Белая таежка

51

Чем дальше уходим мы от дома, тем ближе делаются мне Ванюшка, Кольча и Галка. (Наверное, и я им тоже.) Иногда мне уже начинает казаться, что путешествуем мы вот так целую вечность. Во всяком случае, не первый год.

Поднимаемся по распадку на гряду гольцов. Ночной гость нет-нет да и вспомнится мне, но сегодня все такие веселые и день тоже отменно хорош, я молчу, ни с кем не завожу об этом разговор.

— Мальчики, никаких смешных историй! — объявила строго нам Галка перед выходом. — Мне нельзя смеяться.

И дотронулась осторожно мизинцем до верхней губы, разрезанной посередке трещинкой. Обветрела. Всю косметику утащил бородатый.

— Меньше целоваться надо на солнце! — хрюкнул Кольча.

С Галки как с гуся вода:

— А вечером мне некогда! Тебя же, дурака, кормить надо.

Не знаю, кому как, а мне такие девчонки нравятся. Пойдем на рыбалку с ночевьем? Пойдем! Махнем на моторке в дальний кедровник за шишками? Махнем!.. И попробуй ее только тронь. Никому спуску не даст.

— Что по карте за этими гольцами? — спрашивает у меня Галка.

— Лощина и на дне ее озеро.

Мы едва успеваем за караваном. До чего же они проворные, эти орончики. И телята рады стараться, не отстают, резвятся возле каравана.

Кольча шагает впереди, рядом с эвенком. Ванюшка тоже там.

— Если бы мне сказали, что ты хочешь взять у Кольчи? — начинает очень серьезно Галка. — Я бы взяла… Отгадай, Мишаня, что бы я взяла?

— Память, — подсказываю я не раздумывая.

— У меня и своя не хуже!

— Романтичность характера. — Я хочу блеснуть своим пониманием Галкиной души.

— В наш век это не модно!

Я задумываюсь, не зная, что еще можно найти в Кольче такого, чего бы недоставало Галке.

— Любознательность!

— В точку, Миша! — кивнула Галка. — В одной пьесе я говорила: «Жить значит беспрестанно учиться у жизни в любых ее проявлениях!» Кольча так и делает везде и всегда.

Я давно уже собираюсь поговорить с Галкой серьезно, но у меня не хватает смелости. А что, если этим моментом попробовать воспользоваться? Рискни, Мишаня! Пан или пропал!

— А что бы ты у меня взяла? — спросил я вдруг полушутя, полусерьезно.

А понимать мой вопрос надо было только так: нравлюсь я тебе хоть немного?

В общем, завуалированное объяснение в любви.

Но Галка сразу меня раскусила. Засмеялась и погрозила пальцем:

— Много будешь знать, скоро состаришься!

В общем, ушла от разговора.

Смеется она теперь очень потешно: чтобы не бередить потрескавшиеся губы, складывает их колечком, как тот таймень, которого мы поймали на озере Кругляш.

Однако серьезный разговор у нас в этот день все же один состоялся. Сама дорога благоприятствовала нам: подъем пологий и тропка вполне приличная вьется между низкорослым кустарничком, встречающимся лишь кое-где. И чем выше забираемся мы, тем он становится реже.

— Я о себе только и слышу: «Талант, талант!» — начала Галка не без горечи. — А ты знаешь, что я чуть не над каждой ролью дома реву, потому что она у меня не выходит? Какой же это талант, когда мне даже самые простые сценки очень тяжело даются?..

— Талант — это труд, — начал было я с чужих слов, но она в сердцах обрезала меня.

— И ты как попугай! Настоящий талант должен как фонтан бить, понимаешь? А я вымучиваю из себя каждый жест…

— Первое место на областном смотре! — перебил я ее. — Это что-нибудь да значит.

— Мне просто повезло! — вздохнула Галка. — Роль выигрышная попалась. Партнер очень способный…

— Тебя же хотят в фильме снять?

— Пока только попробовать на роль.

— Старайся!

— Спасибо за совет. — Она расхохоталась.

— Ну чего ты бесишься?

— Знаешь, что одна неудачница моей маме сказала? «Всю жизнь чувствую себя безбилетным пассажиром, и нет сил выйти из вагона!»

Я знаю давно, что Галкина мать без особого восторга относится к увлечению дочери театром. Она говорит, что это блажь, которая пройдет с годами. Что касается отца, то тот предоставил Галке свободу действий: решай сама. Но главная-то в доме мать, гуранка!

В прошлом году наш руководитель художественной самодеятельности, гордый успехом своих подопечных, встретил ее у магазина и хотел порадовать, давай рассказывать, какой шумный успех выпал на Галкину долю в Иркутске. Обступившие их женщины восторженно ахают.

— Кроме таланта драматической актрисы, у нее еще и вокал! Редкое и весьма завидное сочетание, я бы сказал! — наслаждается произведенным эффектом учитель. — Вам надо купить ей инструмент. В доме у вас достаток…

— Вон какой инструмент я ей купила! — обрезала учителя Галкина мать, показывая рукой на Чистюньку.

По речке в это время в аккурат как глиссер понеслась легкая стремительная берестянка, в которой у ревущего мотора сидела Галка.

— Поносится по речке, может, вся блажь-то ее и повыветрится! закруглилась ошеломившая учителя Галкина мать.

Вот какая заварушка у Галки. А для нас с Ванюшкой все ясно и просто: он рыбу разводить, я наш Гляден ковырять, в горный институт пойду. Мать с отцом это приветствуют. «Только ты зловредный у нас, — скажет иной раз мама. — Первым делом должен научиться с людьми ладить, а потом уж инженерить учиться будешь». Кольча спит и во сне видит себя знатным геологом.

— Такая моя планида, Миша! — изобразила мне убитую горем горьким страдалицу Галка. — Сама еще не знаю, на что я гожусь, а мне еще надо перво-наперво мамашу заставить поверить в меня…

Может быть, я первый, кому открылась Галка. В школе я ни от кого не слышал о ее мытарствах. Мать не одобряет ее выбор? Эка беда! Два года еще до института, все перемелется… Но, оказывается, сама Галка не очень верит в свои способности и от этого бесится.

— Жалеешь? — стрельнула она в меня глазами. — Кладбищенское чувство!..