Зов западных рек

Глава 20

Пусто!

Я вышел из-за ив и принялся осматриваться, не желая верить, что судна здесь нет.

На песке все еще виднелись мои следы — и не только мои.

Местами песок сбит полосами — без сомнения, это проделали чьи-то бегущие ноги. Трос, которым кильбот был привязан, опять перерезали. Несколько футов его до сих пор остались на дереве, конец уходит в воду.

Мне пришла идея. Я бегом кинулся назад, замедлив только, когда оказался рядом с индейской стоянкой. Но они слышали, как я несусь, и Красный Хвост с сыном встретили меня на ногах.

Ушло добрых полчаса на переговоры, и то еще хорошо. Но я выменял-таки на пистолет Фулшема и свою рубашку коноэ Красного Хвоста.

Он, конечно, сделает себе другое, не сходя с места, заодно дав сыну ценный урок.

Завершив сделку, я времени не тратил. С каноэ я всегда управлялся ловко, и сейчас, положив около себя винтовку, отправился вверх по реке, гребя быстрыми ровными движениями, держась вплотную к берегам в вяло текущей воде и пристально следя за током реки, чтобы не попасть в основную струю.

Кто-то захватил кильбот и всех, кто на нем был. Ни крови, ни трупов я не нашел.

Я глубоко погружал лопасть, и легкая лодочка летела как из пушки. Мои стремительные уверенные гребки несли меня по реке вверх со скоростью, какая выиграла бы не одну гонку. Каноэ мне издавна нравились, а это проявило себя подвижным, прекрасно сработанным. Красный Хвост — прямо художник, если это он строил.

Не успело сесть солнце, я увидел кильбот.

Миля или больше впереди. Ветерок еще веет только-только достаточно, чтобы суденышко продвигалось вперед. День клонится к закату, но еще с час светлого времени остается, может, чуть-чуть больше. Основное, кильбот здесь. Теперь выждать время.

Меркнут последние лучи. От крутых берегов вытягиваются темные тени. Тут и там громадное старое дерево нависает над водой, подобно чудовищной руке, готовой схватить, что бы ни оказалось в пределах досягаемости.

А мне хорошо. Гребля подняла настроение, — подходи, кому жить надоело! Сюртук я оставил на борту, рубашку променял, так что сидел голый до пояса. Приятно чувствовать кожей ночную прохладу.

Какой-то странный звук. Глухое бормотание, непонятно, что его издает.

Пороги? Водопад?

Тут меня осенило. Бормочет паровой двигатель, и шум сливается с плеском волн.

Я моментально вонзил лопасть гребка глубоко в воду и повернул к темноте под берегом. Едва не наткнувшись на огромное дерево-пильщика, я рванулся почти поперек течения, углядел возникшую откуда ни возьмись песчаную косу, обошел ее и пересек реку.

Теперь уже доносящийся шум ни с чем не спутаешь. Пароход сзади, плывет вверх против течения. Должно быть, сворачивал в приток. Догонит меня и пройдет мимо через пару минут. Впереди меня — и впереди них — движется кильбот. Пароход доберется до него раньше, чем смогу я.

Вот и тень, отбрасываемая речным обрывом. Надежно скрытый повисшими к воде ветвями, слежу, как судно-змея шпарит наперекор стремнине.

Здоровенный, черный, лоснящийся от водяных брызг. Большущие расширенные ноздри изрыгают искры и клубы дыма. Несется, как в атаку.

Интересно, кто там на борту.

Из иллюминаторов сверкают зловещие огни.

После того как пароход миновал меня, я отплыл от берега и двинулся вперед.

Греб, не щадя сил. Энергия взмахов несет меня со значительной быстротой. Ночной мрак — хороший покров. Сокращаю расстояние до моей цели. Наконец вижу. Оба судна бок о бок. И в неважном положении. Кильбот, кажется, застрял, а поторопившийся подойти пароход с маху въехал в мель.

Неужели Лебре, знакомый с рекой вдоль и поперек, увидел приближающийся пароход и намеренно заманил его на недостаточную глубину? Пленник он, как я предполагал, или нет?

Осторожно, чтобы не выдавать себя плеском, я подбирался ближе, прижимаясь к большому дряхлому дереву, корни которого — причудливое, напоминающее паука переплетение черных щупалец, — поднимались над уровнем воды. До меня уже долетали голоса. Я закрепил сбоку дерева каноэ, завязав шлаг с петлей на случай спешного отплытия.

Потом ждал и прислушивался.

Повелительный голос раздался откуда ни возьмись:

— Бейкер? Талон на борту там у тебя?

— Нет, нету его. Одноногий тут, Лебре и его девчонка. Никаким Талоном не пахнет.

— Только трое?

— Бриташка еще… по разговору, во всяком случае. Маквори по фамилии, сказал.

— Ага? — В тоне Маклема звучала жестокая радость. — Так я следующего из той команды имею, выходит дело?

Теперь я про всех знаю, кроме Пинкни. Про него одного не поминали.

— Будь наготове, Бейкер, не зевай. Как только будем на плаву, подберем и вас. Приготовь буксир. Потянем вас дальше.

— С этим вашим кормовым колесом?

— Оно нам погоды не сделает. Вытравим хороший трос — и вся недолга. Поглядывай теперь.

В воде недалеко от меня что-то шевельнулось. Стрелять не время. Я обнажил нож и держал его, низко опустив руку, острым лезвием кверху.

Пароходные машины начали поворачиваться, огромное колесо мощно зашлепало по воде в обратном направлении. Корпус не дрогнул.

Слежу во все глаза, что будет дальше.

Вдруг, в перерыве между отчаянными усилиями парохода вытащить себя с мелководья, тихий голос заговорил со мной:

— Талон, ты? Это Пинкни.

— Подходи, только чтобы медленно. У меня нож — сразу кишочки по реке поплывут.

Он неспешно приблизился — руки вверх, в одной ружье. Пинкни, точно. Прытко влез в каноэ, и я вложил клинок в ножны.

— Ну что, вот они все, парниша, — сказал.

Парниша я ему. Сам-то много на четыре года старше, ну, уж куда-куда — на пять.

— Задание нам готово. Что думаешь делать?

— Взять оба судна: и кильбот, и дымовоз.

— Нас захватили в плен. Лебре дали по черепу, потом я вижу, ничего не выйдет, шмыг за груз, впереди который. Улучил момент — и через борт.

Приглушив голос, я рассказал, что сообщил мне Красный Хвост. Об острове Боном.

— Знаю островок, и неплохо, — сказал Пинкни.

Придвинулся ко мне вплотную, шепча так тихо, что из-за журчания воды его почти не было слышно:

— На пароходе кто-нибудь есть?

— Наверняка я знаю только, что есть Маклем. Надеюсь, там Макейр, он боец что надо, лучше не бывает. И надеюсь, что матросом на борту один по имени Батлин.

— Что ты говоришь? Старина Калгари? Это здорово. Знаю его, как свои пять пальцев знаю. Мы вместе ставили ловушки одну зиму на Лесном озере, отсюда далеко к северу. Продали потом меха в Питтсбурге.

— Надо отбить кильбот, — шепнул я, — освободить Маквори, Лебри и Жобдобва. Пятеро лучше, чем двое. Пошли. — Разговоров с меня вдруг стало достаточно. — Давай прямо сейчас.

Он дернул петлю, я опустил в воду гребок, и мы стрелой рванулись от коряги к кильботу. Были уже близко, когда с борта нас заметили.

— Эй, кто там? — послышался оклик.

Кричавший захлюпал, затем кувырнулся с судна в реку. Громко плеснуло, и Отис Пинкни сказал:

— Подгони поближе, возьму свой нож.

— Твой нож? Как он к нему попал?

— Учитывая расстояние и плохую видимость, недурно, — самодовольно произнес Пинкни. — Конечно, мы все время двигались к нему.

Мы коснулись бока кильбота, я завернул конец на утку и живенько затянул пару полуштыков. Пинкни уже был на палубе, винтовка в руке, нож в зубах.

Я последовал его примеру.

Навстречу мне двинулись два человека, незнакомые.

— Лезь вниз и выпусти наших, — сказал я Отису.

— А ты? Их ведь двое.

— На один зуб не хватит, — ответил я и прыгнул к ним.

Само собой, у меня имелось преимущество. Та парочка не ожидала неприятностей, пока один из них не расчухал, что я шире, чем кто бы то ни было у них на борту. Он раскрыл рот, а я замахнулся прикладом творения Паули, которое держал в левой руке. Приклад угодил ему поперек виска с основательным «пом!», и он ударился о палубу с другим. Второй не струсил, пошел на меня.

Уже находился достаточно близко, так что мой кулак взлетел в хорошем жестком апперкоте, и голова у него откинулась назад, как приделанная на петлях. Не думаю, чтобы ему так крепко доставалось прежде. Ноги его поднялись над палубой, и он сел на доски.

Для церемоний время не подходило, да и не было у меня настроения тянуть волынку. Я прицельно пнул его в подбородок и перешагнул через результат, чтобы встретить новых желающих.

С парохода кто-то гаркнул:

— Что у вас там творится?

На меня надвигались четверо, и отвечать мне было некогда. Я хотел сберечь выстрелы на потом, поэтому положил винтовку на крышу надстройки, проходя мимо к носу судна и очередным противникам. Врезался в них, размахивая кулаками, что послужило в мою пользу. Главное — хорошо начать. Удар наудачу попал в одного из нападающих, тот охнул, а я обнаружил себя в центре такого разудалого мордобоя — сто лет живи, второго не дождешься.

Только у меня опять был перевес. Их-то четверо на одного, и нужно разбирать, куда бьешь, и чтобы в своих не попасть. А мне — лупи, и точка. Плечи подобрал к подбородку и долбаю их короткими ударами. Один меня за голову хватать — я его за обе ноги и перебросил себе за спину. Отмахнул — по другому, да так, что, поди, вся его родня затряслась — где бы они ни были. Ну и меня кто-то звезданул сбоку по голове. Тогда я затиснулся задом в нос, где борта углом сходятся, они на меня навалом. Поднырнул под удар, как врежу с правой в брюхо, тот ни вздохнуть, ни охнуть, будто холодной водой окатили, я его вертанул, чтобы передо мной был, и бац мимо него в открытое лицо — тут и зубов на этом лице меньше стало. Плюх! — чья-то туша в воду полетела, потом еще одна. После четвертого плюха смотрю — Лебре с томагавком, по канату тяпает.

Перерубил чалку, и кильбот заскользил в сторону. Вода поднялась. С парохода выстрелили из мушкета.

— К чертям это! — Маклем разоряется. — Топи их!

И ведь есть у них чем — пушки.

— Поднимай парус, пропади все пропадом! — заорал я.

Вспышка орудийного выстрела, грохот. Ядро шлепнулось в реку за нашей кормой. Еще вспышка, на этот раз попали в фальшборт, и во все стороны брызнули щепки. Несколько поменьше я получил в лицо. Колются. Опустившись на колено под прикрытием ограждения, я нацелился чуть выше вспышки и мягко нажал спуск.

Оттуда донесся вопль, но мушкет блеснул пламенем опять. Наверно, держал фитиль наготове. Еще одна пуля попала в нас, но по касательной, и ушла в ночь.

Застучали пароходные двигатели. Колесо принялось вспенивать воду.

— С нами все, если он выдерется с мели, — говорил стоящий бок о бок со мной Маквори. — У Маклема там есть классные стрелки.

Молча мы глядели в темноту. Чего тут не понимать. Пар — это преимущество в скорости, в маневренности… верная смерть для нас, для нас всех.

— Придется сойти на берег, — сказал я. — Судно бросить.

— Это еще что? — оставив у руля Ивет, Лебре прошел вперед. — Бросить мое судно?

— Никуда не денешься. Из пушек его разнесут в мелкие дребезги. Пойдем, куда нам надо, по земле.

— Найдут нас по следу, — возразил Лебре, — у нас мало шансов уйти.

— Если останемся на борту, у нас не будет никаких шансов, — ответил я.

Заработал рассерженный взгляд. Но Лебре серчал не на меня. На положение вещей. Понимал: раз надо, значит, надо.

— Есть тут протока, — заметил. — Мелкая, но загорожена островком…

До рассвета оставался целый час, когда мы распрощались с кильботом.