Звенящая медь

Химедзи

В первый раз, направляясь к Солёным Камням, корабль миновал остров Химедзи в предутренних сумерках. Джеф не успел его толком рассмотреть, да и не пытался: мысли были заняты другим. Теперь он жалел, что не заметил времени пути, и настороженно прислушивался к шуму ветра и голосам на палубе.

Наконец, устав маяться в неизвестности, он на свой страх и риск снова высунулся из каюты. «Цапля» по широкой дуге обходила остров, и замок был виден с самой красивой, парадной стороны. Белоснежный, многоярусный, с фигурками рыб на изящно изогнутых скатах крыш, вживую Химедзи выглядел куда привлекательнее, чем в рекламных роликах и на картинках из каталогов туристических агентств. Так же, как другие четыре замка Парадиза, Химедзи был точной копией старинной крепости с Земли. Витим строили, взяв за образец Мирский замок с просторов одной из славянских стран, Нэст Швальбен скопировали с европейского замка Ландревиль, а Даффу — с древнеегипетского форта в Семне. Один только Гондолин имел прототипом не военную крепость, а южноамериканский храм Лас-Лахас. «Удивительно, — думал Джеф, любуясь с палубы воздушными очертаниями Химедзи. — Как древние умудрялись строить подобную красоту без техники и современных материалов? Поневоле задумаешься о инопланетной помощи или вмешательстве высших сил».

Между тем жизнь корабля шла своим чередом. Фрэнк хрипло выкрикивал команды, матросы убирали паруса. На отдельно натянутом канате подняли целую вереницу мелких разноцветных вымпелов и флажков. Когда не менее красочная гирлянда взметнулась над пристанью, стало ясно, что это не просто украшение или дань морской традиции, а обмен сообщениями. Заметив, наконец, Джефа, Фрэнк рявкнул на него: «Марш вниз, собирайся! Как причалим, за тобой Рич придёт».

Кто такой Рич, Джеф понятия не имел, но решил, что это, скорее всего, один из новых трудников. Поэтому когда в каюту ввалился здоровенный конопатый тип в тельняшке и с густой, как у пирата, рыжей бородой, Джеф запросто помахал ему рукой:

— Привет. Носилки принёс?

Такое панибратство рыжему совершенно не понравилось. Недовольно поджав губы, он хмыкнул, смерил Джефа строгим взглядом и сухо осведомился:

— Джеффри Уоллис?

— Да.

— Томас Рич, врач труднической общины Химедзи.

— А где Элис? — ляпнул Джеф.

— Сестра Элис лечит девочек, — снисходительно пояснил Рич. И тут же спросил: — Где пострадавший?

— А то не видно, — проворчал Джеф, освобождая место рядом с койкой.

Рич снова хмыкнул, на сей раз не строго, а скорее, пренебрежительно, и вытащил из руки Карла катетер.

— Кто ставил систему?

— Я.

— Заметно. Водно-электролитная смесь под кожу течёт.

— Главное, не за борт, — огрызнулся Джеф. Новый знакомый уже начал его раздражать.

— Тромболитик добавлял?

— Нет.

— Почему? В таких случаях это необходимо, — Рич распечатал новый катетер, ловким движением ввёл его Карлу в вену под ключицей и, убедившись, что из канюли в шприц набирается кровь, присоединил систему. А потом вскрыл пару ампул из корабельной аптечки, добавил их содержимое во флакон капельницы.

— Мне никто об этом не сказал. И я, между прочим, не медик.

— Тогда нечего лезть не в своё дело. Так, вот носилки, — Рич разложил по полу кусок плотной ткани с ручками из стропы, — зови ещё троих и понесли.

Сам он в перетаскивании больного не участвовал, ограничился тем, что нёс флакон капельницы, подняв его над головой, словно фонарь.

Конечно, Рич выпер носильщиков из лазарета, едва те переложили Карла на кровать.

— Откуда взялся этот наглый рыжий котяра? — возмутился Джеф, оказавшись за дверью.

Самый старший из трудников, помогавших тащить Карла, с добродушной улыбкой похлопал его по плечу:

— Рич, вообще-то, местный. И он тут всех устраивал, пока умники из Гондолина не привалили, — и тут же добавил серьёзно: — Не переживай, починит он твоего дружка. Рич любит повыпендриваться, но работу свою всегда выполняет на совесть.

Дальше началась обычная бытовая суета. Пришлось бегом возвращаться на пристань, чтобы успеть разгрузить «Цаплю» до вечерней трапезы. Потом снова бегом — в общежитие, переодеться и принять душ…

Хозяйственная часть замка выглядела такой же тесной и тёмной, как в Гондолине, но нашлись кое-какие приятные отличия. В Химедзи, например, навигационные знаки на стенах подземных галерей были нанесены светящейся краской.

В качестве поселенца Джефу полагалась отдельная келья в чистой части замка, но это было, скорее, неудобством, чем привилегией: приходилось наматывать лишние петли по галереям, чтобы добраться до душевой или трапезной.

Кормёжка в Химедзи мало отличалась от гондолинской и была хороша, но Джеф уже в первый вечер понял, что совсем не соскучился по нормальной, человеческой еде. Собственная нехитрая стряпня теперь казалась ему куда вкуснее. Главным же разочарованием стал хлеб. Заметив, как Джеф в задумчивости разглядывает горбушку, Фрэнк спросил его:

— Чего завис? Жуй шустрее, нам ещё на вечернюю службу топать.

— Да вот, знаешь… Мне кажется, раньше Анни как-то иначе пекла. Или просто мука была другая?

— Из той же мучки, да не те же ручки, — вздохнул Фрэнк. — Наша Анни три месяца назад вышла замуж и уехала. А кашеварит вместо неё теперь Бэт.

Утром Джеф вскочил с постели раньше, чем келарь пришёл его будить. За окном было ещё совсем темно, но заснуть снова Джеф не смог. В голову лезли тревожные мысли о Карле и оставшейся на Даффу Мэри. Келья казалась душной и тесной, а темнота в ней — какой-то липкой. Джеф приоткрыл окно, но это не принесло облегчения. На Химедзи даже воздух пах непривычно, не так, как дома. Раздражённо вздохнув, Джеф зажёг свечу и принялся одеваться.

Очень скоро в коридоре раздались шаги и мелодичный звон колокольчика: келарь предупреждал поселенцев о том, что пора покидать постели и приступать к утреннему молитвенному правилу. Джеф снова вздохнул. Они с Мэри молитвами не утруждались, но Карл неизменно озвучивал торопливой и усердной скороговоркой все положенные тексты. Утро на Даффу чаще всего начиналось с его голоса и шагов на чердаке.

Через некоторое время келарь двинулся по коридору обратно, стуча и заглядывая во все двери. Не обошёл он вниманием и келью Джефа. Сперва раздался негромкий стук, затем дверь отворилась и на пороге возник высокий парень с добродушной, румяной физиономией. В руках он держал ведро с водой и черпак.

— Привет, — сказал он. — Вот что значит привычный человек: тебя и будить не надо. Я Марти. А ты Дикий Джеф, да? Иди на большую смотровую, поможешь к утренней службе готовиться.

— А инструктаж? — спросил Джеф.

Марти улыбнулся, будто услышал бородатую шутку, и ответил:

— Кто старое помянет — того к ачам.

Утренняя служба была довольно нудной и сопровождалась дружным совместным пением молитв. Ни слов, ни мелодий Джеф не знал, да и вообще, он с детства считал, что не имеет слуха. К счастью, его припахали к делу, которое не требовало ни специальных знаний, ни музыкальной одарённости: по команде келаря зажигать светильники и поднимать их на специальные подвесы рядом с образами. Занимаясь этим, Джеф имел возможность разглядывать жителей Химедзи, сам оставаясь для них невидимым.

За время, пробежавшее с момента последней встречи на корабле, стая Майкла изменилась, и дело было не только в том, что прежний состав разбавили новые лица. Приехавшие из Гондолина не выглядели больше напряжёнными и настороженными. Обжившись на новом месте, они словно вздохнули, наконец, спокойно: не было рядом врага, которого следовало опасаться, не было необходимости постоянно следить друг за другом и ловить каждый взгляд вожака. Да и сам вожак даже внешне стал другим.

Майкл заметно поправился, отрастил аккуратную бородку и волосы до плеч, в движениях приобрёл солидную неторопливость. Всё это удивительным образом украшало его, располагало к нему людей. Джеф видел, что не только старые соратники, но и новые трудники, и туристы следят за настоятелем Химедзи с искренним уважением. Почти все знали слова службы наизусть и пели, никто не отлынивал, не зевал, не чесался, не поглядывал украдкой на часы.

«А всё-таки Майк по натуре актёр, — думал Джеф, поднимая на место очередной светильник. — Ему нравится собирать восторженную публику. Раньше играл роль командира тайного войска, теперь изображает пастыря… Не удивлюсь, если он беседует с паломниками после служб, сидя на ступенях храма. И наверняка морочит им головы притчами и загадками. Да и пусть. Лишь бы меня не впутывал в свои дела. Мне нужно домой, и побыстрее».

Джеф также заметил, что трудники во время службы все находятся в храме. «Ну конечно, — подумал он, — теперь ведь нет нужды рулить излучателями. Радужного шоу не будет». Однако он ошибся. Под завершающую благодарственную молитву десятка два ачей промчались над замком. У южной стены они закружились в сложном вихре на фоне залитого алыми лучами неба, протянули между собой дрожки радуг, а как только пение прекратилось, взмыли ввысь, кинулись в рассыпную и исчезли из виду.

Вскоре после службы Фрэнк отыскал Джефа и хмуро сообщил ему:

— Пойдём. Майкл зовёт.

— Зачем? — удивился Джеф. Впрочем, мог бы и не спрашивать. Как обычно, Фрэнк только отмахнулся:

— Зачем, зачем... За шкафом! Топай, давай. Там узнаешь.

Приёмная настоятеля Химедзи разительно отличалась от рабочего места отца Илии. Никаких витражей и диванчиков, из обстановки — образ в углу да стол с расстеленной картой. Майкл сосредоточенно изучал её. Вошедшим он лишь кивнул и сразу поманил Джефа к себе.

— Взгляни-ка. Это остров Химедзи. Здесь жилая часть замка, сюда ведёт смотровая галерея, а это храм.

— Я в храмах ничего не понимаю, — честно признался Джеф.

— Не важно. За скалой, которая со стороны алтарной ниши, у нас расположен ачий посёлок.

Вот теперь до Джефа дошло, зачем его позвали. Он едва заметно усмехнулся.

— Проблемы с ачами?

— Не совсем, — ответил Майкл. — Есть пара пожеланий, которые надо до них донести...

— А почему через меня? Вы, вроде, и сами неплохо справляетесь.

Майкл поднял глаза от карты, посмотрел на Джефа спокойным, внимательным взглядом, а потом тихо сказал:

— Давай начистоту. Твоему другу нужна серьёзная медицинская помощь, и чем скорее, тем лучше. В Химедзи готовы сделать для него всё возможное. Но только в одном случае: если ты наш. Доказать это будет нетрудно. Просто выполни то, что и так умеешь: помоги договориться с ачами. В принципе, я мог бы не упрашивать тебя, а назначить контактёром официально, через Гондолин. Ты тоже вполне можешь обратиться со своей проблемой к Катарине: гондолинский медблок оснащён лучше нашего. Но во-первых, обращение в Гондолин отсрочит начало лечения на несколько дней, а во-вторых, вам с Карлом придётся отвечать представителю службы безопасности на разные неудобные вопросы. Тебе этого хочется?

Представив себе физиономию Эндрю, Джеф поёжился и ответил:

— Нет.

Майкл кивнул:

— Вот и мне не хочется, едва получив в управление собственный замок, идти на поклон к Катарине.

— А что не так с вашими ачами? — спросил Джеф уже без ухмылки. — Вроде, они хорошо летали во время службы.

— С утренними лётами всё в порядке. Плохо то, что край пляжа, где расположены их гнёзда, просматривается из центральной галереи. На другой стороне камышовника ничуть не хуже, я хотел попросить их переместиться туда. Но ачи никого из наших к себе не подпускают и разговаривать не хотят, сразу начинают клеваться.

— Не понял. А как вы вообще позвали их на остров?

Майкл улыбнулся.

— Бесконтактно. Вытащили опреснитель на улицу, прямо под стену, протянули шланг, поставили за скалой бассейн и наполнили его пару раз. Ачи сперва слетелись глушить шум мотора, а потом сообразили, что за это им нальют воды. Жаль только, что место для гнёзд они выбрали неудачное. У нас тут всё-таки храм, а не ландшафтный зоопарк.

— Ясно, — кивнул Джеф. — Я схожу к ачам и поговорю с ними. Но сам знаешь: результат может оказаться немного того... Неожиданным.

— Главное, чтобы немного, а не сильно.

Идти к незнакомым ачам очень не хотелось. Однако резоны Майкла были понятны: ачи должны оставаться мечтой, возвышенной и прекрасной. Наблюдение за их бытом совсем этому не способствует.

Почему ачи не подпускали людей, Джеф понял, едва оглядел берег с центральной галереи. Гнёзда, которые были оттуда видны, принадлежали ачихам, и одна из них уже села на яйца. Попытки подплыть на лодке наверняка воспринимались, как вторжение чужаков, подойти же к ачьему посёлку с другой стороны по берегу не давала та самая скала, благодаря которой из замка не было видно охотничьего пляжа. Повздыхав немного над людской недогадливостью, Джеф взял с кухни ведро, сунул в карманы пару зеркал и направился за ворота.

Опреснитель, выставленный под стену, оказался паршивым: старой модели, маломощный и хорошенько изношенный. Зато место рядом с панелью управления было скрыто от ачьих глаз пристройкой, снаружи обшитой панелями "под камень", с небольшим смотровым окном из поляризованного стекла. Это радовало. Джеф свинтил с выходной трубы шланг, подставил под неё ведро, а потом заперся в пристройке и повернул рычаг. Мотор повздыхал, почихал, но всё же начал работу. Дождавшись воды, Джеф вернул рычаг в нейтральное положение, сосчитал до десяти, опять запустил насос, снова выключил...

Ачей принесло на четвёртый не то пятый цикл. Увидев их вожака, Джеф поскорее заглушил мотор, распахнул дверь и подставил солнцу свои зеркала. Ач поймал его солнечный зайчик в зеркальное подкрылье. А потом, спустившись на землю, несколько раз щёлкнул клювом и радостно звопил: "Привет! Меня зовут Джеф Уоллис!" Выдохнув с облегчением, Джеф прошептал: "Ах, Балабол, знал бы ты, как я рад тебя видеть..."

Выполнить поручение Майкла оказалось совсем не сложно: Джеф соврал, что на месте гнёзд поставят ещё один резервуар для воды, и Балабол тут же распорядился о переселении. Химедзийские ачи представляли собой лишь ватагу добытчиков. Они не строили террас на скале, так что весь переезд заключался в перетаскивании на новые места камышовых гнёзд, яиц и кое-какой утвари.

Пока белопёрое население берега было занято этой работой, Балабол представил Джефа местным стражам, двум ачам с серебром на крыльях и груди. Ну, как "представил"... Позвал их по очереди и объяснил светознаками: этот свой, не трогать. Ачи покосились на чужака, восторга не выказали, но и возражать не стали.

Кроме дозорных и Балабола в переноске гнёзд не участвовал ещё один ач. Он спал в тени у стенки бассейна, и Джеф не сразу заметил его. А заметив, понял, что тоже с ним знаком. Это был Дрищ. С последней встречи серебра у него на крыльях ничуть не прибавилось, и Джеф весьма удивился тому, что почти белопёрому ачу позволено дрыхнуть в холодочке, пока другие работают. Заметив недоумение гостя, Балабол показал светознаками: это посланник. Отдохнёт - и улетит. Джеф тогда не придал значения полученному объяснению, так же как не обратил внимания на явную радость от встречи, которую выказал Балабол. С него было довольно уже того, что поручение выполнено, и можно спокойно возвращаться в замок.

Хоть химедзийские ачи были немногочисленны, во время лёта они роняли лепёшки. Обычной пыли и грязи в замке тоже хватало, поэтому после дневной трапезы и недолгого отдыха поселенцев Химедзи ждало вечернее послушание: работы по хозяйству. Всех, кто был хоть немного знаком с альпинизмом, отправили мыть наружные стены, окна и купола смотровых галерей. Джефу досталась западная смотровая башня и прилегающая к ней часть купола над внутренним двором.

Быстро управившись с куполом, Джеф подошёл к башне, опрыскал нижнее окно мыльной пеной, согнал её к подоконнику. Осталось только пройтись по стеклу тряпкой, чтобы убрать разводы.

Точно так же, как в Гондолине, нижнее окно башни выходило на площадку винтовой лестницы, ведущей из подвальных складов в чистую часть. Проверяя чистоту стекла, Джеф заглянул сквозь него внутрь и невольно вздрогнул: уж очень похожа была ситуация на однажды пережитую им. Точно так же он стаял на куполе Гондолина, прижимаясь лицом к запертому окну. И точно так же кто-то шёл по лестнице вниз, освещая себе путь керосинкой. Её тёплый отсвет становился всё ярче, тень вздрагивала на каменном полу. На мгновение Джеф увидел силуэт в дверном проёме. Яркий свет не дал ему разглядеть человека, несущего лампу, Джеф заметил лишь, что тот был строен, мал ростом, носил рабочий комбинезон и каску. Но даже эти незначительные детали вдруг показались до боли знакомыми.

Желая увидеть лицо незнакомца, но при этом остаться невидимым, Джеф снова густо забрызгал стекло мыльной пеной, затем, сгоняя её, провёл шваброй-окномойкой первую вертикальную полосу — и получил ответ на свой вопрос. По площадке мимо него с керосиновой лампой в руке лёгкими шагами прошла Эми. «Блин, — подумал Джеф, — лучше б не знал… Неужели и в тот раз это была она?»

Последними Джеф домывал окна верхнего этажа, расположенные на теневой стороне. Спеша закончить работу, он действовал почти механически, не рассматривал больше внутренность башни и уж точно не думал, что на него обратят внимание с другой стороны стекла. Однако в одно из окон вдруг постучали.

Джеф сердито глянул сквозь мыльные разводы — и встретился глазами с Элис. Та стояла посреди небольшой светлой комнаты, заставленной стеклянными шкафчиками с книгами и коробками лекарств. «Девичий лазарет», — догадался Джеф. Не вполне понимая, что Элис от него нужно, он на всякий случай кивнул. Элис поманила его к себе пальцем. Джеф отрицательно помотал головой: он-то знал, что большие панорамные окна не открываются. Элис скривилась недовольно, постукала себя пальцем по лбу, а потом указала сперва на Джефа, а затем на дверь. Джеф сделал удивлённые глаза и притворился, что не понял её знаков. Уже откровенно рассердившись, Элис вывела что-то в тетради и повернула страницу к окну. На листе было крупными буквами написано: «Как сдашь инвентарь, сразу иди в лазарет!» Джефа кольнуло недобрым предчувствием. Он кивнул и принялся торопливо вытирать последнее стекло.