Белая львица

13

Эти трое в масках появились, как раз когда подали десерт. За две минуты они выпустили из автоматов более трехсот пуль и скрылись на автомобиле.

Затем воцарилась тишина. Но лишь на мгновение. Секунду спустя послышались крики раненых и перепуганных людей.

Произошло это на ежегодной встрече богатого дурбанского клуба дегустаторов вина. Оргкомитет тщательно учел все аспекты безопасности, прежде чем было решено устроить заключительный обед в ресторане пайнтаунского гольфклуба, в нескольких милях от Дурбана. До сих пор в городке Пайнтаун ни разу не случалось террористических актов, которые в провинции Наталь фактически стали обычным делом. Кроме того, управляющий рестораном обещал в этот вечер усилить охрану.

Но охранники погибли, не успев поднять тревогу. Сетчатую ограду налетчики разрезали стальными ножницами. Сторожевую овчарку задушили.

Когда террористы ворвались в ресторан, там находилось в общей сложности пятьдесят пять человек. Белые члены клуба дегустаторов и африканская обслуга — четверо мужчин и одна женщина. Чернокожие повара и буфетчики во главе с шеф-поваром, португальцем, при первых же выстрелах схоронились на задворках.

Террористы скрылись, а среди опрокинутой мебели, битого фарфора и обломков потолочной арматуры лежали девять убитых. Семнадцать человек получили ранения разной степени тяжести, остальные были в шоке, в том числе пожилая женщина, которая вскоре умерла от сердечного приступа.

На десерт подавали фруктовый салат и красное вино, более двухсот бутылок которого были разбиты вдребезги. Полиция, прибывшая на место преступления, с трудом различала, где кровь, а где вино.

Полицейский комиссар де Беер из дурбанского отдела по расследованию убийств прибыл в ресторан одним из первых. Его сопровождал чернокожий африканец, комиссар Гарри Сибанде. Хотя де Беер отнюдь не скрывал своих расистских взглядов, Гарри Сибанде привык не замечать его презрения к черным. К тому же он давно понял, что как полицейский даст де Бееру сто очков вперед.

Они обошли разоренное помещение, наблюдая, как убитых и раненых уносят в кареты скорой помощи, которые совершали челночные рейсы из Пайнтауна в дурбанские больницы.

Свидетели, перенесшие тяжелый шок, могли сказать лишь очень немногое. Налетчиков было трое, все в масках. Но судя по рукам — чернокожие африканцы.

Де Беер понимал, что происшедшее — один из серьезнейших политических терактов, осуществленных за год в Натале черными группировками. Этим вечером 30 апреля, казалось, был сделан еще один шаг к открытой гражданской войне между белыми и черными.

В тот же вечер де Беер позвонил в Преторию, в разведслужбу, где ему обещали завтра утром прислать помощь. Армейский спецотдел по борьбе с политическим терроризмом тоже направит в Дурбан опытного следователя.

Президент де Клерк узнал о происшествии около полуночи. Министр иностранных дел Пик Бота позвонил в резиденцию по экстренной линии связи.

Де Клерк явно был раздосадован, что его побеспокоили, Бота слышал это по голосу:

— Невинных людей у нас убивают каждый день. Что в этой истории такого особенного?

— Масштаб, — ответил министр. — Слишком масштабно, слишком жестоко, слишком чудовищно. Если вы не выступите завтра же утром с решительным заявлением, в партии вас весьма не одобрят. Я убежден, что руководство АНК, вероятно сам Мандела, осудит случившееся. Черные церковные лидеры тоже. Вы очень себе навредите, если не выступите.

— Ладно, будь по-вашему, — ответил де Клерк. — Набросайте к утру текст. В семь он должен быть у меня.

Ночью между Йоханнесбургом и Преторией состоялся еще один телефонный разговор, имевший касательство к теракту в Пайнтауне. Полковнику Францу Малану, сотруднику особой сверхсекретной армейской службы безопасности, позвонил коллега из разведки, Ян Клейн. Обоим уже сообщили, что произошло несколько часов назад в пайнтаунском ресторане. И встретили они эту новость ошеломленным возмущением — сыграли привычную роль. На самом деле бойня в Пайнтауне планировалась при их участии. Она была элементом стратегии по дестабилизации положения в стране. А последним звеном в цепи многочисленных и все более масштабных террористических актов и убийств станет ликвидация, к которой готовили Виктора Мабашу.

Но Ян Клейн звонил Францу Малану по совсем другому поводу. Днем он обнаружил, что кто-то открывал сугубо личные и секретные файлы его служебного компьютера. Ему понадобилось несколько часов, чтобы методом исключения вычислить, кто за ним следит. И он прекрасно отдавал себе отчет, что все это ставит под угрозу их главную, решающую операцию.

В телефонных разговорах Ян Клейн и Франц Малан никогда не называли имен. Они знали друг друга по голосу. А если связь была плохая, прибегали к особому коду из приветственных фраз, который позволял им безошибочно опознать друг друга.

— Надо встретиться, — сказал Ян Клейн. — Ты знаешь, куда я еду завтра?

— Да, — ответил Малан.

— Приезжай туда же.

Францу Малану было известно, что от его ведомства в расследовании теракта должен участвовать некий капитан Брейтенбах. Но знал он и другое: достаточно одного телефонного звонка — и вместо капитана Брейтенбаха поедет он сам, Франц Малан. Ведь руководство предоставило ему карт-бланш, и он мог, не ставя никого в известность, перераспределять задания по собственному усмотрению.

— Я приеду.

На этом разговор закончился. Франц Малан позвонил капитану Брейтенбаху и сообщил, что лично полетит завтра в Дурбан. Потом стал размышлять, чем же так обеспокоен Ян Клейн. Скорей всего, это связано с большой операцией. Только бы она не сорвалась!

В четыре утра 1 мая Ян Клейн выехал из Претории. Миновал Йоханнесбург и уже скоро направился по шоссе N-3 в сторону Дурбана. В восемь он рассчитывал быть на месте.

Ян Клейн любил водить машину. При желании он бы мог, конечно, лететь в Дурбан на вертолете, но тогда оказался бы там слишком быстро. А в машине он был один, только пейзаж мелькал за окном — можно все как следует обмозговать.

Он прибавил скорость, думая о том, что возникшая в Швеции проблема скоро будет устранена. Несколько дней его одолевали сомнения: вправду ли Коноваленко так ловок и хладнокровен, как он предполагал? Может, сделка с ним была просчетом? Но после долгих размышлений решил, что поступил правильно. Коноваленко сделает все необходимое. Виктора Мабашу скоро уберут. Вероятно, уже убрали. Человек по имени Сикоси Цики, второй в списке, займет его место и пройдет у Коноваленко точно такую же подготовку.

Единственное, что по-прежнему казалось Клейну странным, был сам инцидент, который привел Виктора Мабашу к срыву. Почему смерть какой-то ничтожной шведки вызвала у Виктора Мабаши столь бурную реакцию? Выходит, несмотря ни на что, у него все-таки было слабое место — сентиментальность? В таком случае большая удача, что этот изъян обнаружился вовремя. Кто знает, что сделал бы Виктор Мабаша, увидев в прицел свою мишень.

Он отбросил мысли о Викторе Мабаше и вернулся к слежке, которую негласно вели за ним самим. Ничего конкретного в файлах не было — ни имен, ни мест, ничего такого. Но он прекрасно понимал, что опытный офицер разведки все равно сумеет сделать определенные выводы. В том числе касательно планов серьезного политического теракта.

Откровенно говоря, ему повезло, думал Ян Клейн. Он вовремя обнаружил, что кто-то лазил в его файлы, и сумеет предпринять ответные шаги.

Полковник Франц Малан поднялся в вертолет, ожидавший его на особом армейском аэродроме под Йоханнесбургом. Было четверть восьмого, и в восемь он рассчитывал быть в Дурбане. Кивнув пилотам, пристегнул ремни и, меж тем как машина набирала высоту, смотрел вниз. Он чувствовал усталость. Размышления о том, что тревожит Яна Клейна, не дали ему до рассвета сомкнуть глаз.

Он задумчиво глядел на африканское предместье, над которым летел вертолет. Запустение, трущобы, дым костров.

Разве они смогут победить нас? — думал он. Главное — проявить упорство и показать, что мы не шутим. Конечно, прольется много крови, в том числе и крови белых, как вчера вечером в Пайнтауне. Но чтобы сохранить в ЮАР власть белых, надо платить, и дорогой ценой. Большими жертвами.

Франц Малан откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и попробовал вздремнуть.

Скоро он узнает, что тревожит Яна Клейна.

В Пайнтаун, к оцепленному ресторану, они подъехали друг за другом, с промежутком в десять минут. И час с лишним пробыли в залитом кровью помещении вместе с местными полицейскими под командой комиссара Самуэла де Беера. И Ян Клейн, и Франц Малан не могли не признать, что налетчики поработали как следует. Число убитых, видимо, составит человек девять-десять, но это не главное. Кровавая расправа над невинными дегустаторами принесла нужные результаты. Белые пришли в бешенство, и уже раздавались призывы к мести. На пути в Дурбан Ян Клейн слышал по радио заявления Нельсона Манделы и президента де Клерка, которые сурово осудили случившееся. Вдобавок де Клерк пригрозил террористам беспощадным возмездием.

— Есть какие-нибудь зацепки насчет того, кто устроил этот кошмар? — спросил Ян Клейн.

— Пока нет, — ответил де Беер. — Даже машину их никто не видел.

— Лучше бы правительство сразу назначило вознаграждение, — сказал Франц Малан. — Я лично попрошу министра обороны поднять этот вопрос на следующем заседании кабинета.

В эту минуту на улице возникла суматоха — возле оцепления собралась толпа белых, многие демонстративно с оружием. Черные африканцы, заметив сборище, благоразумно сворачивали в сторону. Внезапно дверь ресторана распахнулась, и внутрь вбежала белая женщина лет тридцати. Она была на грани истерики и, увидев комиссара Сибанде, единственного чернокожего в этом помещении, вдруг выхватила пистолет и выстрелила в его сторону. Гарри Сибанде успел броситься на пол и укрыться за опрокинутым столом. Но женщина направилась прямо туда, судорожно сжимая обеими руками пистолет и продолжая стрелять. И все это время выкрикивала на африкаанс, что отомстит за брата, убитого вчера вечером. И не остановится, пока не будет уничтожен последний кафр.

Самуэл де Беер кинулся на нее, обезоружил и увел в полицейскую машину. Гарри Сибанде выбрался из укрытия. Он был потрясен. Одна из пуль пробила столешницу и порвала рукав его пиджака.

Ян Клейн и Франц Малан наблюдали за инцидентом, занявшим буквально несколько секунд, и думали об одном и том же. Поступок этой белой женщины ярко высветил цель, ради которой была устроена вчерашняя кровавая бойня. Это лишь начало. Ненависть прокатится по стране исполинской волной.

Вернувшийся де Беер сказал, утирая с лица пот и кровь:

— Ее можно понять.

Гарри Сибанде промолчал.

Ян Клейн и Франц Малан обещали де Бееру любую необходимую помощь. Разговор завершился взаимными уверениями, что теракт должен быть раскрыт и будет раскрыт в самое ближайшее время. Затем оба они покинули ресторан, на машине Яна Клейна выехали из Пайнтауна, направляясь на север по магистрали N-2, и возле указателя «Умхланга-Рокс» свернули к морю. Ян Клейн затормозил у рыбного ресторанчика, расположенного прямо на берегу. Здесь им никто не помешает. Они заказали морских раков и минеральную воду. С моря задувал мягкий ветерок. Франц Малан снял пиджак.

— Насколько мне известно, комиссар де Беер на редкость бездарный следователь, — сказал он. — А вот у его коллеги, у этого кафра, говорят, мозги куда лучше работают. И упорства ему не занимать.

— У меня те же сведения, — отозвался Ян Клейн. — Дознание будет бестолково топтаться по кругу, пока все, кроме родственников, не забудут об инциденте. — Он положил нож, промокнул рот салфеткой. — Смерть всегда штука неприятная. Никто не затевает кровавой бани без крайней нужды. С другой стороны, нет победителей без побежденных. Как нет победителей без жертв. Наверно, в сущности, я самый примитивный дарвинист. Выживает сильнейший, а значит, право на его стороне. Когда в доме пожар, не спрашивают, где он возник, а начинают тушить.

— Что будет с теми тремя? — спросил Франц Малан. — Помнится, я не видал, что там решили.

— Давай-ка прогуляемся после обеда, — с улыбкой предложил Ян Клейн.

Франц Малан понял: до поры до времени это и есть ответ на его вопрос. Он достаточно знал Яна Клейна и сообразил, что продолжать расспросы бессмысленно. Когда надо, он все узнает.

За кофе Ян Клейн рассказал, почему настаивал на встрече.

— Как ты знаешь, мы, сотрудники тех или иных разведслужб, работаем в подполье, и в нашей жизни есть неписаные законы и правила, — начал он. — Во-первых, мы все следим друг за другом. Наше доверие к коллегам всегда имеет предел. У каждого есть собственные средства контролировать свою личную безопасность. В том числе и способы оградить свою территорию от вторжений. Мы ставим вокруг мины, потому что другие поступают так же. Так создается равновесие, и все мы сообща можем делать свою работу. К сожалению, я обнаружил, что кое-кто слишком заинтересовался моими компьютерными файлами. Кому-то поручено следить за мной. И задание поступило с самого верху.

Франц Малан побледнел:

— Неужели план раскрыт?

Ян Клейн холодно посмотрел на него.

— Я, разумеется, не настолько легкомыслен. Содержание моих файлов никоим образом не раскрывает задачу, которую мы поставили перед собой и которую выполняем. Однако нельзя не учитывать, что достаточно умный человек сумеет сделать выводы, указывающие в верном направлении. И потому дело серьезное.

— Трудно будет выяснить, кто он, — сказал Франц Малан.

— Отнюдь, — ответил Ян Клейн. — Я уже выяснил.

Франц Малан с удивлением воззрился на него.

— Я начал искать с конца, — пояснил Ян Клейн. — Нередко это наилучший способ добиться результата. Я задался вопросом: откуда могло поступить задание? И очень скоро понял, что по-настоящему мои дела могут интересовать только двоих. Двоих, причем на самом верху. Президента и министра иностранных дел.

Франц Малан открыл рот, собираясь что-то сказать, но Ян Клейн остановил его:

— Погоди. Подумай хорошенько — и сам увидишь, что это очевидно. В стране объективно существует опасность заговора. Де Клерк имеет все основания бояться настроений, бытующих в определенных кругах верховного армейского командования. Точно так же он не может целиком рассчитывать на лояльность тех, кто руководит деятельностью разведслужб. Ситуация в стране очень нестабильна. Невозможно ни предвидеть всего, ни рассчитать заранее. Стало быть, потребность в информации чрезвычайно велика. В правительстве есть только один человек, которому президент полностью доверяет, — министр иностранных дел Бота. Как только я пришел к этому выводу, осталось перебрать возможных кандидатов на роль тайного президентского информатора. По причинам, которые объяснять незачем, подробности я опускаю, но в итоге у меня остался один-единственный кандидат. Питер ван Хеерден.

Франц Малан знал, кто это такой. Встречал его несколько раз.

— Питер ван Хеерден, — повторил Ян Клейн. — Он информировал президента. Выдавал наши тайные мысли.

— По-моему, он очень неглуп.

Ян Клейн кивнул:

— Вот именно. И очень опасен. Такой враг заслуживает уважения. Правда, к несчастью, у него слабое здоровье.

Франц Малан поднял брови:

— Слабое здоровье?

— Иной раз трудности разрешаются сами собой. Я случайно узнал, что на следующей неделе он ложится в частную йоханнесбургскую клинику на небольшую операцию. Неприятности с простатой. — Ян Клейн отхлебнул кофе. — Из клиники он не выйдет. Об этом я сам позабочусь. Ведь, что ни говори, он подбирался ко мне. Совал нос в мои файлы.

Оба молчали, пока чернокожий официант убирал со стола. Когда он ушел, Ян Клейн продолжил:

— Я сам решил проблему. Но рассказывать об этом не стану, по одной-единственной причине. Тебе нужно соблюдать предельную осторожность. Скорей всего, за тобой тоже подглядывают.

— Спасибо, что предупредил, — сказал Франц Малан. — Надо срочно проверить обеспечение безопасности.

Официант принес счет, Ян Клейн расплатился, а потом обронил:

— Ну что ж, давай пройдемся. И ты получишь ответ на тот вопрос.

Они зашагали по тропинке, которая вела вдоль крутого берега к высоким обрывистым скалам, давшим название этому месту.

— В среду Сикоси Цики вылетает в Швецию, — сказал Ян Клейн.

— По-твоему, он лучший?

— В нашем списке он стоял вторым. Я полностью ему доверяю.

— А Виктор Мабаша?

— Думаю, он уже мертв. Жду сообщений от Коноваленко сегодня вечером, самое позднее завтра утром.

— В Капстаде ходят слухи о большом митинге двенадцатого июня, — сказал Франц Малан. — Я проверю, может, это и будет удобный случай.

Ян Клейн остановился:

— Да. Время самое подходящее.

— Буду держать тебя в курсе.

Ян Клейн стоял над морем, на краю обрыва.

Франц Малан глянул вниз.

Далеко в глубине виднелся искореженный автомобиль.

— Н-да, машину пока не нашли, — сказал Ян Клейн. — А когда найдут, обнаружат трех покойников. Черных, лет по двадцать пять. Кто-то застрелил их и столкнул машину в пропасть. — Ян Клейк кивнул на автостоянку за спиной. — По уговору, деньги они должны были получить вон там. Но выходит, не получили.

Они повернули обратно.

Франц Малан не стал спрашивать, кто разделался с троицей, совершившей налет на ресторан. Некоторые вещи лучше не знать.

В самом начале второго Ян Клейн высадил Франца Малана в расположении одной из воинских частей под Дурбаном. Они обменялись рукопожатием и поспешно расстались.

В Преторию Ян Клейн возвращался не по автостраде, а выбрал более спокойные дороги через Наталь. Спешить некуда, к тому же не мешает подвести итоги. На карту поставлено многое — и для него самого, и для его единомышленников, и вообще для всех белых в ЮАР.

Думал он и о том, что едет сейчас по родным местам Нельсона Манделы. Здесь он родился, здесь вырос. Наверно, и похоронят его тоже здесь.

Иногда Ян Клейн сам пугался собственной холодной бесчувственности. Он знал, что таких, как он, зовут фанатиками. Но другой жизни себе не мыслил.

Беспокойство у него вызывали только две вещи. Во-первых, кошмары, порой мучившие его по ночам. Тогда он видел вокруг себя мир одних лишь черных людей. И не мог говорить. Слова, слетавшие с губ, превращались в звериные крики. Будто вопли гиены.

Во-вторых, как и всякий другой, он не знал, сколько ему отпущено времени.

Вечной жизни он вовсе не жаждал, но хотел прожить достаточно долго и увидеть, что белые в Южной Африке вновь укрепили свое господство.

А там можно и умереть. Но не раньше.

В Витбанке Клейн сделал остановку, пообедал в маленьком ресторанчике.

К тому времени он еще раз обдумал план, все условия и возможные ловушки. И был совершенно спокоен. Все будет так, как он наметил. Возможно, идея Франца Малана насчет 12 июня в Капстаде тоже вполне удачна.

Около девяти вечера он подъехал к своей просторной вилле на окраине Претории.

Черный ночной охранник отпер ворота.

Последнее, о чем Ян Клейн подумал на грани сна, был Виктор Мабаша.

Он уже с трудом вспоминал его лицо.