Звонок из Франции

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

После бессонной ночи Николь пришла к окончательному решению. Ей надо вернуться в Сан-Франциско и попытаться собрать по осколкам свою жизнь. Ее сердце разрывалось при мысли о том, что ей придется оставить здесь Робби, но ему будет лучше во Франции. Может быть, Филип не любил ни одной женщины, но он любил своего племянника. И мальчик уже успел полюбить его. Филип может очаровать самого дьявола.

Она будет регулярно звонить и писать Робби. И возможно, когда горечь уляжется, Филип разрешит мальчику навестить ее. Она никогда больше не вернется сюда.

Но сейчас надо было думать о настоящем. Бледная, но решительная, Николь спустилась вниз поговорить с Филипом. Разговор этот не обещал быть приятным.

Он понял, что вчера за обедом что-то случилось. Николь сослалась на внезапную головную боль, чему он не поверил. Правда, она действительно выглядела измученной, и он не стал донимать ее вопросами. Сейчас она взяла себя в руки и приготовилась к предстоящему бою.

Филип был ошеломлен новостью о том, что она уезжает. Когда она сказала ему о причине, он не поверил своим ушам.

— Ты не можешь продолжать ревновать меня к Клодин! Ну как еще убедить тебя, что между нами нет никакого романа? Я думал, что ты в конце концов поверила мне.

— Как я поверила всему остальному, что ты мне наговорил? — горько спросила она.

— Что произошло? Скажи мне, и я помогу тебе, — произнес он медовым голосом, приближаясь к ней.

— Не дотрагивайся до меня!

— Скажи мне хотя бы, что случилось, — умоляюще произнес он.

— Я услышала твой разговор с Клодин вчера на приеме. Я в кустах искала сережку, которую ты сшиб во время трогательной сцены, когда плел мне о том, как много значит наш брак для тебя. Ты был настолько убедителен, что я даже не заметила, как потеряла ее.

— Видимо, не настолько убедителен. Должно быть, тебя долго терзали сомнения в моей искренности, иначе ты не стала бы подслушивать в кустах.

— Не пытайся только взвалить вину на меня! Это ты ведешь нечестную игру с того момента, как узнал о Робби. Я бы, возможно, смогла смириться с этим, но пытаться склонить меня к интимным отношениям, чтобы я не задавала лишних вопросов о твоей личной жизни, — это достойно презрения.

Филип бесстрастно смотрел на нее.

— Ты решила, что я исходил из этих побуждений?

— Не пытайся убедить меня в обратном. Я слышала, как ты говорил Клодин, что все наладится и она не будет одинока.

— И это все? — воскликнул он. — Ты все совершенно превратно поняла! Я только…

— Не утруждай себя, изобретая объяснение, — перебила его Николь. — Я не поверила бы тебе, даже если бы ты сказал мне правду… хотя это было бы что-то новенькое.

Его лицо стало напряженным.

— Как я вижу, что бы я ни сказал, ничто не изменит твоего решения. А как ты все объяснишь Роберу?

— Что-нибудь придумаю.

Она изо всех сил старалась скрыть свое отчаяние.

— Ты и в самом деле способна уйти, даже не оглянувшись? — спросил он.

По какой причине он мог бы попытаться ее удержать? Только потому, что хотел, чтобы у Робби был надежный дом, а у него самого не было никаких проблем, связанных с опекой мальчика.

— Мне надо собрать вещи, — сказала она. — Кто-нибудь сможет отвезти меня в парижский аэропорт?

Он ошеломленно посмотрел на нее.

— Ты уезжаешь прямо сегодня? Но ты даже не знаешь, можно ли забронировать место в такой короткий срок.

— Если я не смогу попасть на прямой рейс до Сан-Франциско, то полечу через Нью-Йорк. Туда часто летают самолеты.

Николь не терпелось поскорей закончить этот раз говор. Она не знала, надолго ли еще хватит у нее выдержки.

Но Филип, как назло, задерживал ее.

— А как же твои планы насчет модельного бизнеса? Мое предложение о содействии остается в силе.

Несколько имевшихся у нее эскизов не были настолько хороши, чтобы показывать их какому-то известному модельеру. Она могла бы оправдать себя своей занятостью делами Робби, но на самом деле ее жизнь с Филипом была настолько насыщенной, что не оставалось времени ни на что другое.

Пока она, задумавшись, искала подходящий, не слишком откровенный ответ, раздался звонок в дверь. Спустя минуту в кабинет вошла сопровождаемая Полем мадам Галантуа.

— Не беспокойся, я ненадолго, — язвительно сказала она Филипу. — Я заехала за своей шкатулкой с ювелирными украшениями. Я была так расстроена твоим хамским поведением, что, уезжая, забыла взять ее с собой.

— Уверен, что дома у тебя найдется еще больше украшений, — протянул Филип. — Тебе не было необходимости заезжать сюда за этим специально.

— Ни к чему так грубо демонстрировать, что я нежеланна в этом доме, — возмущенно сказала Катрин.

— Я вовсе не собирался это делать. Я просто имел в виду, что тебе не стоило тащиться в такую даль.

— Мне все равно нужно было приехать в эти края. Я встречаюсь с друзьями. Мы собираемся на экскурсию на наш винный завод, а потом у нас будет совместный обед.

— Может быть, задержишься на минуту, чтобы попрощаться с Николь? Она возвращается в Сан-Франциско.

Николь надеялась, что его мать узнает об этом только после ее отъезда, но Филип решил взять реванш. Радость, которую Катрин даже не потрудилась скрыть, была так очевидна, что она тут же озабоченно спросила:

— Надеюсь, ты не позволишь ей забрать Робби?

— Не могла бы ты вести себя тактично хоть раз в жизни? Николь великодушно предложила отказаться от своей опеки над мальчиком. Она и ее сестра проявили больше чуткости по отношению к Галантуа, чем мы.

— Мне не нравится твой тон, Филип! В этом не только моя вина.

— Да, я тоже виноват, — вздохнул он.

— Бессмысленно выяснять, кто больше виноват, или обвинять друг друга, — раздраженно сказала Николь. — По крайней мере все мы хотим самого лучшего для Робби. Поэтому я оставляю его с вами. Только не давайте ему забыть меня. — Николь резко отвернулась, когда слезы подступили к горлу. — Мне надо уложить вещи.

Филип и его мать какое-то время постояли в молчании после ее ухода. Потом Катрин нерешительно начала:

— Наверно, мне надо было быть более…

— Поздно, мама, — оборвал ее Филип.

Его взгляд был мрачен.

Николь до последнего момента не говорила Робби, что уезжает, понимая, какой травмой это будет для них обоих. Но после того как все ее вещи были уложены и она дважды проверила, не забыла ли чего в ящиках комодов, тянуть дольше стало невозможно.

Филип все еще находился в кабинете, там, где она его оставила. Он стоял и пристально смотрел в окно. Николь в последний раз окинула любящим взглядом его напряженную фигуру. Несмотря ни на что, она ни на минуту не переставала любить его.

Когда Филип обернулся и увидел ее, она поспешно отвела взгляд.

— Я буду готова, как только попрощаюсь с Робби. Кто-нибудь сможет меня отвезти?

— Я сам отвезу тебя, — сказал он.

— Ни в коем случае! — Разве сможет она выдержать его близость в тесной машине? — Я хотела сказать, что ты, наверно, занят. Если не сможешь никого найти, я как-нибудь доберусь сама.

— Неужели ты настолько ненавидишь меня, Николь? — тихо спросил он.

— Я такого не говорила! Путь долгий, а у тебя, вероятно, назначены встречи, — осторожно сказала она, чтобы не испортить их расставание. — Тебе совсем не обязательно провожать меня.

— Почему не сказать честно, что тебе невыносимо даже видеть меня?

В каком-то смысле это было правдой. Как она могла смотреть на его красивое лицо и знать, что никогда не почувствует прикосновения его губ к своим губам? Решительность постепенно покидала Николь. Не легче ли сделать вид, что она поверила в его ложь, чтобы остаться по крайней мере частью его жизни?

Она сделала глубокий вдох, стараясь не поддаться разрушительному искушению.

— Я не хочу спорить с тобой, Филип. Хочу, чтобы мы расстались как цивилизованные люди.

Он не успел ничего ответить, потому что в дверь отчаянно зазвонили. Филип нахмурился и, опередив Поля, направился широкими шагами в холл, чтобы открыть дверь.

На пороге стоял человек в рабочем комбинезоне.

— Произошел несчастный случай, мсье Галантуа. Вам надо срочно подъехать. Ваша матушка получила травму.

— Как? Что произошло? — воскликнул Филип.

— Винодел водил мадам и ее друзей по заводу. Она поскользнулась на мокром полу и сильно поранила шею торчащим из одной винной бочки металлическим болтом. Она потеряла много крови.

— Где она сейчас? — напряженно спросил Филип.

— К ней вызвали «скорую», которая отвезла ее в больницу. Поторопитесь, мсье. Мадам очень напугана.

— Я поеду с тобой, Филип.

Николь вышла следом за ним в холл. Он помедлил мгновение.

— Тебе совершенно не обязательно делать это. Я знаю, что ты торопишься уехать.

— За кого ты меня принимаешь? — спросила она возмущенно. — Я не могу оставить тебя в такой момент.

Прерывающимся от волнения голосом он произнес:

— Оказывается, я недооцениваю тебя.

На протяжении недолгого пути в больницу они почти не разговаривали. Филип нервничал, а Николь никак не могла заверить его, что все будет в порядке. Травма, которую получила Катрин, похоже, была серьезной. Николь оставалось только сочувственно дотронуться до его рукава. Он сжал ее руку и посмотрел на нее благодарным взглядом. Это было не то чувство, которое ей нужно, но они по крайней мере снова стали друзьями, хотя бы на короткое время.

Когда они приехали в больницу, Катрин находилась в приемном покое. Врач и медсестры, окружившие ее, были настроены серьезно. Главный врач подошел к Филипу и Николь и объяснил им, в каком состоянии находится Катрин. Она получила несколько незначительных ушибов, но глубокая рана в области шеи вызывала беспокойство.

— Она ведь поправится, правда?

Филип был очень бледен.

— Проблема в том, что она потеряла много крови, — ответил доктор уклончиво. — Ваша матушка нуждается в немедленном переливании. К несчастью, у нее редкая группа с отрицательным резусом — вторая. Только один процент населения имеет кровь этой группы.

— Вы хотите сказать, что такую кровь нельзя достать? — строго спросил Филип.

— Здесь нет. Мы можем получить ее только из Парижа, но на это потребуется время. Меня беспокоит вынужденное промедление.

Николь вдруг сказала:

— У меня такая же группа крови. Я с радостью стану донором.

— Какая удача! — воскликнул доктор. — Сестра! Мы нашли донора. Позаботьтесь об этой молодой даме.

Пока все суетились вокруг, подготавливая необходимые инструменты, Филип сжал плечи Николь.

— Ты готова сделать это для женщины, которая не принесла тебе ничего, кроме страданий?

— Я сделала бы это ради любого, кому бы это ни понадобилось, — просто ответила она. — Когда речь идет о жизни или смерти, тут не до обид.

— О, дорогая! — Филип обнял ее. — Разве удивительно, что я так сильно тебя люблю!

Правильно ли она расслышала его последние слова? — засомневалась Николь. Вряд ли бы он стал притворяться здесь, в больнице… значит, он говорит правду!

Словно в полусне Николь последовала за сестрой в соседнюю комнату.

После того как у нее взяли кровь, сестра принесла ей стакан апельсинового сока и посоветовала не вставать сразу.

Николь чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног, но совсем не из-за переливания крови. Ей надо было поговорить с Филипом и выяснить, отвечает ли он за свои слова. От внезапно пришедшей ей в голову мысли она похолодела. Возможно, таким нелепым способом он выражал благодарность.

Филип был не один в комнате ожидания, когда Николь, не послушавшись совета медсестры, вышла кнему. Здесь были еще Клодин и Жюстен, что было довольно странно, поскольку Клодин говорила, что он больше не интересует ее.

— Вы просто героиня! — воскликнула Клодин, увидев ее. — Филип рассказал мне, как вы спасли положение.

— Ты бледна, дорогая. — Филип с тревогой посмотрел на Николь. — Все ли в порядке?

— В полном порядке, — сказала она, скрывая отчаяние. Ну какое еще доказательство нужно, чтобы понять, что Клодин самая важная женщина в жизни Филипа? У них были идиллические отношения. Стоило ему заикнуться, что она ему нужна, как она немедленно появилась. — Вас, наверное, ошеломило известие Филипа об этом несчастном случае? — сказала Николь глухо, обращаясь к Клодин.

— Филип мне не звонил. Это сделала одна из подруг Катрин. Она просила меня позвонить ей потом и рассказать о самочувствии Катрин. Врачи не дают никакой информации посторонним. Естественно, что я сразу бросилась сюда.

— Какой ты молодец, что приехал с ней, — сказал Филип Жюстену.

— У него много скрытых положительных качеств. Возможно, это не совсем подходящее время, но я должна сообщить вам обоим большую новость. Мы с Жюстеном собираемся пожениться!

— Как вовремя ты это решил. — Улыбка озарила напряженное лицо Филипа, когда он пожал руку Жюстену. — Клодин была готова махнуть на тебя рукой.

— Это меня и подтолкнуло, — сказал Жюстен. — Когда я подумал о жизни без нее, я понял, что мне это не принесет радости.

У Николь голова пошла кругом, когда она услышала, как Жюстен и Клодин возбужденно обсуждают свои планы. Неужели Филип все время говорил правду? А как же то, что она видела и слышала собственными глазами и ушами?

Наконец Филип заметил, что она как-то притихла.

— Николь не следует стоять здесь. Ей нужно бы полежать.

— Безусловно, — сказала Клодин с раскаянием. — Я просто хотела узнать, как чувствует себя Катрин, и убедиться, что ты держишься. Позаботься о Николь. Счастливец!

Она тепло обняла Николь.

После того как Клодин и Жюстен ушли, Филип внимательно всмотрелся в бледное лицо Николь.

— Позову-ка я, пожалуй, медсестру.

— Не надо, я просто присяду на минутку. — Она с сомнением вглядывалась в него, пока он вел ее к дивану. Он сел рядом. — Ты и в самом деле счастлив за Клодин и Жюстена? Мне казалось, что он тебе не нравится.

— Он возмущал меня, потому что делал невыносимой жизнь Клодин, да и свою тоже, исключительно по собственной глупости. Они без ума друг от друга, но Жюстен отказывался жениться на ней, потому что она намного богаче его.

— Но по ним совсем не было видно, что они любят друг друга, — с сомнением произнесла Николь. — Казалось, Клодин больше нравишься ты, чем Жюстен. К тому же она говорила, что ни один мужчина не идет в сравнение с тобой.

— Людям легче быть в дружеских отношениях, когда они не влюблены друг в друга, — улыбнулся Филип.

Николь хотелось поверить ему и успокоиться на этом, но она не могла.

— Слишком много признаков того, что вас двоих связывает нечто большее, чем просто дружба, — медленно сказала она. — Я наблюдала за вами, но последнее доказательство получила вчера, когда Клодин плакала на твоем плече и говорила, что не хочет провести остаток своей жизни одна.

— И поэтому ты решила уехать? — недоверчиво воскликнул Филип.

— Тебе не надо ничего мне объяснять, — спокойно сказала Николь. — Наш брак не настоящий. Я не могла рассчитывать на твою верность.

— Поверишь или нет, но я никогда тебя не обманывал, ни с Клодин, ни с какой-то другой женщиной. — Он твердо посмотрел ей в глаза. — Я надеялся, мы сможем добиться того, что наш брак станет настоящим, хотя ты вышла за меня только ради Робера.

— Ты женился на мне по той же причине. Я всегда боялась, что ты попытаешься добиться единоличной опеки над ним.

— И ты могла подумать, что я способен на такой шаг? — спросил он укоризненно. — Наверное, ты действительно ненавидишь меня.

Николь опустила длинные ресницы.

— Ты знаешь, что это не так, — пробормотала она.

— Я знаю, что способен возбудить тебя, но ты никогда по-настоящему не хотела заниматься любовью, — с грустью сказал он.

Если бы он только знал, как ошибался!

— Многое, что происходило между нами, было… недоразумением, — начала она, запинаясь. — Я конечно иногда ошибалась, но мне все еще трудно поверить, что ваши с Клодин отношения чисто платонические. Я слышала, как ты сказал ей, что она не будет одинокой, что ты всегда будешь рядом.

— Я действительно говорил это, но совсем не в том смысле, как ты думаешь. Скажи-ка, какой совет я ей дал? — спросил он быстро.

— Не знаю. Вы отошли, и я больше ничего не могла услышать. Да и не хотела, — сказала Николь угрюмо.

— Вот и плохо. Ты бы услышала, как я сказал Клодин, что Жюстен изменит свое мнение, если она перестанет уговаривать его жениться на ней, а просто предъявит ультиматум. Я понял, что это заставит его сделать ей предложение.

— Значит, именно ты подал ей идею?

Он пожал плечами.

— Все остальное она перепробовала. Если бы он оказался настолько глуп, что отпустил бы ее, тогда ей следовало бы забыть о нем. Ты просто слышала, как я напоминал ей, что она не будет одна, независимо от того, что решит Жюстен. Настоящие друзья всегда приходят на помощь друг другу.

Николь почувствовала, как огромный камень упал с ее души. Не было бы долгих дней отчаяния, если бы она просто поверила Филипу!

— Ты выглядишь усталой, дорогая. — Он нежно сжал ее руку. — Я отвезу тебя домой.

— Не сейчас. Давай убедимся, что у твоей матери все хорошо. Мы не можем уехать, пока не узнаем о ее самочувствии.

Филип согласился, но заставил Николь лечь на диван в комнате ожидания, хотя она и утверждала, что чувствует себя прекрасно. Он принес ей апельсиновый сок и окружил ее всяческой заботой, отчего сердце ее переполнилось радостью.

Наконец вышел доктор, чтобы сообщить им, что у Катрин все хорошо и он надеется на ее скорое выздоровление. Ей дали снотворное, поэтому доктор порекомендовал им уехать, а позже справиться о ее состоянии по телефону. Все стало ясно: доктор хотел, чтобы какое-то время посетители не беспокоили больную.

Когда Филип и Николь шли к его машине, он сказал:

— Сегодня ты подверглась суровому испытанию. Я хочу привезти тебя домой и уложить в постель как можно скорее.

— Ты пытаешься это сделать с момента моего первого появления здесь.

— Я имел в виду только… — Филип замолчал, увидев ее озорную улыбку. Потом, тщательно подбирая слова, чтобы не сказать ничего лишнего, он произнес: — Я никогда не скрывал своих чувств, но это не принесло мне ничего хорошего.

Николь очаровательно улыбнулась.

— Я никогда не рассчитывала, что ты сдашься так легко.

— Ты не представляешь, как трудно мне было! Но я считал, что ты так хотела.

— Скажи мне только одну вещь. Ты отдавал себе отчет, когда сказал, что любишь меня?

— Я никогда не думал, что можно полюбить кого-то так сильно! — Он обнял ее и крепко прижал к себе. — Не покидай меня, моя любимая. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы сделать тебя счастливой. Тебе не обязательно любить меня, только позволь мне любить тебя. Иначе как мне жить?

— Я не собираюсь предоставлять тебе возможность выяснить это. — Она посмотрела на него сияющими глазами. — Филип, дорогой мой, разве ты не знаешь, что ты — любовь всей моей жизни?

Радость озарила его напряженное лицо. Он ответил ей поцелуем, в котором воедино слились желание, страсть и нежность.

Когда он наконец отпустил ее, она счастливо вздохнула.

— Трудно поверить, что между двумя людьми, которые любят друг друга, может быть столько недоразумений. Нам предстоит долгий разговор.

— Мы найдем время и для этого. — От его страстного взгляда сердце ее затрепетало. — Едем домой, дорогая.

Николь и Филип поднимались по ступенькам дома, держась за руки. Они были словно во сне. Но когда они вошли в ее комнату и он заключил ее в объятия, они сразу безошибочно почувствовали всю реальность происходящего.

— Я так долго ждал этого, — простонал он, погружая пальцы в ее шелковые волосы и покрывая поцелуями ее шею. — Я думал, этому никогда не суждено сбыться.

— Я чувствовала то же самое, — слабым голосом произнесла она.

Поцелуи Филипа не давали ей говорить.

Когда она закрыла глаза и страстно прильнула к нему, Филип тихо сказал:

— Наконец-то ты станешь моей настоящей женой. Не смущайся, дорогая, — прошептал он, когда ее длинные ресницы легли на пылающие щеки. — Я хочу, что бы у нас не осталось никаких тайн друг от друга.

Они слились в нежных объятиях…

Наконец Николь зашевелилась и взглянула на него.

— Я всегда мечтала о том, какой чудесной будет моя брачная ночь, но не могла даже представить, что все будет настолько прекрасно, — тихо сказала она. — Я люблю тебя, Филип.

Он крепко обнял ее.

— Никогда не устану слушать это. Я подумал, что потерял тебя навсегда, когда даже Робер не смог удержать тебя здесь.

— Только ради него я оставалась здесь даже после того, как он тут прекрасно прижился. Но когда наши с тобой отношения так сильно испортились, я вынуждена была признать, что он будет счастлив с тобой даже без меня.

— Мы с Робером оба были бы безутешны. — Филип нежно погладил ее щеку. — Ему нужны мы оба, так почему бы нам не усыновить его? Ты готова подумать об этом сейчас?

— Я думаю, это прекрасная идея! — Николь улыбнулась колдовской улыбкой. — Я знаю, что буду хорошей матерью. У меня уже есть опыт, даже больший, чем в роли жены.

— Постараюсь исправить это в будущем. Мы можем даже подумать о том, чтобы подарить Роберу маленького братика или сестренку.

Ребенок Филипа! От этой мысли голова шла кругом.

— Это было бы замечательно, — проговорила она, едва дыша.

— Тогда мы не должны терять время, — сказал он и притянул ее к себе.

Она отстранилась с большим сожалением.

— Нам надо позвонить в больницу, Филип.

Опомнившись, он бросил взгляд на часы.

— Ты права. Мама, должно быть, уже проснулась.

Филип набрал номер телефона, и его тут же соединили с Катрин.

Филип спросил у матери о самочувствии и выслушал отчет доктора. Потом, к его удивлению, Катрин попросила подозвать к телефону Николь.

— Я хочу поблагодарить вас. — Голос Катрин был прерывистым и тон совсем не таким повелительным, каким она обычно говорила с Николь. — Доктор сказал мне о том, что вы сделали для меня.

— Я не сделала ничего особенного, — возразила Ни коль. — Просто оказалось, что у меня нужная группа крови.

— Нет, мы обе знаем, что это необыкновенно великодушный поступок. Я не жду от вас прощения за мое непозволительное поведение с вами, но тем не менее хочу принести свои извинения. Я бы также очень хотела иметь возможность принести извинения и вашей сестре.

— Вам очень досталось, — сказала Николь. — Мы сможем поговорить, когда вам станет лучше.

— Вы думаете, снотворное мешает мне ясно мыслить, но вы ошибаетесь. Несчастный случай, произошедший со мной, помог мне осознать, насколько эгоистичной и недальновидной я была. Вы сделали моего сына счастливым. Это то, о чем мечтает каждая мать. Я не могу просить вас забыть о моем поведении, но хочу, чтобы вы знали, что я сожалею… обо всем.

У Николь подступил ком к горлу.

— В каждой семье бывают недоразумения, но их преодолевают. У нас есть заботы поважнее, например Робби. Мы с Филипом собираемся усыновить его. Филип сам расскажет вам об этом.

Она протянула трубку Филипу. После того как Катрин и ее сын закончили разговор, Филип сказал Николь:

— Мама была растрогана этой новостью.

Николь ошеломленно посмотрела на него.

— Просто не могу поверить, что это та же самая женщина.

Филип улыбнулся.

— Иногда на людей находит прозрение. По крайней мере несчастный случай, который произошел с ней, принес свою пользу. Доктор говорит, что она быстро поправится, так что давай вернемся к той теме, которую мы с тобой обсуждали.

Он прижал ее к себе.

— Интуиция подсказывает мне, что этот разговор не будет долгим, — засмеялась она.

— Иногда и без слов все ясно. — Филип заглянул ей в глаза. — Теперь ты должна знать, как сильно я тебя люблю.

У Николь не было шанса сказать о ее собственной любви, но ей этого и не нужно было делать. Их поцелуй стал обещанием, которое ни один из них никогда не нарушит.