Золотые динары

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пламя жадно глодало сухие сучья. Красные отблески мерцали на изломах скал. Беззвездная, глухая ночь накрыла Араратскую долину. С юга дул порывистый ветер.

Баграт в бурке сидел на камне и, опираясь на палку, смотрел в огонь. Старик не шевелился. Если бы в отсвете пламени не сверкали его черные глаза, можно было подумать, что он спит. О чем думал он? Какие события своей долгой жизни перебирал в памяти?..

У ног Баграта дремал Усо. На овечьих шкурах примостились Самвел и Костя. Костя молча следил, как язык пламени лижет дерево, торопясь скорее испепелить его…

Утром на заставу пришел Мартирос, двоюродный брат Самвела, который помогал Баграту пасти отару. Он сказал, что его вызывают в город на свадьбу друга, и попросил Самвела побыть у Баграта. Костя, конечно, тут же побежал к отцу просить разрешения отправиться вместе с Самвелом. Когда он вошел в канцелярию, там были молодой майор и подполковник из штаба отряда.

- Иди! Иди! - поспешно сказал отец, едва только Костя сказал, о чем он его просит.

Они беседовали между собой, не обращая внимания на мальчика, который топтался у двери, не зная, разрешил ли отец идти или просто от него отмахнулся, а переспросить не решался.

Приставив острый карандаш к разложенной на столе карте, подполковник говорил:

- Обратно обезьяна перешла у монастыря в трех километрах от того места, где она якобы сбежала от своего хозяина. Так? - Он вопросительно взглянул на майора, и тот кивнул головой. - Значит, на этом участке. - Подполковник провел по карте карандашом. - Посмотрим с точки зрения врага. Он ждет, что же будет с обезьяной…

- Не только ждет, но и крутит шарманку, - добавил майор. - Все время находится с ней в контакте.

- То есть вызывает обезьяну назад, - уточнил отец.

Костя невольно замер на месте. Значит, обезьяна еще не забыта!

- Да, вызывает, - подтвердил подполковник. - Но для чего? А для того, чтобы она бежала на звук вдоль берега… Таким образом, сразу изучался большой участок.

- Но ведь шарманка привлекла и наше внимание, - заметил отец.

- Да, привлекла. Но кто может помешать человеку делать на своем берегу то, что ему нравится. Не хочешь слушать - заткни уши! Весь их расчет, по-моему, был на то, что шарманка отвлечет внимание наших пограничников. Если этот участок охраняется плохо, обезьяна вернется. Обезьяна исчезнет - это для них плохой признак. Если на границе поднимется тревога, начнется шум, суета, залают собаки, будут бросать ракеты, зажгут фонари - это им покажет, что они ошиблись местом: здесь перебросить шпионов опасно, нужно искать другое направление…

Подполковник стукнул тупой стороной карандаша по карте в знак того, что он сказал все.

- А шум на границе был? - спросил майор Костиного отца.

- Побегали! - признался отец.

- И все-таки обезьяна вернулась, - сказал подполковник. - Костромин считает, что Мак-Грегори собирается организовать переброску где-то в этом районе…

- А мне думается другое. - Отец что-то пристально рассматривал на карте. - Не будет Мак-Грегори действовать там, где его могли видеть… На моем участке невыгодное направление для прорыва. До ближайших деревень далеко, кругом камни, холмы, выжженная солнцем земля…

- Как же вы, пограничник, не понимаете, что это, может быть, и привлекает Мак-Грегори. Он как раз и рассчитывает на то, что вы так думаете.

Серые глаза майора скользнули по Косте, но не заметили его. Какая-то мысль беспокоила майора и мешала ему видеть, что происходит вокруг.

- А что вы думаете, Василий Гаврилович, как здесь может быть осуществлена переброска? - спросил он, обращаясь к подполковнику.

Подполковник озадаченно помолчал.

Его широкое, уже немолодое лицо сохраняло выражение уверенности. Конечно, Мак-Грегори не может не понимать, что следы обезьяны будут обязательно обнаружены. И, если пограничники ее не поймают, это заставит врага еще строже прощупать каждый новый след.

Трудно думать за противника! Но это единственная возможность избежать ошибок. Нелегкая задача решить это!

Трое офицеров курили и молчали. Костя решил им помочь. Он старался, думал, но ничего не придумывалось. И Костя тяжело вздохнул…

Этот вздох привлек внимание отца. Он обернулся и увидел сына.

- Зачем ты здесь? - сердито спросил он. - Уходи сейчас же!

Опять отец накричал на него при чужих. А он так хотел им помочь. Костя вбежал в беседку, присел рядом с Самвелом и надулся.

- Что с тобой? - удивился Самвел. Когтя не ответил. Он никогда не жаловался на отца.

Мухаммед, сидевший на перилах беседки, участливо заглянул Косте в лицо, потом схватил его за волосы и весело потрепал их. Это должно было означать - не вешай носа!

Вдруг на дорожке заскрипел гравий. Отец быстро шел к беседке.

- Костя, можешь идти с Самвелом к Баграту… - Голос его звучал раздраженно. - И больше никогда не смей подслушивать! Понятно?..

Лицо отца было хмурым и усталым, под глазами лежали темные тени. Нелегко, видно, было решать загадку, которую задали ему люди с той стороны границы.

- Понятно! - кивнул Костя, не поднимая глаз на отца.

Отчего это отец никак не поймет, что он, Костя, умеет молчать и никогда его не подведет! Он считает его совсем маленьким и не доверяет. А Косте так хочется ему чем-нибудь помочь.

- Прощайтесь с Мухаммедом, - сказал отец. - Может быть, вы его уже не застанете, когда вернетесь.

Самвел первым подошел к Мухаммеду.

- До свидания, Муха! - сказал он и крепко сжал мальчику руку.

- Будь здоров! Не забывай, - сказал Костя.

Мухаммед понял, что с ним прощаются, удивленно посмотрел на ребят и ответил на их рукопожатия.

Григорий Андреевич ткнул Мухаммеда пальцем в грудь, потом махнул рукой в сторону чужого берега.

- Отправим тебя скоро, - сказал он.

Мухаммед заулыбался, закивал головой.

Потом снова подошел к ребятам и еще раз крепко стиснул их руки.

Пламя, сожрав толстые ветви, начало гаснуть. Самвел встал, исчез в темноте и появился снова с охапкой сухих сучьев кустарника.

И опять ярко вспыхнул костер.

Баграт первым прервал молчание.

- Я слышал, что вы с отцом пережили большую беду… - сказал он Косте. - Скажи мне: что это была за волна, как она затопила целый остров?

- Это была ужасно большая волна - целых тридцать метров высоты! - сказал Костя. - Такая волна бывает, наверное, раз в сто лет.

- «Тридцать метров высоты»! - повторил Баграт и посмотрел на вершины окружавших их гор. - Нет, это не очень большая волна! Тридцать метров - совсем маленький холмик…

Да, деду Баграту, который никогда не видал моря и высоту мерит по горам-великанам, не понять того, что довелось узнать Косте…

Огонь снова медленно угасал. Лицо Баграта едва различалось в темноте. Старик опять отдался своим мыслям. Тяжело дышал во сне Усо. Трудно подняться с теплой шкуры и идти в колючий кустарник за ветками. Глаза совсем слипаются. Огонь становится все ниже и ниже. То один язычок его вздрогнет в последний раз и померкнет, то другой…

- Ты спишь? - тихо спросил Самвел.

- Нет, - отозвался Костя.

- Пойдем за ветками вместе?

Темная фигура Баграта шевельнулась.

- Спите! - сказал он. - Скоро уже рассвет…

Ох, и тепла же овечья шкура, сладко спится на ней мальчикам!

В разрыве туч сверкнула звезда. Одна-единственная на все небо! Но что это? Какая-то тень закрыла собой звезду, бесшумно пронеслась по небу и, как показалось деду Баграту, опустилась где-то невдалеке, за камнями… Совсем близко зашуршал кустарник.

- Проснитесь! - Дед Баграт разбудил ребят. - Проснитесь и смотрите!..

Снова погасла звезда. Теперь Костя и Самвел увидели то, что поразило деда. Что-то темное, плотное, похожее на шар, пронеслось над ними и опустилось за грядой камней, неподалеку от них.

Снова стукнули камни. Ветер донес чей-то тихий шепот.

Неожиданно Усо вскочил на ноги и глухо заурчал.

- Ложись, Усо! - приказал Баграт.

Пес молча опустился на землю.

- Молчи!

Нет, ошибки не было. Среди камней появились люди. Они тихо разговаривали между собой.

- Дедушка Баграт, - прошептал Самвел, - мы пойдем поближе, посмотрим.

- Тише! - Баграт сполз с камня и лег рядом с Самвелом.

Он накрыл мальчиков буркой, чтобы их не было видно. Тихое шипение донеслось со стороны камней, словно из проколотого мяча выходил воздух. Темные шары постепенно уменьшались, как будто уползали под землю.

Предательский порыв ветра раздул в, казалось бы, уже погасшем костре искру. Тоненький язычок пламени вспыхнул и стал торопливо догладывать ветку.

Дед Баграт стукнул по нему шапкой. И снова тьма. Среди камней наступила полная тишина.

Предчувствие надвигающейся беды овладело Костей. Он вспомнил все, о чем говорили офицеры. Не потому ли так нервничал отец? Может, он нарочно отослал их с Самвелом подальше от заставы, чтобы уберечь от опасности или чтобы они ему не мешали?

Нет, надо бежать на заставу.

Надо немедленно сообщить отцу обо всем, что здесь произошло.

Баграт словно понял, о чем думал Костя. Он тихо прошептал:

- Беги на заставу вместе с Самвелом! Он лучше знает дорогу!

Ребята, пригнувшись, побежали вниз, по склону холма.

Вдруг позади остервенело залаял Усо, раздался мужской крик… Нет, это не был голос Баграта… Затем истошный визг собаки. И все смолкло.

Ребята спрятались за камень и замерли. Обоим стало страшно.

- Скорей! Скорей!.. - опомнился Костя.

Он выбежал из-за камней и тут же метнулся назад. На них надвигался человек. Он шел, сгибаясь под тяжестью большого тюка. Ребят он не заметил.

Они подождали, пока он прошел и шаги его замерли вдали. Только тогда они двинулись дальше.

Самвел легко ориентировался в темноте. Все детство он провел среди холмов Араратской долины.

Ветер дул в лицо, но им казалось, что какая-то могучая сила толкает их в спины. Они падали и вновь поднимались, помогая друг другу.

Никогда еще они так не ощущали опасность, как сейчас, никогда так не верили друг в друга, не беспокоились друг за друга. Этот путь по темным холмам мальчики запомнили на всю жизнь…

Костя с размаху полетел на землю и больно ударился коленкой об острый камень. Застонал. Но тут же зажал рот ладонью, весь сотрясаясь от боли.

Самвел нагнулся над ним.

- Костя!.. Костенька, тебе больно?

Костя молчал, терпел… В другое время он бы, наверное, охая и стеная, еле добрался до кровати и свалился на нее кулем. Но теперь он не имел права жаловаться. Он уперся руками в камень и стал подниматься. Ох, как это было трудно, как больно!..

- Давай я тебя понесу, - предложил Самвел, подставляя спину.

- Еще чуть постоим, - сказал Костя. Он осторожно пошевелил ногой. - Сейчас попробую наступить… Больно! Но можно…

- Обопрись на меня.

И они двинулись вперед. Сначала очень медленно; потом боль стала менее острой, словно Костя привык к ней, и они пошли быстрее.

Руины монастыря уже остались позади, как неожиданно из темноты раздался властный голос:

- Стой! Руки вверх!

Костя сразу узнал голос Виктора.

- Это мы! - закричал он. - Мы - Костя и Самвел!

Виктор на коротком поводке держал Факела. Мергелян сжимал в руках автомат. Несколько человек стояли за ними.

- Видели вы сейчас что-нибудь? - быстро спросил Мергелян.

Ребята рассказали все, что знали.

- Значит, правильны твои наблюдения, Прошин, - сказал Мергелян в темноту. - Разобьемся на две группы. Одну поведу я, другую - Серегин. Мы быстро выдвинемся к оврагу и будем ждать их там… Ты, Серегин, с товарищами прикрой Аракс, чтобы они не могли сбежать от нас… Капитан поднял в деревне дружинников. Действуйте!..

Ребята снова остались одни на темной дороге. Они сделали свое дело и теперь могли не торопиться. Мальчики брели медленно, чтобы у Кости меньше болела нога, и строили разные предположения о том, что же все-таки произошло. Вдруг они вздрогнули и остановились. Во мраке Араратской долины загремели выстрелы. Один, другой… Простучала автоматная очередь.

- Бой! - прошептал Костя.

Мальчики заспешили к заставе. Они понимали, что на этот раз все в опасности, беспокоились и волновались за пограничников.

Стрельба вдалеке то почти умолкала, то снова усиливалась.

Вот уже и ворота заставы. Часовой тихо окликнул ребят. Это был Кузьмичев, который разговорился с Мариной в день ее приезда. Он рассказал мальчикам все, что знал, - Прошин увидел, как с той стороны перелетели какие-то шары… Потом часовой стал расспрашивать мальчиков, что они видели, по ком там стреляют.

- Где отец? - остановил Костя словоохотливого часового.

- А где ему быть?! - удивился Кузьмичев. - Конечно, на границе! Только что уехали по верхней дороге с майором и подполковником.

Путь от ворот до дома показался Косте раз в десять длиннее того, какой они проделали с Самвелом в эту ночь.

Марина сидела за столом в ярко освещенной комнате, подперев голову руками. Мухаммед, сжавшись в комочек, крепко спал на своей койке, не ведая, какие бури потрясают сейчас границу. Хорошо, что они еще увиделись с ним!

Когда стукнула дверь и ребята появились на пороге. Марина оглянулась и испуганно вскрикнула:

- Что с тобой. Костя?

Костя доковылял до стула и сел, вытянув перед собой исцарапанную в кровь ногу.

- Тебя ранили?

- Нет, упал, - сказал Самвел.

- Вы бежали? Спасались?

- Нет, я просто оступился. - Костя старался подавить боль. - В шкафу, на второй полке, лежит бинт. Достань-ка его, Самвел.

- Я сама забинтую тебе ногу, - сказала Марина.

Она быстро нашла бинт, кусок ваты и стала осторожно очищать рану от грязи. Костя морщился, но молчал.

- Почему на границе стреляют? - спросила она.

- Мне говорили, будто все ушли в тир, - сказал Самвел, пряча глаза. - Здесь часто стреляют ночью.

- И Виктор тоже там?

Костя не умел лгать. Он молча следил за ее тонкими пальцами, которые осторожно обвивали бинтом ногу. Марина не пожалела ни бинта, ни своих усилий. Нога стала большой и тяжелой. Казалось, теперь уж без костылей не обойтись. Однако, как ни странно, нога почти не болела, точно Маринины руки утолили боль.

- Где Виктор? - снова спросила Марина.

Самвел стал поправлять одеяло, которым был покрыт Мухаммед.

А Костя вдруг вспомнил, как отец всегда умел успокоить мать, когда она начинала беспокоиться. Бывало, обнимет ее за плечи и скажет: «Ну, старуха, заведи-ка патефон, давай потанцуем». Конечно, патефон так и продолжал молчать на этажерке, под полкой с книжками. Его заводили несколько раз в год, по праздникам. Но мать улыбалась, и морщинки на ее лбу разглаживались.

- На охоту пошел! - вдруг выпалил он.

Марина вскинула голову:

- Костенька, милый, ну скажи правду! Где стреляют?

Нет, лгать ей было нельзя, просто невозможно. Она смотрела так умоляюще и в голосе звучало столько тревоги, что Костя невольно отвел глаза.

Марина обняла Костю за плечи, крепко сжала их и приблизила свое лицо к его лицу. Не мигая, она смотрела ему прямо в зрачки.

- Ты должен сказать правду! Ведь там, наверное, мой Виктор!..

Издалека донеслась автоматная очередь. Ей ответило несколько револьверных выстрелов. Внезапно раздался звук разорвавшейся гранаты. И все смолкло.

Марина закрыла лицо руками и заплакала.

Забинтованная Костина нога лежала у нее на коленях. Он медленно опустил ее на пол и встал рядом с Мариной, смятенный и растерянный. Ведь и отец теперь может быть там, где Виктор.

- Не плачь, Марина, - сказал Самвел. - Дед Баграт тоже с ними. Он им поможет…

У каждого из них троих там, на укрытых ночью холмах, был близкий человек. Любой выстрел, отзвук которого гулко гремел в долине, мог быть направлен ему в сердце.

Костя и Самвел прижались к Марине. Девушка обняла их. И они сидели молча, прислушиваясь к каждому звуку, который долетал до них издалека.

Давно уже затихли выстрелы, а им все казалось: вот-вот они загремят снова. И боялись глубоко вздохнуть, чтобы не потревожить эту напряженную, гнетущую тишину…

А Мухаммед спал спокойно и улыбался во сне.

Вдруг за окном послышалось тихое урчание вездехода. Яркий свет осветил двор. Все трое метнулись к окну: у ворот в лучах автомобильных фар двигались тени, слышались приглушенные голоса.

- Вернулись! - воскликнула Марина и первая бросилась к дверям.

Ребята опередили ее. Один за другим они вылезли в окно.

Едва они обогнули деревья, как Костя чуть не наткнулся на Виктора, который стоял к нему спиной, крепко сжимая в руках автомат.

Фары уже погасли. И в рассеянном свете, падающем из окон заставы, Костя не сразу рассмотрел немолодого человека в темном пиджаке и высоких сапогах. Пиджак на нем был порван, черные волосы взъерошены.

- Где мой папа? - волнуясь, спросил Виктора Костя.

Виктор кивнул головой в сторону крыльца - там!

На крыльце толпились вооруженные солдаты. Они тихо переговаривались между собой. Очевидно, ждали приказа.

Костя услышал возбужденный шепот Прошина:

- Он на меня сзади как прыгнет! Я нагнулся - раз его через голову. Он за нож, а я…

Костя не дослушал. Он пробежал по коридору и резко распахнул дверь в канцелярию.

Отец сидел за столом. Окровавленная гимнастерка на его плече была разорвана, и Мергелян неумело бинтовал раненую Руку.

Костя замер на пороге, чувствуя, что дыхание остановилось в его груди.

- Войди! - спокойно сказал отец. - Сядь в углу и сиди тихо. - Очевидно, Мергелян в этот момент причинил ему боль - отец закрыл глаза и помолчал.

За стеной слышался голос дежурного. Он громко кому-то докладывал по телефону:

- Да, вернулись!.. Один убит, другой захвачен живым!.. Начальник заставы ранен!.. Здесь, в канцелярии. Его перевязывают!.. Слушаюсь! Сейчас.

За стеной наступило молчание. Послышались быстрые шаги, и в двери показалась высокая фигура дежурного по заставе.

- Товарищ капитан, на проводе начальник отряда. Спрашивает: можете вы подойти к телефону?

Мергелян крепко затянул узел. Отец, морщась, поднялся и вышел в соседнюю комнату.

Костя услышал его громкий голос:

- Докладывает начальник заставы капитан Корнеев. На участке заставы была попытка прорыва. Два диверсанта на воздушных шарах-прыгунцах пытались проникнуть в глубь нашей территории, но были своевременно обнаружены. При задержании оказали сопротивление. Один убит, другой жив и находится на заставе… - Он помолчал немного и вдруг ответил уже обыденным голосом. - Да так, царапнуло меня немного. Он стрелял из пистолета… Чуть выше локтя… Нет, кость цела!.. Майор Ушаков и подполковник Семыкин остались на местности. Производят осмотр. Ищут их снаряжение… Слушаю, товарищ начальник! - Стукнула брошенная на рычаг трубка.

Отец снова вошел в канцелярию и сел на свое место за столом. Костя смотрел на кровавое пятно, расплывшееся по повязке, и страх за отца охватил его.

Но отец взглянул на него прищуренным, острым взглядом и чуть улыбнулся.

- И тебя тоже поцарапало? - спросил отец. - Сегодня вся наша семья с боевыми ранениями. Болит?

Костя отрицательно покачал головой.

- Все уже прошло, - сказал он, не отрывая глаз от пятна, алевшего на белой марлевой повязке.

- И у меня прошло, - сказал отец, перехватив Костин взгляд. - Только кровь еще не просохла… - Он повернулся к Мергеляну. - Введите задержанного. Из штаба за ним уже выехали.

Мергелян вышел, прикрыв за собой дверь. Отец и сын остались вдвоем.

Вдруг Костя сорвался с места и бросился к отцу:

- Папочка, тебе плохо?

Отец привалился к спинке стула. Глаза его были закрыты. Раненая рука бессильно лежала на коленях.

- Я все знаю… - шептал он. - Ты и Самвел. Вы нам очень помогли…

Дверь распахнулась, и отец открыл глаза. Первым вошел Виктор. При свете электрической лампы Костя увидел, что воротник его гимнастерки разорван. Всю левую щеку прорезала глубокая царапина.

Виктор злобно взглянул на человека, который вошел вслед за ним. Казалось, он сейчас обернется, выхватит пистолет и пристрелит его. Но человек не испугался его взгляда. Из-под нахмуренных бровей он оглядел комнату, подолгу останавливаясь на каждом предмете, как будто желая запечатлеть в своей памяти. Где-то в глубине его черных зрачков пряталась усмешка, словно он был уверен, что с ним ничего не случится.

- Задержанный доставлен, товарищ капитан! - доложил Мергелян, вошедший в комнату последним.

- Обыщите!

Виктор вскинул автомат на плечо, повернулся к задержанному и стал осматривать его карманы. На стол перед капитаном ложились найденные вещи: советский паспорт на имя Нагопета Агабяна, прописанный в Ереване; вечное перо, которое при рассмотрении оказалось пистолетом; запонки, под перламутровой пластинкой которых таились крупицы цианистого калия.

Бритвенным лезвием Мергелян распорол подкладку пиджака диверсанта, засунул под нее руку и вытащил тонкую полоску чистой белой рисовой бумаги. По тому, как неожиданно дернулся человек, все поняли, что этот листок бумаги хранит особенно важную тайну.

Пока Виктор и Мергелян тщательно ощупывали одежду диверсанта, отец внимательно исследовал каждый обнаруженный у него предмет. Силы снова вернулись к капитану. Если бы не окровавленная повязка, можно было подумать, что он здоров.

- Вы говорите по-русски? - спросил он.

Диверсант промолчал, словно не слышал обращенного к нему вопроса.

Лицо его стало напряженным. Он, конечно, был готов к любой внезапности, но все же не ожидал, что придется вступить в бой сразу, да еще при таких неблагоприятных обстоятельствах. Напарник погиб в первые минуты схватки. Все пути обратно оказались отрезанными. А ведь Мак-Грегори несколько часов назад говорил ему, что главное - это не оставить следов на самой границе, а уже в восьмистах метрах от нее можно чувствовать себя вполне спокойно. В чем же ошибка?!

- Значит, русского языка не знаете? - сказал отец. - А в паспорте расписались по-русски. Как же так?..

Диверсант продолжал молчать. Но взгляд, его стал сосредоточенным и острым.

- Ну что ж, постойте, подумайте. Мы не торопимся… - Отец отвел глаза от диверсанта и посмотрел на сына. - Ну вот, сынок, - сказал он. - Видишь, я совсем себя хорошо чувствую. Так что иди домой и ни а чем не беспокойся.

Косте очень хотелось остаться - не каждому мальчику удается увидеть настоящего, живого шпиона! Но он понимал, что возражать бесполезно, и ему не хотелось раздражать сейчас отца.

Он вышел из комнаты, спрыгнул с крыльца и невольно остановился. Из открытого окна доносился голос дежурного Федорова:

- Где нашли?.. Товарищ майор, где нашли?.. Среди камней, где овцы пасутся? Живой?.. Нет?.. Увезли!.. - Он положил телефонную трубку и кому-то сказал сорвавшимся голосом: - Старика пастуха убили гады!

У Кости упало сердце. «Старика пастуха»? Это дед Баграт… Он поискал глазами Самвела - тот стоял рядом с Мариной возле дерева, освещенный падавшим из окна светом, - и сразу понял, что он тоже все слышал.

- Дедушка!.. Дедушка мой!.. - тихо сказал Самвел, поднес ко рту руку, сжал пальцы зубами и словно окаменел так.

Марина удивленно посмотрела на него - она ничего не поняла. В это время из другого окна раздался встревоженный голос Виктора:

- Маринка, скорее сюда!

В мгновение Костя был возле Самвела:

- Не плачь! Самвел, миленький, не плачь! - громко зашептал Костя, обняв друга за плечо и чувствуя, как слезы мешают ему смотреть.

Но Самвел не плакал. Он молчал и только сжимал зубами пальцы…

Костя крепче обхватил Самвела и повел. Невозможно было стоять на месте. И он вел его и вел… А вести, собственно, было некуда. Маленький квадрат небольшого двора. Они обошли рощу вокруг, и снова вернулись на прежнее место, и опять пошли к роще - никак невозможно было стоять на месте…

- Теперь у меня никого нет!.. - сказал вдруг Самвел. - Никого нет…

Они были на другом конце рощицы, когда услышали, что на заставу въехала машина. Вспыхнули отсветы горящих автомобильных фар, упали тени, и тут же снова сомкнулась тьма.

- Приехали из штаба! - сказал Костя и повел Самвела к дому.

У крыльца стояла крытая машина, но возле нее уже никого не было. Костя заглянул в окно и увидел незнакомых офицеров.

Из дома вышли Виктор, Мергелян и еще несколько солдат. Они вели диверсанта.

- Сюда! - крикнул Мергелян и открыл дверцу кузова.

Арестованный не смог сам забраться в машину, и его пришлось подсадить.

Две тени одна за другой скользнули в машину, стукнула железная дверь. Взревел мотор. И машина уехала.

Некоторое время все стояли молча. Вот и конец тому, что случилось этой темной, беззвездной ночью. Тому, что потребовало от всех стольких сил, ловкости, нервов. Тому, что оставило после себя глубокий след… И нужно время, чтобы хорошо осмыслить и понять все, что произошло.

Вдруг на крыльце, в ярко освещенном проеме двери, показался отец. Он остановился, широко расставив ноги и здоровой рукой держась за притолоку, и сказал:

- Я пойду… отдохну… Ты тут командуй, товарищ Мергелян.

Мергелян взглянул на отца, неожиданно кинулся к нему и обхватил его за плечи. Если бы не он, капитан бы наверняка упал, хотя за ним с бинтами в руках шла Марина. Но разве смогла бы она одна удержать его?

- Я сам, товарищ Мергелян. Я сам… - сказал отец и стал медленно спускаться по ступенькам.

Но Марина и Мергелян не отпускали его. Они медленно вели его к дому.

- Вы потеряли много крови, - сказала Марина. - Вам нужно полежать…

Когда Костя и Самвел вернулись домой, Мухаммед по-прежнему крепко спал. Он был единственным, кто спокойно провел эту ночь.