она прождала полтора часа, прежде чем появился дон Луис. Он вошел в комнату жены слегка прихрамывая, а на его пальцах были капельки крови. В сердце Бианки еще теплилась надежда, но дон Луис быстро развеял ее.

— Щенок хорошо дрался, — прорычал он. — Так хорошо, что я даже хотел пощадить его.

— Но он… — прошептала Бианка.

— Да, он мертв, — спокойно сказал дон Луис. — Я приказал отслужить мессу за упокой его души. Я любил его.

— И все же, — прошептала Бианка, — вы убили его!

— Позвольте напомнить, что это мы убили его. Где Квита? Прикажите ей укладываться. Завтра мы покидаем Лиму.

— Это… убийство не понравится вице-королю? — спросила Бианка. — Отлично! Вас повесят за это!

Дон Луис сурово смотрел на свою жену.

— Даже не упоминайте о виселице, — спокойно сказал дон Луис. — А не то я могу разукрасить кнутом вашу хорошенькую спину. Если это вас так интересует, то вице-король уже простил меня за это. Мы уезжаем, потому что я не хочу, чтобы всему городу был известен ваш позор.

Бианка посмотрела на него, и на ее пепельно-серых губах промелькнула слабая улыбка.

— Но вам придется с этим смириться, Луис, — усмехнулась она, — потому что боюсь, что я не могу путешествовать.

Дон Луис застыл от изумления, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Почему? — поинтересовался он.

— Потому что, — начала Бианка и выпалила, — потому что я жду ребенка!

Увидев радость и восторг в его черных глазах, Бианка подумала, что в другое время и при других обстоятельствах она могла бы простить его, но сейчас уголки ее губ опустились, а глаза были холодны, как лед.

— Я разочаровалась в вас, милорд, — сказала она.

— И почему вы разочаровались во мне именно сейчас? — утомленно спросил он.

— Потому что вы даже не спросили, — сказала Бианка как можно спокойнее, — кто отец ребенка, которого я ношу под сердцем.

Дон Луис невольно отступил назад, в его глазах появилась сильная боль.

— А если я спрошу вас? — прошептал он. — Какой ответ вы дадите?

Бианка посмотрела на него, ее глаза были холодны и серьезны, губы порозовели, а на щеках ярко выделялись два красных пятна.

— Ответьте мне! — взревел дон Луис. — Кто отец этого бастарда?

— Конечно же, вы, милорд, — с притворной скромностью ответила Бианка, — кто еще может делать это так хорошо. Хотя я сомневаюсь, чтобы он получился таким же прекрасным, как и ваш старший, потому что я совершенно непохожа на золотоволосую француженку.

Она величественно повернулась и вышла из комнаты.