Белая львица

5

В пять все собрались в управлении. Валландер не мог припомнить, чтобы когда-нибудь совещание было столь немногословным.

Посреди стола завернутый в пластик лежал черный палец.

Валландер обратил внимание, что Бьёрк поставил свой стул так, чтобы не смотреть туда.

Остальные разглядывали палец. И молчали.

Немного погодя приехал курьер из больницы, и палец был увезен. Только после этого Сведберг сходил за кофе, и Бьёрк открыл совещание.

— Мне в данном случае сказать нечего, — объявил он. — Кто-нибудь может предложить разумное объяснение?

Никто не ответил. Вопрос был бессмысленный. Бьёрк попробовал начать сначала:

— Валландер, подытожь, что мы имеем.

— Задача нелегкая, — ответил Валландер. — Но я попытаюсь. Остальные меня дополнят. — Он полистал блокнот. — Луиза Окерблум пропала примерно четверо суток назад. Точнее, девяносто восемь часов назад. С тех пор, насколько нам известно, никто ее не видел. Во время поисковой операции — мы искали саму женщину или хотя бы ее автомобиль — неподалеку, в том районе, где, по нашим предположениям, она могла находиться, взрывается дом. Мы выяснили, что дом представляет собой наследственное имущество. Душеприказчик — адвокат, живет в Вернаму. По его словам, он в полном недоумении по поводу случившегося. Дом больше года пустовал. Наследники еще не решили, продавать его или оставить в семье. Не исключено также, что его выкупит один из наследников. Адвоката зовут Хольмгрен, и мы просили коллег из Вернаму побеседовать с ним подробнее. Во всяком случае, нужно установить имена наследников и их адреса.

Комиссар отхлебнул глоток кофе и продолжал:

— Пожар начался в девять. Многое говорит за то, что источником явилось мощное взрывное устройство с часовым детонатором. Нет никаких оснований думать, что пожар возник по иным, естественным причинам. Адвокат Хольмгрен категорически отрицает наличие в доме, к примеру, газовых баллонов. Электропроводку год назад полностью заменили. Во время тушения пожара метрах в двадцати от горящего дома полицейская собака выкопала отрубленный человеческий палец. Указательный или средний палец левой руки. Причем принадлежал он, по всей вероятности, мужчине. И этот мужчина — чернокожий. Криминалисты тщательно осмотрели ту часть пожарища и двора, которая сейчас доступна, но ничего больше не нашли. Собаки тоже ничего не обнаружили. Прочесывание окрестностей результатов не принесло. Машина до сих пор не найдена, Луиза Окерблум — тоже. Вдобавок взорвался дом и обнаружен негритянский палец. Это все.

Бьёрк скривился:

— Что говорят медики?

— Мария Лестадиус из больницы осмотрела находку, — сказал Сведберг. — Говорит, нужно обратиться в криминалистическую лабораторию. Сама она по пальцам читать не умеет.

Бьёрк так и подскочил на стуле:

— Повтори. Как это «по пальцам читать не умеет»?

— Она так выразилась, — уныло пояснил Сведберг. Все знали привычку Бьёрка иной раз цепляться к пустякам.

Бьёрк припечатал ладонь к столу:

— Скверная ситуация. Фактически мы ничего не знаем. Роберт Окерблум что-нибудь добавил к своим показаниям?

Валландер решил до поры до времени помалкивать о наручниках. Опасался, что они уведут дознание в сторону от главных задач, а это сейчас совершенно ни к чему. Да и вообще сомнительно, чтобы наручники имели прямое касательство к исчезновению Луизы Окерблум.

— Нет, — сказал он. — У меня сложилось впечатление, что Окерблумы были самой счастливой семьей в Швеции.

— Может, она вдруг помешалась на почве религии? — сказал Бьёрк. — В газетах то и дело пишут о всяких безумных сектах.

— Методистскую церковь никак не назовешь безумной сектой, — ответил Валландер. — Это одна из старейших независимых церквей в Швеции. Хотя, признаться, я мало что знаю про их убеждения.

— Надо к ним присмотреться, — решил Бьёрк. — Какие будут соображения насчет дальнейших действий?

— Может, завтра что-нибудь прояснится, — сказал Мартинссон. — Когда начнутся звонки.

— Я уже выделил людей на телефоны, — сообщил Бьёрк. — Что еще можно предпринять?

— Работать фактически не с чем, — сказал Валландер. — У нас имеется палец. Это означает, что где-то есть чернокожий мужчина, у которого на левой руке не хватает одного пальца. Кроме того, он нуждается в медицинской помощи. Если он до сих пор не обратился ни к врачу, ни в больницу, рано или поздно ему все же придется это сделать. Не исключена и возможность, что он свяжется с полицией. Люди сами себе пальцев не отрубают. Во всяком случае, такое бывает крайне редко. Значит, кто-то применил к нему грубое насилие. С другой стороны, вполне вероятно, что он уже выехал из страны.

— Отпечатки пальцев, — сказал Сведберг. — Не знаю, сколько африканцев сейчас находится в Швеции, легально или нелегально. Но возможно, отпечаток этого пальца зарегистрирован в наших картотеках. И Интерпол можно запросить. Насколько мне известно, многие африканские государства за последние годы создали современные криминалистические картотеки. Об этом была статья в «Свенск пулис» несколько месяцев назад. По-моему, Курт прав. Даже если пока не видно связи между этим пальцем и Луизой Окерблум, исключать такую возможность нельзя.

— Объявим в газетах? — насмешливо сказал Бьёрк. — Полиция разыскивает владельца отрубленного пальца. Заголовочки будут о-го-го! Это я вам гарантирую.

— А почему бы нет? — заметил Валландер. — Что мы теряем?

— Я подумаю, — сказал Бьёрк. — Время терпит. Но я согласен, надо оповестить больницы по всей стране. Кстати, врачи ведь обязаны сообщать в полицию, если подозревают, что увечье вызвано преступными действиями?

— Кроме того, они связаны и обязательством хранить профессиональную тайну, — вставил Сведберг. — Но обзвонить больницы, конечно, стоит. Поликлиники, амбулатории и все такое. Кто-нибудь знает, сколько у нас в стране врачей?

Никто не знал.

— Пусть Эбба наведет справки, — предложил Валландер.

Через десять минут Эбба, дозвонившись до секретариата Шведского союза врачей, связалась с Валландером. Он выслушал ее сообщение и сказал:

— Врачей в Швеции больше двадцати пяти тысяч.

Все рты разинули от удивления.

Двадцать пять тысяч врачей!

— Где они только прячутся, ведь когда надо, ни одного не найдешь! — недоуменно воскликнул Мартинссон.

Бьёрк начал выказывать нетерпение:

— Есть еще идеи? Нет? Тогда за работу, дел по горло. Завтра в восемь утра соберемся снова.

— Ладно, я займусь врачами, — вздохнул Мартинссон.

Все собрали свои записи и встали, как вдруг зазвонил телефон. Мартинссон и Валландер успели выйти в коридор, но Бьёрк позвал их обратно. Лицо у него покраснело от возбуждения.

— Прорыв, — сказал он. — Как будто бы нашелся автомобиль. Звонил Нурен. Какой-то крестьянин пришел на пожар и спросил, не интересно ли полиции взглянуть на его находку. Он, мол, кое-что приметил неподалеку, в пруду. Всего несколько километров, в стороне Шёбу, как он выразился. Нурен поехал с ним и увидел, что из тины торчит автомобильная антенна. Крестьянин — его зовут Антонсон — уверяет, что неделю назад там ничего такого не было.

— Черт побери! — буркнул Валландер. — Надо сегодня же достать машину из воды. Мы не можем ждать до завтра. Вызовем автокран и установим там пару прожекторов.

— Надеюсь, в машине никого нет, — сказал Сведберг.

— Вот это мы и выясним, — сказал Валландер. — Пошли.

Пруд действительно находился «в стороне Шёбу», к северу от Крагехольма, на опушке рощи, но подъехать к нему оказалось очень трудно. Полиция потратила три с лишним часа, пока доставила туда прожекторы и автокран. Только в половине десятого наконец удалось зацепить машину тросом. Валландер при этом поскользнулся и упал в грязь. Пришлось позаимствовать из машины Нурена резервный комбинезон. Но комиссар даже и не замечал, что промок и озяб. Все его внимание было приковано к автомобилю.

Смешанные чувства обуревали его — взволнованное ожидание и тягостная тревога. Он надеялся, что машина та самая. Но боялся, что в кабине они найдут Луизу Окерблум.

— По крайней мере одно совершенно ясно, — сказал Сведберг. — Это не авария. Машину спихнули в пруд, чтобы спрятать. Скорей всего, ночью, в темноте. Тот, кто это сделал, не разглядел, что антенна торчит над тиной.

Валландер кивнул. Сведберг рассудил правильно.

Мало-помалу трос натянулся. Автокран словно бы покрепче уперся в землю и поднатужился.

Из воды потихоньку выныривал багажник.

Валландер взглянул на Сведберга, тот был спец по части машин.

— Она?

— Подожди немного. Пока не вижу.

И тут трос отвязался. Машина опять исчезла в тине.

Пришлось начинать все сызнова.

Через полчаса автокран запыхтел опять.

Валландер смотрел то на машину, медленно поднимавшуюся из воды, то на Сведберга.

Вдруг Сведберг кивнул:

— Она самая. «Тойота-королла». Вне всякого сомнения.

Валландер повернул один из прожекторов. Теперь стало видно, что машина темно-синяя.

Наконец кран вытащил «тойоту» на берег и заглушил мотор. Сведберг посмотрел на комиссара. Оба подошли к машине, заглянули внутрь, с разных сторон.

Пусто.

Валландер открыл багажник.

Ничего нет.

— В машине пусто, — сказал он Бьёрку.

— Может, она на дне, — заметил Сведберг.

Валландер кивнул, обвел взглядом пруд. Метров сто в окружности. Но похоже, неглубокий, раз антенна торчала из воды. Он обернулся к Бьёрку:

— Нужны водолазы. Прямо сейчас.

— В таких потемках водолаз ничего не увидит, — возразил Бьёрк. — Отложим до утра.

— Они просто пойдут по дну и потащат сеть. Я не хочу ждать до завтра.

Бьёрк сдался и пошел к патрульной машине — звонить. Между тем Сведберг открыл водительскую дверцу и посветил внутрь карманным фонарем. Осторожно достал из гнезда мокрый автомобильный телефон.

— Последний набранный номер обычно остается в памяти, — сказал он. — Вдруг она еще куда-нибудь звонила после звонка в контору.

— Отличная мысль. Молодец, Сведберг, — сказал Валландер.

Дожидаясь водолазов, они бегло осмотрели машину. На заднем сиденье Валландер нашел бумажный пакет с раскисшим хлебом и пирожными.

Пока все совпадает, думал он. Но что случилось дальше? По дороге? Кого ты встретила, Луиза Окерблум? Кого-то, с кем договорилась повидаться?

Или кого-то другого? Кто хотел встретиться с тобой без твоего ведома?

— Сумочки нет, — доложил Сведберг. — Портфеля с бумагами тоже. В бардачке только документы на машину и страховые полисы. А еще Новый Завет.

— Ищи план, нарисованный от руки, — сказал Валландер.

Плана Сведберг не нашел.

Валландер медленно обошел вокруг «тойоты». Никаких повреждений не видно. В дорожную аварию Луиза Окерблум не попадала.

Они сели в патрульную машину, налили из термоса кофе. Дождь перестал, на небе почти ни облачка.

— Она здесь, в пруду? — спросил Сведберг.

— Не знаю, — ответил Валландер. — Может быть.

Двух молодых водолазов привезли на оперативной машине пожарной команды. Валландеру и Сведбергу уже доводилось работать с этими парнями, они поздоровались.

— Что именно надо искать? — спросил один из водолазов.

— Возможно, труп, — ответил Валландер. — Возможно, портфель, дамскую сумочку. Или какие-нибудь другие вещи, о которых мы знать не знаем.

Водолазы натянули гидрокостюмы, взяли сеть и полезли в грязную, почти стоячую воду.

Полицейские молча наблюдали за их работой.

Они завершили первый заход, когда подъехал Мартинссон.

— Как я погляжу, машина та самая, — сказал он.

— Женщина, возможно, лежит в пруду, — сказал Валландер.

Водолазы действовали тщательно и методично. Временами то один, то другой останавливался, проверял сеть. На берегу уже скопилась изрядная куча хлама. Сломанные гоночные сани, детали молотилки, гнилые сучья, резиновый сапог.

Миновала полночь. И по-прежнему никаких следов Луизы Окерблум.

Без четверти два водолазы выбрались на берег:

— Больше там ничего нет. Но завтра утром можно поискать еще раз, если вы считаете, что так надо.

— Нет, — сказал Валландер. — Ее здесь нет.

Перекинувшись несколькими фразами, они разъехались.

Дома Валландер выпил пива, съел парочку сухарей. Он так устал, что даже думать не мог. Не раздеваясь, рухнул на кровать и укрылся пледом.

В среду, 29 апреля, в половине восьмого утра Валландер уже был в управлении.

По дороге на работу, в машине, ему неожиданно пришла в голову одна мысль. Он разыскал телефон пастора Туресона и позвонил. Трубку снял сам пастор. Валландер извинился за ранний звонок и спросил, нельзя ли им встретиться в течение дня.

— Возникли сложности? — спросил Туресон.

— Нет, — ответил Валландер. — Просто у меня появились кой-какие соображения, и я хотел бы их прояснить. Все может оказаться важным.

— Я слушал местное радио. И газеты читал. Есть новости?

— Ее мы пока не нашли. А о ходе дознания я рассказывать не могу.

— Понимаю, — сказал Туресон. — Извините, что спросил. Но я очень встревожен Луизиным исчезновением.

Они договорились встретиться в одиннадцать в Методистской церкви.

Валландер положил трубку и пошел к Бьёрку. Там он застал невыспавшегося Сведберга и Мартинссона, который говорил по телефону. Бьёрк нервно барабанил пальцами по столу. Мартинссон с недовольной миной положил трубку.

— Начали поступать сообщения, — сказал он. — Но пока ничего ценного. Хотя один из звонивших утверждал, что видел Луизу Окерблум на аэродроме в Лас-Пальмасе в прошлый четверг. Накануне ее исчезновения, стало быть.

— Давайте начнем, — перебил Бьёрк.

Начальник полиции явно плохо спал этой ночью. Вид у него был усталый и раздраженный.

— Будем продолжать начатое вчера, — сказал Валландер. — Машину необходимо тщательно осмотреть, телефонные звонки обрабатывать по мере поступления. Сам я съезжу на место пожара, посмотрю, что там накопали криминалисты. Палец отправлен на экспертизу. Теперь вопрос в том, сообщать о нем газетчикам или нет.

— Сообщать, — неожиданно твердо решил Бьёрк. — Мартинссон поможет мне сформулировать информацию для прессы. Думаю, в редакциях это наделает шуму.

— Лучше пусть этим займется Сведберг, — сказал Мартинссон. — Мне надо обзвонить двадцать пять тысяч шведских врачей. Плюс бесконечное количество поликлиник и травмопунктов. Чертова уйма времени уйдет.

— Ладно, так и сделаем, — сказал Бьёрк. — Ну а я наведаюсь к этому адвокату из Вернаму. Если ничего не стрясется, встречаемся здесь во второй половине дня.

Валландер вышел из управления и зашагал к машине. Утро обещало погожий день. Он остановился, полной грудью вдохнул свежий воздух и впервые в этом году почувствовал, что настала весна.

На пожарище его ждал двойной сюрприз.

Нынче утром криминалисты кое-что раскопали. Встретил его Свен Нюберг, который работал в Истаде всего несколько месяцев. Раньше он служил в Мальмё, но при первой возможности без колебаний перебрался в Истад. До сих пор Валландеру всерьез не доводилось иметь с ним дело. Однако до него доходили слухи, что Нюберг — большой мастер по осмотру мест преступления. А что вдобавок человек он весьма резкий и трудный в общении, Валландер выяснил сам.

— Думаю, тебе надо кое на что взглянуть, — сказал Нюберг.

Они прошли к небольшому навесу, натянутому на четырех колышках.

На пластике лежали искореженные куски металла.

— Бомба? — спросил Валландер.

— Нет, — ответил Нюберг. — Остатков взрывного устройства мы пока не нашли. Но это не менее любопытно. Перед тобой детали мощной радиостанции.

Валландер недоуменно посмотрел на него.

— Работала она и в режиме передачи, и в режиме приема, — продолжал Нюберг. — Тип или марку назвать не могу. Но радиостанция определенно не любительская. Странновато, что находилась она в заброшенном доме. Который к тому же взлетел на воздух.

Валландер кивнул:

— Ты прав. С этим не мешает разобраться.

Нюберг взял в руки другой кусок металла:

— Не менее любопытная штука. Смекаешь, что это?

Вроде как рукоять пистолета, подумал Валландер:

— Оружие.

Нюберг кивнул:

— Пистолет. Когда дом взлетел на воздух, пистолет был, по-видимому, заряжен. И его разнесло на куски, поскольку обойма рванула — от ударной волны или от огня. Кроме того, подозреваю, что модель необычная. Рукоять вытянутая, сам видишь. Стало быть, точно не «люгер» и не «беретта».

— Тогда что? — спросил Валландер.

— Пока сказать не могу. Но сообщу, как только выясню. — Нюберг набил трубку, закурил. — Что ты обо всем этом думаешь?

Валландер покачал головой.

— Я редко чувствовал себя так неуверенно, как сейчас, — откровенно признался он. — Не вижу никаких связей, знаю только, что ищу пропавшую женщину и все время натыкаюсь на очень странные вещи. Отрубленный палец, детали мощной радиостанции, чудные пистолеты. Может, из этих странностей и надо исходить? Может, весь мой полицейский опыт тут не подсказчик?

— Терпение, — сказал Нюберг. — Рано или поздно связи наверняка обнаружатся.

Нюберг вернулся к своей заковыристой головоломке. Валландер некоторое время бродил по пожарищу, пытаясь подвести какие-никакие итоги, но в конце концов сдался.

Сел в машину и позвонил в управление.

— Много сообщений? — спросил он у Эббы.

— Потоком идут, — ответила она. — Сведберг недавно заходил, говорит, есть кое-что интересное и правдоподобное. Больше я ничего не знаю.

Валландер дал ей телефон Методистской церкви и решил после разговора с пастором еще раз зайти в контору Окерблумов и тщательно осмотреть письменный стол Луизы. Его грызла совесть, что после беглого осмотра в понедельник руки до этого так и не дошли.

Он вернулся в Истад. До встречи с Туресоном времени оставалось довольно много, поэтому он припарковал автомобиль возле Рыночной площади и зашел в радиомагазин. Без особых раздумий подписал бумаги насчет рассрочки платежей за новую стереосистему. Потом отвез аппаратуру на Мариягатан и сразу же подключил. Заодно купил и компакт-диск. «Турандот» Пуччини. Поставил музыку, лег на диван и попытался думать о Байбе Лиепе. Но перед глазами все время стояло лицо Луизы Окерблум.

Проснулся он как от толчка, глянул на часы и чертыхнулся, сообразив, что десять минут назад ему нужно было быть в Методистской церкви.

Пастор Туресон ждал его в задней комнате — не то кладовой, не то конторе. На стенах коврики с библейскими изречениями. На подоконнике кофеварка.

— Извините за опоздание, — сказал Валландер.

— Ну что вы, я прекрасно понимаю, что у полицейских масса дел, — отозвался Туресон.

Валландер сел, достал из кармана блокнот. Туресон предложил кофе, но он поблагодарил и отказался.

— Я все пытаюсь представить себе, что за человек Луиза Окерблум, — начал он. — Все, что я до сих пор узнал, как будто бы говорит об одном и том же. Что Луиза Окерблум — человек насквозь гармоничный, цельный и по своей воле никогда бы не оставила мужа и детей.

— Такой мы все ее знаем, — сказал Туресон.

— И вместе с тем это вызывает у меня подозрения, — продолжал Валландер.

— Подозрения? — удивился Туресон.

— Я попросту не верю, что существуют столь безупречные и гармоничные люди, — пояснил Валландер. — У каждого есть темные пятнышки. Вопрос лишь в том, каковы они у Луизы Окерблум. Я, конечно, никак не предполагаю, что она пропала по своей воле, не выдержав бремени собственного счастья.

— Любой из наших прихожан даст вам такой же ответ, комиссар, — сказал Туресон.

Впоследствии Валландер так и не смог уяснить себе, что, собственно, произошло. Но что-то в словах пастора внезапно заставило его насторожиться. Туресон словно бы защищал этот образ Луизы Окерблум, хотя туманные общие рассуждения Валландера вовсе не ставили его под сомнение. Или он защищал что-то иное?

Валландер быстро сменил тему и задал вопрос, который прежде казался ему не столь важным:

— Расскажите мне о своей пастве. Почему люди вступают в Методистскую церковь?

— Наша вера и наше толкование Библии суть истинно правильные, — ответил пастор Туресон.

— Вот как?

— Я и моя паства убеждены в этом. Но иные конфессии, понятно, придерживаются другого мнения. Это естественно.

— Есть ли среди вашей паствы люди, которые не питают симпатии к Луизе Окерблум? — спросил Валландер и сразу почувствовал, что собеседник медлит с ответом.

— Не могу себе такого представить.

Вот опять, подумал Валландер. Опять в его ответе сквозит что-то уклончивое, скользкое.

— Почему я вам не верю? — спросил он.

— Напрасно не верите, — ответил Туресон. — Я знаю свою паству.

На Валландера вдруг навалилась огромная усталость. Он понял, что нужно задавать вопросы по-другому, иначе ему не припереть пастора к стенке. Стало быть, лобовая атака.

— Я знаю, у Луизы Окерблум есть враги среди паствы, — сказал он. — Как я это узнал, значения не имеет. Но мне хотелось бы услышать ваш комментарий.

Прежде чем ответить, Туресон долго смотрел на него.

— Враги — это слишком сильно сказано. Но вы правы, кое у кого из прихожан отношения с Луизой Окерблум не сложились. — Пастор встал, отошел к окну. — Я колебался, рассказать вам или нет. Еще вчера вечером хотел позвонить. Но так и не позвонил. Ведь мы надеемся, что Луиза Окерблум вернется и все естественным образом разъяснится. Но в то же время меня терзает растущая тревога. Не могу не признать… — Он помолчал. — К тому же у меня есть обязанности и перед другими прихожанами. Я не хочу выставлять людей в дурном свете, ведь это большая ответственность. Вдруг мои выводы окажутся на поверку совершенно несостоятельными?

— У нас с вами не официальный допрос, — сказал Валландер. — Все, что вы говорите, останется между нами. Я не веду протокола.

— Не знаю, как и сказать…

— Говорите как есть. Так проще всего.

— Два года назад у нас появился новый прихожанин, — начал пастор Туресон. — Машинист одного из паромов, которые ходят в Польшу. Разведенный, тридцати пяти лет от роду, дружелюбный, скромный. В приходе он очень скоро снискал всеобщее расположение. Но примерно год назад у меня состоялся с Луизой Окерблум разговор. Она сама попросила о встрече и очень настаивала, чтобы ее муж Роберт ничего не узнал. Мы сидели здесь, в этой комнате, и она рассказала, что наш новый прихожанин преследует ее объяснениями в любви. Шлет письма, ходит за ней, звонит. Она пыталась деликатно его отвадить. Но тщетно, в конце концов ситуация стала невыносимой. Луиза попросила меня поговорить с ним. Я поговорил. И увидел перед собой совершенно другого человека. Он был в ярости, твердил, что Луиза обманула его и что виноват в этом именно я, мое дурное влияние. На самом деле она, мол, любит его и хочет уйти от мужа. Полный абсурд. Он перестал ходить на наши собрания, уволился с парома, и мы уже думали, что больше его не увидим. Прихожанам я сказал только, что он переехал и не попрощался просто от робости. Луиза, понятно, очень обрадовалась. Но месяца три назад все началось сызнова. Однажды вечером Луиза заметила его на улице возле своего дома. Для нее это, конечно, был шок. Он опять начал преследовать ее своей любовью. Признаюсь, комиссар, я подумывал заявить в полицию. И сейчас, конечно, жалею, что не заявил. Хотя, возможно, все это чисто случайное совпадение. Но с каждым часом я все больше думаю об этом.

Наконец-то, подумал Валландер. Наконец-то у меня появилась зацепка. Даже если я ничего не понимаю в черных пальцах, взорванных радиостанциях и редких пистолетах. Кое-что у меня теперь есть.

— Как зовут этого человека? — спросил он.

— Стиг Густафсон.

— Вы знаете его адрес?

— Нет. Но у меня есть его индивидуальный номер налогоплательщика. Он чинил в церкви водопровод и получил за это деньги.

Туресон отошел к столу, полистал какую-то папку, потом сказал:

— 570503-0470.

Валландер закрыл блокнот:

— Вы правильно сделали, что рассказали. Рано или поздно я бы все равно узнал об этом. А так мы сэкономили время.

— Ее нет в живых, да? — вдруг спросил Туресон.

— Не знаю, — ответил Валландер. — Честно вам говорю, ответа на этот вопрос у меня нет.

Он пожал пастору руку и вышел из церкви. Было четверть первого.

Ну вот, думал комиссар, наконец-то у меня есть хоть какая-то зацепка.

Он быстро сел в машину и поехал прямо в управление. Надо срочно собрать совещание. Но едва вошел в кабинет, как зазвонил телефон. Это был Нюберг, который все еще находился на месте пожара.

— Новые находки? — спросил Валландер.

— Нет, — ответил Нюберг. — Но я выяснил марку пистолета. Ну, от которого мы нашли рукоять.

— Пишу. — Валландер открыл блокнот.

— Я был прав, оружие необычное, — продолжал Нюберг. — Не сомневаюсь, что у нас в стране таких пистолетов считанные единицы.

— Тем лучше, — сказал Валландер. — Легко можно проверить.

— Это девятимиллиметровый «Астра-Констебль». Однажды я видел такой на выставке во Франкфурте. На оружие память у меня очень хорошая.

— Где его выпускают?

— Вот это-то и странно, — сказал Нюберг. — Насколько мне известно, его выпускают только по лицензии в одной-единственной стране.

— Где же?

— В ЮАР.

Валландер положил ручку:

— В ЮАР?

— Да.

— Это как же?

— Почему некое оружие в одной стране становится популярно, а в другой нет, я не знаю. Но факт остается фактом.

— Черт. Южная Африка.

— Тут безусловно вырисовывается определенная связь с найденным пальцем.

— Что делает в Швеции южноафриканский пистолет?

— Ну, это уж ты сам разбирайся, — сказал Нюберг.

— Очень хорошо, что ты сразу позвонил. Но мы еще потолкуем об этом.

— Я подумал, тебе интересно узнать. — Нюберг попрощался.

Валландер встал, подошел к окну.

Через несколько минут он принял решение.

В первую очередь надо сосредоточиться на поисках Луизы Окерблум и проверить Стига Густафсона. Всем остальным пока займутся другие.

Сколько времени прошло, думал Валландер. Сто семнадцать часов с тех пор, как Луиза Окерблум исчезла.

Он поднял телефонную трубку.

Усталость внезапно как рукой сняло.