Звездный крен: Стихи 1926-1928.

На склоне дней трагических империй,

Ногой – на трон, душой – на эшафот

Восходит розовый монарх. И вот

Далекий гул уже гремит о берег.

И по ночам за окнами дворца

Стоит без сна, испуганный и кроткий.

И в полутьме белеет профиль четкий

Привычного, монетного лица.

И видит вновь – слепительный огонь! –

На площади народ и гильотину…

И чувствует, как вновь ему на спину

Ложится чья-то жесткая ладонь…

И от кошмара падая назад,

За пуховик широкого алькова,

Кричит во тьму нечеловечье слово

И слышит брань и пьяный рев солдат…

Республика в фригийском колпачке

На празднествах поверженных Бастилий

Красней, чем кровь.

И вот, в ее руке,

Как отблеском, у королевских лилий

Алеет шелк прозрачных лепестков…

…А с площади поспешный стук подков,

Дохнув по окнам воздухом сражений,

Гремит в Конвент. – И, падая с коня,

Охрипший всадник спит в изнеможеньи,

Едва сказав, ругаясь и кляня…

– Но в городе уж шепчутся в испуге

И знают все:

Король опять на юге!..

Никто не знал, что приближался срок

Под дробь непогрешимых барабанов,

Когда качался в белой мгле туманов

На площади повешенный пророк.

Пылили по дорогам эскадроны,

Фуражки запрокидывая вбок,

Но немощен и хил был старый бог,

И немощны и хилы были троны…

И города, в преддверье новых эр,

Заканчивая ежедневный ужин,

Еще не знали, что уже не нужен

Их крепкий мир, а вечный Робеспьер

Уже повел на плаху королеву…

– О, не жалей же, робкая душа,

Полей, приготовляемых к посеву!

Как можешь ты без радости дышать,

И можно ль жить без гордости и гнева?..

А новый мир, сменяя мир былой,

Идет в кругу иных тысячелетий

И также дышит холодом и мглой

На медленном, чуть брезжущем рассвете…

Так началось – не освежали век

Кровавые, туманные рассветы.

И по ночам хвостатые кометы

Летели вновь и начинали век

Безжалостной и беспощадной эры.

Но люди говорили на углах

О счастии – и в грубых их словах

Горел огонь неистребимой веры.

…И как-то вечером, когда еще заря

Цвела вверху и золотила долы,

На площадь из ворот монастыря

Стремительно прошел Савонарола.

– И дым, и пепел выжженные дни

Вновь понесли в сияющее небо…

Но нищие уже просили хлеба,

И по ночам зловещие костры

Пылали по лесам и по дорогам.

Пересыхали реки от жары,

А женщины на очаге убогом

Варили суп из липовой коры…

И люди на углах уже молчали.

И лишь во сне вздыхали в темноте

О той недосягаемой мечте,

Что их всю жизнь вела через печали…

Из дансингов усталые мужчины,

Прижав, вели изнемогавших дам

Сквозь мглу ночей, где пел в огне реклам

Призыв любви, и вечной, и единой…

Взлетали на мосты автомобили,

С картавым криком падая в туман.

Хрипело радио над входом в ресторан

И задыхалось от вина и пыли.

По набережным черных, жирных рек

Бродили исступленные поэты

И бормотали мирные сонеты,

И слушали, как дышит новый век

Тяжелым и прерывистым дыханьем.

И видели: над жертвенником крыш

Клубится дым и всходит в ночь и тишь

Над той же древней жертвою – Страданьем…

В тумане вечера шпили далеких готик

Сквозь сеть антенн прозрачны и легки.

А люди умирают от тоски

За окнами холодных библио тек.

О, этих задыхающихся уст

Не осчастливить огненным глаголом,

Чтоб скучный мир был снова дик и пуст

Перед тобою, радостным и голым…

Как занести в распухший каталог

И поместить на окнах библио тек,

Что вновь и вновь, сквозь темноту дорог,

Несут сердца тяжелый камень плоти.

А над тоской, над пышной пылью книг

И гипсовым бессмертием Шекспира,

Средь льдов пространств трубит Архистратиг

О новом хаосе и сотвореньи Мира…