Алый Завет

Глава 16

Переход через великую пустыню давался нашему отряду очень тяжело. Вчера вечером кончилась вода, а мы еще даже не преодолели и половины пути. Нестерпимый жар небесного светила жег кожу и сушил губы, заставляя их белеть и трескаться. Солнце еще не доползло до своего зенита, а жажда уже стала нестерпимой. И Астал переносил эти тяготы гораздо хуже нас с Кавимом по той причине, что его полученные в бою раны так до конца не затянулись и требовали ухода. Даже несмотря на всю мою целительскую помощь.

Я и сам, откровенно говоря, уже раздумывал над тем, чтоб послать планы к Дьяволу и открыться своим спутникам. Ведь выбор невелик, либо они узнают, что у меня есть крылья, либо все мои усилия, вложенные в них, пойдут прахом. Потому что от мертвых не очень много проку. По крайней мере, в данной ситуации.

Но я не спешил действовать, а продолжал ждать… Ждать, что шахирский амир исполнит данное ангелу слово. Но надежда на это истаивала с каждым новым часом. Сколько мы протянем без капли воды в этом разогретом пекле? Астал, дай Ворган ему сил, может не дожить уже до ночи. А мы с южанином вполне сумеем побороться с жаждой до следующего полудня.

Я, конечно, пытался выжимать капли влаги из сухого пустынного воздуха с помощью своей Анима Игнис, примерно представляя, какие условия нужны для конденсации. Но реализовать такой маго-технический проект, имея на руках лишь кучку пустых бурдюков, у меня не получалось. Мне требовались сосуды особой формы, которые в пустыне взять было попросту неоткуда.

— Простите меня, друзья, — едва шевеля постепенно распухающим языком пробормотал Кавим. — Из-за моей глупой мести, мы теперь все обречены…

Здоровяк только насмешливо фыркнул, не желая тратить силы на разговоры, а вот мне захотелось поддержать беседу.

— Если небо и правда на твоей стороне, — фаталистично изрек я, — то мы доберемся до Зината несмотря ни на что.

— Я бы хотел, чтоб ты оказался прав, Данмар, — опустил голову южанин. — Но это невозможно. По самым скромным прикидкам, нам идти еще не меньше двух седмиц. А на просторах великой пустыни нет ни одного известного оазиса…

— У нас есть один верблюд, — кивнул я назад. — Мы можем забить его и напиться.

— И все равно нас это не спасет, — шахирец обреченно прижал ладони к лицу, словно пытался спрятаться от беспощадных солнечных лучей. — Пусть мы протянем еще один день. Ведь даже если мы наполним кровью скотины свои бурдюки, то она скиснет уже к вечеру. И уж поверь, если ты решишься выпить еще и эту гадость, то безудержная рвота только быстрее отправит тебя за грань.

Наша группа неспешно поднималась на высокий бархан. Верблюды тоже изрядно утомились и отощали, а потому часто замедляли шаг, еле переставляя лохматые лапы. Но мы все равно двигались вперед с упрямством обреченных. Взойдя на сыпучую вершину первым, Кавим с иррациональной надеждой вперился взглядом в горизонт, словно уже рассчитывал увидеть белоснежные стены дворца Зината. Но нет, вокруг, насколько хватало глаз, все так же стелилось безжалостное красно-желтое однообразие. Разве что только…

— Это что, караван? — Хрипло прокаркал Астал, останавливая верблюда рядом с шахирцем.

— Не… не может быть… — выдохнул южанин. — Караваны ходят вереницей, а не в линию. Это, верно, просто духи великой пустыни играют с нами, насылая свои иллюзии.

— Одинаковые на всех троих? — Скептически подметил я.

— И ты их видишь?

— Конечно.

Кавим замолчал, до боли напрягая глаза, пытаясь всмотреться в далекие темные силуэты. Но когда сначала одна, а потом и другая фигура пустила в нашу сторону крохотные искорки солнечных зайчиков, беглый аристократ аж посерел.

— Аль’сура… — одними губами прошептал Эль Муджах. — И никак не меньше полутысячи! Теперь мы точно трупы…

— Брось паниковать, мой друг, — попытался приободрить я его. — Вести о нашей маленькой неурядице с солдатами Хундуда не могли обогнать нас.

— Еще как могли… ловчие ястребы пролетают великую пустыню за три дня. И, в отличие от нас, у них достаточно острое зрение, чтобы найти под этими безжизненными песками себе пропитание…

— Тогда еще лучше, — насмешливо бросил я. — Умереть в бою, как истинный воин, куда почетней, чем издохнуть обессиленным трупом верхом на этой мохнатой твари.

Не слушая возражений и предостерегающих возгласов своих товарищей, я стукнул верблюда пятками, направляя вниз по склону. Навстречу пока еще далекой растянутой кавалькаде гвардейцев амира, которые, судя по всему, тоже заметили силуэты троицы путешественников…

Мои спутники, видя приближение потенциальных противников, изрядно нервничали и уже готовились подороже продать свои жизни. Они беспокойно проверяли оружие, на ходу воздевали броню, затягивали разболтавшиеся ремешки и срывали с ран засохшие повязки.

— Негоже представать перед ликом Воргана в этих грязных обмотках, как какие-то бродяги! — Ворчливо пробормотал Астал, остервенело швыряя затвердевшее от крови тряпье под копыта своего зверя. Кавим, судя по всему, был с ним схожего мнения, а потому занялся натиранием своего потускневшего от пыли недешевого нагрудника.

На сближение с Аль’сура, казалось, потребовалась целая вечность. Гнетущее напряжение моих соратников и их тревожное ожидание схватки невольно передавалось и мне. Хотя я в своих силах был полностью уверен. Когда вокруг столько песка, то совершенно неважно сколько у меня будет врагов, все они окажутся обречены. Но время все равно будто бы нарочно замедляло свой бег, желая поиздеваться над суетливыми смертными, а заодно и надо мной.

И вот, спустя пару тысяч шагов, линия Золотых масок вынырнула из-за песчаного намета прямо перед нами. Несколько ближайших воинов спрыгнули с верблюдов и двинулись к нам уже пешими. Точно так же поступила и наша троица, держа руки на рукоятях оружия. Вот только никакой агрессии пока элитные солдаты султаната не демонстрировали.

— Кавим Эль Муджах, — безошибочно вычленил в нашем отряде земляка один из Аль’сура, — мы разыскивали тебя по высочайшему повелению сиятельного амира Фатир Эль Шеха, да сделает Нальмунаши бесконечными его дни.

Голос воина звучал немного глухо, доносясь из-под позолоченного бурджаха, но мы все равно прекрасно слышали каждое его слово.

— Можешь опустить подробности, — сипло ответил южанин, — меня они не интересуют. Живыми мы вам не сдадимся. Так что можешь уже нападать!

— Нападать? — Вполне искренне удивился гвардеец. — Но мы не собираемся этого делать. Его мудрейшество Фатир Эль Шех, приказал сопроводить тебя, уважаемый Эль Муджах, в благословенный город Зинат. Мы видим, что путь дался вам нелегко, поэтому готовы поделиться водой и пищей.

— А не проще ли прирезать нас прямо тут, а амиру привезти только наши головы? — Иронично хмыкнул Астал, не спеша ослаблять хватку на рукоятке своей Феалы.

— Мы не посмеем тронуть пальцем почтенных гостей нашего милостивого правителя, — невозмутимо поведал шахирский воин, не сводя глаз с аристократа, будто воспринимал реплику великана, как сказанное из его уст. — Не ищи подвоха там, где его нет, доблестный Эль Муджах.

В качестве доброго жеста, Песчаный демон протянул Кавиму кожаный бурдюк, который оч-ч-чень соблазнительно булькнул в его руках.

Южанин прямо-таки прикипел взглядом к такой вожделенной воде, но осторожность и обретенная недоверчивость не позволяли принять этот драгоценный дар.

— Позади нас идет караван, там вдосталь еды и питья, — добавил Аль’сура, видя, что земляк колеблется. — Если позволите вас сопроводить, то мы с радостью разделим с вами наш хлеб.

— Я же говорил, Кавим, — тихо прошептал я на имперском, — сама судьба ведет твою руку, и она не даст тебе сгинуть, пока ты не восстановишь справедливость.

Мои слова стали последним доводом, который смог убедить шахирца. Он с благодарным кивком взял предложенный бурдюк и первым сделал из него большой глоток.

Имисаль, собираясь на торжество, столь внезапно объявленное амиром, пребывал в размышлениях и сомнениях. Что такого необычного должно было случиться у правителя султаната, что он так поспешно организовал всеобщий прием? Рождение ребенка? Сомнительно. У Фатира уже было два сына и трое дочерей, и ради нового отпрыска он не стал бы созывать весь высший свет во дворец. Начало войны? Может быть. Молва о том, что воины пустыни точат мечи, поглядывая на жиреющий Исхирос, давно уже ходила в определенных кругах. Но ведь ознаменовать начало великого похода можно было иначе, на военном совете, например, который как раз прошел при свете прошлого осколка. Тогда, быть может, амир хочет назначить иного наследника? И снова не похоже. Старший сын Эль Шеха уже вошел в пору юности, и оставался неоспоримым претендентом на бархатный трон. В то время как его малолетний брат еще только учился говорить.

Взяв с резного столика пергамент со сломанной сургучной печатью, носящей оттиск перстня господина всего султаната, Имисаль еще раз пробежался глазами по витиеватым строкам послания.

«К полудню завтрашнего дня приглашаю вас, доблестные защитники священной земли, к своей трапезе. Прошу отложить ради меня свои дела и почтить мой дворец присутствием. В награду за то, вы узрите, как торжествует справедливость. Однако и обиды на всякого, кто не сможет явиться, я держать не стану…»

Исш’антала, по этому письму нельзя ничего понять! Что амир пытался сказать этим? Да к Иблису все эти догадки! Проще просто прийти и увидеть все собственными очами, а не ломать голову. А ведь, кроме того, посыльный прямо дал понять, что последние строки лично к Имисалю не относятся. Фатир Эль Шех желает видеть его в обязательном порядке. В таком случае, и колебаться нет смысла. Причина, по которой правитель хочет видеть своих подданных, должна оказаться весьма значимой. По пустякам бы он не стал беспокоить аристократов Зината.

Глава дома накинул на плечи тяжелый халат из парчи, на котором серебряными нитями были вышиты десятки одинаковых родовых гербов. Жарко, непрактично, но ничего не поделать. На таком собрании нужно выглядеть достойно и воинственно, дабы ни один шакал не посмел скалить зубы в сторону Эль Муджах! А потому, помимо халата, пришлось еще опоясаться и верной саблей, заменив ножны на парадные, украшенные рубинами и золотом.

Теперь любой мог видеть, что Имисаль, несмотря на испещрившие лицо морщины и поселившуюся в бороде седину, еще не растерял твердости и уверенности. Рукоять его клинка все так же истерта тысячами касаний мозолистой ладони, как десятки лет назад, и служит вовсе не элементом наряда. Легкая пружинящая походка опытного фехтовальщика, опасный прищур холодных глаз, прямой и надменный взгляд. Да, определенно, сегодня не найдется тех, кто дерзнет перейти дорогу Грандмастеру Эль Муджах, ведь иначе он просто сотрет этого наглеца в порошок.

С сомнением покосившись в сторону висящей на деревянном манекене кирасы, созданную руками лучших творцов Зината, Имисаль покачал головой в такт своим мыслям. Нет, эту красавицу, пожалуй, надевать сегодня не стоит. Амир не обозначил в своем послании военную направленность собрания, а потому, облачаясь в доспех, аристократ рисковал выглядеть глупо. Вырядившись как на побоище, он несомненно бы выделялся на фоне остальных гостей, причем не в лучшую сторону.

Закончив с выбором одежды, глава рода отправился во двор, где его ожидал роскошный тонконогий жеребец. Черный, как пески Уль-бади, и стремительный, как выпущенная стрела. Передвигаться на таком скакуне было в сто крат почетнее, нежели в самом богатом паланкине. Имисаль еще не настолько дряхлый, чтобы беречь от тряски свои косточки!

Улыбнувшись своим собственным размышлениям, аристократ в одно движение запрыгнул в седло, не касаясь даже луки или стремян. Все-таки Искра, развитая до стадии Грандмастера, позволяла ему вытворять и не такие фортели, многие из которых были недоступны не только простым смертным, но и большинству Владеющим.

Легкий удар пятками, и скакун стремглав срывается в бешенный галоп. Встречный ветер ударил главу дома упругой стеной, едва не сорвав с головы шелковый тюрбан, и Имисаль, смеясь в голос, придержал его рукой. Горячая южная кровь бурлила в жилах, требуя подвигов, однако иных развлечений для истинного воина, помимо яростной скачки, в чрезмерно мирном в последние годы султанате сыскать было трудно.

Породистый конь домчался до резиденции амира слишком быстро. И Эль Муджах даже испытал укол разочарования, когда ему пришлось спешиться у ворот белоснежного дворца амира. К сожалению, под резные своды этих колонн, верхом въезжать мог только один человек в государстве. Тот, кто восседал на бархатном троне.

Передав поводья вышколенному рабу, с глубоким поклоном подступившемуся к аристократу, Имисаль поправил свой наряд, и двинулся вглубь зеленого великолепия прекрасного сада. Давно исхоженный маршрут вывел Грандмастера к высоким воротам, охраняемых четверкой Аль’сура. И Золотые маски немедля распахнули перед прибывшим гостем массивные створки.

Уже перед самым трапезным залом, мужчина еще раз прошелся ладонями по одеянию, разглаживая едва заметные складки, а затем смело вошел в помещение, гордо задрав подбородок. Внутри царила атмосфера какого-то странного оживления. Сотни давно знакомых лиц повернулись в сторону Эль Муджаха, но он пока не обращал на них внимания. Глава рода поприветствует их чуть позже, а сейчас, первым делом, ему надлежало засвидетельствовать свое почтение амиру. Но стоило только взглянуть на половину, за которой восседал правитель, как Имисаль чуть не сбился с шага от удивления.

Что это за грязные бродяги расположились подле их государя?! На фоне остальных гостей, носящих яркие тюрбаны и шелковые расшитые дишдаши, эти проходимцы выглядели так же блекло и чужеродно, как облезлые воробьи среди гордых ястребов. Но почему-то сегодня именно они занимали лучшие места на этом странном празднике…

Глядя на то, как остальные высокородные сворачивают шеи, в попытках разглядеть незнакомцев, Грандмастер понял, что не одного его интересует этот вопрос. Поэтому Эль Муджах украдкой рассматривал этих людей, стараясь сделать так, чтобы его пристальное внимание не оскорбило правителя султаната. Судя по изношенным, изорванным и местами запачканным кровью одеждам, троицу привели на пир прямо из сечи. А их лица, опаленные жарким солнцем и обветренные сухим воздухом, выглядели так, словно они пожаловали во дворец откуда-то из глубины великой пустыни.

— Приветствую тебя, светлейший амир Фатир! — Имисаль склонился в глубоком почтительном поклоне, выставив вперед правую ногу. — Благодарю тебя за оказанную честь и приглашение на сей великолепный пир!

Эль Шех вскинул руку, и все гости немедленно притихли, прервав негромкие беседы. У Грандмастера сразу же сложилось какое-то неприятное ощущение, что он стал невольным участником театрального представления, в котором ему забыли выдать роль.

— Здравствуй, доблестный Эль Муджах, — благосклонно прикрыл глаза правитель. — Мы все с нетерпением ждали твоего появления.

— Неужели? — Тут же насторожился аристократ. — Чем я заслужил такое высокое внимание?

— Не понимаешь? Может тогда тебе стоит внимательнее присмотреться к моим гостям? — Амир указал ладонью на троих оборванцев подле себя. — Возможно, ты сумеешь узнать среди них кого-нибудь?

Глава рода, следуя совету государя, вперился заинтересованным взглядом в проходимцев, уже без тени стеснения. Если уж сам амир позволил ему это, то больше не было смысла скрываться.

Так-так… кто тут у нас… Какой-то сопливый мальчишка-чужеземец, едва ли старше сына Фатира. Слишком бледнокожий для уроженца степей, но достаточно смазливый, чтобы ему отвели теплое местечко под крылышком какого-нибудь визиря. Нет, этот юнец совершенно точно незнаком Имисалю. Равно как и огромный смурной верзила с кривым шрамом через половину морды. Уж такого страхолюдину он бы точно запомнил. А вот третий — южанин, смотрящий на Эль Муджаха как пустынный лев на отбившегося от каравана хромого верблюда, определенно бередил какие-то давно позабытые страницы памяти. Чем-то этот незнакомец походил на покойного брата Имисаля, бывшего больше десятка лет назад главой их рода. Вот только…

Догадка, пронзившая разум аристократа, была подобна буре, разразившейся под безоблачным небом. Исш’антала! Это просто невозможно! Неужели сброшенный с доски наследник посмел вернуться в Зинат спустя столько времени?!

— Приветствую тебя, дядя Имисаль, — не сказал, а больше прорычал племянник. — Не скажу, что рад тебя видеть, но ты ведь и сам понимаешь, что я прибыл сюда не для того, чтобы болтать.

— Кавим… не думал, что тебе хватит наглости явиться в этот благословенный город, после того, какой ужас и бесчестие ты сотворил здесь!

Аристократ постарался взять себя в руки и заставить свой голос звучать твердо. Что бы там не замышлял его беглый родственник, его задумка обречена на провал. Доказать он сейчас ничего не сможет, ведь никаких свидетелей давно уже нет в живых. Какие бы обвинения он не выдвинул, его доводы не смогут перевесить слова самого Имисаля. Да и вообще, сам молодой Эль Муджах давно уже числится в преступном списке, как детоубийца и клятвопреступник, кто станет его слушать? Иблис и его проклятые слуги, эти умозаключения звучали вполне логично и весомо, но почему же тогда амир усадил беглого мясника на такое почетное место?!

Кавим, заслышав неприкрытый намек о своем былом «подвиге», тут же сжал кулаки и заиграл желваками. Грандмастер, завидев исказившую лицо родственника гримасу, удовлетворенно хмыкнул про себя. Ничего не изменилось. Все такой же вспыльчивый и заносчивый. Он не должен доставить ему никаких проблем.

— Ты чертов лжец и интриган! — Выплюнул беглый Эль Муджах, явно подавляя желание вскочить на ноги. — Ты обманул и подставил меня, а затем захватил власть в моем доме!

— Кто же из нас двоих сейчас пятнает свои уста ложью? — Невозмутимо дернул бровью Имисаль. Он поставил себе задачу вывести из себя недалекого племянника. Пусть все увидят его великую глупость. — А ты, сиятельный Фатир-амир, почему допускаешь подобное безобразие на своем пиру?

— Я вырву твой язык и скормлю его стервятникам! — Выкрикнул Кавим и тут же вскочил с мягкого ковра, хватаясь за сабли.

Хех! Это было слишком легко… Сейчас глава Эль Муджах завершит то, что начал давным-давно. Сегодня звезды сложились весьма удачно. Ведь никто не посмеет упрекнуть Имисаля за то, что он прирезал безумца, который первым посягнул на его жизнь, да еще и в присутствии правителя!