Зубы тигра

Глава 13 Место встречи

После безостановочной поездки протяжённостью в две тысячи миль пункт назначения нисколько не разочаровал их. Менее чем в километре от 64-й автомагистрали находился отель «Холидей инн экспресс», производивший вполне удовлетворительное впечатление, тем более что совсем рядом располагался ресторан «Рой Роджерс», а пройдя сто метров в гору, можно было попасть в «Данкин Донатс». Мустафа направился в гостиницу и снял два смежных номера, расплатившись по кредитной карточке «Visa» лихтенштейнского банка. Завтра они внимательно исследуют все, что нужно, но сейчас нужнее всего выспаться. Даже еда была сейчас не так важна. Он подогнал автомобиль к дверям комнат первого этажа, где им предстояло поселиться, и выключил мотор. Рафи и Зухайр отперли номера, а затем вернулись и открыли багажник. Оттуда они достали свои сумки, под которыми лежали четыре автомата, все ещё завёрнутые в толстые дешёвые одеяла.

— Вот мы и на месте, — объявил Мустафа, входя в комнату. Это был самый обычный мотель, а не те почти роскошные гостиницы, к которым они привыкли. В каждом номере имелась ванная и маленький телевизор. Дверь между номерами была открыта. Мустафа позволил себе расслабленно рухнуть навзничь на его кровать, двуспальную, но предназначенную только для него. Однако предстояло сделать ещё кое-какие необходимые дела.

— Друзья, оружие должно быть спрятано всегда, и занавески никогда не должны открываться. В окно может заглянуть кто угодно, а мы проделали слишком дальний путь не для того, чтобы позволить себе дурацкий риск, — предупредил он своих спутников. — В этом городе есть полиция, и не следует думать, что она вся состоит из дураков. Мы отправимся в рай, когда сами сочтём момент подходящим, но не в результате глупой ошибки. Не забывайте об этом. — После этого он сел и снял ботинки. Ещё он подумал о душе, но слишком устал для того, чтобы идти мыться, а завтра наступит уже скоро.

— В какой стороне здесь Мекка? — спросил Рафи.

Мустафе пришлось задуматься на секунду, в течение которой он сумел мысленно представить себе прямую линию, ведущую к Мекке и к центру города, священному камню Каабе, средоточию исламской вселенной, куда они обращали намаз, пятикратную молитву, во время которой, стоя на коленях, читали стихи из святого Корана.

— Вон в той, — сказал он, указывая на юго-восток, туда, где лежала Северная Африка, за которой располагалось самое святое из всех святых мест.

Рафи развернул молитвенный коврик и опустился на колени. Он запоздал с началом молитвы, но всё же не забывал о своих обязанностях правоверного.

Сам же Мустафа бесшумно прошептал: «Да останется это забытым» — в надежде, что Аллах увидит, насколько он вымотался и простит ему этот грех. Но разве Аллах не обладал бесконечным милосердием? И, кроме того, вряд ли пропущенную из-за непреодолимой усталости молитву следовало считать таким уж непростительным грехом. Мустафа снял носки, снова повалился на кровать и менее чем через минуту крепко уснул.

В соседней комнате Абдулла тоже сотворил намаз, включил проводок компьютера в гнездо телефонного аппарата, набрал 800 и услышал негромкий визг, сообщавший о том, что ноутбук подключается к сети. Через несколько секунд он узнал, что на его адрес поступила почта. Три письма, плюс к ним куча обычного хлама. Электронные письма он сохранил на жёстком диске и сразу же вышел из сети, пробыв в Интернете от силы пятнадцать секунд — это была ещё одна мера предосторожности, необходимость которой им старательно внушали перед отъездом.

Абдулла, конечно же, не мог знать, что один из аккаунтов[50] уже перехвачен и частично расшифрован Агентством национальной безопасности. Когда его аккаунт — идентифицированный лишь по части слова и нескольким цифрам — вступил в контакт с адресом Саида, второй адрес тоже оказался учтён, но лишь как получатель, а не отправитель.

Группа Саида первой достигла места своего назначения — Колорадо-Спрингс (города в их планах упоминались исключительно под кодовыми обозначениями) — и удобно расположилась в мотеле, находящемся в десяти километрах от цели. Сабави, уроженец Ирака, добрался до Де-Мойна, штат Айова, а Мехди — до Прово, что в Юте. Все были готовы приступить к действию. До начала операции оставалось менее тридцати шести часов.

Дать ответы Абдулла решил предоставить Мустафе как командиру. Хотя ответ, заранее запрограммированный, уже находился в компьютере: «190, 2», что означало 190-й стих второй суры. Это был не то чтобы боевой клич, а скорее подтверждение признания веры, которая привела их сюда. Эти четыре цифры означали: продолжайте выполнение задания.

Брайан и Доминик смотрели по кабельному каналу «История» какую-то передачу о Гитлере и холокосте. Все, связанное со Второй мировой войной, было изучено вдоль и поперёк, так что надеяться на обнаружение каких-то новых фактов вроде бы казалось бессмысленным. И всё же историкам то и дело удавалось откопать что-то новенькое. Частично это, по-видимому, происходило благодаря педантичности немцев, оставивших в пещерах Гарцких гор необъятные архивы, которым предстояло быть объектом академических исследований на протяжении ещё нескольких столетий, ибо людей неизменно интересовало строение мозгов и образ мыслей чудовищ в человеческом облике, способных хладнокровно запланировать, подготовить и совершить такие преступления.

— Ну, Брайан, — спросил Доминик, ткнув пальцем в сторону экрана, — что ты думаешь обо всём этом?

— Полагаю, что все эти несчастья мог бы предотвратить один-единственный выстрел из пистолета. Беда только в том, что никто не способен провидеть будущее более-менее далеко. Даже цыганские гадалки. Чёрт возьми, Адольф их тоже неплохо перетряхнул. Им-то почему не пришло в голову вовремя смыться куда подальше?

— А ты знаешь, что большую часть жизни Гитлер провёл, имея всего лишь одного телохранителя? В Берлине у него была квартира на втором этаже с отдельным выходом на улицу. Возле двери стоял этот самый охранник из СС, вероятно даже не сержант. Хлопнуть парня по башке, открыть дверь, подняться наверх и прикончить негодяя. Это спасло бы множество жизней, братец. — Доминик для большей убедительности кивнул собственным словам и потянулся за стаканом с белым вином.

— Проклятье! Ты серьёзно? Неужели действительно все так и было?

— Это информация от Секретной службы. Они обязательно направляют кого-нибудь из своих инструкторов в Квантико, чтобы он читал там для всех классов лекции по методике охраны. Нас это тоже здорово удивило. Возникла прорва вопросов. Парень сказал, что можно было без всякого труда подойти к этому охраннику или даже оказаться у него за спиной, сделав вид, будто идёшь в винный магазин. Чертовски легко! А суть дела состоит в том, что Адольф считал себя бессмертным, что он был уверен, будто пуля с его именем ещё не отлита. Чёрт возьми, у нас самих одного президента пришибли на железнодорожной платформе, когда он ждал своего поезда. Кто же это был? Если не ошибаюсь, Честер Артур. А потом Мак-Кинли застрелил парень, шедший ему навстречу с поднятой забинтованной рукой. У меня такое впечатление, что в те годы люди вели себя довольно небрежно.

— Да уж, работать в таких условиях было бы намного легче, но я все равно буду настаивать, что лучше всего воспользоваться винтовкой, да чтобы расстояние было не меньше полутысячи метров.

— Послушай, Альдо, но ведь тут пропадёт все чувство приключения!

— Знаешь, Энцо, никто не сможет заплатить мне столько, чтобы я согласился изображать из себя камикадзе. Понимаешь ли, у них обычно не бывает будущего.

— А как же насчёт террористов-смертников на Ближнем Востоке?

— Иная культура, дружище. Иной менталитет. Неужели ты не усвоил это ещё во втором классе? Ты не можешь совершить самоубийство, потому что это смертный грех, после которого ты никогда не войдёшь в Царствие Небесное. Мне-то казалось, что в школе сестра францисканка Мэри объясняла это очень убедительно.

Доминик громко рассмеялся.

— Ну, ты вспомнил! Я уже черт-те сколько не вспоминал о ней. Зато тебя она всегда считала примерненьким, золотюсенким мальчоночкой.

— Только потому, что я не бузил в классе, как ты.

— Ладно — в классе, а как в морской пехоте?

— Бузить? Сержанты наводили порядок, прежде чем я успевал хоть бы что-нибудь заметить. Никто не смел прекословить ганни Салливэну, даже полковник Уинстон. — Он ещё с минуту смотрел на экран телевизора. — Знаешь, Энцо, пожалуй, действительно бывают времена, когда одна пуля может предотвратить много горя. Взять того же Гитлера — как же был нужен кондуктор, который прокомпостировал бы ему билет в одну сторону. Но почему-то этого не смогли сделать даже прекрасно подготовленные, опытные, боевые офицеры.

— Парень, подложивший ему бомбу, был настолько уверен, что погибнут все, кто находился в зале, что даже не вернулся, чтобы проверить результат. В Академии ФБР нам каждый день повторяли, что предположения и излишняя самоуверенность — мать и отец всех провалов.

— Хочешь сказать, что нужно всегда проверять, как ты справился с делом? В смысле — все, что стоит выстрела, заслуживает как минимум двух пуль, да?

— Аминь, — торжественно подтвердил Доминик.

Дело дошло до того, что, проснувшись утром от голоса диктора радиостанции Эн-пи-ар, Джек Райан-младший бессознательно изготовился услышать что-то ужасное. Он предположил, что такое предчувствие возникло у него от наличия огромного количества сырой информации, в которой он пока что не смог разобраться, и потому не знал, что горячо, а что — не очень.

Но хотя он знал не все, даже того, что было известно, хватало, чтобы заставить его неотступно тревожиться. Его мысли сосредоточились на Уде бен-Сали; несомненно, потому, что Сали был единственным «игроком», о существовании которого ему было хорошо известно. И ещё, наверно, потому, что Сали был объектом его личного социопсихологического исследования. Он должен был понять эту «птицу», потому что если бы ему это не удалось, то... то, вероятно, ему пришлось бы искать другую работу. Пока что он не думал о такой возможности для себя, потому что это, между прочим, само по себе ставило под сомнение его будущее в разведывательном бизнесе. Конечно, его отцу потребовалось много времени, чтобы определить, для какого же занятия он лучше всего годится; он находился в поиске девять лет после окончания Бостонского колледжа — а ведь Джек получил диплом в Джорджтауне менее года тому назад. Итак, удастся ли ему заслужить учёную степень в Кампусе? Он здесь едва ли не самый молодой. Даже секретарши — по крайней мере, те, которых он успел увидеть, казались постарше, чем он. Проклятье, с этой точки зрения ему ещё не приходилось смотреть на жизнь!

Сали оказался для него чем-то вроде экзамена, и экзамена крайне важного.

Значило ли это, что Тони Виллс уже узнал и проанализировал все подробности, касающиеся этого человека? Или, напротив, он должен был расследовать все с начала до конца и передать начальству результаты, после того как сам сделает все выводы? Это была очень серьёзная мысль, несмотря на то, что она пришла ему в голову, когда он стоял в ванной перед зеркалом, держа в руке электробритву «Норелко». Он больше не учился в школе. «Неуд» здесь означал провал. Всей жизни? Нет, не настолько ужасно, но ничего хорошего это бы не сулило. Ему было о чём подумать, сидя в кухне за кофе с программой новостей Си-эн-эн в качестве шумового фона.

За завтраком Зухайр отправился вверх по холму, где купил две дюжины пончиков и четыре больших стакана кофе. Америка была воистину безумной страной. Очень много естественных богатств — деревья, реки, великолепные дороги, невероятно высокое благосостояние — и все это досталось идолопоклонникам. И он тоже находился здесь, пил их кофе и ел их пончики. Действительно, мир сошёл с ума, и его существование происходило по какому-то плану, впрочем, это был собственный план Аллаха, и правоверный не должен дерзать постичь его. Следовало лишь беспрекословно следовать по пути, начертанному рукой бога. По возвращении в мотель он нашёл оба телевизора включёнными на канал Си-эн-эн — глобальную сеть новостей с чётко выраженной симпатией к евреям. Какая жалость, что никто из американцев не смотрит «Аль-Джазиру» — там, по крайней мере, пытались обращаться к арабам, хотя, по его мнению, тоже успели подцепить американскую болезнь.

— Вот еда, — объявил Зухайр. — И питьё. — Одна коробка пончиков осталась в его комнате, а вторая была предназначена для другой, где Мустафа, продрыхнувший без просыпу одиннадцать часов, все ещё тёр кулаками глаза.

— Хорошо ли ты спал, брат? — обратился Абдулла к руководителю группы.

— Замечательно, но ноги все ещё плохо разгибаются. — Протянув руку, Мустафа взял большой картонный стакан с кофе, а затем извлёк из коробки пропитанный кленовым сиропом пончик и жадно откусил сразу половину. Потом он ещё раз потёр глаза тыльной стороной ладони и снова уставился в телевизор. Необходимо знать, что случилось в мире за последнее время. Израильская полиция открыла огонь и убила ещё одного святого мученика, прежде чем он успел взорвать закреплённый на теле заряд «семтекса».

— Что за херня? — выругался Брайан. — Какие могут быть трудности, когда всего-то нужно — потянуть за верёвку?

— А мне гораздо интереснее, как израильтянам удалось выйти на него. Надо полагать, что они смогли завести себе осведомителя в этой группе «Хамас». Судя по всему, была развёрнута большая операция, как водится, с кодовым названием, при участии полиции, с внушительным бюджетом, да ещё и с серьёзной помощью со стороны их лавки призраков.

— Если я не ошибаюсь, в их разведке широко используются пытки, верно?

Доминик с секунду подумал, а потом кивнул:

— Да. Считается, что это проходит под контролем суда и всего такого, но допрашивают они и впрямь малость посерьёзнее, чем мы, никуда тут не денешься.

— А помогает?

— Мы обсуждали это в Академии. Если ты проведёшь острой финкой поперёк члена какого-нибудь парня и дашь ему понять, что в следующий раз нажмёшь посильнее, у него, вероятнее всего, проснётся желание спеть то, чего ты ждёшь, но вряд ли это то занятие, о котором хочется распространяться. Я имею в виду, что, если обсуждать пытки абстрактно, кое-что может показаться даже забавным, но делать такие вещи самому... Другой вопрос: сколько полезной информации таким образом добывается? Если тебе грозят отрезать самое дорогое, ты, пожалуй, будешь говорить о том, что знаешь и чего не знаешь, лишь бы спасти своего маленького друга и избавиться от боли. Если следователь не знает больше, чем преступник, тот запросто может наговорить такого, что ты вместо Калифорнии отправишься в Гренландию. Как бы там ни было, мы себе такого позволить не можем. Ну, ты же понимаешь: Конституция и прочая бредятина. Можно пугать их тем, что своим упрямством они наматывают себе дополнительные сроки, можно кричать на них, но даже и тут есть границы, которые нельзя переходить.

— Ну, и как там они? Поют?

— Как правило. Допрос — это искусство. Бывают парни, обладающие настоящим талантом. Мне самому как-то не выпала возможность напрактиковаться в этом деле, зато приходилось видеть, как ловко кое-кто разыгрывает партии. Главная хитрость заключается в том, чтобы установить взаимосвязь с этой сволочью, вовремя вставлять всякие фразочки вроде: и что, эта маленькая паскуда действительно сама тебя попросила, да? Потом тебя, возможно, потянет блевать, но цель игры — заставить подонка проколоться и выдать себя. А уж когда он вернётся в камеру или тем более выйдет на свободу и сунется на свою «малину», там с ним разберутся по высшему классу, так что и не представишь сразу. Только вот педофилам, тем более педофилам-убийцам, в тюрьму лучше не попадать.

— Охотно верю этому, Энцо. Возможно, что ты даже оказал добрую услугу тому хмырю из Алабамы.

— Это зависит от того, веришь ты в ад или нет, — ответил Доминик. У него были на этот счёт свои собственные соображения.

Этим утром Виллс прибыл на работу необычно рано. Войдя в комнату, Джек увидел, что он уже сидит за столом.

— На этот раз вы меня обогнали.

— Вернули из ремонта автомобиль жены. Теперь, для разнообразия, возить детей в школу может она, — объяснил тот. — Посмотрите-ка, что нам прислал Мид.

Джек включил компьютер, дождался завершения загрузки и набрал свой персональный пароль, обеспечивавший доступ к информационному потоку, соединяющему два правительственных разведывательных агентства.

Возглавляло список электронных документов проходившее под грифом «СРОЧНО! ВАЖНО!» послание из Форт-Мида в ЦРУ, ФБР и Министерство безопасности. Одна из этих организаций непременно должна была в ближайшие часы доложить о полученной информации президенту. Как ни странно, в документе не имелось никакого текста — лишь какие-то цифры.

— Ну, и?.. — насторожённо спросил Джек.

— Итак, это может быть указание на определённое место из Корана. Коран состоит из ста четырнадцати частей — сур. В каждой из них разное количество стихов. Если так оно и есть, то отсылка приведёт к стиху, не содержащему ничего драматического. Посмотрите сами и удостоверьтесь.

Джек послушно защёлкал мышью.

— И все?

Виллс кивнул.

— Все. Но в Форт-Миде думают, что за столь неброским сообщением должно скрываться что-то важное. Для важных сообщений агенты частенько используют тексты с противоположным значением.

— Так... Так! Вы говорите мне об этом, потому что на первый взгляд послание ерундовое, но может оказаться важным, да? Но, послушайте, Тони, ведь это можно сказать о чём угодно! Что ещё вам известно? Что-то о сети, в которой работает этот парень, да?

— Это европейская сеть, принадлежащая частному владельцу и имеющая порядка восьмисот номеров по всему миру. Нам известно, что её использует кое-кто из плохих парней. Но определить, где находятся люди, когда входят в систему, мы не можем.

— Пусть так. Но, во-первых, мы не знаем, имеет ли сообщение вообще хоть какое-то значение. Во-вторых, мы не знаем, откуда сообщение было передано. В-третьих, мы никак не можем узнать, получил ли его кто-нибудь вообще, а если получил, то где, гори он в аду, его искать. Самая логичная версия — мы не знаем ни черта, и поэтому все ударились в панику. Чем мы располагаем ещё? Отправитель. Что о нём известно?

— Он или она, поскольку мы не знаем даже этого, вполне возможно, активно участвует в игре.

— За какую команду?

— Все, опять же, предположительно. В АНБ говорят, что, судя по синтаксису, первым языком у этого парня является арабский. Специалисты из ЦРУ с этим согласны. Им уже доводилось ловить песенки этой птички. Он время от времени передаёт всякие гадости кое-каким неприятным людям, и случается, что эти передачи совпадают по времени с некоторыми неприятными вещами.

— Есть ли вероятность того, что он передал сигнал, так или иначе связанный с тем смертником, которого израильской полиции удалось прикончить сегодня утром?

— Возможно, но вероятность не слишком велика. Насколько мы знаем, отправитель не связан с «Хамас».

— Но точно мы этого не знаем, верно?

— С этими парнями никогда нельзя быть ни в чём уверенными.

— Получается, что мы вернулись туда же, откуда вышли. Целая толпа народу побежала, не зная куда и зачем.

— Это большая проблема. В нашей бюрократии лучше поднять ложную тревогу и быть поднятым на смех, чем смолчать, а потом смотреть, как большой серый зверь уносит овцу.

Райан откинулся на спинку стула.

— Тони, сколько лет вы проработали в Лэнгли?

— Несколько, — ответил Виллс.

— Как же, чёрт возьми, вам удалось все это выдержать?

Старший аналитик пожал плечами:

— Иногда я и сам этому удивляюсь.

Джек снова уткнулся в экран. Нужно было просмотреть все остальные перехваченные сообщения. Лишь для того, чтобы обезопасить собственную задницу, он решил выяснить, не сделал ли Сали за последние несколько дней чего-нибудь необычного. Приняв такое решение, Джон Патрик Райан-младший начал думать и поступать, как бюрократ, даже не отдавая себе отчёта в этом.

— Завтра поработаем немного иначе, — сказал Пит близнецам. — Объектом будет Мичелл, но на сей раз она замаскируется. Ваша задача — установить её личность и проследить до места назначения. Кстати, должен вам сказать, что она неплохо умеет маскироваться.

— Она примет пилюлю невидимости, да? — спросил Брайан.

— Это её дело, — ответил Александер.

— Вы дадите нам хотя бы волшебные очки, позволяющие видеть сквозь косметику?

— Даже если бы у нас такие были — не дал бы все равно.

— Ну, дружище, вы и тип! — холодно бросил Доминик.

К одиннадцати утра пришло время заняться осмотром цели.

Удобно расположенный — всего в четверти мили к северу от автострады № 29, шарлотсвиллский «Фэшн-Сквер-Молл» представлял собой не очень большой, но и не очень маленький торговый центр, обслуживавший как достаточно высокие запросы местной аристократии, так и многочисленных студентов расположенного поблизости Университета Виргинии. С одной стороны площадь замыкал «ДжиСиПенни», с другой — «Сирс», а посредине — магазины мужской и женской одежды «Белкс». Как ни странно, продовольственных магазинов там не оказалось вообще — тот, кто проводил первичную разведку, кто бы он ни был, здорово прошляпил. Хотя ничего катастрофического в этом не было. И неожиданного — тоже. Первичную разведку проводила команда обычных добровольцев-помощников, вероятно, относившихся к своему заданию как к увеселительной поездке. Но оказавшись на месте, Мустафа понял, что беды халатность разведчиков не принесёт.

С центральной площадки имелись входы во все четыре главных коридора торгового комплекса. Там же помещался большой информационный стенд с планом расположения всех магазинов. Мустафа уставился на схему. Прежде всего ему бросилась в глаза шестиконечная звезда Давида. Неужели здесь есть синагога? Разве такое возможно?! Он отправился в указанную сторону, в глубине души надеясь, что так и окажется на самом деле.

Увы, его затаённая надежда не сбылась. Вместо синагоги он увидел перед собой офис местной службы безопасности аллеи, где сидел служащий в форме: светло-голубой рубашке и темно-синих брюках. А вот кобуры у него Мустафа не разглядел, хотя и всматривался очень внимательно. И это было хорошо. Что у него имелось, так это телефон, несомненно, соединённый с местной полицией. И потому этот чёрный мужчина должен оказаться первым. Приняв это решение, Мустафа развернулся, прошёл мимо уборных, мимо автомата по продаже кока-колы и повернул направо, в сторону от магазина мужской одежды.

И понял, что оказался в идеальном месте. Всего три главных входа, и совершенно открытое поле обстрела с центральной площадки. Отдельные магазины представляли собой по большей части прямоугольные ячейки с открытым доступом из коридоров. Завтра, примерно в это же время, здесь будет ещё больше народу. Он оценил количество покупателей и продавцов в двести человек, и хотя всю дорогу в этот город питал надежду, что им удастся убить тысячу, но сейчас счёл, что смерть и двухсот неверных должна стать достаточно внушительной победой. Здесь имелись самые разнообразные магазины, и, в отличие от торговых центров Саудовской Аравии, мужчины и женщины делали покупки на одних и тех же этажах. И ещё здесь оказалось много детей. Вывески четырех магазинов сообщали, что здесь торгуют детскими товарами. Он увидел даже магазин под названием «Дисней»! Этого он никак не ожидал и решил, что ударить по одному из самых почитаемых в Америке идолов будет очень славно.

Сбоку подошёл Рафи.

— Ну, как?

— Могло бы быть и побольше целей, но расположение просто идеальное для нас, — вполголоса ответил Мустафа. — Все на одном уровне.

— Аллах, как всегда, благоволит нам, мой друг, — сказал Рафи, неспособный скрыть свой энтузиазм.

Кругом мельтешили люди. Много молодых женщин везли детей в колясках — Мустафа видел, что их можно будет накрыть огнём из специальной ниши совсем рядом с парикмахерской.

Ему было необходимо совершить одну покупку. То, что требовалось, он обнаружил в радиомагазине рядом с «Драгоценностями Залеса». Четыре портативных рации и батарейки. Он расплатился наличными, а потом ему ещё пришлось прослушать лекцию о том, как пользоваться этой ерундой.

Теоретически, могло быть и лучше, но их миссия планировалась не для бойкой городской улицы. Помимо всего прочего, там слишком высока вероятность столкнуться с вооружёнными полицейскими, которые постараются им помешать. Поэтому, как бывает в жизни, нужно взвешивать горькое и сладкое, а здесь сладкого было, на их вкус, даже слишком много. Все четверо купили у «Тётушки Энн» по крендельку и направились обратно, мимо «ДжиСиПенни», к своему автомобилю. Детальный план предстояло разработать в своём мотеле, за пончиками и кофе.

Официально Джерри Раундс считался начальником группы стратегического планирования «белой» стороны Кампуса. С этой работой он справлялся, по самым придирчивым оценкам, весьма неплохо — он без труда смог бы войти в число самых зубастых волков Уолл-стрит, если бы не предпочёл после окончания Пенсильванского университета стать офицером разведки военно-воздушных сил. До того, как получить полковничьи погоны, он за счёт ВВС прошёл курс и получил степень магистра в Уортоновской школе бизнеса. Благодаря этому, он смог повесить на стенку кабинета магистерский диплом, а также обрёл изумительное основание для занятий финансовым бизнесом. Пожалуй, это оказалось даже забавным — с точки зрения непосвящённого — поворотом судьбы бывшего главного аналитика ВВС США, случившимся после того, как он покинул штаб-квартиру военной разведки, находившуюся на территории авиабазы Боллинг в Вашингтоне. Впрочем, за время службы он точно выяснил, что пребывание в качестве «почётного офицера» — он ни разу в жизни не надевал серебряные «крылышки» военнослужащего ВВС — не давало ни малейшей компенсации за положение второразрядного сотрудника в организации, которой с начала до конца управляют те, кто пробивает дырки в небе, и где не имеет ни малейшего значения то, что ты умнее двадцати своих соседей по комнате, вместе взятых. Переход на работу в Кампус серьёзно расширил его кругозор во многих отношениях.

— Что это значит, Джерри? — спросил Хенли.

— Народ в Форт-Миде и на противоположной стороне реки почему-то очень здорово разволновался, — ответил Раундс, передавая боссу небольшую стопку бумаг.

Бывший сенатор пробежал все листки глазами — ему потребовалось на это не более минуты — и вернул их своему сотруднику. Ему не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить, что почти все это он уже читал.

— И?..

— И на сей раз они могут быть правы, босс. Я следил за фоновыми событиями. Получается, что у нас сложилась комбинация из, бесспорно, сокращённой переписки известных игроков, которая вдруг завершается бессмысленным абзацем. Всю свою жизнь в разведуправлении я присматривался к совпадениям. Так вот, это не совпадение.

— Допустим. Но что же они будут делать со всем этим?

— Начиная с сегодня немного усилят меры безопасности в аэропортах. ФБР собирается поставить своих людей в некоторых коридорах прилёта.

— По телевидению об этом что-нибудь было?

— По-моему, мальчики и девочки из Министерства безопасности немного поумнели и теперь не так активно рекламируют себя. Ведь это совершенно непродуктивно. Если вы будете громко орать на крысу, то никогда её не поймаете. Наоборот, нужно отвлечь её внимание приманкой и сломать её проклятущую шею.

Или, может быть, лучше незаметно подпустить с другой стороны кошку, чтобы та прыгнула на неё, — подумал Хенли, но не стал говорить это вслух. Да и это было бы очень непростой задачей. Вместо этого он спросил:

— Есть какие-нибудь соображения о нашей роли во всём этом?

— На данный момент — нет. Это похоже на приближение атмосферного фронта. Он может нести с собой проливной ливень и град, но самое большее, что мы способны ему противопоставить, это взять зонтик и закрыть окно в гостиной.

— Джерри, насколько надёжны наши сведения о парнях, занимающихся планированием, — тех, кто отдаёт приказы?

— Среди них есть очень толковые ребята.

— И если они излишне всполошатся...

Раундс сразу же согласно кивнул.

— Попали в самую точку, босс. Тогда большие шишки забьют их в норы по самые ноздри. Особенно если им неизвестно о приближающейся буре.

— Какая на сегодня самая большая опасность?

— ФБР думает о заминированных автомобилях или же диверсантах-смертниках, упакованных в пластит, — как бывает в Израиле. Это возможно, но, с оперативной точки зрения, представляется мне не слишком вероятным. — Раундс наконец-то опустился на стул, предложенный ему ещё до начала разговора. — Одно дело — надеть на парня пояс смертника и посадить его в городской автобус, чтобы он доехал до нужного места и там соединил провода, но если говорить о нас, то все куда сложнее. Доставить террориста сюда и снарядить его — это означает, что взрывчатка уже запасена здесь, а подобное не так-то просто, — затем предоставить ему возможность ознакомиться с обстановкой, после чего доставить его на место. Затем остаётся надеяться, что смертник не откажется от своего намерения, оказавшись вдали от своих товарищей и всей организации. Очень много всякой всячины может пойти наперекосяк, и именно поэтому «чёрные» операции всегда стараются планировать как можно проще. Зачем отказываться от своих привычек, чтобы наживать лишние неприятности?

— Джерри, сколько у нас имеется настоящих целей? — спросил Хенли.

— Всего? Шесть — примерно. Из них четыре действительно реальные, без дураков.

— Вы можете предоставить мне их сводки и данные о местонахождении?

— По первому вашему слову.

— В понедельник. — Нет никакого смысла забивать себе голову этими проблемами до конца недели. Он запланировал два дня кататься верхом. В конце концов, имел же он право время от времени позволить себе немного отдохнуть.

— Понял вас, босс. — Раундс поднялся, направился к двери, но, уже взявшись за ручку, остановился. — Кстати, в отделе ценных бумаг «Моргана и Стила» есть один парень. Тот ещё жулик. Очень быстро и вольно играет с клиентскими деньгами — примерно, один и пять. — Это означало, что финансист пустил в оборот около ста пятидесяти миллионов долларов чужих денег.

— Он как-то связан с нашими делами?

— Нет, я стал присматриваться к нему по собственной инициативе. Познакомился с ним два месяца назад в Нью-Йорке, и он мне что-то здорово не глянулся. Вот я и решил посмотреть, что у него делается в компьютере. Хотите видеть его записи?

— Это не наша работа, Джерри.

— Знаю. Я занялся им, прежде всего, чтобы убедиться, что он не развлекается с нашими фондами. Впрочем, мне кажется, он уже сообразил, что пора делать ноги, например, купить билет в Европу — в одну сторону. Все же нужно, чтобы кто-нибудь им занялся. Может быть, шепнуть Гасу Вернеру?

— Я должен подумать об этом. Спасибо за предупреждение.

— У меня все. — С этими словами Раундс исчез за дверью.

— Значит, нам нужно просто подкрасться к ней так, чтобы она нас не заметила? — спросил Брайан.

— Такое у вас задание, — подтвердил Пит.

— Насколько близко?

— Насколько сможете.

— Настолько, чтобы можно было трахнуть её? По темечку? — невинным тоном осведомился морской пехотинец.

— Настолько, чтобы можно было разглядеть её серьги, — вежливо, но твёрдо указывая голосом на то, что он уловил двусмысленность, но не намерен шутить, ответил Александер. Его уточнение было немаловажным, поскольку волосы миссис Петерс почти доставали до плеч.

— То есть не стрелять ей в затылок, а перерезать горло? — не унимался Брайан.

— Послушайте, Брайан, вы можете изощряться в остроумии сколько угодно. Вас устроит, если я скажу: подойти к ней настолько близко, чтобы можно было дотронуться рукой?

— Ладно, ладно, понимаю, — сказал Брайан. — А сумочки с оружием нужно брать с собой?

— Да, — ответил Александер, хотя на самом деле никакой нужды в этом не было. Брайан с самого начала был для него здоровенной занозой в заднице. Вообще, слыханное ли дело: морской пехотинец, терзаемый угрызениями совести? Причём когда ещё ничего не сделано.

— С ними сразу станем заметными, — возразил Доминик.

— Так замаскируйте их как-нибудь, — уже с некоторым раздражением предложил инструктор.

— Когда мы полностью узнаем, зачем все это нужно? — спросил Брайан.

— Скоро.

— Вы повторяете это уже который день.

— Послушайте, вы можете вернуться к себе в Северную Каролину, как только захотите.

— Я подумываю об этом, — вызывающе отозвался Брайан.

— Завтра пятница. Обдумайте это во время уик-энда, ладно?

— Разумно, — пошёл на попятную Брайан. Тон перепалки стал несколько более резким, чем ему хотелось. Значит, пришло время отступить. Вообще-то, он вовсе не испытывал к Питу неприязни. Дело было в незнании и его личном нежелании согласиться с тем, как это выглядело. Особенно учитывая слова о том, что объектом может оказаться и женщина. Причинить вред женщине — это никоим образом не укладывалась в его жизненное кредо. Тем более ребёнку. Брайан целиком и полностью разделял отношение брата к тому случаю, из-за которого тот оказался здесь. Он между делом задал себе вопрос, поступил бы он так же в схожей ситуации, и решил: конечно, наверняка (хотя полной уверенности на самом деле не испытывал). Когда обед закончился, близнецы быстро убрали и вымыли посуду, после чего отправились на первый этаж и уселись перед телевизором, чтобы посмотреть ещё какую-нибудь передачу по каналу «История» и выпить стаканчик-другой.

Почти точно так же проводил время и Джек Райан-младший, державший в левой руке стакан, куда была налита кока-кола с капелькой рома, а в правой — пульт дистанционного управления, которым он время от времени переключал свой телевизор с «Истории» на «Историю-интернешнл», неизменно задерживаясь на минуту-другую на биографическом канале, где как раз показывали двухчасовой фильм об Иосифе Сталине. «Второго такого негодяя, — думал Джек, — пожалуй, и не найдёшь. Это ж надо: заставить своего ближайшего помощника подписать приговор собственной жене! Проклятье. Но каким же образом этот столь непривлекательный на вид человек смог безоговорочно подчинить себе всех, кто его окружал? Какова была природа его власти над всеми остальными? Откуда она взялась? Как он её поддерживал?» Родной отец Джека был достаточно властным человеком, но он никогда не возвышался над людьми таким или подобным образом. Вероятно, он даже не думал об этом, а уж тем более о том, чтобы посылать людей на смерть для собственного развлечения. Откуда брались такие люди? Сохранился ли кто-нибудь из этой породы в настоящее время?

Пожалуй, что да. В мире одна-единственная вещь оставалась неизменной — человеческая природа. Жестокое, звериное начало в человеке не могло никуда деться. Можно допустить, что общество больше не поощряет это качество в той степени, в какой это было, скажем, в Римской империи. Там воспитывали и тренировали людей специально для профессионального участия в гладиаторских играх, в ходе которых каждого из них, рано или поздно, настигала насильственная смерть. Неприятная сторона этих размышлений заключалась в том, что если бы он получил доступ к машине времени, то мог бы отправиться — нет, сделал бы это наверняка! — в амфитеатр Флавиев, чтобы посмотреть это варварское развлечение. Хотя бы раз — но посмотрел бы. Исключительно из чисто человеческого любопытства, а не из кровожадности. Это было бы дополнительной возможностью получше узнать историю, почувствовать культуру, связанную с твоей, но при этом настолько отличающуюся от неё. Его, наверно, вырвало бы от этого зрелища... а может быть, и нет. Не исключено, что любопытство оказалось бы сильнее отвращения. Зато он был полностью уверен в том, что если бы ему довелось отправиться в прошлое, он взял бы с собой друга. Например, «беретту» 45 калибра — из такого пистолета его учил стрелять Майк Бреннан. Он задумался над тем, много ли народу захотело бы предпринять такое путешествие. Вероятно, довольно много. Мужчин. Но не женщин. Женщины потребовали бы, чтобы их обеспечили множеством всяких удобств, в том числе и социального плана, и лишь потом отправились бы в поездку. Но мужчины? Мужчины воспитывались на таких кинофильмах, как «Сильверадо» и «Спасти рядового Райана». Мужчине всегда в глубине души хочется узнать, как он справится с подобной ситуацией. Так что, как ни крути, человеческая природа действительно не изменилась. Общество решило, что жестоким не следует давать воли, и поскольку человек является разумным существом, большинство людей воздерживается от такого поведения, которое может привести их в тюрьму или даже в помещение для казни. Из этого следует, что человек способен обучаться по ходу дела, но его основные побудительные мотивы, вероятно, не меняются, и, следовательно, маленькое мерзкое животное, сидящее в каждом из нас, приходится подкармливать фантазиями, книгами, кинофильмами, сновидениями и мыслями, которые возникают в мозгу в ожидании прихода сна. Возможно, полицейские находятся в лучшем положении. Они могут время от времени выпускать эту тварюшку на волю, когда им приходится иметь дело с переступившими через черту. Вероятно, в этом можно найти немалое удовлетворение, потому что в своём положении они одновременно и кормят своего зверя, и защищают общество.

Но если животное все ещё живёт в человеческих сердцах, значит, где-то есть люди, которые направляют все свои таланты на то, чтобы не сдерживать зверя, а подчинить его своей воле и использовать в своих целях, приспособить для помощи в достижении силы и власти. Таких людей принято объединять под названием «плохие парни». Неудачников называют социопатами. А тех, кто добивается успеха... президентами.

Когда же наконец он от этого избавится, — вдруг спросил себя Джек-младший. Получается, что он всё ещё остаётся ребёнком, хотя и по собственному убеждению, и по закону уже стал взрослым человеком. А что, взрослый человек перестаёт расти? Перестаёт мечтать и задавать вопросы? Перестаёт гоняться за информацией или — как он сам назвал это — искать правду?

Но, чёрт возьми, что делать с правдой, когда она станет тебе известна? Этого он тоже пока не знал. Возможно, это относилось к одной из тех вещей, которые ему ещё предстояло узнать. Несомненно, им двигало то же самое стремление к знаниям, какое имелось и у отца — иначе он смотрел бы сейчас какую-нибудь бессмысленную комедию, а не эту программу. Может быть, купить книгу о Сталине и Гитлере? Историки всегда роются в старинных документах. Беда лишь в том, что они подгоняют найденные факты под свои собственные представления. Возможно, для того, чтобы анализировать эти вещи, на самом деле нужен не столько историк, сколько психиатр. У психиатров тоже имелись свои идеологические предубеждения, но, по крайней мере, профессионализм накладывал некий отпечаток на их мыслительные процессы. Джека изрядно раздражало то, что каждый вечер ему приходилось засыпать с головой, полной недодуманных мыслей и ненайденных истин. Но это, старался он успокоить себя, было важной составляющей той штуки, которая называется жизнью.

Все четверо молились. Почти беззвучно. Абдулла чуть слышно бормотал себе под нос слова Корана. Мустафа благоговейно повторял священную книгу в мыслях — не всю, конечно, а лишь те части, которые помогут ему завтра выполнить его миссию. Быть храбрым, помнить об их святом деле и выполнить его без милосердия. Милосердие было делом Аллаха.

«Что, если мы выживем?» — спросил он себя, и сам удивился этой мысли.

Конечно же, у них имелся план и на такой случай. Тогда им предстояло бы уехать на запад, попытаться вернуться через границу в Мексику и оттуда прилететь обратно домой, где их с великой радостью встретили бы оставшиеся там товарищи. По правде говоря, он не ожидал такого поворота событий, но надежда никогда не подчиняется полностью приказам мыслей, и хотя рай настойчиво манил к себе, но ведь, кроме земной жизни, он, Мустафа, ничего не знал.

И эта мысль тоже изумила его. Неужели у него появились сомнения в вере? Нет, только не это! Просто случайные соображения. «Нет бога, кроме Аллаха, и Мохаммед пророк его», — мысленно пропел он шахаду — символ веры, являющийся основой основ ислама. Нет, он не отринет теперь свою веру. Вера провела его вокруг света вплоть до того места, где ему предстоит принять мученическую кончину. Вера укрепляла и лелеяла его на всём протяжении жизни, начиная с детства, она помогла выдержать и злобу отца, и пребывание в доме неверных, которые плевали на ислам и лобызались с израильтянами, так что ему оставалось лишь подтвердить веру своей жизнью. И, вероятно, смертью. Почти наверняка так случится, если только сам Аллах не желает иного. Поскольку все, что происходит в жизни, записано собственной рукой Аллаха...

Будильник просигналил за несколько минут до шести. Брайан постучал в дверь брата.

— Просыпайся, джи-мэн[51]. Мы впустую тратим солнечный свет.

— Ты серьёзно? — осведомился Доминик с дальнего конца коридора. — Ну что, Альдо, наколол тебя? — За всё время их совместного обучения такое случилось впервые.

— Тогда вперёд, Энцо, — бодро откликнулся Брайан, и они бок о бок устремились во двор. Вернулись они через час с четвертью и вскоре сидели за завтраком.

— В такой день особенно приятно, что ты живой, — заметил Брайан после первого глотка кофе.

— В морской пехоте твоей заднице, наверно, здорово промыли мозги, — отозвался Доминик, тоже отхлебнув кофе.

— Нет, просто эндорфины играют. Вот так человеческое тело и обманывает само себя и мозги хозяина.

— Вы скоро перерастёте это, — вмешался в шутливую перепалку Александер. — Подготовились к полевым учениям?

— Так точно, главный сержант, — улыбнулся Брайан. — Сейчас пойдём и добудем Мичелл к ленчу.

— Только если сможете выследить её, оставшись незамеченными.

— Знаете, было бы куда легче сделать это в лесу. Меня учили действовать как раз там.

— Брайан, а как по-вашему, чем мы здесь занимаемся? — мягко спросил Пит.

— Ах, вот оно что!

— Сначала купи новые ботинки, — посоветовал Доминик.

— Да знаю я... Им и впрямь пришёл конец. — Матерчатый верх уже кое-где оторвался от резинового низа, а подошвы протёрлись почти до дыр. Но ему очень не хотелось расставаться с этими кроссовками. Он пробежал в них бог знает сколько миль, а мужчина может в таких вещах проявлять сентиментальность, которая непонятна его супруге (если она у него есть) и здорово раздражает её.

— Поедем туда пораньше. Обувной магазин совсем рядом с тем местом, где берут тележки, — напомнил брату Дом.

— Да знаю я... Ладно, Пит, дадите нам какой-нибудь совет по поводу Мичелл? — спросил Брайан. — Вы знаете, что мы привыкли получать инструктаж перед тем, как отправиться на задание.

— Вполне нормальный вопрос, капитан. Я думаю, что её стоит искать в районе между «Викториаз сикрет» и «Гэп». Если вы подойдёте к ней вплотную и останетесь незамеченными, значит, вы выиграли. Если же она назовёт имя одного из вас, когда вы будете дальше чем в десяти футах от неё, — вы проиграли.

— Это не очень-то справедливо, — указал Доминик. — Она знает, как мы выглядим, знает и рост, вес. Настоящий плохой парень такой информации иметь не может. Можно, конечно, сделаться немного подлиннее, а вот покороче — никак.

— Высокие каблуки будут на мне плохо смотреться, — поддержал брата Брайан.

— Верно, дамские туфельки не для ваших ножек, тут вы правы, Альдо, — согласился Александер. — Но кто вам когда-нибудь говорил, что эта работа будет лёгкой?

Самое главное, что мы понятия не имеем, какой будет эта гребаная работа, — подумал Брайан, но промолчал.

— Значит, мы импровизируем, изворачиваемся и побеждаем любой ценой?

— Кем ты будешь сегодня — Грязным Гарри? — спросил Доминик, доедая макмаффин.

— В Корпусе он считается самым толковым из гражданских. Из него, наверно, вышел бы хороший ганни.

— Ну да, со «смит-вессоном» почти полудюймового калибра.

— Слегка шумновато для личного оружия. И тяжёлое — долго не поделишься. Одно достоинство — автомат. Тебе приходилось из него стрелять?

— Стрелять — нет, но довелось подержать в руках в Квантико. Действительно, настоящая пушка — не возьмёшь с собой без тягача. Зато дырки делает — одно загляденье.

— Да, но носить его с собой сможет разве что Халк Хоган.

— Я уже слышал это, Альдо. — Честно говоря, пояса-сумки не столько прятали пистолеты, сколько обеспечивали их удобное ношение. Любой коп должен распознать содержимое с первого взгляда, хотя большинство гражданских действительно можно обмануть. Оба брата, когда надевали пояса, клали туда заряженные пистолеты и по одному запасному магазину. Приказав сегодня взять с собой оружие. Пит хотел затруднить им слежку за Мичелл Петерс. Но ведь от инструкторов в первую голову и ожидают таких вот подвохов, верно?

В то же самое время день начался и в пяти милях от братьев, в «Холидей инн экспресс». В отличие от нескольких предыдущих дней, все четверо обитателей сдвоенного номера мотеля развернули молитвенные коврики и, как один, сотворили утренний намаз, уверенные, что делают это в последний раз. На это ушло всего несколько минут, после чего все вымылись, чтобы очистить себя для предстоящей миссии.

Зухайр даже не пожалел времени, чтобы подровнять свою вновь отпущенную бороду, без которой он не был согласен отправляться в вечность, и лишь после этого стал одеваться.

И лишь полностью собравшись, они сообразили, что лучшее для них время дня ещё не наступило. Абдулла отправился наверх в «Данкин донатс» за завтраком и кофе и на обратном пути прихватил даже газету. Все четверо внимательно просмотрели её, пока завтракали и курили.

Какими бы фанатиками ни считали их враги, они оставались такими же людьми, как и все остальные. Им было очень тяжело переносить напряжение ожидания, и с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Кофе лишь взбудоражил их; от кофеина руки начали дрожать, а прищуренные глаза все пристальней впивались в телевизионные экраны, откуда сообщали новости. Каждые несколько секунд они смотрели на часы, тщетно желая, чтобы стрелки ускорили своё движение по циферблатам, и пили, пили кофе...

— Ну что, мы тоже начинаем волноваться? — обратился Джек к Тони, когда они вновь встретились в Кампусе. Он указал на монитор: — Скажите-ка, дружище: что здесь есть такое, чего я не вижу?

Виллс немного отъехал на стуле от своего стола.

— Складывается комбинация фактов. Возможно, за ней стоит что-то реальное. Возможно, это только совпадение... Возможно также, что это лишь конструкция, сложившаяся в умах профессиональных аналитиков. Что, по-вашему, нужно сделать, чтобы понять, какой вариант верен?

— Подождать недельку, а потом посмотреть, произошло что-нибудь или нет.

Тони Виллс от души расхохотался.

— Теперь, юноша, я вижу, что вы действительно осваиваете ремесло разведчика. Господи, я видел своими глазами, что в нашем деле проваливается куда больше предсказаний, чем в Пимлико во время скачек «Прикнесс». Понимаете ли, если вы чего-то не знаете, значит, вы именно не знаете, но люди, занятые в нашем бизнесе, очень не любят думать таким образом.

— Помню, когда я был ещё маленьким, папа время от времени впадал в совершенно кошмарное настроение...

— Он ведь служил в ЦРУ ещё во времена «холодной войны». Важные шишки всегда требовали предсказаний, которых никто им не мог дать — по крайней мере, осмысленных. Ваш отец относился к числу тех парней, которые говорили: «Немного подождите и увидите сами». Тех, кто сидел наверху, такие предложения обычно приводили в бешенство, но, должен заметить, обычно он оказывался прав, и во время его вахты никогда не происходило никаких несчастий.

— Удастся ли мне когда-нибудь достичь такого же уровня?..

— На это вполне можно надеяться, мой мальчик, но ведь никогда ничего нельзя сказать наверняка. Вам повезло, что вы попали сюда. Сенатор хотя бы понимает, что значит «не знаю». Это значит, что его люди честны перед ним и собой и знают, что никто из нас не бог.

— Да, я помню это по Белому дому. Меня всегда изумляло, сколько же народу в округе Колумбия воспринимает себя богами и даже выше.

За рулём сидел Доминик. Поездка в город — три-четыре мили вниз по склону холма — всегда доставляла ему большое удовольствие.

— "Викториаз сикрет"? Представляешь: мы застукаем её, когда она будет примерять ночнушку? — задумчиво произнёс Брайан.

— Об этом можно только мечтать, — ответил Доминик, сворачивая налево, на Рио-роуд. — Мы приехали немножко рановато. Что, пойдём сначала купим тебе ботинки?

— Разумно. Остановись перед «Белкс» для мужчин.

— Есть, шкипер.

— Ну что, пора? — спросил Рафи. Уже в третий раз за последние тридцать минут.

Мустафа посмотрел на часы: 11.48. Пожалуй, нормально. Он кивнул.

— Друзья, складывайте вещи.

Оружие, уложенное в хозяйственные сумки, не было полностью снаряжено. В полном сборе оно делалось слишком громоздким. Каждый имел при себе двенадцать заряженных магазинов на тридцать патронов, скреплённых попарно изолентой. К каждому автомату прилагался здоровенный глушитель, который нужно было накрутить на ствол. Эти приспособления требовались не столько для того, чтобы глушить выстрелы, сколько для улучшения прицельности. Мустафа помнил, что сказал ему Хуан в Нью-Мексико. Это оружие имело свойство сбиваться с точки прицела, уходя вверх и вправо. Но и он, и его друзья не в первый раз держали в руках автоматы и прекрасно умели стрелять, тем более что это оружие они уже опробовали при получении и знали, на что рассчитывать. Кроме того, они шли в место, которое американские солдаты назвали бы «средой, насыщенной целями».

Зухайр и Абдулла вынесли дорожное имущество и вновь уложили его в багажник арендованного «Форда». Немного подумав, Мустафа решил положить туда же и оружие, так что все вынесли свои сумки с автоматами и поставили их на дно багажника. Когда всё было сделано, Мустафа сел в машину и привычным движением вставил ключ в замок зажигания. Поездка предстояла очень короткая. Место назначения было видно уже от мотеля.

Стоянки для автомобилей располагались рядом с главными входами в торговый комплекс. Он выбрал северо-западный вход, рядом с магазином «Белкс» для мужчин — там имелось место, достаточно близкое ко входу. Выключив мотор, он, сидя за рулём, произнёс последнюю утреннюю молитву. Остальные последовали его примеру, после чего вышли и все подошли к багажнику. Мустафа поднял крышку. Они находились менее чем в пятидесяти метрах от двери. Строго говоря, в скрытности уже не было особого толку, но Мустафа помнил о правилах обеспечения безопасности операции. Чтобы как можно дольше оттянуть реакцию полиции, следовало действовать именно так, как он наметил вчера. Поэтому он приказал своим спутникам пока что не вынимать оружие. С сумками, одинаково висевшими у каждого на левой руке, они направились к двери.

Дело происходило в пятницу; народу в торговом центре оказалось не так много, как, скажем, в субботу, но для их целей хватало и этого. Они миновали «ЛензКрафтер», где толпилось немало покупателей — большинство из них, вероятно, убегут целыми и невредимыми, что было прискорбно, но самые посещаемые места находились дальше.

Брайан и Доминик побывали в магазине «Фут локерс», но ничего из имевшегося там Брайану не понравилось. По соседству располагался «Страйд Райт», но там имелся только детский ассортимент, и поэтому близнецы отправились дальше и повернули направо. В «Америкен игл аутфиттер», скорее всего, удалось бы найти что-нибудь с кожаным верхом и достаточно высокое, поддерживающее лодыжку.

Свернув налево, в сторону центральной площадки, Мустафа миновал магазин игрушек и несколько различных фирм, торгующих одеждой. Его взгляд быстро обегал все вокруг. На виду было не менее сотни человек, и, если судить по «К&Б тойз», в других розничных магазинах могло оказаться ничуть не меньше покупателей. Он прошёл мимо большого прилавка с солнцезащитными очками и повернул направо, в направлении помещения службы безопасности. Оно располагалось очень удобно — в десятке шагов от уборных. Все четверо вместе вошли в мужскую уборную.

Они не остались незамеченными — несколько человек обратили внимание на четвёрку мужчин сходного, достаточно экзотического обличия, но американский торговый центр — это почти то же самое, что зоопарк, только для людей, и, чтобы люди действительно заметили что-нибудь, нужно, чтобы оно было очень уж необычным, а ещё желательнее — опасным.

В мужской уборной они достали оружие из своих сумок, собрали его. Взвели затворы. Вставили магазины в гнезда. Рассовали по пять спаренных магазинов в карманы штанов. Двое привернули на стволы длинные глушители. Мустафа и Рафи не стали этого делать, решив после недолгого размышления, что их больше устроят звуки стрельбы.

— Готовы? — спросил предводитель. В ответ все дружно кивнули.

— В таком случае, скоро будем все вместе есть баранину в раю. По местам. Начинайте стрельбу следом за мной.

Брайан примерял высокие кожаные ботинки. Не совсем такие, к каким он привык в морской пехоте, но они казались очень удобными и сидели так, будто были сшиты по ноге на заказ.

— Неплохо.

— Положить в коробку? — спросила продавщица.

Альдо на мгновение задумался и решил:

— Нет, лучше я их сразу обновлю. — Он протянул девушке свои многострадальные «Найкс», она ловко подсунула под них коробку из-под новых ботинок и направилась к кассовому аппарату.

Мустафа посмотрел на часы. Он решил дать своим друзьям две минуты на то, чтобы они заняли места.

Рафи, Зухайр и Абдулла теперь направлялись к центральной площадке торгового комплекса, держа свои автоматы под мышками стволами вниз. Как ни странно, покупатели не обращали на них ни малейшего внимания — настолько все были поглощены собственными делами. Когда секундная стрелка миновала двенадцать, Мустафа глубоко вздохнул, вышел из мужской уборной и сделал несколько шагов налево.

Охранник сидел за своим высоким столом и читал журнал, когда заметил, как на столешницу упала тень. Подняв голову, он увидел мужчину с кожей оливкового цвета.

— Я могу чем-нибудь помочь вам, сэр? — вежливо осведомился он. На какую-либо дальнейшую реакцию у него совершенно не оставалось времени.

— Аллах акбар! — громко прокричал в ответ Мустафа и вскинул «ингрэм».

Мустафа нажимал на спусковой крючок не более секунды, но за это время в грудь большого чернокожего мужчины успело войти девять пуль. Охранника отбросило на полшага назад, и, уже мёртвый, он упал на кафельный пол.

— Что это было, чёрт возьми? — в ту же секунду спросил Брайан у брата — единственного человека, оставшегося рядом с ним, когда все остальные покупатели, как по команде, повернули головы налево.

Рафи находился совсем рядом с братьями — всего лишь в двадцати пяти футах и немного правее, — когда услышал очередь. Этот звук был для него сигналом о том, что надо начинать. Он присел, сильно согнув ноги, вскинул «ингрэм» и повернулся в сторону «Викториаз сикрет». Там собралось много женщин, вернее, бабья без всяких понятий о приличиях и морали — иначе они не стали бы рассматривать это тряпьё, которое могут носить одни только шлюхи. «Возможно, — успел подумать он, — кое-кто из них будет прислуживать мне в раю». Направив дуло в сторону толпы покупательниц, он нажал на спуск.

Раздался оглушительный грохот. Пули попали в трех женщин, которые сразу же рухнули на пол. Все остальные застыли на месте с широко раскрытыми от изумления глазами. Они были настолько потрясены, что не могли ни пошевелиться, ни закричать.

Со своей стороны, Рафи был неприятно удивлён тем, что более половины выпущенных им пуль попало совершенно не туда, куда он хотел. Плохо сбалансированное оружие не повиновалось его руке, и большая часть очереди угодила в потолок. Резко лязгнул затвор, сообщая о том, что патроны кончились. Террорист изумлённо взглянул на автомат, затем вынул опустевший магазин, перевернул «спарку», вставив в гнездо полный рожок и вскинул оружие, намереваясь теперь стрелять более прицельно. Женщины к этому мгновению успели опомниться и кинулись к выходу из магазина, поэтому Рафи поднёс «ингрэм» к плечу.

— ...! — воскликнул Брайан. Что, чёрт возьми, происходит?! — возопил внутренний голос в его мозгу.

— Ты ох..нно прав, Альдо. — Доминик молниеносным движением передвинул свой пояс-сумку вперёд и дёрнул за «липучку», откинув клапан, прикрывавший две застёжки-"молнии". Ещё через секунду «смит-вессон» оказался у него в руках.

— Прикрой мою задницу! — вполголоса сказал он брату. Стрелок с небольшим пистолетом-пулемётом в руках стоял совершенно открыто за киоском драгоценностей и смотрел в другую сторону. Но ведь они находились не в Додж-Сити[52].

Доминик упал на одно колено, отработанным до автоматизма движением вскинул пистолет в обеих руках и всадил две пули в середину спины мерзавца, а затем добавил ещё одну — в затылок. Человек с автоматом упал ничком. Судя по алому фонтанчику, который взметнула третья пуля, никаких дальнейших действий с его стороны можно было не опасаться.

Агент ФБР подскочил к безжизненному телу и отшвырнул оружие ногой. Он сразу же определил его марку и отметил, что карманы убитого набиты запасными магазинами. Первая мысль, пришедшая ему в голову, была самой обычной: «Вот дерьмо!» Буквально в следующую секунду он услышал хриплый треск автоматной стрельбы откуда-то слева.

— Энцо, там ещё кто-то есть! — крикнул Брайан, стоявший совсем рядом, справа от брата, с «береттой» в правой руке. — Этот готов. Есть идеи?

— Следуй за мной, прикрывай мою задницу!

Мустафа оказался в магазинчике дешёвых ювелирных изделий. Там, перед прилавком и за ним, находилось шесть женщин. Он дал от бедра очередь по ним, опустошив первый магазин, и испытал мгновенный прилив удовлетворения, глядя, как женщины падали. Когда стрельба прекратилась, он отсоединил пустой магазин, перевернул «спарку», хлопнул по торцу ладонью, чтобы присоединить магазин, и взвёл затвор.

Тем временем оба близнеца двигались в западном направлении. Без чрезмерной спешки, но и не тратя времени попусту. Доминик шёл впереди, а Брайан держался на два шага дальше. Оба смотрели главным образом туда, откуда доносился какой-нибудь шум. Все, чему Брайана учили несколько лет, сейчас всплыло в его памяти. Используй все имеющиеся укрытия и возможности замаскировать себя. Определи местонахождение противника и первым войди с ним в огневой контакт.

И, едва ему в голову пришла эта фраза, слева, из «Кэй джевелерз», появилась фигура человека, державшего у бедра автомат и поливавшего свинцом соседний ювелирный магазинчик. Повсюду голосили люди, не видя ничего вокруг, они бежали туда, где, по их расчётам, должен находиться выход, не давая себе труда даже посмотреть, откуда угрожает опасность. Многие падали, по большей части женщины. И несколько детей.

Впрочем, всего этого братья почти не видели. И даже упавших если и замечали, то не обращали на них внимания. Сейчас было не до этого. Требовалось полностью пустить в дело то, чему их учили. Враг, которого необходимо убить, стоял неподалёку и расстреливал ювелирный магазин.

— Направо, — бросил Брайан и устремился туда, низко пригнувшись, но не сводя глаз с преступника.

Стремление поскорее разделаться с убийцей чуть не погубило самого Брайана. Зухайр, находившийся в «Клер бутик», только что расстрелял полный магазин и теперь пребывал в нерешительности насчёт того, куда направиться дальше. Так и не решив этого вопроса, он повернул налево и сразу же увидел мужчину с пистолетом в руке. Он аккуратно приложил автомат к плечу, нажал на спуск...

...две вылетевшие пули не причинили никому ни малейшего вреда, а потом затвор звонко щёлкнул. Первый магазин опустел; ему потребовалось две-три секунды, чтобы сообразить это. Он поспешно перезарядил оружие, прихлопнул торец магазина ладонью, оглянулся...

...и вооружённый человек исчез. Куда? Лишившись выбранной было цели, террорист резко повернулся и размеренным шагом направился в магазин «Белке» для женщин.

Брайан присел на корточки возле киоска с солнцезащитными очками и посмотрел направо.

Вон он, идёт налево. Он поднял «беретту», выстрелил один раз...

...но пуля пролетела мимо, потому что именно в эту долю секунды человек пригнулся.

— ...! — Брайан выпрямился, перехватил пистолет в обе руки, повёл оружием, сопровождая цель, и выпустил четыре пули. Все они попали в торс ниже плеч.

Мустафа услышал звук, но не почувствовал ударов. Его организм был под завязку насыщен адреналином, а при таких обстоятельствах тело просто не чувствует боли. Лишь секунду спустя он отхаркнул сгусток крови, совершенно опешив от неожиданности. Больше того, когда он попробовал повернуться налево, тело не пожелало сразу выполнить приказ сознания. Замешательство продлилось лишь секунду или две, а потом...

... Доминик оказался лицом к лицу со вторым террористом и навёл на него оружие. И снова он выстрелил, как его учили, — в центр массы. «Смит», пистолет одинарного действия, пролаял дважды.

Прицел оказался настолько хорош, что первая пуля угодила в автомат...

..."Ингрэм" подскочил в руках Мустафы. Он с трудом удержал его. Впрочем, ему удалось увидеть, кто в него стрелял; он тщательно прицелился, нажал на спуск — и ничего не произошло. Скосив глаза на своё оружие, он увидел, что пуля пробила дыру в стальном боку «ингрэма», как раз там, где ходил затвор. Ещё секунда-другая потребовалась ему, чтобы осознать, что он обезоружен. Но враг все ещё находился перед ним, и он кинулся ему навстречу, рассчитывая воспользоваться своим оружием, как дубиной, раз уж не осталось никакой другой возможности.

Доминик тоже растерялся. Он ясно видел, что по меньшей мере одна его пуля пробила ублюдку грудь, а вторая обезвредила оружие. Почему-то он решил, что стрелять не стоит. Поэтому он сильно ударил мерзавца в лицо рукоятью «смит-вессона» и бросился дальше, в том направлении, откуда снова донеслись звуки стрельбы.

Мустафа почувствовал, что его ноги начали подгибаться. Удар в лицо оказался куда болезненнее, чем пять попавших в него пуль. Он снова попытался повернуться, но левая нога не выдержала тяжести тела, и он упал, перевернулся на спину, и вдруг ощутил, что ему чрезвычайно трудно дышать. Он попробовал сесть или хотя бы просто повернуться на бок, но как секундой раньше его подвели ноги, так сейчас отказалась повиноваться вся левая сторона тела.

— Двое готовы, — сказал Брайан. — Что дальше?

Криков стало вроде бы поменьше, но не так чтобы очень заметно. А вот стрельба все ещё продолжалась, только её звуки изменились...

Абдулла благословлял судьбу за то, что решил воспользоваться глушителем. Благодаря этому приспособлению, он стрелял гораздо точнее, чем мог надеяться.

Он находился возле музыкального магазина «Сэм Гуди», где было полно студентов. У этого отсека имелось ещё одно преимущество — там не было второй двери, поскольку он располагался совсем рядом с западным входом. Абдулла с расплывшимся в широкой ухмылке лицом вошёл в магазин, открыв огонь на ходу.

Прежде всего он увидел по лицам расстреливаемых, что они не верят в происходящее, и тут же сказал себе, что именно за неверие он их и убивает. Он в мгновение ока расстрелял первый магазин, причём оказалось, что глушитель позволил ему положить в цель не менее половины пуль. Мужчины и женщины — мальчики и девочки — подняли крик; первое время они остолбенело стояли на месте, глядя на своего убийцу, дав ему и отобрав у себя несколько драгоценных, смертельных секунд, а потом бросились бежать. Но с расстояния менее десяти метров ему ничего не стоило попадать им в спины, да и бежать им на самом деле было некуда. Поэтому он стоял на месте и поливал помещение свинцом, предоставляя своим жертвам самим соваться под пули. Кое-кто пытался проскочить к главному входу, укрываясь за стойками с компакт-дисками. Этих он расстреливал наверняка, благо расстояние не превышало двух метров. В считанные секунды он расстрелял первую спарку магазинов, бросил опустевшие рожки на пол и полез в карман, извлёк вторую пару, вставил магазин на место, пришлёпнул его ладонью и передёрнул затвор. На задней стенке магазина, за прилавком, висело большое зеркало, в которое почему-то ещё не попала ни одна пуля, и в этом зеркале он увидел...

— Господи! Ещё один! — громко выдохнул Доминик.

— Ладно. — Брайан метнулся к другой стороне, занял позицию у самой стены и поднял «беретту». Он очутился в том самом проходе, где находился террорист, но, увы, не получил от этого никаких преимуществ — человеку, стрелявшему с правой руки, здесь было неудобно. Он оказался перед выбором: либо стрелять с левой, слабой, руки, в чём он, к великому сожалению, очень мало практиковался, либо выбраться из-за укрытия (которое, правда, было довольно ненадёжным) и подставиться под ответный огонь подонка. Но какая-то составляющая его существа, воспитанная в Корпусе морской пехоты, сказала: «Хрен с ним!», и он шагнул налево, вскинув пистолет обеими руками.

Абдулла заметил его, снова ухмыльнулся и поднёс оружие к плечу — вернее, вознамерился это сделать.

Альдо дважды прицельно выстрелил ему в грудь, но не увидел никакого результата, и тогда принялся стрелять без остановки, пока не опустел магазин пистолета. Более двенадцати пуль вошли в тело мужчины...

...Абдулла чувствовал каждое попадание, чувствовал, как каждая пуля сотрясала его тело. Он попытался открыть ответный огонь, но все его пули прошли мимо неверного, а потом тело перестало его слушаться. Он упал ничком, все ещё стараясь придумать, как же оказать сопротивление.

Брайан поспешно выбросил пустой магазин, достал из сумки запасной, хлопком ладони загнал его в рукоятку и защёлкнул рычажок замка. Теперь он действовал, словно подчиняясь автопилоту. Ублюдок все ещё шевелился! Пора его успокоить. Он шагнул к вытянувшемуся на полу телу, пинком отбросил оружие в сторону и всадил ещё одну пулю в затылок лежавшему. Череп словно взорвался; кровь и мозги разбрызгались по полу.

— Господи, Альдо! — воскликнул Доминик, подбегая к брату.

— ... с ним! Там остался самое меньшее ещё один. А у меня всего одна обойма, Энцо.

— У меня тоже, братишка.

Как ни удивительно, большинство лежавших на полу людей, включая тех, в кого угодили пули террористов, были все ещё живы. Зато кровь лилась рекой. Впрочем, братья были слишком сильно напряжены, чтобы это зрелище могло оказать на них какое-то воздействие. Они вышли обратно в большой проход и направились к востоку.

Здесь зрелище было ещё страшнее. На полу повсюду текли реки крови, как на скотобойне, которую братья никогда не видели. Со всех сторон раздавались крики и стоны. Брайан прошёл совсем рядом с маленькой — не больше трех лет — девочкой, стоявшей над телом матери и растерянно размахивавшей руками, как птенец крыльями. Нет времени, будь оно все проклято, совершенно нет времени — ни секунды. Как бы ему хотелось, чтобы здесь оказался Пит Рэндалл. Пит отличный медик. Но даже петти-офицера Рэндалла зрелище этой ужасной бойни должно было вывести из равновесия.

Вновь послышались приглушённые автоматные очереди. Стрельба шла в магазине «Белке» для женщин, слева от них. Судя по звуку, не слишком далеко. Стрельбу из боевого оружия не спутаешь ни с чем. Братья разделились. Каждый направился по своей стороне коридора, ведущего мимо кофейного буфета и обувного магазина «Бостониан шуз», к месту следующей схватки.

На первом этаже «Белке» торговали косметикой и парфюмерией. Братья, как и перед этим, спешили на звук стрельбы. Здесь оказалось шесть женщин — по три в каждой половине. Некоторые из них на первый взгляд казались мёртвыми. Часть, совершенно очевидно, была жива. Кто-то молил о помощи, но на это совершенно не было времени. Близнецы снова разделились. Стрельба вдруг прекратилась. Она раздавалась спереди слева, но сейчас стихла. Может быть, террорист сбежал? Или же у него просто кончились патроны?

Весь пол был усыпан стреляными девятимиллиметровыми медными гильзами. Доминик понял, что мерзавца здесь довольно долго никто не беспокоил. Почти все зеркала, прикреплённые к толстым квадратным колоннам, были разбиты пулями. Благодаря профессиональной подготовке, он видел, что террорист, судя по всему, шёл вперёд, расстреливая всех, кто попадался ему на пути, — здесь были одни только женщины, — а затем повернул налево и назад, вероятно, решив отправиться туда, где потенциальных целей будет больше.

«Похоже, этот сукин сын один», — подумал Брайан.

Так с кем и с чем мы столкнулись? — думал на ходу Доминик. — Как он поведёт себя дальше? Как работают его мозги?

Брайан смотрел на происходящее проще: где ты, подонок?! Для морского пехотинца террорист был всего лишь вооружённым врагом, и ничем иным. Не личностью, не человеком, не даже разумным существом, а только вооружённой целью.

Зухайр неожиданно почувствовал, что его возбуждение спадает. Хотя волновался он, как никогда в жизни. Она вообще-то была не слишком богата событиями. Он за свою короткую жизнь успел вступить в связь со всего лишь несколькими женщинами и сегодня здесь убил их гораздо больше, чем оттрахал... но ему, здесь и сейчас, это казалось примерно одним и тем же.

И все это казалось ему в высшей степени удовлетворительным. Он совершенно не слышал стрельбы, раздававшейся в других местах торгового центра. Он и собственной-то стрельбы почти не слышал, настолько был сосредоточен на убийстве. До чего же хорошее это занятие! Выражение, появлявшееся на их лицах, когда они видели его и его автомат... и то, которое появлялось, когда в тело врезались пули... как же приятно на это смотреть. Но сейчас у него осталось всего две пары магазинов. Одна в автомате, а вторая в кармане.

Странно, подумалось ему, что он может что-то слышать в наступившей относительной тишине. В непосредственной близости от него не было ни одной живой женщины. Ну, вернее... ни одной невредимой женщины. Некоторые из тех, в кого он стрелял, издавали звуки. Кое-кто даже пытался отползти...

Зухайр точно знал, что этого нельзя допустить. Он шагнул к одной из них, темноволосой, одетой в отвратительные красные штаны, бесстыдно обтягивающие ляжки.

Брайан негромко свистнул и махнул рукой, указывая брату на очередного террориста. Ростом примерно пять футов восемь дюймов, одетый в штаны цвета хаки и примерно такую же, только другого оттенка, туристскую куртку. До него было около пятидесяти ярдов. С винтовкой такой выстрел не составил бы для него никакого труда, да что там для него — для любого салаги с Пэррис-Айленд[53], а вот из «беретты» точно выстрелить с такого расстояния совсем непросто, даже для хорошего стрелка, которым он себя по праву считал.

Доминик кивнул и двинулся туда, не забывая, впрочем, вертеть головой во все стороны.

— Очень плохо, женщина, — сказал Зухайр по-английски. — Но не бойся, я сейчас отправлю тебя для встречи с Аллахом. Ты будешь служить мне в раю. — Он хотел прикончить её одним выстрелом в спину, но с «ингрэмом» было не так-то просто справиться. И поэтому он всадил в женщину три пули с расстояния не больше метра.

Брайан видел все это с начала до конца, и в нём что-то оборвалось. Морской пехотинец встал во весь рост и прицелился, держа пистолет обеими руками.

— Ты, грязная скотина! — проорал он и открыл огонь со всей скоростью, при которой мог не «мазать». Ведь его все ещё отделяло от гнусного убийцы не менее сотни футов. Он сделал четырнадцать выстрелов, израсходовав почти все патроны. И часть из них попала в цель.

Три пули. Одна в брюхо и ещё две в середину груди.

Первое попадание оказалось очень болезненным. Зухайр почувствовал удар, с которым можно было сравнить разве что пинок ноги точно по яйцам. От боли его руки сами собой опустились, как если бы он пытался защититься от следующего удара. Оружие все ещё оставалось у него в руках, и он старался превозмочь боль, чтобы поднять его и выстрелить в приближавшегося к нему человека.

Брайан не совсем потерял голову. Вернее, после короткой вспышки все, чему его учили и что он познал на собственном опыте, вновь вернулось на своё место. Ему необходимо было помнить уроки Квантико и Афганистана — если, конечно, он хотел проспать следующую ночь в своей кровати. И потому он стал подходить к раненому террористу в обход, укрываясь за прямоугольными витринами с товаром, не сводя глаз с цели и веря в то, что Энцо позаботится о том, чтобы никто не застал его врасплох. Впрочем, он тоже не терял бдительности. Ублюдок все ещё держал в руках оружие, но не мог справиться с ним. Он неотрывно смотрел в лицо морскому пехотинцу, было видно, что он очень боится... и всё же он улыбался! Что за чертовщина?

Последние шаги к ублюдку он сделал, не скрываясь.

Зухайр же прекратил попытки совладать с оружием, сделавшимся вдруг совершенно неподъёмным, выпрямился, насколько хватило у него сил, посмотрел прямо в глаза своему убийце и произнёс:

— Аллах акбар.

— Вот и прекрасно! — рявкнул в ответ Брайан и всадил пулю террористу прямо в середину лба. Потом он наклонился, поднял с пола «ингрэм» и закинул его на ремне себе за спину. — Надеюсь, в аду тебе понравится.

— Альдо, разряди его и оставь, — приказал Доминик. Брайан повиновался.

— Господи! Надеюсь, кто-нибудь позвонил по 911, — устало произнёс он.

— Ну, а теперь пошли наверх. Держись за мной. — Доминик взял командование на себя.

— Что?.. Зачем?

— А если их не четверо, а больше? — Эта реплика подействовала на Брайана, словно удар в подбородок.

— Ладно, братишка, постараемся обойтись твоими шестью.

Обоих до глубины души поразило, что эскалатор все так же работал. Они поехали на нём вверх, низко пригибаясь и внимательно глядя по сторонам поверх балюстрады. Наверху оказались одни женщины, множество женщин, забившихся в углы, старавшихся оказаться как можно дальше от эскалатора...

— ФБР! — громко крикнул Доминик. — Здесь все в порядке?

— Да, — нестройно и неуверенно отозвалось несколько испуганных голосов из разных углов.

Энцо сумел полностью вернуть самообладание и теперь вёл себя в точном соответствии с профессиональными инструкциями.

— Уверяю вас: все под контролем! С минуты на минуту прибудет полиция. Но до её появления оставайтесь здесь и никуда не выходите.

Близнецы быстрыми шагами перешли к эскалатору, идущему вниз. Было совершенно ясно, что убийцы сюда не добрались.

Возвращение вниз оказалось немыслимо ужасным. Снова они оказались посреди луж крови, смешанной с разлитыми духами, и в этих лужах валялись сумочки, и снова те счастливицы, которые не были убиты наповал, взывали о помощи. И снова близнецы были вынуждены заняться более важными делами. Доминик в сопровождении брата вышел в главный зал. Там он повернул налево, взглянуть на первого из террористов, в которых он стрелял. Хватило одного взгляда, чтобы убедиться в его смерти. Десятимиллиметровая пуля вошла ему точно в правый глаз.

Значит, в живых мог оставаться только один.

Да, несмотря на все свои раны, Мустафа ещё не умер. Он даже пробовал ползти, но обескровленные, оставшиеся без кислорода мускулы не слушались приказов, которые им отдавала центральная нервная система. Он понял, что смотрит вверх, и его охватила какая-то странная отрешённость.

— У тебя есть имя? — резко спросил один из американцев.

Впрочем, Доминик не очень-то надеялся на ответ. Парень, несомненно, умирал, и это могло случиться с минуты на минуту. Он повернулся к брату, но его рядом не оказалось.

— Эй, Альдо! — позвал он, но не получил ответа.

Брайан вбежал в спортивный магазин «Легенды» и окинул полки взглядом. Его инициатива оказалась вознаграждена. Он забрал находку и выбежал в коридор.

Доминик стоял на том же месте и занимался тем, что следовало бы назвать «допросом подозреваемого», но почти не получал ответов.

— Эй ты, безмозглый, — сказал вернувшийся Брайан и присел на корточки, наступив прямо в лужу крови умирающего террориста. — Я тебе кое-что принёс.

Мустафа перевёл на него взгляд, испытав некоторое замешательство. Он знал, что его смерть близка, и хотя он не так уж стремился к ней, но всё же был рад тому, что исполнил долг перед своей верой и законом Аллаха.

Брайан взял руки террориста и сложил их на залитой кровью груди.

— Я хочу, чтобы ты взял это с собой и передал черту, когда попадёшь в ад. Это свиная кожа — ты понимаешь, засранец? — футбольный мяч, сделанный из кожи самой настоящей свиньи, выращенной в Айове. — И Брайан подсунул под руки негодяя футбольный мяч, продолжая пристально смотреть ему в глаза.

Глаза широко раскрылись, в них мелькнуло осознание — и ужас от этого осознания. Террорист попытался убрать руки, но предательские конечности опять не пожелали исполнить его волю.

— Да, ты совершенно прав. Перед тобой не кто иной, как Иблис[54], и ты сейчас отправишься в мои владения. — Брайан с улыбкой смотрел в глаза лежавшего, пока из них не исчезла жизнь.

— Что это значит?

— Проехали, — ответил Брайан. — Пошли дальше.

Они поспешили туда, откуда все началось. На полу лежало много женщин, большая часть из них пыталась шевелиться. У всех кровоточили раны, и у некоторых по-настоящему сильно.

— Разыщи аптеку. Нужно побольше бинтов. И ещё хорошо бы убедиться, что кто-нибудь вызвал полицию.

— Сейчас. — Доминик убежал, продолжая оглядываться по сторонам, а Брайан опустился на колени рядом с женщиной лет тридцати, раненной в грудь. Как и большинство морских пехотинцев (и все офицеры морской пехоты), он хорошо умел оказывать первую помощь. Прежде всего он проверил дыхательные пути. Так, она дышала. Прекрасно. Кровь шла из двух пулевых отверстий в левой верхней части груди. На её губах было немного розовой пены. Лёгкое прострелено, но не самым ужасным образом.

— Вы меня слышите?

Чуть заметный кивок, затем хриплое, тихое:

— Да.

— Не беспокойтесь, всё будет хорошо. Я знаю, что вам больно, но вы выздоровеете.

— Кто вы?

— Брайан Карузо, мэм, морская пехота Соединённых Штатов. У вас всё будет прекрасно. А теперь я должен попытаться помочь другим.

— Нет, нет... — Она схватила его за руку.

— Мэм, здесь есть люди, которых ранило серьёзнее, чем вас. С вами всё будет прекрасно. — Он мягко высвободил руку и отошёл.

Следующий оказался довольно плох. Ребёнок лет пяти, с тремя дырами в спине, из которых хлестало, словно из опрокинутого ведра. Брайан осторожно перевернул его. Глаза открыты.

— Как тебя зовут, малыш?

— Дэвид, — последовал на удивление внятный ответ. — Дэвид Прентисс.

— Ладно, Дэвид, мы тебя починим. Где твоя мама?

— Я не знаю. — Он очень тревожился о своей матери, гораздо больше боялся за неё, чем за себя, как и любой ребёнок, потерявший родителей.

— Хорошо, я поищу её, но сначала позволь мне полечить тебя. — Он вскинул голову и увидел подбегающего Доминика.

— Нет тут никакой аптеки! — Доминик почти в голос прокричал эти слова.

— Найди хоть что-нибудь — футболки... Сам разберёшься.

Доминик опрометью помчался в тот магазин, где Брайан покупал ботинки, и через несколько секунд выскочил оттуда с большой стопкой трикотажных маек, украшенных различными эмблемами.

Как раз в этот момент прибыл первый полицейский. В руках он держал свой табельный пистолет.

— Полиция! — крикнул коп.

— Скорее сюда! — взревел в ответ Брайан. Полицейскому потребовалось секунд десять, чтобы добежать до места. — Можете убрать свой пистолет, офицер[55]. С плохими парнями покончено, — заявил Брайан уже почти спокойным голосом. — Нам нужны все машины «Скорой помощи», какие только имеются в этом чёртовом городишке. И предупредите больницы, что сейчас на них обрушится целая рота пострадавших. У вас в машине есть аптечка первой помощи?

— Кто вы такой?! — рявкнул полицейский, все так же держа пистолет в руке.

— ФБР, — ответил у него из-за спины Доминик, предъявляя левой рукой своё удостоверение. — Стрельбы больше не будет, но здесь, как вы видите, много пострадавших. Звоните всем. В местное отделение ФБР и во все остальные места. Так что, офицер, беритесь за свою рацию, да поживее, чёрт возьми!

Как и большинство американских полицейских, офицер Стив Барлоу имел при себе портативную рацию «Моторола» с микрофоном, прикреплённым к воротнику форменной рубашки. Он принялся поспешно вызывать подкрепление и медицинскую помощь.

А внимание Брайана вновь вернулось к маленькому мальчику, которого он держал на руках. В данный момент для капитана Брайана Карузо весь мир сосредоточился на Дэвиде Прентиссе. Но, увы, все его повреждения были внутренними. Ребёнок получил несколько ран в грудь, все они продолжали кровоточить, и это было очень плохо.

— Так, Дэвид, давай не будем сильно волноваться. Тебе очень больно?

— Больно, — ответил мальчик, сделав предварительно неглубокий вдох. Его лицо сделалось совсем бледным.

Брайан положил его на прилавок пирсингового салона «Пирсинг пагода» и лишь после этого понял, что здесь должно найтись хоть что-нибудь, что могло бы пригодиться, — но не нашёл ничего, кроме ватных шариков. Он приложил по паре к каждому из трех пулевых отверстий в спине ребёнка, после чего аккуратно перевернул его на спину. Но основное кровотечение происходило у малыша внутри. Оно было настолько сильным, что его лёгкие могли вот-вот опасть, после чего он погрузится в сон и за считанные минуты умрёт от удушья, если кто-нибудь не откачает кровь у него из груди, и с этим Брайан не мог поделать ровным счётом ничего.

— Христос! — Помилуй бог, изо всех на свете первой к ним подошла Мичелл Петерс, державшая за руку десятилетнюю девочку, на лице которой застыли ужас и изумление, какие только в состоянии был испытать ребёнок.

— Мичелл, если вы имеете какое-то представление о первой помощи, то давайте, пошевелите задницей — подойдите к кому-нибудь и помогите, — приказал Брайан.

Но женщина была не в состоянии что-то сделать. Она лишь взяла горстку ватных тампонов и потерянно побрела куда-то в сторону.

— Эй, Дэвид, а ты знаешь, кто я такой? — спросил Брайан.

— Нет, — ответил ребёнок. Детское любопытство могло превозмочь все, даже боль в израненной груди.

— Я морской пехотинец. Ты знаешь, что это значит?

— Это как солдат?

Брайан понял, что мальчик умирает прямо у него на руках. Прошу тебя, Господи, только не он, только не этот малыш!

— Нет, мы намного лучше, чем солдаты. Морской пехотинец — это самое лучшее, чем только может стать мужчина. Когда ты вырастешь, то, может быть, захочешь стать морским пехотинцем, таким же, как я. Как ты думаешь?

— Буду стрелять плохих парней? — спросил Дэвид Прентисс.

— Будешь, держу пари, Дейв, — заверил его Брайан.

— Ух, ты! — восхищённо прошептал Дэвид, и тут его глаза закрылись.

— Дэвид? Оставайся со мной, Дэвид. Открой глаза. Дейви, ты меня слышишь? Нам нужно ещё поговорить. — Он осторожно опустил тело на прилавок и приложил пальцы к шейке, нащупывая пульс.

Пульса не было.

— О, дерьмо. О, какое же дерьмо! — чуть слышным шёпотом проговорил Брайан. Очевидно, в этот самый момент его кровь очистилась от хлынувшего в неё адреналина. Тело сразу словно опустело, мускулы сделались ватными.

Поспешно вбежали прибывшие первыми пожарные в своём боевом обмундировании, с чемоданами, в которых, по всей вероятности, должно было находиться медицинское оборудование. Один из них сразу принялся командовать, направляя людей в разные места. Двое подошли к Брайану. Первый взял мальчика из его рук, пристально посмотрел, опустил детское тельце на пол и, не говоря ни слова, перешёл к другому раненому, оставив Брайана в перемазанной детской кровью рубашке стоять возле окровавленного прилавка.

Энцо находился неподалёку, но теперь, когда за дело взялись профессионалы — вообще-то, добровольцы, оказывающие помощь пожарным, но всё же имеющие необходимые знания и опыт, — он просто стоял и смотрел. Потом братья вместе вышли через ближайшие ворота на свежий воздух, под ясное полуденное небо. Вся трагедия длилась менее десяти минут.

Точно так же, как настоящий бой, понял Брайан. Целая жизнь — нет, множество жизней успевают дойти до безвременного конца за мимолётный отрезок времени. Его пистолет вернулся на место в сумку-пояс. Пустой магазин, скорее всего, валялся у прилавка в «Сэм Гуди». К его теперешнему состоянию были бы, вероятно, ближе всего те чувства, которые испытывала Дороти, когда торнадо уносил её вместе с домиком с родительской фермы в Канзасе. Но ему не светило попасть в страну Оз[56]. Они все так же оставались в сердце Виргинии, и совсем рядом с ними валялось на полу магазина множество убитых и жестоко израненных людей.

— Кто вы такие, парни? — К ним подошёл полицейский капитан.

Доминик предъявил своё удостоверение ФБР. На данный момент этого было вполне достаточно.

— Что случилось?

— Похоже на то, что террористы вчетвером вошли в магазин и принялись расстреливать людей. Они все мертвы. Мы разделались с ними, всеми четырьмя, — сказал Доминик.

— Вы ранены? — спросил капитан Брайана, указывая на окровавленную рубашку.

Альдо покачал головой.

— Ни царапины. Кэп, там чёртова прорва пострадавших гражданских.

— А вы-то, парни, что здесь делали? — спросил наконец капитан.

— Покупали ботинки, — с горькой усмешкой в голосе ответил Брайан.

— Ни ... себе!.. — Полицейский капитан взглянул на вход в торговый комплекс, дёрнулся было туда, но остался на месте. Судя по всему, он боялся входить туда — боялся того кошмарного зрелища, которое ему предстояло увидеть. — Есть какие-нибудь мысли?

— Поставьте оцепление, — сказал Доминик. — Проверьте все номерные знаки. Посмотрите удостоверения личности у мёртвых ублюдков. Вы ведь знаете порядок, верно? Кто местный начальник отделения?

— У нас только резидент. Ближайшее полноценное отделение ФБР в Ричмонде. Туда уже позвонили. Там за главного парень по имени Миллс.

— Джимми Миллс? Я его знаю. Ладно, Бюро, так или иначе, должно прислать сюда много народу. А с вашей стороны будет лучше всего, если вы займётесь оказанием помощи раненым и позаботитесь о том, чтобы место преступления осталось в максимально нетронутом виде. Там чертовский беспорядок, кэп.

— Охотно верю. Ладно, я ещё вернусь.

Доминик дождался, пока капитан не скрылся внутри, затем ткнул брата локтем, и они не спеша направились к своему «Мерседесу». На стоянке, естественно, успел появиться полицейский автомобиль, в котором сидели двое офицеров — один из них с большим дробовиком в руках. Увидев удостоверение ФБР, копы без слов пропустили братьев.

Через десять минут они вернулись в старинный особняк.

— Что происходит? — спросил встретивший их в кухне Александер. — По радио передали...

— Пит, знаете, насчёт моих бесконечных размышлений и сомнений?.. — полувопросительно произнёс Брайан.

— Да, но какое...

— Можете забыть о них, Пит. Раз и навсегда, — твёрдо заявил Брайан.