Зомби в Якутске

Кэри Анисимова ИСТОРИЯ ОДНОГО ОТПУСКА

По чему я всегда скучаю в Л.А.?

По бабушкиным пирожкам. По тому, как она наивно полагает, что они самые вкусные и излечат от любых болезней.

По узким улицам, по низенькому небу, по небольшим скоплениям больших разноцветных огней. По Лешке, который любит обзывать меня фрицем, по Бекке, который со своей компанией изводит меня каждые утро и вечер, когда я иду по улице один.

В конце концов, по страшным лицемерам одноклассникам, по Лене, издевающейся надо мной не первый год, и, конечно же, своей семье — людям, которые по всем параметрам подходят под определение «чужаки». Но… это мои близкие и родные.

Я смотрю в зеркало, и вижу в себе половину своей мамы, половину своего папы, частицу сестры, частицу брата. Через половину от внешности папы вижу связь с бывшими одноклассниками, Ленкой, Бекке.

Я такой. Эрик. Говорю по-русски, по-якутски и по-немецки с детства. Недавно вот углубился в изучение английского, чтобы нормально жить и не тужить в Л.А. Но все равно чувствую там себя не в своей тарелке и страшно скучаю.

Поэтому еду сейчас через Москву в город, где я родился. В Якутск.

У меня всю жизнь была одна главная проблема: мое происхождение и мое местонахождение. Это довольно сложно. Я толком не знаю, кто же я на самом деле. Балансируя масками, нужно понимать, что рано или поздно их должно стать меньше. И та из них, которая останется последней и единственной, может прирасти к твоей ничего не подозревающей мордашке… Раз — и нет Эрика. Два — встречайте невесть кого.

Я сделал шаг по трапу самолета и увидел словно нарисованное мелом солнце. «Неплохо», — подумал я и сошел вниз. Особый состав из ароматов в якутском воздухе пробудил во мне кучу воспоминаний. Вот он я, малыш Эрээк, бегу с распростертыми объятиями навстречу дедушке. Он протягивает мне подстреленную на охоте утку. Я хватаю птицу с красивыми разрисованными перьями на среднего размера крыльях, поднимаю ее голову за клювик и вижу пятна запекшейся крови. «Она мертвая», — хныкаю я. Вместо того, чтобы пожалеть меня, дед разражается хохотом и приговаривает: «Эрээк, Эрээк, сордох». Я замечаю, как он сильно отличается от меня: смуглый, морщинистый, как кора сосны, с узкими мутноватыми глазами. Я бросаю утку на траву и в страхе убегаю.

А вот я иду в первый раз в двадцать седьмую школу и замечаю среди всей толпы девчонок в темных платьях, с бантами на голове и букетами в руках одну только Лену. Мне явно не нравится город с его пустотой, мертвостью, обилием вонючих машин и отсутствием деда, но нравится именно эта девочка, и улыбка ее лучистых смородиновых глаз оправдывает, пожалуй, переезд нашей семьи.

Это потом я понял, что всю жизнь был рабом положения. Судьба нагло распоряжалась мной, и стоило проглотить наживку, как на горизонте появлялась новая. Я шел, как второсортный актер в погоне за призрачной славой, посреди всего этого карнавала с переодеванием масок и костюмов, и играл роли то якутского внучека, то школьника-русского, то немца из респектабельного района Кельна и, немного позже, американца демократичного района Лос-Анджелеса. Конечно, это были не все роли, о чем я и подумал, когда оказался перед дверью квартиры своих родителей. Покрытая кожезаменителем, с позолоченными циферками «63» наверху. Я вздохнул от такого фарса. Позвонил.

— Эрик! — взвизгнули за дверью.

Мама бросилась мне на шею, едва я успел поприветствовать ее, принялась целовать меня, щупать за щеки, укоризненно хлопать по плоскому животу и измерять ладонью мой рост. Отец вежливо дождался, пока она освободит ему место, и бросился с ничуть не меньшим азартом. Его объятия заметно ослабли за прошедшие годы, но по-прежнему были куда крепче всего, что я испытал в жизни. Затем прибежала сестра, болтушка Элиза. Она порхнула ко мне, я стиснул ее как можно нежнее, и замер в ожидании брата, доброго непосредственного мальчика, чьи веселые вопли обычно всегда наполняли дом каждый мой приезд. Вместо него прибежала собака. Черт, всякий раз новая. В этот был той-терьер.

— Решили завести породистую? — удивился я.

— Да, папа сдался, — мгновенно отреагировала мама. — Уж сколько я убеждала Васю, чтобы он купил нам нормальное животное…

— Пап? — вопросительно кивнул я отцу. Тот поморщился, незаметно указывая на маму, и я улыбнулся.

Той-терьер тявкнул на меня, трусливо поджал обрубок хвоста и спрятался за мамины ноги.

«Убожество», — подумал я.

— Мы все шутим и спрашиваем у мамы: «Когда мы заведем собаку?» — добавила Элиза.

Тут из комнаты, в которой я раньше обитал один, вышло нечто и вытаращило на меня бездумные глаза. Я стушевался, но потом разглядел за свисающими космами, чернью вокруг глаз и ужасными шмотками своего брата Алекса.

— И тебя постигла эта адская эпидемия, — печально констатировал я.

Нечто рыгнуло и отозвалось:

— И ты туда же.

— Алекс у нас ходит на плавание, — принялась зачем-то выгораживать брата мама и любовно обхватила его за плечи. — Весной занял первое место на городском соревновании.

— Угум, только тогда чуть ли не каждый второй болел гриппом, — иронично заметила сестра.

— Да пошли вы, — сказал Алекс и развернулся.

— Стой, — приказал я ему. — Вернись. В эмо-культуре что, предполагается отказываться от общения с родственниками? Или я чего-то не понял и ты в сатанисты пошел? Ма, куда ты смотришь?

— В его возрасте это нормально, — пожала плечами мама. Отец закатил глаза. — Вот ты, к примеру, увлекался машинками. Тебе даже тринадцать было, а ты до сих пор собирал и собирал эти жужжащие и мигающие механизмы…

— Мам, но это ведь не то же самое. Теперь вся моя карьера связана с разного рода машинами. А что какая-то странная субкультура, в которой почитают за крутость умение плакать даст Алексу в будущем, я не знаю.

— Я не эмо, я просто играю на досуге рок!

Брат взвыл, ушел в мою, теперь уже его, комнату и хлопнул дверью. Я с досадой мотнул головой и принялся снимать кроссовки. Чуть не забыл, мог бы и так пройти на кухню.

Мы сели за стол. Пока мама наливала чай, я спросил ее, где бабушка. Мама ответила, что эбэсик отдыхает в деревне. Потом мы попили чай и я рассказал о жизни. Семья явно не понимала львиной доли моих проблем, но зато я понимал их. Это нас сближало.

Каникулы потекли мучительно медленно. Жаркий июльский воздух не давал свободно дышать. Мне было тесно в крошечной квартирке моих родителей, многие предметы в ней казались лишними. В очередной раз с удивлением я обнаруживал, что придавал значение самым обычным вещам, таким, как барочные пуговицы на сиреневом халате моей бабушки в шкафу. Целыми днями я только и занимался тем, что мерял шагами все пространство жилплощади, а на уговоры домашних сходить куда-нибудь или съездить на природу у меня всегда находились отмазки. Наступил день, когда бабушка возвращалась из деревни со знакомыми на автобусе, и я был единственным незанятым человеком в доме, который мог ее встретить. Делать нечего. Оделся в свои привычные светлые брюки, хлопковую белую футболку, завязал арафатку. Нацепил солнечные очки и неторопливо вышел из квартиры. Запер ее, и тут же чуть не сбил с ног какую-то девушку.

— Ой…

Я произнес слова извинений и хотел было спросить, все ли в порядке, как взгляд мой нашел в пострадавшей нечто очень важное для меня. Короткие черные волосы, постриженные «слоями», как это модно везде. Смеющиеся глаза. Пухлые бледные губы. Приземистая фигура в цветастом топике, шортиках и сандалиях. Лена?

— Эрик? — удивленно вопросила девушка.

Я скорбно оглядел некогда такую привлекательную для меня особу и неуверенно сказал:

— Х… хай.

— Не думаю, — по слогам ответила бывшая одноклассница. — Хотя выглядишь цугойно.

— Извини? — не понял я.

Лена зло хихикнула и посмотрела на ведущую вниз серую лестницу. По-видимому, я подзабыл русский язык. Она это предполагала и потому говорила по слогам.

— Все такой же высокий и такой же рыжий. Олох красавчик.

— А ты… похоже тоже не имзенилась. Я имею в виду рост.

— На каникулы приехал, чего не заходил?

— Ну, я, — носки моих летних туфель вдруг показались мне очень интересными. — Я был страшно занят и вообще… ты меня не звала и я…

— Эсь, брось ты, — засмеялась Лена непонятно над чем.

— Эсь, сама брось, — тут я рассердился. — Ты никогда не выходила гулять, когда я за тобой заходил, так что претензии обнуляются.

— Да ну тебя, скучный ты, — скорчила кислую мину Лена и посмотрела на проход. Лицо ее оживилось. — Куда направляемся?

— Эбэ, — сообщил я.

— Э-э-э, правда? — весело улыбнулась она. — Вместе пойдем?

— Тебе по пути? — неуверенно спросил ее я.

— Ага, ага. Подруга дальше остановки живет.

Я вышел под палящее солнце и оказался среди несущихся в разные стороны ребятишек. Двор был уютным, маленьким, будто кукольным. Мы отходили все дальше от нашей пятиэтажки. Тонкие деревья впереди с трудом выдерживали атаки воюющих за Родину мальчиков.

— А теперь поджарим Барака Обаму как индюшку на День Благодарения! — проорал один из них, и все гурьбой ринулись на самого смуглого пацанчика. Я подумал было, что ребенку потребуется помощь, но потом увидел, что тот смеется. Вполне возможно, ему и нанесли увечья, но мы к тому времени явно были далеко от дома.

Я шел по улицам, которые помнил гораздо хуже собственного двора, и старался не обращать сильно внимания на людей, которые их украшали. Честное слово, такие колоритные лица нельзя встретить где попало. Может, местные и считали, что находятся «где попало», но, мой Бог, как они не правы!

Кстати, в Бога я не верю. Просто выражение приелось. В Л.А. все его только и говорят на каждом шагу.

Вот женщины с тяжелыми пакетами, при виде них мне стало как-то радостнее: напоминают бабулю лет десять назад. Вот юноши, просматривающие на мобильном одного из друзей порнушку. Дед просто идет и улыбается птичкам в небе. Девушки, невероятно красивые девушки, количество которых в республике все не убывает, а растет в геометрической прогрессии, кокетливо на меня поглядывают. Лена умудрялась выразить свое отношение к каждой из них, обрывая временами длиннющий рассказ о нелегкой жизни девушек за 20 в современном Якутске.

— Дура, корни закрась, — прошипела она последней, очень хорошенькой, между прочим, чике.

На остановке было всего три человека. Я встал, ожидая, что сейчас распрощаюсь со своей спутницей, но она заняла позицию рядом со мной и тоже принялась сосредоточенно вглядываться в один конец пыльной дороги. Я повернулся к ней с дурацкой улыбочкой.

— Ну, спасибо, — бодренько выдохнул я и пожал даме руку. — Было очень приятно видеть тебя снова.

— Я могу продлить тебе удовольствие, — не растерялась Лена и выпустила мою руку. — Я тебе просто обязана рассказать, как меня однажды подруги замуж чуть не выдали. Это было что-то с чем-то, ой, я тебе сейчас расскажу…

Прошло минут двадцать, а автобус все не подходил. Я подумал, что никакой Лены вовсе и не было в прохладном подъезде, и все, что я вижу — это мираж, видение плавящегося мозга. Тем не менее я не посмел «мираж» попросить замолчать. Потеряв всякое терпение, набрал номер мамы.

— Ну где там бабушка? — спросил я, нисколько не сомневающийся в том, что у них с ней постоянная связь.

— Она еще не приехала? Ничего, автобус наверно сломался. Подожди!

— Но, ма, я жду уже очень долго!

— Жди, жди, забыл, как автобусы ходят?

— Да, забыл, — помрачнел я и сунул телефон обратно в карман. Посмотрел на Лену.

— Может, сделаешь доброе дело и купишь в магазине воды? — буркнул я, не пытаясь скрывать эмоции. — Мне надо быть здесь.

— Сеп, — откликнулась та.

Я вспомнил, что у меня нет с собой рублей, и мы договорились, что потом я ей заплачу, а пока возьму в долг. Лена перебежала дорогу и скрылась в маленьком строении с бордовой обшивкой. Я видел сквозь мутные стекла магазина кучку людей. Потом внимание мое переключилось снова на левый конец дороги. Черт подери, где же этот автобус?

И, черт подери, почему же я такой скотина?

Где-то в дальнем уголке сознания воспоминания пищали, требуя им дать право на жизнь. Но я отметал их, не хотел даже знать, что они были моими. Моя первая любовь… первый объект желания… первая женщина, о которой мечтал, рисовал перед сном картинки, будто мы построим семью.

Я даже не ревновал ее к другим мальчикам, коих вилось вокруг нее всегда достаточно. Подвижная, непосредственная, она была как вкус жизни, который мне жутко хотелось ощущать всегда. Нет. Мне была нужна только она одна. Я хотел именно ее, а не уважение класса.

Но что-то теперь совсем не так. Я знал, что могу заполучить ее легко, и знал, что буду делать, когда заполучу. Я нахмурил брови, хотел пнуть песок, но вдруг услышал предупреждающие возгласы:

— Эй!

— Осторожно!

— Эй, парень!

Всего за какие-то считанные доли секунды я успел отшатнуться, прежде чем бежевый автомобиль «Жигули» врезался в телеграфный столб. Люди засуетились, одна женщина подбежала ко мне, двое мужчин пошли посмотреть, в чем дело, к машине.

— Ой, Господи спасибо Боже, ой-ой, — повторяла она, трогая зачем-то мое лицо. — Что ж это творится-то с людьми, а? Ты как, нормально, дорогой?

Она смотрела на меня расширенными от волнения глазами, а пот на ее лбу лишь подчеркивал всю опасность ситуации, в которой я только что очутился. Ясен пень, пот у нее выступил давно и от жары, но, мне прямо-таки стало не по себе, когдя я осознал это. Блондинка лет сорока с большими синими глазами; красивая женщина. Я наблюдал за тем, как один из прохожих открывает дверь «шестерки», а женщина все пыталась у меня выпытать, как я себя чувствую и надо ли вызывать скорую.

— Все хорошо, пройдет пара минут, и я встану, — успокаивал ее я.

— Ты что, милок, а вдруг с сердцем неладно или нога? — ее фамильярный тон от того, что я едва не попал в беду, а она была очевидицей, меня рассмешил, и смех слился с дикими воплями поодаль. Наверно, водителю очень плохо. — Ой, Господи, Господи, Господи…

В следующее мгновение я понял, что шока для меня на сегодня достаточно. И все. А спустя секунды три я, забрызганный чужой кровью, уставившийся на снесенные полголовы блондинки и мужика с пустым взглядом, держащего топор в руке, вскочил и бросился что есть мочи через дорогу.

Люди прятались в машины и уезжали, пешеходы бежали наутек. Какие-то бравые мужики принялись усмирять водителя, с которым, как я понял, все было в порядке или не совсем, но три трупа на остановке он оставить сумел…

— Лена!

— Эрик!

Мы остановились друг перед другом, пытаясь хоть что-либо сообразить, но тут сзади подруги из магазина выбежала какая-то безумная девочка. Лена завизжала и ринулась вперед, схватив меня за руку.

Мы бежали вдоль дороги, и мне все время казалось, что вот-вот из-за кустов кто-то выпрыгнет. Или сейчас выбежит толпа. Или нас будет преследовать виляющая машина. Или как это там бывает в фильмах.

— Дерьмо! — чуть ли не с наслаждением заорал я.

Представляю, до чего мы комично смотрелись с Леночкой. Жаль, никто этого заценить не мог.

Мы бежали, пока дыхание у подруги не сперло, и только потом остановились. Разумеется, погони за нами и быть не могло, тут бы и кенийский бегун ничего поделать не мог. Но и ждать, пока откуда-нибудь не выпрыгнет еще один сумасшедший, совершенно не хотелось.

— Лена? — обратился я к девушке. — Что там случилось в магазине?

Ответ последовал незамедлительно, хотя Лене было явно очень и очень тяжело:

— Я стояла в очереди. Смотрю себе на соки, и одновременно слышу: «Настя, чычах, тебе плохо?». А потом! Потом!

Я сочувственно взглянул на нее.

— Кошмар вообще был! — смачно выдавила Лена и продолжила корчиться.

Машин было мало. Мы находились на окраине города, не знаю, насколько печальный факт.

— Сейчас попутку поймаю, — сказал я тоном заботливого отца. — Поедешь домой.

И тут мне позвонил неизвестный номер.

— Эрик Филиппов.

— Алле… это… это… я Алекс, узнаешь, да?

— Алекс? — занервничал я. Заметно изменившийся всего за какие-то жалкие три года брат не мог просто так звонить мне на мобильный телефон. Особенно в свете последних событий.

— Да, я, — брезгливо ответили из динамиков. — Ты где там с бабушкой шляешься?

— Вот и я хотел б знать, — очень твердо сказал я, — где бабушка ш… ходит.

— До сих пор не приехала? — ошарашенно переспросил Алекс и выругался. — Ты где там блин?

— На оста… то есть, метрах в пятидесяти от остановки, наверно.

— Уходишь что ли?

— Поверьте, я не по своей воле…

— Так, слушай сюда. В городе по ходу очень нехорошие вещи творятся. Поэтому сейчас садись в какое-нибудь такси и вали, вали, быстро вали туда, где есть пушки.

Я так и выпал. В голове появились вопросы, но я решил задать самый на мой взгляд важный.

— Ты не знаешь, что вообще происходит?

Алекс шумно вздохнул. Я услышал, как там, откуда он звонит, стреляют.

— А это еще что такое?!

— Это не я, мы тут в компьютерном клубе с друзьями, — сказал брат. — Правда, играют немногие. Только самые оптимистичные.

— А что делают пессимистичные? — спросил я, теряя всякое терпение.

— Не, мы тут все оптимистичные. Просто некоторые из нас самые-самые…

— Алекс! — рявкнул я.

— Ну хорошо, мы смотрим на ненормальных челов, которые пытаются пробить стекло и войти внутрь, чтобы нас растерзать. Вот и думаем, чем будем бить их.

— Ненормальные? Бить? Вы что? Объясни мне!

— Да я-то откуда знаю, чего эти ненормальные сдались? Пока что мы их прозвали «зомби».

После его слов услышал еще голос какого-то паренька:

— Да е-мое, это и есть зомби, Алекс, ты че глючишь…

— Может, психи из дурдома сбежали, — задумчиво предположил брат, а я уже представил, как он открывает с друзьями дверь клуба, и у меня мурашки по коже побежали. — Эй, ребят, дурдом далеко? Кто знает?

— Так, слушать сюда, — брызгая слюной, скомандовал ему я. — Никуда не выходить и всякому кто полезет к двери по рукам бить, а если будут упрямиться — то и по морде. Ясно?!

— Э-э… так точно, — согласился Алекс.

— Где клуб находится? — спросил я.

Парень объяснил.

— Еду. И, кстати, а где мать, отец, Элиза?!

Алекс вздохнул еще тяжелее, и у меня сердце екнуло.

— Мама последний раз звонила где-то полчаса назад, спрашивала, где я. И дала твой номер на всякий случай. Сказала, что у нее батарейка на нуле. Они с отцом где-то там непонятно шляются, но ты не парься, как с родителями может что-то случиться? А Элиза она тут, со мной. Все ведь было как. Я пошел ей навстречу, потому что она с парнем поругалась, а он к ней приставал. А тут вдруг толпа несется. Я подумал: нафиг, нафиг. Хвать Элизу и обратно в клуб. А они вон… ломятся. Выглядят неважно… один старик… три телки… еще восемь мужиков. Лешка, так, да?

— Да, — глухо отозвались Алексу.

— И восемь мужиков, — констатировал брат.

— Ждите, — пробормотал я и завершил звонок.

Лена так и продолжала крючиться от заработавшихся легких.

— Ты бы хоть машину ловила, — взвыл я и сам вскинул руку. Кажется, никто и не думал останавливаться. Уж больно скорость у многих была бешеная.

Я выключил телефон. Друзья все хохмились над ломившимися к нам «зомбаками» и не думали даже, что же там происходит с их близкими. Я обнял сидевшую рядом со мной на полу Элизу и сказал ей, что все будет хорошо.

— Откуда ты знаешь? — простонала сестра.

В чем-то она права. Родители неизвестно где, у мамы телефон отключен. Хотя, стоп, наш тормознутый отец ведь тоже обладатель сотового телефона…

Мне позвонили.

— О! — радостно воскликнул я. — Впервые я настолько рад нубу в команде. Ты где, па?

Отец неуверенно сообщил:

— Я тут с твоей мамой и бабушкой у бабы Гали, чай пьем сидим.

— Вот это круто, — протянул я. — У вас все нормально?

— Все просто замечательно, сына.

— Точно?

— Ну, у бабушки плохое настроение сегодня.

— Как она оказалась у бабы Гали?

— Ох, ты же знаешь эбэсика, — проворчал отец. — Ее баба Галя заманила тем, что саженцы даст, и она приехала раньше времени. Мама тут, значит, всех обзвонилась знакомых, а бабушка чай пьет. Сейчас домой пойдем.

— Вызовите такси, хорошо? — посоветовал я, в душе хихикая над бабушкиными вывертонами.

— А с чего это вдруг? У бабули и так плохое настроение, опять будет ворчать, что деньги тратим. Или, чего доброго, заподозрит, что мы считаем ее старой, — добавил отец.

— В городе небезопасно, — сказал я. — Потом объясню. Вы сейчас езжайте в милицию.

— Почему?

— А к нам тут в клуб банда ломится! Мы милицию вызвали, а она все не едет.

— Порешили всех, — промычал рядом Лешка.

— Чего? — не понял отец.

— Не едет милиция, говорю. Вы бы съездили туда.

— А-а, сейчас, сейчас, сынок. Вы там запритесь посильнее, я перезвоню.

Элиза сразу же принялась меня расспрашивать. Но я предпочел оповестить пацанов.

— Предок звонил, — сказал я. — Поедут мои в милицию.

Восемнадцать парней, все знакомые с компьютерного клуба, с некоторыми состою в тиме по одному очень известному шутеру. Персонала клуба на месте не было. Мы толком не поняли, куда делся администратор вообще. Каждый из нас перепробовал зомби-стрелялки и зомби-слэшеры, так что каких-то там одиннадцать, да еще и в родном городе Якутске нас не особо встревожили. Наоборот, мы были счастливы. Лешка даже почему-то был уверен, что дяди милиционеры возьмут его к себе и дадут «пестик».

— А на ДПС у ребят «калаши», — мечтательно произнес Славик минут десять назад. — Если тех замочат, мы заберем у них все «аки».

Я увидел своих друзей в ином свете. Вовсе нет, они нисколько не изменились. Просто разговоры о «мочилове» и мечты о том, как мы всех перебьем, перенесенные в реальность, стали восприниматься по-другому. Это-то и пугало меня больше всего.

Папа позвонил опять.

— Сынок, мы едем в милицию. Как у вас там? Мама волнуется.

— Ждем, папа, ждем. Смотрим пока на них через окошко.

— Бабушка, представляешь, оказывается тоже сегодня пережила нападение грабителей. Говорит, проучила их как следует, и они отстали. Поэтому у нее было плохое настроение.

Поневоле я рассмеялся.

— Ну, главное, что те уроды с ней ничего не сделали, — сказал я.

— Ой, и не говори, — прошептал отец, и мы закончили разговор.

Элиза стала ходить в поисках всего, что могло бы стать средством обороны, некоторые убивали время на компьютерах, Лешка восторженно лаял от каждого поступка зомби.

— Эй, пацанчик, — сказал он одному через стекло с насмешливой ухмылочкой. — Пацанчик, я к тебе обращаюсь!

И хотя мужчина на той стороне вряд ли его слышал, он начал биться головой об стену. Лешка прям так и взвыл.

— Ахах, вы только посмотрите на него!

Прошло семь минут. Я положил телефон на пол, Элиза нашла топор, огнетушитель, метлу. Лешке надоело издеваться над желавшими сожрать его тварями.

— Ну када там? — стал похныкивать Лешка.

Я и сам хотел бы знать.

Прошло десять минут. Следующий звонок от отца, как я и предчувствовал, не был таким уж спокойным.

— Сына, — очень твердо проговорил отец, и я слышал, что он задыхается. — Ты там как? Их много?

Мне стало ясно, что «их много» для него значит уже не просто какую-то там банду.

— Одиннадцать, — сказал я. — Вся улица пуста.

— Хорошо, — слегка расслабился отец. — Никуда не выходи. Мы тут… застряли.

— Где? — мгновенно отреагировал я.

— Кварталах в двух. Да вот, буквально за домом. Ты там не переживай.

Я услышал мамин крик.

— Скоро будем! — отрезал отец и отключился.

Секунды мне хватило, чтобы сообразить, что родители могут скоро и не «быть». А то и вообще никогда.

— Предки попали в заварушку, — громко сказал я, и Элиза почему-то закричала. — Надо по-быстрому переть да вызволять.

— Милиция с ними? — спросил Лешка.

— Думаю, что да, — ответил я. — Да, точно да.

— Идем! — оживились все и стали хватать и ломать разные предметы, чтобы не остаться совсем уж безоружными.

— Ли, запрешься изнутри, — скомандовал я сестре.

— Еще чего! — завизжала та. — Я пойду с вами!

— Тогда бери топор, — времени спорить у меня и родителей не было, а сестре надо было дать лучшее, что имелось в наличии.

— Раз, два! — зарычал я и мы открыли дверь.

Эллэй, Денис и Саша рванули впереди всех, потому что весу в них было больше. Они буквально растолкали руками толпу, не давая никому вцепиться, а потом большинство принялось избивать тех самых великолепных «друзей Оушена».

Я, Славик, Лешка, Элиза, Толик и Колян побежали к предполагаемому месту нахождения моих родителей. Мы не ошиблись, только, пожалуй, силы свои как-то… не рассчитали. Милицейский автомобиль был атакован такой кучей зомби, которую я в жизни не видывал, но Лехе удалось разглядеть, что все целы, правда, налепившиеся как мухи зомбаки не давали хранителям порядка даже выстрелить, а пробивать окно опасно.

— Остальных подождем? — спросил я, указывая головой назад.

— Не, эти дураки не смогут, — проанализировал Леха и почесал свой коротко стриженый русый затылок. — Дай подумать.

Мы стояли и смотрели, как озверевшая горстка жителей Якутска раскачивает машину, и не решались подойти. Элиза всхлипывала. Я дал ей затрещину, чтоб не пускала нюни раньше времени, но она еще хлеще стала плакать.

Тут Колян заметил осторожно крадущуюся по крыше магазина женщину в белом халате. Она глянула на нас и скрылась, а вскоре появилась в двух шагах от нас с чемоданчиком в руках.

— Ща попу колоть будут, — пошутил Леха, и я еще глубже задумался над тем, с кем это я дружу — с нормальными пацанами или откровенными дебилами. Вопрос встал риторический!

— Ребята, — шепотом позвала нас женщина. — Ребята. — Она подошла ближе. Ничего так себе: стройная, с волосами, стянутыми в конский хвост, в очках, с симпатичным лицом. Только старая, лет 24–25. — Что вы тут стоите, прячьтесь поскорее!

— Не, мы должны этих спасти, — отозвался Лешка и показал пальцем на зомби.

— Я тоже, — сказала женщина. — Только как вы спасать будете, у вас же вакцины нет… Ой. — Она закрыла рот рукой, будто сказала что-то неприличное и постеснялась. — Вы имеете в виду тех, кто в машине?

— Да, — подтвердил я. — Там мои отец и мать, и бабушка, и еще милиционеры с оружием. А там где-то сзади еще несчастные юноши, которые героически отбиваются от одиннадцати зомби.

Женщина посмотрела внимательно на нас, на машину, а потом произнесла:

— Подождите.

И вернулась в магазин.

Через минуту оттуда вышел — я глазам своим не поверил — Петя, то есть Бекке, со своей компашкой. Пацанчики были укомплектованы по полной: «профессионального» вида дубины, цепи, кастеты. Все одеты в черные куртки и спортивные штаны.

— О-па, — возбужденно проронил Бекке при виде меня. — Это ж наш вылизанный Сашка-Алексашка-Санек.

Друзья поддакивали ему.

— Привет, — скромно ответил ему я.

Потом Бекке увидел Элизу и растерял все свои понты.

— Вот этих надо, да? — спросил он со своим обычным жутким акцентом.

— Да, — с надеждой сказал я.

— Ладно. Доктор Лазарева, в магазин обратно бар да.

Женщина кивнула и вернулась в магазин, наблюдая через стеклянную дверь за происходящим.

— Чэ! — крикнул Бекке и вся братва с громогласными воплями побежала на зомби. Те услышали их и, я уверен, некоторые хотели спрятаться.

Зомби было не меньше сотни, а Бекке с друзьями всего-то двадцать. Но они всех сделали. Всех. Я разглядел в толпе, как моя родная бабушка разбрасывала зомби как настоящая Лейла Али.

Я протер глаза, но понял, что мне не померещилось.

— Эбэсик! — заорал я и побежал к ней на помощь. Элиза и все остальные — за мной. Докторша ринулась с криками, чтобы мы бежали обратно.

Здесь, вблизи, я слышал, как Бекке ругается с зомби. Один из сошедших с ума цапнул его за рукав, и Бекке ошалел от подобного «неуважения».

— Туох дирий? Э? Э? Миэхэ пушка баар, э, понял, да?

Зомби с равнодушным видом снова бросился на него, и тут же получил от Бекке «фаталити». Я такого в жизни ни разу не видал!

Но круче всех была моя бабушка. Она двигалась медленно, неуклюже, вес ей не позволял бороться так же, как Бекке. Но у нее были мощные удары, от которых зомби отлетали, и она всегда успевала взять хотя бы одного за шкирку и надавать ему по голове. Некоторые попросту отключались. Я остановился в растерянности, и решил, что к бабушке не смогу подойти даже при всем желании.

Спустя какое-то время мы победили, и родители вместе с милиционерами смогли выйти из машины и присоединиться к нам. Остатки были добиты. Славик напомнил про ребят, которых мы оставили возле компьютерного клуба. Докторша побежала за нами.

Естественно, больше и речи быть не могло об одиннадцати жалких зомби. Их стало намного больше, и несомненную долю популяции прибавили наши друзья.

Даже Бекке стушевался. Мы спрятались за стеной, выискивая глазами кого-то из живых. И нашли их. Дима, Эдик, Рустам были в компьютерном клубе и, как мне показалось, ревели как маленькие. Еще бы, я бы и сам поревел, если б дали!

Тогда я решил, что лучше всего поддержать друзей и двигаться напролом.

— Пустим бабушку как танк, — невозмутимо предложил я.

Никто не посмотрел на меня как на ненормального.

— Мы следом, — на всякий случай вставил я, но даже папу это нисколько не озаботило. А что сказать, он видел, бабушка ведь сама вырвалась из милиционерской машины.

Только глупая Элиза, насмотревшаяся ужастиков, опять стала ныть:

— Но это же наша бабушка!

— Да, — сказал Лешка, — а это зомби, которые чуть по десять раз каждого из нас не убили, а бабушки вашей даже не дотронулись!

Бабушка наша плохо слышит, поэтому даже не разобралась, о чем мы говорили. Я вручил бабуле метлу и сказал как можно громче на ухо:

— Эбэ, там плохие люди нас обидели. Вон они, там.

И указал на толпу у компьютерного клуба.

— Ханна баарыый? — возмущенно прокричала бабушка, и мы съежились, поскольку толпа нас услышала.

— Тама, там, — я снова показал, где предстояло устроить зачистку.

Бабушка понеслась с проклятиями незамедлительно. Мы — следом, как и рассчитывали.

— Представляю, как сейчас безопасно было бы в афроамериканском гетто, — успел только пошутить Лешка, и это придало нам всем духу.

О плане думать было еще рано. Сперва бы разобраться, с чего вдруг Якутск атаковали зомби, а там и погадаем.

Я кричал проезжающим мимо, пытался хоть как-нибудь их остановить, правда, выбегать навстречу не решался — небось задавят и глазом мне моргнут. Каждый спасал свою шкуру. Через несколько минут я снова услышал в окрестностях крики, перекрываемые шумом движения.

— Черт! — сквозь зубы прошипел я и пнул камешек. — Как вообще такое возможно?

Лена села на обочине и опустила голову. Этот ее поступок меня взбесил, поэтому я попробовал успокоиться методом дыхания.

Кто я?

Я Эрик Филиппов. Я нахожусь в родном городе, и у меня есть семья. Кроме того, у меня есть работа, друзья, ну и… девушка, которую я любил. Когда-то. Первого числа у меня билет в Москву, а потом обратно, в Штаты, и я снова смогу погрузиться в свой скромный, но ладный быт. С любовью я разобрался. Впереди меня ждет множество свободных и чудесных девушек. Ничто не мешает. Я могу получать удовольствие на полную катушку.

— Лена, — мягко проговорил я. — Не сиди, пожалуйста, здесь очень опасно. Надо быть готовыми бежать в любую секунду. Знаешь, что со мной случилось, пока ты была в магазине? Какой-то человек не справился с управлением и попал в аварию. Потом он вышел и стал всех убивать.

Лена не реагировала. Я слегка напрягся, но продолжил ее уговаривать и звать:

— Лена… Лена-а… Встань, не сиди.

Лена мотнула головой, заставив меня вздрогнуть.

— Это все не правда! — неожиданно зарыдала она. — Я не хотела ничего подобного!

— Лена?

— Я должна тебе кое-что сказать, Эрик, — всхлипнула Лена. — Я знаю, что произошло. Это я во всем виновата.

О-ля-ля. Впрочем, сегодня я готов поверить и в инопланетян.

— На днях, — начала Лена, — я заходила к своей подруге Ольге, ну, той самой, о которой я рассказывала… и вот, она назвала меня нюней, необразованной и дала мне одну книгу. Она сказала, что все читают сейчас психологические книги, и это модно… посоветовала разобраться в себе и стать позитивной… Открыла я эту книгу, а там: «Визуализируйте свое счастье, визуализируйте…». И так на каждой странице. «Мысли материализуются», и так далее. — Лена обиженно поджала губы. — И вот я увлеклась, представляла и представляла себе свое счастье, и однажды, представь себе, мне позвонил Вова, как я и хотела! Я обрадовалась, а потом смотрела себе фильмы про зомби… очень много фильмов… Ты же знаешь, я люблю… И вот — Лена трагично обвела рукой пространство. — Все сбылось!

От «умиления» у меня аж ноги подкосились.

— Лена, ты молодец, что пытаешься разобраться в себе и все такое, но пойми, что мир не вертится вокруг тебя одной. Если Вова позвонил, значит, он просто позвонил, может, он планировал это и до того, как подруга дала тебе книгу. Ты ни в чем не виновата. А теперь, пожалуйста, встань, потому что я слышал крики.

Словно бы подтверждая мои слова, вопли повторились метрах в пятидесяти от нас, только видно ничего не было.

— Это было в той стороне, — сказала Лена и показала туда, откуда мы прибежали.

Затем она вскочила и мигом остановила старую белую «тойоту», в которой сидел явно ничего не подозревающий водитель. Мы запрыгнули в автомобиль и велели ему мчаться по-направлению к городу так быстро, насколько может его тарахтелка. Я хотел добавить: «И сбивайте всех, кто мешается перед колесами», но передумал.

Чем дальше мы ехали, тем сильнее я напрягался. Но пока мы проезжали мимо автобусной остановки, сумасшедшего мужика и, что самое ужасное, трупов и след простыл. Какие-то идиоты опять ждали автобус.

«Тойота» спокойно лавировала по улицам, и лишь четко ощущаемая атмосфера напряженности говорила о том, что происходили странные события. Люди шли себе по своим делам, правда, очень часто озирались по сторонам и смотрели друг на друга с большим недоверием. Я понимал, что сейчас вот в эту минуту в том магазине может быть опасно, и вон в том переулке, кстати тоже. В кинотеатр я бы тоже не ходил, да и вообще, умно брат сказал, что надо туда, где оружие.

Водитель повернул машину на другую улицу, но вовремя остановился. Мы с Леной сглотнули и посмотрели назад. Нет, никто не замечал того, что происходило у них прямо за поворотом. Прохожие шли мимо, общались по телефону, выходили из машин, совершали покупки, подростки катались на велосипедах. А тем временем прямо на соседней улице была самая настоящая кровавая бойня, и участвовало в ней по меньшей мере десять ненормальных.

— Объедем? — предложил я нетерпеливо.

Водитель разинул рот, как рыба, намереваясь что-то сказать, но замолчал и послушно развернул машину. В следующий момент мы почувствовали толчок сзади и обнаружили, что какой-то перец ну просто глаз не спускает с Леночки.

«Зомби с соседней улицы» заметили нас. Тогда я гаркнул ехать назад. Не послушаться меня было не возможно!

Машина смогла проехать ровно две трети пути, дальше дело обстояло хуже. Около площади была сплошная кутерьма, и водителя выхватили и съели. По крайней мере, было очень похоже на то. Лихорадочным взглядом я поискал то, чем можно было тяжело ударить, и спросил у Лены, что у нее в сумке.

— Моя сумка? Нет, ты что, она дорогая!

Я набросился на нее, отобрал сумку и открыл ее одним движением. Увидел баллончик лака для волос, с торжествующим «Йа!» достал и нашел в кармане зажигалку.

— Смотри, детка, — произнес я как натуральный фильмоидный маньяк. — Это, — я показал баллон и зажигалку запуганной Лене, — чудо повседневной жизни.

Потом, когда один из зомби перестал интересоваться водителем и сунул голову к нам в разбитое окно, я использовал зажигалку, нажал на баллон и хорошенько опалил тому рожу. Я уже заранее ненавидел этих тварей, не знаю почему, но ненавидел всей душой. Мысленно я прозвал их «недочеловеки», забыв, откуда знаю это слово. Причинять боль этим людям для меня было настоящее удовольствие. Город в огне автомобильных аварий, город, полный трупов, крови, несчастных, испуганных, спасающихся людей — я не понимал, почему раньше недооценивал красоту данных явлений.

Я выскочил из машины, взял за руку Лену и поволок по маршруту, который вел к брату. Все было сказочно: несколько раз к нам приставали десятки сумасшедших, и ко всем я применил тот же трюк. У меня было самое действенное средство. Не думаю, что палка имела бы тот же эффект.

Лена перестала для меня быть лебедем, который внезапно превратился в гадкого утенка. Нет. Теперь я видел ее такой же, как раньше. Она была моей спутницей, моей Бонни, моей подругой Бонда. Я восхищался тем, с какими глазами она наблюдала за моими действиями, как тряслась от страха, когда мы прятались за стеной и я дышал ей в шею, не в силах устоять против такой соблазнительной дамы рядом.

Наконец мы вышли, я увидел тот самый клуб, увидел толпу, в которой было явно больше одиннадцати ненормальных. Я оставил Лену, и с гортанным криком бросился вызволять брата.

Толпа обернулась на меня и приняла вызов от живого. Я пинался, кусался, ударял, хватал за волосы и впечатывал головы врагов в стены. Я ощущал на себе их склизкие руки, их крепкие зубы, их цепкие пальцы, я уже весь был в крови. Более того, я истратил весь огонь, отшвырнул баллончик и все равно продолжил бороться. В конце концов у меня помутнело в глазах; я чувствовал, что сейчас, может быть, умру, но зато как умру! У меня было абсолютное знание того, что я герой, я был словно на вершине мира.

Господь Бог.

Больше толпы вокруг клуба не было. Я устало взглянул в окно и увидел в нем ошарашенное выражение лица брата. Потом увидел Элизу, мать, отца.

Лешку из нашего подъезда.

Бекке с одного района. Узнал среди друзей Федю, Тайсона, Баhылая.

Бабушку.

Внезапно Алекс заплакал, и губы его зашевелились в отчаянных: «Нет, нет, нет!». Что ж, мой мальчик, подумал я, герои умирают первыми. Зато ты будешь гордиться своим старшим братом, и не будешь больше исповедовать эту нетрадиционную культуру… как ее… эмо. Алекс бросился на стекло и принялся яростно бить по нему. На миг я засомневался, что он мной гордится, но потом его заслонила какая-то приятная девушка в очках. Я подумал, что зря тут стою, пока могу двигаться, надо ведь прятаться в укрытие, поближе к родным.

Я побежал назад за Леной, но ее нигде не было. Растерянный и опустошенный, я вернулся к стенам клуба, и мне открыли дверь. Та самая девушка.

Она прошла ко мне в своем белом халате и лучезарно улыбнулась. Потом она посадила меня на непонятно откуда взявшуюся скамейку и спросила:

— Эрик Филиппов?

— Да.

— 25 лет. Гражданство — Россия и Германия.

— Но живу я вообще-то в Штатах. Понимаете, дали работу, о которой я всегда мечтал…

— Холост. Детей нет. Здоровье до сего дня было отменное. Правда, наблюдались легкие расстройства в психике. Что ж, это сыграло вам на руку.

Я удивленно посмотрел в ее теплые карие глаза.

— …Все началось с того момента, как на станции обнаружили тот самый вирус. До того планета словно виделы сны о хранящейся в Арктике угрозе, — спокойным голосом поведала девушка. — Кино, сюжеты игр… Я тоже понимала все каким-то шестым чувством. Потому и пошла работать сюда. Хоть биология — и не мое призвание. Мне просто хотелось узнать все первой, если так случится.

— Так вот оно что… Интересно, — почтительно прокомментировал я.

— Весной этого года планету одолевала очередная пандемия гриппа. Была изобретена вакцина. Но не все прошли процедуру.

— И в итоге все гриппозники заразились вирусом с полярной станции? — сделал предположение я.

— Можно было бы подумать, что именно так, но на самом деле, переболевшие тогда гриппом в любых формах приобрели антидот в крови.

— Повезло им.

— Я тоже так думала, пока не увидела обезображенные трупы…

— Значит, я был в зоне риска?

— Сейчас я сделаю вам укол. Будет не больно… так… потерпите.

В глазах побелело. Я увидел белые стены, кушетку, на которой сидел, девушка сидела передо мной и щелкала пальцами.

— Эрик? Вы меня слышите?

Ничего еще не соображая, я оглянулся и обнаружил себя в больничной рубашке. Я пощупал кушетку, погладил свои обнаженные колени. Девушка улыбнулась мне и осведомилась:

— Все в порядке? Вы меня видите? Я доктор.

— Д… да, — выдавил я и понял, что тело ломит.

— Вы помните, как вы здесь оказались? — тон девушки стал более бесцветным.

Я подумал немного, вспомнил прошлые события, затем нахмурился и очень осторожно спросил:

— Я… я все выдумал, да?

Доктор вздохнула, посмотрела на пол и промолвила:

— Боюсь, что не совсем, Эрик.

Я уставился на нее с вопросительным видом.

Она попросила меня рассказать, что я помню, и я послушался. Слова, которые последовали в ответ, я воспринял как во сне.

— Вы были зараженным, Эрик. Точно не знаю, где эпидемия застигла вас врасплох, но передавалась она воздушно-капельным путем и процессы могли начаться в любом месте. С тех пор, как поступила информация о первых случаях в Якутске, прошла половина недели. Больных было не так много, и власти сумели установить порядок довольно скоро. Пока что благодаря очевидцам удалось узнать, что жертвами вашего… э-э… больного состояния стали гражданка Елена Алексеева, 1985 года рождения, Егор Семенов 1976 года рождения, Валерия Доронина 1993 года рождения…

Имена посыпались на меня как погребальные цветы на могилу.

— Ладно, полный список можно узнать в другом месте, — встревожилась моя «ангел» в медицинском халате. — Наказания за вами не будет, не переживайте… Вы ни в чем не виноваты… Это сделали не вы, а вирус…

В горле стоял комок. Что тот день оставил после себя в наследство? Знание того, что я трус, плюс всего-то десяток жертв в придачу.

— Вы до смерти напугали свою семью, когда они заметили вас среди толпы атаковавших больных возле компьютерного клуба. К счастью, я находилась рядом с ними, и им не пришлось искать родственника по всему городу и его окрестностям. Вас оперативно дезолировали и вот, вы снова с нами.

— Я был среди толпы атаковавших заведение зомби? — проговорил я не своим голосом.

Доктор замялась на секунду и ответила:

— Ой, извините, я ошиблась. Я просто была обязана вам сказать, что вы вели себя крайне мужественно и как бы… пытались бороться с болезнью. Сейчас вы мало что помните и мозг в целях самозащиты слегка изменил вам память, но то, что вы рассказали, шокирует. Вы нападали на других больных, по всей видимости пытаясь защитить свою семью, находившуюся в здании.

— А что с теми больными? — сипло спросил я.

— Они… мертвы, — тихо подтвердила мои опасения девушка. — Ожоги оставили всякую надежду на реабилитацию.

Неожиданно из меня градом выкатились слезы. Не скупо, а градом.

Доктор оставила меня одного.

Из поликлиники меня выписали в тот же день, но я не захотел даже встречаться с родными, разбираться, как так получилось, и поэтому я тайно снял номер в гостинице. Вид у меня был бледный, что ввергло меня в панику.

Ничего больше не хочу слышать о смерти.

Я спустился, вышел на улицу, отправился в Парк Культуры и Отдыха. Сел прямо на траву и, жмурясь от яркого света, очутился…

Я бегу вниз с холма, к открытому и такому привлекательному для меня аласу. Размазывая слезы по щекам, я спотыкаюсь, останавливаюсь, чтобы отдышаться, но замечаю, что дед уже близко, с той самой противной уткой в руке.

— Бар! — кричу я и бегу дальше, но дед подхватывает меня на руки и со скрипучим хохотом подбрасывает меня своими сильными руками в воздух.

Я сопротивляюсь, ору, а дед все смеется и смеется.

— Эрээк, — приговаривает он. — Кып кыра.

И тут у меня вдруг разливается тепло по телу, и мне кажется, что с каждым подбрасыванием вверх я смогу дотянуться до яркого, будто мелом нарисованного солнышка. У дедушки слишком заразительный хохот! Я протягиваю ладошки к небу и уже начинаю смеяться вместе с ним, а то и пуще, чем он.

Потом мы обнимаемся, и меня согревает: с одной стороны — дед, с другой — живительные лучи жаркого летнего солнца.

По чему я буду скучать в Л.А.? По своим близким, конечно же. По маме, которая с годами становится все только красивее, по отцу, который так смешно обращается с мобильными телефонами.

По милой, чистой и ласковой Элизе, по растяпе брату, который, я знаю, обязательно станет еще даже лучшим добытчиком для семьи, чем я. Теперь я это знаю. Однажды вкусивший вкус победы, пусть даже и на соревновании по плаванию, не может больше ее забыть.

По моей наивной бабушке… Но я рассказывал про нее? Да, уже рассказывал.

По убитой мною Лене, по Лехе, по Бекке — по всем-всем-всем.

Но я больше не вернусь к ним. Я умер.

Поэтому сейчас я еду через Москву в Лос-Анджелес, туда, где я смогу родиться заново.