Зубы тигра

Глава 14 Рай

Группы репортёров из различных агентств новостей слетелись в Шарлотсвилл, как стервятники на свежий труп, — вернее, слетались, пока события не усложнились многократно.

Следующий экстренный выпуск последних известий сообщил о событиях в торговом центре «Цитадель» в Колорадо-Спрингс, затем поступили трагические новости из города Прово, что в Юте, и наконец из Де-Мойна, Айова. Так что масштаб происшедшего увеличился до немыслимого размаха. В Колорадо погибли шестеро кадетов Академии ВВС США (ещё нескольких их товарищи сумели вытащить в безопасное место) и двадцать шесть гражданских лиц.

Но информация о трагедии в Колорадо-Спрингс очень быстро дошла до Прово, где местный начальник полиции продемонстрировал прекрасные профессиональные качества, успев направить радиофицированные патрульные автомобили к каждому торговому центру. События развернулись возле «Таун-центра». В каждой машине имелся дробовик, и перед торговым центром разразилось поистине эпическое сражение между четырьмя вооружёнными террористами и шестью полицейскими, каждый из которых отлично умел стрелять. В результате двое копов получили тяжёлые ранения, погибли трое гражданских лиц — к битве присоединились одиннадцать местных жителей, — и четверо террористов убиты. ФБР позднее скажет, что нападение было проведено неграмотно. В Де-Мойне все могло закончиться примерно так же, но там местные полицейские отреагировали с запозданием, и потому четверо погибших террористов унесли с собой жизни тридцати одного местного жителя.

В Колорадо двое уцелевших террористов укрылись в магазине, блокированные отрядом полицейского спецназа, расположившимся в пятидесяти ярдах. На подмогу к спецназовцам мчалась пехотная рота Национальной гвардии, срочно направленная приказом губернатора штата, сгоравшая от нетерпения и стремления поскорее претворить в жизнь все солдатские фантазии: манёвром и огнём уничтожить наглых захватчиков и останки их кинуть в ловушки для кугуаров вместо приманки. На то, чтобы добраться и расположиться, потребовался час, но «воины выходного дня» обладали высокой огневой мощью, да ещё и умело использовали дымовые гранаты, так что им удалось без особого труда уничтожить армию вторжения, то есть двоих преступников — оказавшихся арабами, чему никто не удивился, — причём сделано это было весьма эффектно.

К тому времени уже вся Америка сидела перед телевизорами, в которых репортёры из Нью-Йорка и Атланты пытались сообщить согражданам о том, что было им известно (весьма немного), и дать объяснение событиям дня, что они делали на уровне учеников начальных классов. Они бесконечно пересказывали те достоверные факты, которые сумели собрать, и расспрашивали «экспертов», которые сами знали очень мало, зато были чрезвычайно многословны. Все это очень хорошо годилось если не для информирования публики, то, по крайней мере, для заполнения эфирного времени.

Естественно, телевизоры имелись и в Кампусе, и большинство сотрудников бросили работу и тоже прильнули к экранам.

— Святой Иисус, — пробормотал Джек-младший. Остальные испытывали точно такие же чувства, но им было труднее, поскольку они формально входили в разведывательное сообщество, которое не только не смогло предотвратить нападение на собственный округ, но даже предупредить о нём.

— Все очень просто, — уверенно пояснил Тони Виллс. — Раз у нас нет полевых сотрудников, значит, нам крайне трудно что-то узнать заранее, если только плохие парни не окажутся совсем уж беспечными при использовании своих сотовых телефонов. Но средства массовой информации любят рассказывать народу о том, как мы выслеживаем плохих парней, и плохие парни получают из репортажей очень много полезных сведений. Аппаратчики Белого дома ничуть не лучше — они очень любят разглагольствовать перед репортёрами о том, какие они умные и блестящие парни, и при этом допускают разнообразные утечки. Иной раз всерьёз задумываешься, не являются ли они пособниками террористов — настолько часто они выпускают в свет жизненно важные сведения. — В действительности многочисленные сотрудники администрации, конечно же, просто хвастались перед репортёрами, потому что, кроме этого, они почти ничего не умели.

— Значит, оставшуюся часть дня все СМИ будут кричать об «очередном провале разведки», верно?

— Можете ставить на это любые деньги, — согласился Виллс. — Те же самые люди, которые всё время громят и топчут разведку, будут теперь жаловаться, что она не выполняет своих обязанностей, не признавая, естественно, того, что сами вставляют ей палки в колеса при любой возможности. И в Конгрессе все повторится в точности. Как бы там ни было, давайте вернёмся к работе. Агентство национальной безопасности попытается загладить свою вину и заслужить хоть какое-то одобрение со стороны своих противников — они ведь тоже люди, верно? Им нравится бить себя в грудь и громко возвещать о малейшем успехе. Так давайте посмотрим, не причастен ли наш друг Сали ко всей этой истории.

— Но кто же тот большой кахуна[57], который заказал все это безобразие? — спросил Джек.

— Вот и попытаемся это выяснить. — Виллс не стал добавлять, что ещё важнее выяснить, где ублюдок находился в это время. Установленная личность с определённым местонахождением могла принести куда больше пользы, чем личность без оного.

Наверху Хенли сидел перед телевизором в обществе своих ведущих помощников.

— Ваши соображения?

— Звонил Пит из Шарлотсвилла. Хотите угадать, где в это время находились наши стажёры? — спросил Джерри Раундс.

— Вы шутите, — ответил Том Дэвис.

— Нисколько. Они разделались со всеми плохими парнями, причём без всякой помощи, и благополучно вернулись домой. Есть и премия: Брайан — морской пехотинец, — который долго сомневался насчёт этичности предлагаемой работы, отбросил все сомнения. Они, как сообщает Пит, навсегда остались в прошлом. Теперь он ждёт не дождётся, когда же его отправят на настоящее задание. И Пит, кстати, считает, что братья практически готовы.

— В таком случае получается, что нам нужна лишь несомненная цель? — спросил Хенли.

— Мои люди будут изучать поступления из Агентства национальной безопасности. Следует предположить, что плохие парни теперь будут говорить только об этом. Их период телефонного молчания неминуемо должен закончиться, — размышлял вслух Рик Белл. — Поскольку мы готовы к активным действиям, значит, к ним надо приступать, причём чем скорее, тем лучше.

Это уже относилось к департаменту Сэма Грейнджера. Он пока что сидел молча, но теперь пришло время и ему вступить в разговор.

— Что ж, парни, у нас есть двое мальчишек, готовых отправиться куда угодно и послужить определённым целям, — сказал он, используя оборот, изобретённый армией много лет тому назад. — Пит сказал мне, что они хорошие мальчики, и, судя по случившемуся сегодня, думаю, что у них будет вполне должная мотивация.

— Кто хочет возразить? — спросил Хенли. Возможные возражения нетрудно было угадать заранее, но ему хотелось услышать что-нибудь ещё.

— Террористы хотели ужалить нас хитрым образом. Цель здесь, несомненно, состояла в том, чтобы нанести удар именно в центральных районах Штатов, — заговорил Раундс. — Ублюдки считают, что им удастся запугать нас, показав, что они могут атаковать нас где угодно, а не только в таких очевидных целях, как Нью-Йорк. Вот что составляло особенность этой операции. Вероятно, пятнадцать-двадцать террористов и, возможно, немногочисленная группа поддержки. Это не так уж мало, но и не слишком много — таким образом они вполне могут обеспечить секретность подготовки акции. Их люди были хорошо мотивированы. Не сказал бы, что они очень уж хорошо подготовлены, поскольку сутью операции, отвлекаясь от её отдалённой цели, было просто закинуть во двор бешеную собаку, чтобы она покусала кого-нибудь из ребятишек. Они продемонстрировали свою политическую готовность пойти на самые низкие поступки, но в этом тоже нет ничего неожиданного, а также то, что они не станут считаться с людскими потерями, но и этому не стоит удивляться. Нападение было, по методу осуществления, крайне низкотехнологичным — несколько плохих парни с лёгким автоматическим оружием. Они продемонстрировали безудержную злобу, но не настоящий профессионализм. Менее чем через два дня ФБР выяснит, откуда они взялись и, возможно, каким образом попали в страну. Они не учились в авиашколах или каких-нибудь подобных заведениях, и можно предположить, что они пробыли в стране не так уж долго. Я полюбопытствовал бы, кто разведывал для них цели. Расчёт времени указывает на наличие некоторого предварительного планирования, хотя, предполагаю, не слишком серьёзного — не так уж трудно прикинуть по наручным часам время посещения народом магазинов. И ещё, они не рассчитывали уйти живыми после нападения. А явились, присмотрев себе цели. Подумав, я готов поставить доллар, а то и пять, что они находились на нашей территории самое большее недели две, хотя, вероятно, и меньше — это зависело от того, каким образом они к нам пролезли. Впрочем, это Бюро выяснит очень скоро.

— Пит сообщил, что вооружены они были автоматами «ингрэм». Эти железки привлекательны с виду, и поэтому их чаще всего показывают в кино и по телевизору, — добавил Грейнджер. — Но как боевое оружие они не слишком эффективны.

— Как эти мерзавцы их раздобыли? — спросил Том Дэвис.

— Хороший вопрос. Полагаю, что ФБР уже получило те автоматы, из которых стреляли в Виргинии, и сейчас прослеживает их путь по регистрационным номерам. Они хорошо умеют делать такие вещи. Сегодня вечером, думаю, информация уже будет у нас. Это даст им представление о том, как оружие попало в руки террористов, а затем расследование пойдёт своим чередом.

— Что теперь будет делать Бюро, а, Энцо? — спросил Брайан.

— Это дело особой важности. Ему присвоят кодовое название и дадут право подключать к его расследованию любого агента. Сейчас фэбээровцы, конечно же, прежде всего ищут автомобиль, который использовали плохие парни. Возможно, он был угнан. Но вероятнее, что арендован. При оформлении аренды нужно расписаться, оставить копию водительских прав, кредитной карточки — словом, обычный набор, без которого ты не сможешь арендовать в Штатах автомобиль. Все это можно проследить. А любой след куда-нибудь да ведёт, братишка. Именно поэтому всех так часто заставляют предъявлять документы.

— Как дела, парни? — спросил Пит, входя в комнату.

— Выпивка помогает, — ответил Брайан. Он всё ещё чистил свою «беретту», хотя Доминик уже закончил возиться со «смит-вессоном». — Это было нисколько не забавно, Пит.

— Никто и не мог ожидать ничего иного. Значит, я только что говорил с Министерством внутренних дел. Они хотят познакомиться с вами, парни, где-нибудь послезавтра. Брайан, у вас прежде были серьёзные сомнения, но сегодня вы сказали мне, что теперь всё обстоит иначе. Вы с тех пор не переменили своё мнение?

— Пит, вы обучали нас узнавать людей, подбираться к ним и убивать их. Я знаю, что смогу жить со всем этим в себе — до тех пор, пока от нас не потребуют чего-то полностью незаконного.

Доминик лишь кивнул, соглашаясь с братом, но его взгляд не отрывался от лица Александера.

— Ну, вот и хорошо. В Техасе есть старая шутка насчёт того, почему там такие хорошие адвокаты: потому что людей, которых нужно убить, гораздо больше, чем лошадей, которых стоит красть. И, раз уж речь зашла о тех, кого нужно убить, возможно, вы вдвоём сможете немного помочь в этом деле.

— Вы, может быть, все же скажете нам, на кого именно мы работаем? — спросил Брайан.

— Вы узнаете это должным порядком, через день-другой.

— Ладно, столько я смогу подождать. — Он наскоро прикидывал в уме. Генерал Терри Бротон мог кое-что знать. Парень из ФБР, Вернер, знал наверняка. Бывшая табачная плантация, на которой они обучались, не принадлежала ни одной известной ему правительственной организации. ЦРУ имело в Виргинии «Ферму» рядом с Йорктауном, но до неё было около ста пятидесяти миль. Это место вряд ли могло принадлежать и АНБ, по крайней мере, так ему казалось, хотя он вполне мог ошибаться. И вообще, оно было совершенно лишено «правительственного» запаха — по крайней мере, на его нюх. Но, как бы там ни было, через несколько дней он наконец-то узнает нечто существенное, а столько он вполне мог вытерпеть.

— Что-нибудь нам известно о тех парнях, которых мы нынче замочили?

— Почти ничего. Придётся некоторое время подождать. Доминик, сколько времени должно пройти до тех пор, пока у них появятся сколько-нибудь значимые сведения?

— Завтра к полудню у них будет много информации, но у нас нет связи с Бюро. Если только вы не хотите, чтобы я...

— Нет, не хочу. Нам, возможно, придётся дать им понять, что вы с Брайаном не какая-то новая версия Одинокого ковбоя[58], но об этом должно узнать как можно меньше народу.

— Вы хотите сказать, что мне нужно будет поговорить с Гасом Вернером?

— Вероятно. Он обладает достаточным весом в Бюро, чтобы сказать, что вы выполняете спецзадание, и заставить прекратить лишние разговоры. Мне кажется, что он должен быть очень доволен, что нашёл для нас такой талант. Между прочим, вы очень неплохо проявили себя.

— Мы сделали только то, — ответил морской пехотинец, — чему нас учили. У нас всего лишь оказалось достаточно времени, чтобы собрать своё дерьмо в кучку, а после этого всё шло автоматически. В военном училище меня заставили усвоить, что различие между «сделал» и «не сделал» часто укладывается в несколько секунд размышлений. Если бы мы, когда все это началось, находились в «Сэм Гуди» и пришли на несколько минут раньше, то, не исключено, что всё закончилось бы по-другому. И ещё одно: два человека действуют примерно в четыре раза эффективнее, чем один человек. Об этом даже есть серьёзное научное исследование. «Нелинейные тактические факторы в действиях малых подразделений». Если я, конечно, правильно запомнил название. Мы его изучали в Школе разведки.

— Ты что, серьёзно хочешь сказать, что морские пехотинцы умеют читать? — спросил Доминик, потянувшись к бутылке бурбона. Он налил две хороших порции, разбавил — чисто символически, — протянул один стакан брату, а из второго сразу же отпил.

— Тот парень, который был в «Сэм Гуди», — он улыбался мне, — сказал Брайан, который, по-видимому, никак не мог отойти от изумления, вызванного таким поведением террориста. — Я тогда не обратил на это внимания, а теперь мне кажется, что он не боялся смерти.

— Это у них называется мученичеством, и есть люди, которые действительно верят, что за такую смерть им на том свете уготована хорошая участь, — объяснил Пит. — Ну, и что вы сделали?

— Я выстрелил в него с близкого расстояния, наверно, шесть или семь раз...

— Более десяти, братишка, — поправил его Доминик. — И ещё одну, последнюю, пулю в затылок.

— Он всё ещё двигался, — объяснил Брайан. — А у меня не было наручников, чтобы надеть на него. И, знаете, на самом деле я нисколько не раскаиваюсь, что сделал это. — Кроме того, он всё равно в считанные минуты истёк бы кровью. Из-за того, что все получилось именно так, а не иначе, его путь в мир иной лишь стал немного короче.

— В-3 и бинго! Точно — бинго! — воскликнул Джек из-за своего стола. — Сали участвует в игре! — добавил он, ткнув пальцем в экран.

Виллс принялся елозить мышкой, вызывая перехват из Агентства национальной безопасности. Да, там обнаружилось все, что требовалось.

— Знаешь, Джек, — накануне он, почти незаметно для самого себя, перешёл на более фамильярно-покровительственный тон в общении с этим действительно хорошим мальчиком, — курице полагается кудахтать лишь после того, как яйцо отложено: только для того, чтобы сообщить миру, какая она умница. К работе с нашими птичками это тоже относится. Ладно, Джек, теперь говорю официально: да, Уда бен-Сали — игрок. Кому это адресовано?

— Парню, с которым он часто болтает в Сети. Главным образом они говорят о пересылке денег.

— Наконец-то! — Виллс внимательно просмотрел документ на своём мониторе. — АНБ запросило фотографии парня, всю имеющуюся информацию о нём. Может быть, в Лэнгли наконец сообразят взять его под плотное наблюдение? Слава тебе, господи! — Он сделал паузу и спросил: — У тебя есть список людей, с которыми он общался по электронной почте?

— Угу. Хотите посмотреть? — Джек нажал кнопку и уже через пятнадцать секунд передал лист распечатки своему соседу по комнате. — Даты и все параметры электронных писем. Если хотите, я могу распечатать все интересные и объяснить, почему они меня заинтересовали.

— Пока что пускай лежат на своём месте. А я покажу это Рику Беллу.

— Ладно, а я останусь оборонять форт.

«Видел новости по ТВ? — писал Сали своему чуть ли не постоянному корреспонденту. — От этого у американцев должны сильно разболеться животы!»

— Что верно, то верно, — сказал Джек, обращаясь к экрану. — Но ты сам, Уда, напечатал эти слова. Своей собственной рукой. Угу!

«Ещё шестнадцать мучеников», — думал Мохаммед, смотревший телевизор в номере венской гостиницы «Бристоль». Это казалось болезненной потерей только на первый взгляд. Такие люди на самом деле представляли собой всего лишь расходный материал. По своей ценности они не могли идти ни в какое сравнение с ним, и это было чистой правдой, из-за той роли, которую он исполнял в организации. Его внешность и отличное владение языками позволяли ему отправиться в любой район земного шара, а благодаря блестящему уму он мог отлично планировать свои миссии.

«Бристоль» был воистину прекрасной гостиницей. Он располагался на противоположной стороне улицы от ещё более привлекательного «Империала». В мини-баре здесь имелся даже хороший коньяк, а Мохаммед любил хороший коньяк. Миссия прошла не так чтобы совсем хорошо... он надеялся, что мёртвых американцев будут сотни, а не несколько дюжин, но, учитывая множество вооружённых полицейских и даже вооружённых граждан, следует признать, что его ожидания были чрезмерно оптимистичными. Но стратегическая цель достигнута. Все американцы теперь знали, что они не находятся в безопасности. Где бы они ни жили, до них всюду могут добраться его святые воины, готовые отдать свои жизни за то, чтобы лишить американцев их самоуверенного чувства защищённости. Мустафа, Саид, Сабави и Мехди сейчас находились в раю — если такое место действительно существовало. Он иногда думал, что это всего лишь сказка, предназначенная для доверчивых детей или простаков, которые верят всему, что проповедуют имамы. Нужно тщательно выбирать проповедников, поскольку далеко не все имамы понимают ислам так же, как он, Мохаммед. Но погибшие не желали власти над всем. А он желает... хотя, возможно, не над всем, а над частью — той, в которую входят Святые места.

Он не мог открыто говорить о подобном. Кое-кто из старших руководителей Организации действительно верил в существование рая, они придерживались даже более консервативного — реакционного! — подхода к вере, нежели ваххабиты Саудовской Аравии. Он считал последних всего лишь развращёнными порождениями своей испорченной огромными деньгами страны, людьми, которые, прикрываясь высокими словами, предавались порокам дома и за границей, проматывая свои богатства. Деньги нетрудно потратить. В конце концов, нельзя же их взять с собой в загробную жизнь. Если рай действительно существует, то там деньги не нужны. А если не существует — то тем более не нужны. Чего он хотел, на что он надеялся — нет, чего он достигнет при жизни, — это Власть, возможность указывать людям, подчинять их своей воле. Для него религия являлась матрицей, определявшей форму того мира, которым он будет управлять. Он даже молился при случае, чтобы ему дано было не забыть эту форму — прежде всего, при встречах с «вышестоящими». Но, будучи руководителем операций, именно он, а не они, определял путь, по которому шла их организация, преодолевая препятствия, расставленные перед нею идолопоклонниками с Запада. И, выбирая путь, он одновременно определял суть стратегии, основанной на религиозных верованиях, легко корректировавшихся политическим миром, в котором они действовали. В конце концов, не кто иной, как враг, формировал твою стратегию, поскольку именно с его стратегией необходимо было совладать.

Итак, теперь американцы познают страх, какого не знали никогда прежде. Теперь риску подвергалась не их политическая столица и не их финансовая столица, а их жизни — всех и каждого. Миссия изначально была направлена главным образом на убийство женщин и детей, самых драгоценных и самых уязвимых членов любого общества.

Ещё раз отметив про себя, что цель достигнута, он со щелчком открутил крышечку на очередной маленькой бутылочке коньяка.

Попозже он включит ноутбук и получит донесения от своих подчинённых в поле. Нужно будет сказать одному из банкиров, чтобы тот положил ещё валюты на его лихтенштейнский счёт. Нельзя допустить, чтобы он иссяк. После этого счета «Visa» будут аннулированы и навсегда канут в миры эфира. В противном случае полиция может узнать его имя и, возможно, даже раздобыть фотографию и пойти по его следу. Это никуда не годилось. Ему предстояло пробыть в Вене ещё несколько дней, затем вернуться домой на неделю, чтобы встретиться с верховным руководством и спланировать будущие действия. Теперь, когда у него такой роскошный трофей за поясом, они будут слушать его повнимательнее. Его союз с колумбийцами окупился, несмотря на все их дурные предчувствия, и он теперь вознёсся на самый гребень волны. Ещё несколько ночей на празднование успеха, и он будет готов вернуться домой, где ночная жизнь куда менее привлекательна — кофе и чай, чай и кофе... И ещё разговоры. Бесконечные разговоры. Никакого действия. Только действие могло обеспечить достижение целей, поставленных перед ним... его руководством... и им самим.

— Мой бог, Пабло, — пробормотал Эрнесто, выключив свой телевизор.

— Не могу сказать, чтобы это сильно удивило меня, — ответил Пабло. — Вы ведь не ожидали, что они расставят там киоски и начнут продавать герлскаутское печенье?

— Конечно, но это?..

— Именно поэтому их и называют террористами, Эрнесто. Они убивают без предупреждения и нападают на людей, неспособных защищаться. — По телевидению то и дело повторяли репортажи из Колорадо-Спрингс, где, благодаря присутствию грузовиков Национальной гвардии, телевизионная картинка имела особый драматизм. Там гражданские жители, одетые в форму, даже уложили перед камерами два трупа террористов, якобы для того, чтобы очистить место, где от дымовых гранат что-то загорелось, но на самом деле, конечно же, чтобы продемонстрировать результаты своей военной операции. Колумбийские военные тоже любили такие штуки. Солдатское бахвальство. Что греха таить, точно так же частенько поступали и собственные sicarios[59] картеля. И вовсе не это волновало Эрнесто во всей истории. Для него было важно, чтобы его воспринимали как «бизнесмена», а не как торговца наркотиками или террориста. Глядя в зеркало, он видел там человека, производящего ценный продукт, служащего тем самым обществу, получающего от него деньги и вынужденного иной раз защищать свой бизнес от недобросовестных конкурентов.

— Но как будут реагировать norteamericanos? — спросил Эрнесто, обращаясь к воздуху.

— Они будут махать кулаками, расследуют это происшествие, как любое уличное убийство, и кое-что узнают, но до большинства фактов так и не докопаются. Зато у нас есть новая сеть распространения в Европе, что, — напомнил он своему боссу, — является нашей целью.

— Но, Пабло, столь масштабного преступления я не ожидал.

— Но мы же все это обсуждали, — с величайшим спокойствием ответил Пабло. — Их намерение как раз и состояло в том, чтобы провести какую-нибудь впечатляющую демонстрацию, — он, конечно же, не стал употреблять слово «преступление», — которая вселит страх в сердца их врагов. Вся эта чушь важна для них, и мы знали об этом заранее. Для нас же важно то, что в результате ненужное внимание отвлечётся от нас и наших интересов.

Время от времени ему приходилось проявлять особое терпение, объясняя что-то своему боссу. Самым главным были деньги. Имея деньги, можно купить власть. Имея деньги, можно купить людей и защиту и не только обеспечить безопасность собственной жизни и жизни своих близких, но и взять под контроль свою страну. Рано или поздно они устроят так, что в голосовании победит человек, который станет говорить те самые слова, какие хотят услышать norteamericanos, но не будет делать ровным счётом ничего, разве что расправится с группой Кали, которая слишком уж часто путалась у них под ногами. Единственная реальная опасность состояла в том, что можно нарваться на предателя, который возьмёт их деньги, а потом сам же на них и набросится, как никчёмный пёс. В конце концов, все политики сделаны из одного теста. Но он внедрит к этим людям информаторов, которые будут обеспечивать его собственную безопасность. Они должны будут «отомстить» за убийство фальшивого друга, которого при подобных обстоятельствах придётся лишить жизни. Это сложная игра, но в неё вполне можно будет сыграть. И он прекрасно знал, как обвести вокруг пальца хоть отдельных людей, хоть правительство — даже североамериканское, если уж дойдёт до этого. У него были длинные руки, он запускал их в умы и души даже тех, кто понятия не имел, чья рука дёргает их за ниточки, заставляя плясать. В особенности это относилось к тем, кто выступал против легализации его продукта. Если бы это произошло, его прибыли рухнули бы ко всем чертям, а вместе с ними и его власть. Он не мог допустить этого. Ни за что! Для него самого и его организации сохранение существующего положения являлось наилучшим modus vivendi[60] для всего мира. Наилучшим, но не идеальным, хотя идеальное было чем-то таким, чего он никак не рассчитывал достичь в реальном мире.

ФБР работало быстро. Найти «Форд» с номерным знаком Нью-Мексико оказалось очень несложно, но, несмотря на это, проверили все находившиеся на прилегающих к торговому центру стоянках автомобили. И разыскали их владельцев, причём многим из них пришлось давать официальные показания вооружённым агентам. В Нью-Мексико выяснилось, что прокатное агентство «Нэшионал» было оборудовано телекамерами наблюдения, что видеозаписи за последние недели две сохранялись в полном порядке, и, что ещё замечательнее, на одной из них нашлась не только нужная сделка, но и другая, представлявшая прямой интерес для отделения ФБР из Де-Мойна. Менее чем через час ФБР направило тех же агентов в прокатное агентство «Герц», находившееся на расстоянии в полмили и тоже оснащённое видеокамерами. Помимо различных заполненных рукой клерка бланков и телевизионного изображения, у ФБР теперь имелись фальшивые имена (Томас Саласар, Гектор Сантос, Антонио Кинонес и Карлос Олив) и копии столь же фальшивых водительских прав. Вся документация была очень важна. Международные водительские права были выданы в Мехико, поэтому в Управление мексиканской федеральной полиции немедленно отправили телексы, ответом на которые явилось оперативное и профессиональное содействие.

В Ричмонде, Де-Мойне, Солт-Лейк-Сити и Денвере, помимо всего прочего, изучали кредитные карточки «Visa». Руководитель службы безопасности «Visa» оказался отставным сотрудником ФБР. Под его руководством удалось по компьютерам не только установить, какой банк выдал карточки, но и выяснить, что по четырём из этих карт расплачивались, в обшей сложности, на шестнадцати бензоколонках. Это позволило установить маршруты и скорость передвижения всех четырех террористических групп. Регистрационные номера автоматов «ингрэм» проанализировало родственное ФБР Бюро по контролю за соблюдением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях, огнестрельном оружии и взрывчатых веществах Министерства финансов. Там установили, что все шестнадцать единиц оружия принадлежали к партии, похищенной одиннадцатью годами ранее в Техасе. Кое-что из похищенного уже всплывало в связи с перестрелками при участии наркоторговцев, происходившими по всей стране, и эта информация раскрыла перед Бюро ещё одну магистральную линию расследования.

У убитых террористов были сняты отпечатки пальцев и взята кровь для генетического анализа.

Автомобили, естественно, доставили в управления ФБР и тщательнейшим образом исследовали на предмет отпечатков пальцев и других признаков, позволявших установить, не было ли в них ещё каких-нибудь людей. Руководство и обслуживающий персонал каждой гостиницы были допрошены, равно как и работники предприятий быстрого питания, местных баров и других заведений, торгующих едой. Были также изъяты все телефонные счета мотелей, чтобы проверить, не делалось ли каких-нибудь телефонных звонков, и если делалось, то куда. После этого пришлось подключать к делу Интернет-провайдеров. Ноутбуки террористов изъяли, сняли с них отпечатки пальцев и передали кудесникам электроники и программирования Бюро. В общей сложности делом, получившим достаточно прозрачное кодовое название «Исламтерр», занимались семь сотен агентов, не считая тех, кто оказывал им содействие, участвуя в расследовании других преступлений.

Пострадавшие находились, по большей части, в местных больницах, и у тех, кто был в состоянии говорить, в тот же вечер взяли показания, чтобы выяснить, что они знали или могли вспомнить. Пули, извлечённые из тел, приобщили к делу в качестве вещественных доказательств; все они, вместе с оружием, были переданы в недавно организованную лабораторию ФБР, находившуюся на севере Виргинии, для экспертизы. Вся полученная информация поступала в Министерство безопасности Отечества, которое, естественно, переправляло её в ЦРУ, АНБ и прочие части американской разведывательной машины, резиденты которых, в свою очередь, жестоко теребили своих агентов, требуя полезных данных. Разведчики также получили возможность проверить дружественность своих иностранных коллег, обратившись к ним за сведениями, которые могли быть связаны с террористической атакой. Естественно, выяснилось, что в большинстве случаев все их предшествующие заверения в вечной и неизменной дружбе оказались несколько преувеличенными. Вся имеющаяся информация по линии связи ЦРУ/АНБ попадала в Кампус, поступая в огромный центр компьютерной обработки, расположенный в подвале, где разносилась по базам данных и готовилась для передачи аналитикам, которые придут на работу утром.

С верхних этажей все разошлись на ночь по домам, за исключением охраны и уборщиков. Рабочие места аналитиков были оборудованы несколькими различными способами защиты, не позволяющими включить ни один компьютер без соответствующего индивидуального допуска. Охранников было немало, но они не расхаживали по коридорам, обеспеченным непрерывным наблюдением камер, связанных кабельной сетью и выводивших все, что оказывалось перед их объективами, на мониторы, которые находились под параллельным контролем людей и электронных систем.

Вернувшись домой, Джек подумал было, не позвонить ли домой, но решил не делать этого. Отца, вероятно, осаждают репортёры газет и телевидения, невзирая даже на его широко известную привычку не говорить ничего определённого, чтобы дать полную свободу действий нынешнему президенту Эдварду Килти. Существовала безопасная и совершенно частная линия, о которой знали только дети, но Джек решил оставить её в распоряжении Салли, которая всегда была намного возбудимее, чем он. Джек вышел из положения, отправив отцу e-mail-послание, содержание которого можно было бы передать двумя фразами: «Что за чертовщина?» и «Уверен, что ты хотел бы сейчас вновь оказаться в Белом доме». Хотя в глубине души он хорошо понимал, что Джек-старший сейчас, скорее всего, благодарит бога за то, что пост президента занимает не он, а кто-то другой и, возможно, даже всерьёз надеется, что Килти, вопреки всем своим привычкам, выслушает своих советников — а среди них имелось немало толковых людей — и подумает, прежде чем действовать. Отец, по всей вероятности, уже связался с кем-нибудь из своих зарубежных друзей, чтобы узнать, что им известно и что они думают, и получил мнения нескольких высокопоставленных деятелей — ведь иностранные правительства, как правило, прислушивались к тому, что он говорил, пусть даже в частном порядке. Большой Джек все ещё пребывал где-то внутри этой системы. И потому мог позвонить друзьям, которые остались ему верны и после того, как он освободил президентское кресло, и спросить, что же на самом деле творится в мире. Но Джек-младший не стал додумывать все это до логического завершения.

У Хенли и в служебном кабинете, и дома были установлены безопасные телефонные аппараты — изделие «AT&T» совершенно новой модели, имевшее пока что только производственное обозначение СТУ-5. Они попали к нему по совершенно неофициальным каналам.

Сейчас он говорил по такому телефону.

— Да, правильно. Завтра утром мы получим все, что нужно. Не вижу большого смысла сидеть ночью в кабинете и пялиться на пустой экран, — не торопясь проговорил бывший сенатор и, отхлебнув бурбона с содовой, стал слушать своего собеседника.

— Вероятно, — ответил он на вполне очевидный вопрос. — Но ничего «трудного»... что касается того, что можно было бы ожидать в данном случае, то да.

Ещё один длинный вопрос.

— Сейчас — да, именно сейчас у нас есть двое парней. Они практически готовы... Да, мы работаем — около четырех. Мы очень тщательно изучим всё это совершенно безотлагательно — в смысле завтра. Над этим вопросом работают Джерри Раундс и Том Дэвис... да, совершенно верно, вы его не знаете. Чёрный парень с той стороны реки, поработал в обеих частях здания. Довольно толковый, имеет великолепное чутьё как на финансовые дела, так и тонкости оперативной работы. Удивительно, что вы с ним никогда не пересекались. Сэм? Ему бы только найти, кому задать, а уж он-то задаст, можете не сомневаться. Проблема в том, чтобы выбрать верные цели... Я знаю, вы не можете в этом участвовать. Прошу простить меня за неаккуратное выражение: слово «цели», конечно же, не самое верное.

Длинный монолог, закончившийся вопросом.

— Скоро... Спасибо, дружище. Вам того же. Как-нибудь увидимся.

Он повесил трубку, точно зная, что на самом деле в обозримом будущем не увидит своего друга... возможно, они никогда больше не увидятся лично. И это было ужасно, чертовски жалко. Очень уж мало людей, которые понимали такие вещи, и это являлось ещё одной причиной для сожалений. Оставалось сделать ещё один звонок — теперь уже по обычному телефону.

Грейнджер сначала взглянул на определитель номера и лишь потом снял трубку.

— Слушаю тебя, Джерри?

— Сэм, я насчёт наших новичков. Ты уверен, что они готовы сыграть по-крупному?

— Готовы, насколько это возможно, — заверил своего босса глава оперативного отдела.

— Притащи их сюда завтра к ленчу. Ты, я, они и Джерри Раундс.

— Утром первым делом позвоню Питу. — Не было никакого смысла делать это сейчас. В конце концов, им предстоит всего-навсего двухчасовая поездка.

— Ладно. У тебя, возможно, есть какие-нибудь дурные предчувствия?

— Джерри, ты не можешь не знать единственного способа проверки качества пудинга. Рано или поздно мы все определим.

— Да, конечно, ты прав. Увидимся завтра.

— Спокойной ночи, Джерри. — Грейнджер положил трубку и вновь взялся за книгу.

Утренние новости во всей Америке были переполнены сенсационными материалами. В остальных странах, впрочем, тоже. Спутники связи, получавшие сигналы от Си-эн-эн, Фокс, Эм-эс-эн-би-си и прочих агентств, имеющих телепередатчики и каналы космической связи, сообщили миру историю, которую по силе общественного интереса мог бы перекрыть разве что ядерный взрыв. Европейские газеты выражали Америке ритуальное сочувствие по поводу перенесённых ею страданий, о которых, конечно же, скоро почти все позабудут — не только о подробностях, но и о событии в целом. Американские средства массовой информации говорили о том, как сильно перепугались американские граждане. Сообщалось (естественно, без каких-то количественных данных), что по всей стране граждане стали лихорадочно покупать огнестрельное оружие для самообороны, от которого если и мог бы быть какой-нибудь толк, то самый незначительный. Полиция, даже без особых указаний, знала, что следует крайне внимательно присматриваться к любому, кто мог приехать из стран, находящихся восточнее Израиля, и если какие-нибудь безмозглые адвокаты начнут кричать об этнической дискриминации, то и чёрт с ними. Вчерашние преступления, между прочим, совершили отнюдь не туристы из Норвегии.

Посещаемость церквей возросла, но ненамного.

По всей Америке люди отправились на работу и занимались своими делами, время от времени обращаясь к кому-нибудь из коллег с сакраментальным вопросом: «Ну, и что ты обо всём этом думаешь?», в ответ на который спрошенный решительно кивал головой и возвращался к своему труду, будь это варка стали, сборка автомобилей или доставка почты. На самом деле они были напуганы вовсе не так сильно, потому что, несмотря даже на то, что несчастий было четыре, большинство американцев проживало далеко или очень далеко от тех мест, где они произошли, тем более, что такие события происходили крайне редко и мало кем воспринимались как серьёзная угроза собственной жизни. Но все в глубине души понимали, что где-то есть кто-то, кого очень нужно, просто необходимо напинать по заднице.

Джерри Хенли просматривал газеты. «Нью-Йорк таймс» ему доставлялась со специальным посыльным, а «Вашингтон пост» — с обычной почтовой доставкой. В обеих газетах передовые статьи казались написанными по одному шаблону: в них призывали к спокойствию и осмотрительности, напоминали о том, что в стране имеется президент, которому не без хладнокровной наглости советовали сначала подумать и только потом действовать. На противоположной стороне полосы помещались более интересные материалы. Некоторые комментаторы прямо утверждали, что реакцией «средних американцев» будет общенациональное требование мести. Хенли видел в этих текстах хорошую сторону, заключавшуюся в том, что он, возможно, окажется в состоянии ответить делом на это требование. Плохой же стороной всего этого являлось то, что даже если ему это удастся, все равно о его действиях никто никогда не узнает.

Как бы там ни было, эта суббота не должна оказаться обычным выходным днём, бедным на новости.

И автомобильная стоянка Кампуса будет полна, что не смогут не отметить проезжающие мимо. На тот случай, если кому-то взбредёт в голову полюбопытствовать, почему это служащие проводят уик-энд на работе, была заранее приготовлена легенда: что, дескать, четыре вчерашних массовых убийства повлекли за собой некоторую нестабильность на финансовом рынке (немного позже выяснится, что это чистая правда).

Джек-младший справедливо предположил, что сегодня можно будет одеться попроще, чем обычно, и уселся в свой «Хаммер-2», чтобы ехать на работу, одетым в джинсы, спортивную рубашку и кроссовки. Охранники, как всегда, стояли на посту в полной форме и с каменными лицами.

Когда Джек в 8.14 вошёл в комнату, Тони Виллс только-только успел включить свой компьютер.

— Привет, Тони, — поздоровался молодой Райан. — Как идут дела?

— Посмотри сам. Они не спят, — сказал Виллс своему стажёру.

— Вас понял. — Он поставил стакан с кофе на стол, опустился в своё удобное вращающееся кресло, включил питание компьютера и прошёл одну за другой все системы безопасности, предохраняющие от несанкционированного доступа. Утренний перехват из Агентства национальной безопасности — оборудование никогда не спало. И ему сразу стало ясно, что те люди, которых он выслеживал, тоже смотрели новости.

Конечно, следовало ожидать, что парни, вызывающие настолько большой интерес у АНБ, вряд ли будут питать дружеские чувства к Соединённым Штатам Америки, но Джек-младший хотя и не забывал об этом, все же был удивлён — нет, потрясён! — содержанием некоторых электронных писем. Он помнил свои собственные чувства, которые испытывал в то время, когда армия Соединённых Штатов ворвалась в Саудовскую Аравию, преследуя войска несуществующей в настоящее время Объединённой исламской республики, тот всплеск удовлетворения, испытанный при виде вражеского танка, взорвавшегося от прямого попадания. В тот момент он совершенно не думал о троих парнях, заживо сгоревших в стальном гробу, а если бы и подумал, то сказал бы, что так им и надо, раз они подняли руку против Америки. За это надо было платить, они, в некотором роде, пошли на пари, и если монета упала не орлом, а решкой, что ж, потому игра и называется азартной. Частично это объяснялось его юностью, поскольку ребёнку все кажется направленным к нему как центру известной ему вселенной, и требуется некоторое время, чтобы избавиться от этой иллюзии. Но люди, убитые накануне, являлись ни в чём не повинными гражданскими жителями, не принимавшими никакого участия в войне, по большей части это были женщины и дети, и те, кто мог испытывать удовольствие от их смертей, были варварами, и никем больше. Но что произошло, то произошло. Дважды американцы проливали кровь, чтобы спасти родину ислама, и всё же некоторые из жителей Саудовской Аравии рассуждали именно так.

— Проклятье! — прошептал он. Принц Али был совсем другим. Они с отцом Джека были друзьями. Они бывали в гостях друг у друга. Джек сам разговаривал с этим парнем, знакомился с его мыслями, внимательно слушал то, что тот говорил. Даже если сделать скидку на то, что тогда он ещё был почти ребёнком, Али все равно не из таких. Зато у его отца не было ровным счётом ничего общего с Тэдом Банди[61], а ведь Банди был американским гражданином и, вероятно, даже ходил на выборы. Так что принадлежность к числу граждан той или иной страны ещё не делала из тебя посла по особым поручениям.

— Не все нас любят, малыш, — сказал Виллс, взглянув на его лицо.

— Но разве мы когда-нибудь делали им что-нибудь плохое? — спросил Джек.

— Мы — самый большой и самый богатый ребёнок в квартале. То, что мы говорим, происходит, даже если мы не требуем исполнения впрямую. Наша культура заполняет весь мир, причём во всех своих проявлениях, будь это журнал «Плейбой» или кока-кола. Такое положение вполне способно оскорбить религиозные чувства людей, а в некоторых частях света религиозные чувства определяют образ мыслей. Они не признают наш принцип свободы вероисповедания, и если мы позволяем себе нечто такое, что задевает их веру или вступает с нею в противоречие, они ставят нам это в вину.

— Вы защищаете этих мерзавцев? — вскинулся Джек-младший.

— Нет, я всего лишь объясняю, как эти типы думают. Понимать — вовсе не значит одобрять. — Эти слова принадлежали коммандеру Споку, но Джек, по всей видимости, пропустил эту серию «Звёздного пути». — Не забывай, что твоя работа как раз и заключается в том, чтобы понимать ход их мысли.

— Вот и прекрасно. Я понимаю, что у них мозги в заднице. А теперь мне нужно посмотреть чёртову кучу всякой всячины, — с этими словами Джек убрал с монитора тексты электронной почты и принялся за анализ движения денег. — Эй, а ведь Уда сегодня тоже работает. Оказывается, кое-что он делает, сидя у себя дома.

— Именно так. Хорошая вещь — компьютеры, — отозвался Виллс. — Хотя зачем ему заниматься дома тем, что удобнее было бы сделать в офисе? Есть что-нибудь интересное?

— Всего две трансакции, обе в лихтенштейнский банк. Дайте-ка я разберусь со счетами... — Райан повозил по экрану стрелкой мыши, и перед ним возникли реквизиты и все данные о счёте. Он оказался не таким уж большим. Вернее, по мерке Сали, он был просто крошечным. Всего лишь полмиллиона евро, расходовавшиеся главным образом через его собственную кредитную карточку... и ещё несколько...

— Эй, да ведь на этом счёте висит целая куча карточек «Visa», — сообщил он Виллсу.

— Неужели?

— Да, целая дюжина. Нет... их шестнадцать, причём, помимо тех, которыми он пользуется...

— Пожалуйста, поподробнее об этом счёте! — резко бросил Виллс. Число шестнадцать вдруг показалось ему очень важным.

— Номерной счёт. АНБ докопалось до него благодаря уязвимости в программе бухгалтерского учёта банка. Недостаточно большой, чтобы к нему стали присматриваться, но учтён как секретный.

— Вы можете выяснить номера кредитных карт?

— Привязанных к этому счёту? Конечно. — Джек отметил нужное, скопировал, вставил в новый документ, распечатал его и протянул своему начальнику.

— Нет, ты прежде всего посмотри на вот это! — воскликнул Виллс, вручая ему другую распечатку.

Джек взял листок. Напечатанные на нём номера счётов показались ему знакомыми.

— Что это такое?

— Все вчерашние плохие парни имели при себе кредитные карточки «Visa». Они расплачивались ими за бензин, когда ехали через всю страну, отправившись, между прочим, из Нью-Мексико. Джек, ты связал Уду бен-Сали со вчерашними событиями. Судя по всему, он как раз и является тем парнем, кто оплачивал расходы террористов.

Джек снова уставился на два листа, сравнивая между собой напечатанные на них многозначные числа. Потом вскинул голову.

— ...! — чуть слышно выругался он.

А Виллс думал о том чуде, которое представляли собой компьютеры и вообще современная система коммуникаций. Шарлотсвиллские убийцы использовали кредитные карточки «Visa» для покупки бензина и еды, а их друг, маленький Сали, переводил скромные суммы на банковский счёт, с которого оплачивались эти расходы. Несомненно, в понедельник он даст распоряжение закрыть счета, и они исчезнут. Но это случится слишком поздно.

— Джек, а кто же приказал Сали положить деньги на этот счёт? — Мы отыскали нашу цель, — добавил про себя Виллс. — Возможно, даже не одну.