15. НЕДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Мистер Кику вернулся в свой кабинет с мучительными спазмами в желудке, но заниматься ими было некогда; перегнувшись через стол к микрофону, он сказал:

— Сергей, зайди, пожалуйста.

Войдя, Гринберг первым делом положил на стол две магнитофонные кассеты.

— Фу. До чего приятно от них избавиться.

— Сотри, пожалуйста. И забудь, что ты их когда-нибудь слушал.

— С радостью. — Гринберг опустил кассеты в щель стола. — Какого черта, босс, неужели нельзя было это сделать как-нибудь под наркозом?

— К сожалению, никак.

— Вэс Роббинс обращался с ним не очень-то милосердно. Я чувствовал, будто подглядываю в замочную скважину. А зачем мне было их слушать? Я же не имею никакого отношения ко всей этой пакости. Или имею?

— Нет. Но когда-нибудь тебе может потребоваться знать, как такое делается.

— М-м-м… босс… а вы и вправду думали смириться, когда он вас уволил?

— Не задавай дурацких вопросов.

— Простите. А как у вас дела с этой непробиваемой дамочкой?

— Не отпускает.

— Ну и?

— Ну и он летит.

— Она устроит дикий визг перед репортерами.

— Да уж, не сомневаюсь. — Мистер Кику наклонился к столу: — Вэс?

— Мистер Роббинс уехал на похороны венерианского министра иностранных дел, — ответил женский голос. — Вместе с министром.

— Да, конечно. Попросите его, пожалуйста, зайти ко мне, когда вернется.

— Хорошо, мистер Кику.

— Спасибо, Сидзуко. — Заместитель министра снова повернулся к Гринбергу: — Сергей, твой временный ранг дипломатического офицера первого класса был сделан постоянным с того времени, как я приставил тебя к этому делу.

— Действительно?

— Да. Документы, наверное, в конце концов доберутся и до тебя. А теперь тебе присваивается временный ранг старшего дипломатического офицера. Я задержу присвоение постоянного ранга на три месяца, чтобы малость поунять любопытство некоторых.

На лице Гринберга не отразилось никаких эмоций.

— Неплохо, — сказал он. — Но только чего ради? Это что, потому, что я регулярно чищу зубы? Или может — у меня портфель всегда блестит?

— Ты отправляешься на Хрошиюд как первый заместитель и глава миссии. Послом будет Макклюре, только я что-то сомневаюсь в его лингвистических способностях, так что придется тебе самому тянуть этот воз. Потому постарайся поскорее научиться объясняться на их языке. Понимаешь?

Гринберг перевел это про себя следующим образом: Макклюре придется общаться с ними исключительно через тебя, так что ты сможешь держать его в руках.

— Да-а, — ответил он задумчиво, — а как же насчет доктора Фтаемла? Посол, пожалуй, охотнее воспользуется его услугами, чем моими. — Про себя Гринберг добавил: босс, что же это ты со мной хочешь сделать? Макклюре обойдет меня через Фтаемла… и я окажусь на мели в девятистах световых годах от какой-либо помощи.

— Очень жаль, — ответил Кику, — но я никак не могу отдать Фтаемла. Мне придется оставить его переводчиком для общения с миссией, которую оставят на Земле хрошии. Он уже согласился.

На лице Гринберга появилась озабоченность:

— Придется всерьез у него поучиться. Правда, я успел уже немного поднахвататься в их языке. Глотку от него саднит. Но только когда это они согласились? Я что, все проспал? Это — пока я был в Вествилле?

— Они еще не согласились. Но согласятся.

— Восхищаюсь вашей уверенностью, босс. Мне они кажутся не менее упрямыми, чем миссис Стюарт. Кстати, о миссис Стюарт. Пока вы с ней любезничали, я беседовал с доктором Фтаемлом. Он говорит, эти ребята становятся все настойчивее насчет мальчонки Стюарта. Теперь вы знаете, что он полетит, так может успокоить их малость? Фтаемл, бедняга, прямо весь издергался. Он говорит, они давно бы врезали нам, мешает только возможное неудовольствие нашего старого приятеля Ламмокса.

— Нет, — ответил Кику. — Мы им не скажем. И Фтаемлу тоже. Лучше, если он так и останется перепуганным.

Гринберг задумчиво пожевал костяшку пальца.

— Босс, — медленно сказал он, — а не ищем ли мы приключений на собственную шею? Или вы подозреваете, что не такие уж они страшные, как сами себя малюют? И что если дело дойдет до мордобоя, мы их побьем?

— Сильно в этом сомневаюсь. Но мальчик — мой туз, припрятанный в рукаве.

— Пожалуй что. Не хотелось бы цитировать сами знаете кого, но если риск так уж велик, не имеют ли случаем люди право об этом знать?

— Имеют. Но мы не можем им ничего сказать.

— Повторите, пожалуйста, я что-то не понял.

Мистер Кику нахмурился.

— Сергей, — медленно произнес он. — Наше общество находится в состоянии перманентного кризиса с того самого момента, как первая ракета добралась до Луны. Три столетия ученые, инженеры и исследователи раз за разом прорываются во все новые неизведанные области, к новым опасностям и новым проблемам. И каждый раз политики с колоссальным трудом удерживают расползающееся общество, словно жонглер, у которого в воздухе слишком много мячей и бутылок. Это неизбежно. Однако нам пока удается иметь кое-как сляпанную республиканскую форму правления и поддерживать демократические обычаи. Мы имеем право этим гордиться. Но теперь это — не настоящая демократия, и не может она ею быть. Я думаю, что наш долг — суметь удержать это общество от распада, пока оно привыкает к незнакомому и внушающему страх миру. Очень, конечно, было бы приятно не торопясь обсудить каждую проблему, провести голосование и вернуться к ней снова, когда коллективное решение окажется ошибочным. Только ведь так почти никогда не удается. Гораздо чаще мы попадаем в положение пилота, стоящего перед смертельной опасностью. Так что же, пилот должен просить совета у пассажиров? А может, ему лучше использовать свое умение и опыт, чтобы доставить их в целости на место?

— Очень это у вас убедительно звучит, босс. Интересно только, правы вы или нет?

— Мне тоже интересно. Я собираюсь завтра утром устроить конференцию с хрошии, — продолжил мистер Кику.

— Хорошо. Я скажу Фтаемлу. Одну ночь они, пожалуй, еще потерпят.

— Но раз они так озабочены, мы отложим конференцию до послезавтра, пускай еще подергаются. — Кику немного подумал. — Пусть Фтаемл сообщит им следующее. Наши обычаи требуют, чтобы сторона, желающая переговоров, прислала сперва дары. Следовательно, они должны их прислать. Сообщите им, что щедрость даров служит мерилом серьезности обсуждаемого вопроса: незначительные дары — несерьезное отношение к их просьбе.

Гринберг нахмурился.

— Вы задумали какое-то жульничество, но я что-то не все понимаю. Фтаемл знает, что у нас нет такого обычая.

— А вы не можете убедить его, что это просто такой обычай, с которым он раньше не сталкивался? Или прямо довериться ему? Я вижу, что у него в душе конфликт: он верен своим клиентам, но симпатии его на нашей стороне.

— Лучше, пожалуй, не пытаться его обдурить. Но с другой стороны, заставить рарджиллианца врать, когда он работает посредником… Боюсь, он просто не сможет.

— Ну попробуй сформулировать так, чтобы это не было ложью. Скажи, что корни такого обычая уходят в глубь веков. А это и вправду так. И что мы обращаемся к нему только в исключительно важных случаях, вроде этого. Откройся ему, пусть он видит твои намерения, пусть переводит с симпатией к нам.

— Пожалуй, смогу. Но только зачем это все? Вырасти в их глазах?

— Вот именно. Мы ведем переговоры со слабой позиции; крайне необходимо, чтобы у нас было преимущество в начале. Я надеюсь, что символика просителя, приносящего дары, действительно универсальна.

— Ну а если они не заявятся к нам с барахлом?

— Будем сидеть и не мельтешить, пока не передумают. Начни подбирать себе команду, — добавил Кику. — Завтра покажи мне список.

Гринберг застонал.

— А я-то собирался сегодня пораньше лечь.

— В нашем деле на это редко приходится рассчитывать. Да, еще. Как только совещание окончится, пошли кого-нибудь потолковее — может Петерса — к ним на корабль посмотреть, что там надо сделать, чтобы люди могли лететь. Потом мы сообщим хрошии наши требования.

— Секунду, босс. Я бы предпочел наш корабль. И откуда вы знаете, что у них найдется для нас место?

— Наши корабли пойдут следом. Но хрошиа Ламмокс летит с ними, а значит, и мальчик тоже. Поэтому наша делегация отправится на их корабле, чтобы не оставлять его одного без людей.

— Ясно. Не подумал.

— Места хватит. Ведь и они оставят на Земле свою миссию. Или никто из людей не полетит. Сотня хрошии, если взять число наугад, конечно же, освободит достаточно места для людей.

— Попросту говоря, босс, — негромко сказал Гринберг, — вы настаиваете на заложниках.

— Заложники, — чопорно произнес мистер Кику, — это понятие отсутствует в словаре дипломата.

Он повернулся с своему столу.


Для совещания выбрали зал на первом этаже здания Министерства космических дел: его двери были достаточно велики, а пол — достаточно крепок. Проще и безопаснее было бы провести совещание прямо в космопорте, как предлагал доктор Фтаемл, однако из протокольных соображений мистер Кику настоял на том, чтобы хрошии явились к нему.

Сначала появились дары.

Дары сложили по обеим сторонам обширного зала, количество их было огромным, но ценность и качество оставались неизвестными. Министерские ксенологи рвались к ним, словно дети к новогодним подаркам, но мистер Кику приказал ничего не трогать до окончания совещания.

Когда делегация хрошии появилась в зале, Сергей Гринберг присоединился к мистеру Кику, сидевшему в комнате отдыха за сценой. Вид у Гринберга был обеспокоенный.

— Что-то не нравится мне все это, босс.

Заместитель министра поднял голову:

— Почему?

Гринберг осторожно глянул на прочих находившихся в комнате — Макклюре и дублера, заменявшего премьер-министра. Дублер, опытный актер, кивнул ему и вернулся к изучению речи, которую должен был вскоре произнести, а Макклюре резко спросил:

— В чем дело, Гринберг? Они что-нибудь задумали?

— Надеюсь, что нет. Я проверил с воздуха, все выглядит хорошо. Мы забаррикадировали бульвар Звезд отсюда и до самого порта; по обеим сторонам его расположены силы, достаточные для небольшой войны. Я выждал, пока их колонна покинет порт, и полетел над ней. Они оставляли группы своих сил примерно через каждые четверть мили и устанавливали в этих точках какое-то оборудование. Может, конечно, это просто линия связи с кораблем, но мне что-то не верится. Это — оружие.

— Пожалуй, — согласился Кику.

— Так послушайте, мистер Кику… — озабоченно начал министр.

— Простите, мистер Макклюре. Сергей, главнокомандующий уже успел доложить мне все это. Я сказал премьеру, что мы не должны ничего предпринимать, если только они не попытаются преодолеть наши заграждения.

— Мы можем потерять много людей.

— Можем. А что бы сделал ты, Сергей, если бы потребовалось поехать для переговоров в лагерь иноплеменников? Полностью доверился им? Или постарался обеспечить себе отход?

— М-м… да, пожалуй.

— Мне кажется, что это — самый обнадеживающий знак, какой мы видели за последнее время. Если это оружие — а я надеюсь, что так оно и есть, — значит, они не считают нас совсем незначительными противниками. Против мышей не выкатывают пушку. — Мистер Кику огляделся по сторонам. — Так что, пойдем? Пожалуй, мы их уже достаточно помариновали. Ты готов, Сергей?

— Само собой.

Дублер премьера отложил текст своей роли:

— Этот мальчонка Роббинс умеет писать речи. А то другие напихают столько шипящих звуков, что забрызгиваешь слушателей слюной аж до пятого ряда.

— Ну, двинулись.

И они пошли: впереди — актер, за ним министр, постоянный заместитель министра и его помощник.

Из длинной процессии хрошии, которая выходила из космопорта, до здания Министерства добралось что-то около дюжины. Мистер Кику смотрел с интересом — раньше он их никогда не видел. В представителях великого народа ничуть не чувствовалось того добродушия огородного пугала, которым так и светилась — на фотографиях — хрошиа Ламмокс. Эти все были взрослыми, хотя ростом они заметно ей уступали. Один их них, стоявший впереди и сопровождаемый с обеих сторон двумя другими, глядел прямо на мистера Кику. Взгляд у инопланетянина был холодный и уверенный; заместитель министра почувствовал себя крайне неловко, ему хотелось отвести глаза. Но какого черта! Ведь его собственный гипнотерапевт умеет делать это ничуть не хуже, а может, даже и лучше; мистер Кику ответил взглядом на взгляд.

Гринберг тронул его за локоть.

— Они и сюда натащили оружия, — прошептал он. — Видите? Там, сзади.

— Нам не полагается знать, что это оружие, — ответил мистер Кику. — Давайте считать, что это записывающая аппаратура.

Доктор Фтаемл стоял неподалеку от переднего хрошиу.

— Объясните им, кто здесь наш премьер-министр, — сказал мистер Кику. — Назовите его главой семнадцати планет.

Рарджиллианец был в замешательстве.

— А как же президент вашего Совета?

— В данном случае премьер-министр представляет и его, и себя.

— Хорошо, мой друг. — Доктор Фтаемл заговорил высоким голосом, напомнившим мистеру Кику щенячий скулеж. Хрошиу коротко ответил на том же языке, и Кику почувствовал, что его вдруг покинул ужас, внушенный тяжелым взглядом инопланетянина. Ну нельзя же испытывать страх и благоговение перед существом, похожим по голосу на потерявшегося щенка. Только не надо забывать, напомнил он себе, что смертельно опасный приказ можно отдать любым голосом и на любом языке.

Фтаемл говорил.

— Рядом со мной находится… — он что-то проскулил на чужом языке, — командир корабля и экспедиции. Она… нет, пожалуй, лучше сказать «он»… он является потомственным маршалом и… — рарджиллианец смолк и жестом показал свою беспомощность. — У вас нет соответствующего титула. Ну, скажем «старший во дворце».

— А может просто «босс»? — неожиданно вставил Гринберг.

— Великолепное предложение. Да, это босс. Ее… его социальное положение не является наивысшим, но на практике власть его не знает границ.

— И власть эта достаточно велика, чтобы давать ему полномочия вести межпланетные переговоры? — спросил Кику.

— Без всякого сомнения.

— Ну, тогда перейдем к делу. — Кику кивнул актеру. Затем, используя «беззвучный» канал, обратился к находившейся перед ним панели. — Все проходит?

— Да, сэр, — ответил голос, слышный только ему. — Один раз пропало изображение, но теперь все в порядке.

— Премьер и главнокомандующий слушают?

— Думаю да, сэр. У них поставлены мониторы.

— Прекрасно.

Мистер Кику послушал речь премьер-министра. Довольно краткая, она была произнесена с величайшим достоинством; к тому же актер держал такой темп, чтобы Фтаемл успевал переводить. Премьер-министр приветствовал хрошии на Земле, заверял их в том, что все народы Федерации испытали величайшую радость, когда они нашли в конце концов своего потерянного отпрыска. К тому же, добавил он, это счастливое завершение несчастной случайности представляет подходящий случай, чтобы хрошии по праву заняли место в Содружестве Цивилизаций.

Актер сел и сразу же уснул. Глаза его оставались открытыми, а с лица не сходило выражение доброжелательного достоинства. Он мог часами сохранять эту позу римского императора, ничуть не обращая внимания на происходящее вокруг.

Макклюре вкратце повторил сказанное премьером и добавил, что Федерация готова обсудить любые деловые отношения между Федерацией и благородными хрошии.

— Похлопать, босс? — спросил Гринберг, наклонившись к Кику. — Кто-то же должен, а они, похоже, не умеют.

— Заткнись, — дружелюбно ответил Кику. — Доктор Фтаемл, намерен ли командир произнести официальную речь?

— Думаю, нет. — Фтаемл побеседовал с главным хрошиу, а затем сказал: — Его ответ является не формальной любезностью, а серьезным комментарием на две произнесенные речи. Он говорит, что хрошии не нуждаются в других племенах… стоящих на низшей ступени развития. Он говорит, что прежде чем обсуждать дела, вам следовало бы… ладно, все это не важно.

— Но если они действительно не испытывают нужды в прочих расах, то почему, спросите его, пожалуйста, они пришли к нам и принесли дары?

— Но вы же сами на этом настаивали, — удивился Фтаемл.

— Благодарю вас, доктор, но сейчас я не нуждаюсь в ваших комментариях. Потребуйте у него ответа. Только, пожалуйста, не давайте ему советов.

— Я попробую. — Фтаемл обменялся несколькими фразами с командиром хрошии, а затем повернулся к Кику: — Только простите меня. Он говорит, что снизошел к вашей ребячливости, считая это простейшим способом достичь желаемого. А теперь он хочет обсудить передачу им Джона Томаса Стюарта.

— Скажите ему, пожалуйста, что пока невозможно перейти к этому вопросу. Согласно повестке дня сначала должен быть решен вопрос установления дипломатических отношений.

— Простите меня, сэр. Очень трудно перевести понятие «дипломатические отношения». Я бился над этим несколько дней.

— Скажите ему, что то, что сейчас происходит, как раз и является примером дипломатических отношений. Свободные люди ведут переговоры как равные, с мирными намерениями, в интересах взаимной выгоды.

— Каждое из этих понятий почти столь же трудно переводимо. — Рарджиллианец изобразил человеческий вздох. — Но я попробую.

Через некоторое время он ответил:

— Потомственный маршал говорит, что если происходящее здесь и есть дипломатические отношения, то вы их уже получили. Где мальчик Стюарт?

— Не так сразу. Повестку дня надо соблюдать последовательно, пункт за пунктом. Они должны принять посольство и комплексную делегацию — культурную, научную и торговую. Они должны равным образом оставить у нас посольство и делегацию. Нужно договориться о регулярном сообщении между обеими суверенными державами. Прежде разрешения всех этих вопросов невозможно даже упоминать о мальчике.

— Я попробую еще раз. — Фтаемл долго что-то говорил «боссу»; ответ был очень краток: — Он приказал ответить вам, что все эти вопросы отвергнуты, как не заслуживающие рассмотрения. Где мальчик Стюарт?

— Если так, — спокойно сказал мистер Кику, — скажите ему, что мы не торгуемся с варварами. Скажите, чтобы они забирали свое барахло — обязательно постарайтесь, чтобы в переводе было достаточно сильное выражение, — которым они замусорили наш дом, и живо убирались на свою посудину. Пускай затолкают свою драгоценную хрошиа на борт, если надо — силком, раз они так хотят ее видеть, но в дальнейшем они не получат разрешение на посадку.

У Фтаемла был такой вид, словно сейчас брызнут слезы, которых у него не могло быть.

— Пожалуйста! Я умоляю вас не настраивать их против себя. Я говорю вам то, чего говорить не должен… я выхожу за рамки своих профессиональных обязанностей… но они могут уничтожить этот город, даже не возвращаясь на свой корабль.

— Передайте мои слова. Переговоры окончены. — Мистер Кику встал, сделал остальным знак глазами и направился в комнату отдыха.

Впереди шел актер. Макклюре поймал локоть мистера Кику и пошел с ним рядом.

— Генри, ты, конечно же, руководишь этим спектаклем. Но не лучше ли будет как-нибудь продолжить разговоры? Они же просто жуткие зверюги. Все это может…

— Мистер Макклюре, — спокойно ответил Кику, — как сказал однажды наш выдающийся предшественник, имея дело с некоторыми типами, надо наступать им на пальцы до тех пор, пока они не начнут извиняться. — Он направил министра к двери.

— А вдруг они не начнут?

— В этом есть определенная опасность. Пожалуйста, не будем спорить в их присутствии. — Они вошли в комнату отдыха; дверь за ними закрылась.

— Недурственно, босс. — Гринберг повернулся к Кику. — Только теперь-то что нам делать?

— Ждать.

— О'кей. — Гринберг подошел к монитору и вгляделся в изображение происходящего в зале. Хрошии не ушли. Они, видимо, окружили доктора Фтаемла; их фигуры, значительно более крупные, чем у горгоноида, совсем скрыли его от глаз.

— Со мной все, сэр? — спросил актер.

— Да, Артур. Отличная работа.

— Спасибо. У меня еще осталось время снять этот грим и успеть на второй тайм.

— Вот и хорошо. Только, может, тебе лучше переодеться здесь?

— Да фиг с ним, все равно репортеры знают. Ребята не подведут.

Он вышел насвистывая. Макклюре сел, зажег сигару, затянулся один раз и отложил ее.

— Генри, тебе надо связаться с главнокомандующим.

— Он сам знает. А мы будем ждать.

И они стали ждать.

Неожиданно Гринберг сказал:

— А вот и Фтаемл, — и торопливо подойдя к двери, впустил рарджиллианца.

В докторе Фтаемле чувствовалась напряженность.

— Мой дорогой мистер Кику, командир хрошии согласен удовлетворить ваши странные пожелания в целях быстрейшего достижения согласия. Он настаивает на том, чтобы вы немедленно предоставили ему мальчика.

— Скажите ему, пожалуйста, что он абсолютно неправильно понимает природу дружественных отношений между цивилизованными народами. Мы не отдадим свободу одного из наших граждан в обмен на их жалкие поблажки — ровно так же, как они не поступились бы свободой хрошиа Ламмокс. А затем скажите ему, что я приказываю им немедленно убираться.

— Я с крайней неохотой передам ваши слова.

Вернулся Фтаемл быстро.

— Они согласны на ваши условия.

— Хорошо. Пошли, Сергей. Мистер Макклюре, вам не обязательно выходить, если только вы сами того не пожелаете. — Кику вернулся в зал, сопровождаемый Гринбергом и Фтаемлом.

Вид у «босса» хрошии стал, как показалось Кику, еще более зловещим, чем прежде. Однако все детали были быстро согласованы — равное количество людей и хрошии в составе миссий, доставка людей кораблем хрошии; один из присутствовавших инопланетян был назначен послом в Федерации. Фтаемл заверил, что этот хрошиу уступает в звании только командиру экспедиции.

— А теперь «босс» говорит, что пришло время передать им Джона Томаса Стюарта. Я надеюсь, вы все организовали, мой друг, — озабоченно добавил доктор Фтаемл. — Мне как-то подозрительно все это. Слишком уж легко.

С чувством удовлетворения, заглушавшим даже боль в желудке, мистер Кику ответил:

— С этим не будет никаких трудностей. Теперь, когда мы уверились в цивилизованности наших отношений, Джон Томас Стюарт согласен отправиться. Пожалуйста, объясните им, что он летит, как свободный человек, а не раб или домашнее животное. Хрошии должны гарантировать его статус, а также его возвращение на одном из их кораблей, как только он того пожелает.

Фтаемл перевел. Через некоторое время он ответил:

— Все это вполне приемлемо, за исключением одной, как я бы перевел, незначительной подробности. Мальчик будет членом семьи хрошиа Ламмокс. Естественно — здесь я перевожу особенно тщательно — естественно, вопрос возвращения Джона Томаса Стюарта, если таковое вообще когда-нибудь последует, является личной прерогативой хрошиа Ламмокс. Если он наскучит ей и она захочет, чтобы он вернулся, в его распоряжение будет предоставлен корабль.

— Нет.

— «Нет» что, сэр?

— Просто нет. Вопрос о Стюарте закрыт.

Фтаемл снова повернулся к своим клиентам.

— Они говорят, — сообщил он через некоторое время, — что договора тоже нет.

— Я это знаю. Никто не станет подписывать договор с… у них есть слово, обозначающее «слугу»?

— У них есть различные категории слуг, более высокие и более низкие.

— Используйте название низшей разновидности. Скажите им, что договора не может быть, так как слуги не имеют права вступать в переговоры. Скажите, чтобы они убирались, и поживей.

Фтаемл с печалью посмотрел на Кику.

— Я восхищаюсь вами, мой друг, но не завидую вам. — Он обернулся к командиру экспедиции и несколько секунд поскулил.

Хрошиу широко раздвинул свой рот, посмотрел на Кику и отчаянно заскулил, как щенок, которого пнули ногой. Фтаемл дернулся от неожиданности и немного отодвинулся.

— Очень непристойные слова, совершенно непереводимые…

Чудовище продолжало издавать визгливые звуки; Фтаемл отчаянно пытался переводить.

— Презренные… Жалкая скотина… с удовольствием съел бы вас… теперь он перечисляет ваших предков в глубь поколений и тоже их ест… вашей презренной расе пора дать урок хороших манер… воры… похитители детей… — Фтаемл смолк; видно было, что он очень возбужден.

Хрошиу проковылял к возвышению, на котором стояли люди, и стал поднимать переднюю часть туловища, пока не оказался лицом к лицу с мистером Кику. Рука Гринберга скользнула под стол и нащупала кнопку, накрывавшую всю нижнюю часть зала иммобилизующим полем. Генераторы поля были установлены здесь давно и постоянно, в этом зале уже всякое бывало.

Мистер Кику сидел, словно высеченный из камня. Они глядели друг на друга в упор, огромное существо «извне» и маленький, пожилой человек. Зал замер.

Затем из дальнего конца зала послышался визг, словно кто-то переполошил целую корзинку щенят. Командир хрошии мгновенно повернулся — пол при этом заходил ходуном — и что-то повелительно проскулил своим спутникам. Получив ответ, он проскулил отрывистую команду. Все двенадцать хрошии мгновенно вылетели за дверь, двигаясь со скоростью, просто невероятной для столь неуклюже выглядевших существ.

Кику, приподнявшись, наблюдал их исход. Гринберг схватил его за руку.

— Босс! С вами хочет говорить главнокомандующий!

Кику стряхнул руку Сергея.

— Скажите ему, чтобы не спешил. Для нас сейчас жизненно важно, чтобы он не спешил. Как там наша машина? Ждет?

Загрузка...