Бездыханные ІІІ

Эпилог

По вечернему парку одиноко прогуливалась женщина. Мимо неё, рискуя быть сбитыми с ног, то и дело пробегали резвившиеся детишки. Один мальчишка даже задел её плечом, после чего на ходу бросил извинение и побежал за своим другом. Женщина только улыбнулась ему вслед, поправила широкополую шляпу и пошла дальше.

Через пару минут прогулки женщина прилюбовала себе одну из лавочек под большой елью. Она села и, подняв глаза на чистый небосвод, задумалась. В её голове тут же завертелись призрачные воспоминания давно забытой молодости. Она много лет старалась подавлять их, не вспоминать давнишние события, но это место ковыряло старые раны. Женщина долго не решалась возвратиться в город, боялась столкнуться здесь со своим прошлым. Возможно, добровольно она бы сюда никогда не вернулась, но события вынудили её приехать вновь. Наверное, оно и к лучшему, иногда лучше встретится со своим страхом лицом к лицу, чтобы победить его и больше никогда о нем не вспоминать.

Невеселые размышления женщины перервал звонкий лай собаки. Она опустила голову и увидела щенка, пытающегося поймать свой поводок. Женщина поманила собаку и та радостно побежала к протянутой руке и уткнулась в неё носом. Гладя голову щенка, второй рукой женщина поймала поводок. Щенок был очень чистым и явно домашним, и женщина надеялась, что невнимательный хозяин быстро спохватиться пропаже и найдет собаку, а если нет, нужно будет подойти к администрации парка и заявить о находке.

Собака тем временем ловко запрыгнула на лавочку и умостилась на коленях женщины. Щенок был породистым, гладкошерстым, со смешным темным пятном на полморды и вертлявым хвостиком. У женщины даже на секунду возникла мысль взять щенка с собой, если не объявится хозяин, но тут она увидела несущуюся к ним девочку лет десяти.

— Не отпускайте его! — воскликнула на бегу она, и щенок, услыхав её голос, заметался в руках женщины.

Пес залаял и завертелся так, как делают собаки, когда хотят играть в догонялки. Он уже намеревался спрыгнуть на землю, но женщина крепко держала его за ошейник. Подбежав, девочка схватила поводок и, крепко сжав его обеими руками, плюхнулась на лавочку, дабы отдышаться. Щенок тут же переместился на её коленки и, спершись лапами на грудь, принялся вылизывать лицо хозяйки.

— Фу, Кристофер, перестань! Фу! — возмутилась девочка, недовольно отпихивая от себя морду собаки, но через пару секунд залилась громким смехом, которому вторил собачий лай. Наконец девочка утихомирила пса, запустив пальцы ему за уши, и глянула на женщину. — Простите, я не удержала поводок и он убежал. Он вас не покусал? А то он любит, видите?!

И в доказательство девочка продемонстрировала сжатую в челюстях игривого щенка свою руку, которой только что его гладила.

Женщина засмеялась и ответила:

— Нет, он не успел, ты вовремя подбежала. — И подумав, добавила, — интересное имя у щенка.

Девочка гордо выпятила грудь.

— Это я его так назвала, когда нашла! Представляете, я нашла его в коробке на улице, прямо как в фильмах бывает, или в мультиках! — она восторженно запрыгала на месте. — Я отнесла его к себе в комнату, но ночью Кристофер выбрался и погрыз папины ботинки. Папа разозлился и сказал, что этот щенок бестолковый, и он не будет у нас жить. Я давно хотела собаку, но папа не разрешал. Поэтому я сказала, что его зовут Кристофер и он мой друг, а не собака. И папа вдруг посмотрел так странно, после чего засмеялся и сказал, что я могу оставить его и даже позволил ему жить с нами в доме, а не во дворе. Папа всегда был странным.

Слова маленькой девочки позабавили женщину, и она весело рассмеялась. Впервые, за дни пребывания в этом городе.

— Ты забавная, — улыбнулась женщина и машинально взъершила медовые волосы ребенка, пухлые веснушачие щеки девочки смущенно вспыхнули. — Как тебя зовут?

Как только девочка открыла рот, слева послышался громкий мужской возглас:

— Мио!

Они обе, женщина и девочка, испуганно встрепенулись, но если девочка испугалась от неожиданности, то женщина почувствовала самый настоящий ужас.

Нет, исключено, её никто не мог узнать. Она скрыла лицо шляпой, подобрала волосы, да и время уже стерло её след из этого города и из памяти его жителей.

Тем временем возглас повторился.

— Мио!

К их лавочке подбежал запыхавшийся мужчина в годах и строго поглядел на девочку.

— Мио, сколько раз тебе говорить, не отбегай далеко! Маме нельзя волноваться, или твой брат вылезет из неё прямо тут!

— Я не виновата, Кристофер вырвал поводок и убежал!

Тут щенок спрыгнул с колен девочки и ухватился зубами за штанину мужчины, начав игриво её дергать.

— Ты опять начинаешь? Эх, правду говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет, — буркнул мужчина, аккуратно отпихивая собаку.

— Что? Папа, ты странный, — нахмурилась девочка.

— Так, всё, забирай Криса и беги к маме. Нечего людям надоедать.

— Сколько раз говорить, — заумным тоном, подражая мужчине, начала девочка, слезая с лавочки и притягивая к себе щенка, — он Кристофер, а не Крис! Вечно вы с мамой его так называете!

Девочка обернулась к женщине и широко улыбнулась.

— До свидания.

А после зашагала прочь, потащив за собой щенка, смешно рычащего на мужчину.

Женщина сидела и не могла найти слов, чтобы описать свои впечатления на счет всего произошедшего. Что-то странное было во всем этом, но она не могла понять, что.

— Простите ради Бога, — виновато улыбнулся мужчина, глянув на неё. — Они со щенком — два сапога пара, вечные непоседы.

Женщина все еще молчала, уставившись на мужчину. И вдруг он тоже застыл, как громом пораженный, широко раскрыв глаза. Его рот неуверенно открылся, и он, будто через силу, выдавил:

— Мио?

— Что? — повернулась к ним девочка со щенком.

— А? Нет, ничего, иди быстрей, — отмахнулся мужчина, не оборачиваясь.

Ребенок пожал плечами и побежал за вдруг рванувшим вперед щенком.

Тем временем женщина медленно встала с лавочки. Дрожащая рука мужчины потянулась к её шляпке и, немного помедлив, стянула её с головы. Русые волосы, прежде сдерживаемые головным убором, рассыпались по плечам, несколько прядей упали на молодое девичье лицо. Мужчина шумно сглотнул, жадно осматривая каждую черточку её лица неверящими глазами.

А взрослая женщина в девичьем теле вглядывалась в морщинистое лицо мужчины, его тусклые каштановые волосы с сединой, в скрытые за толстыми стеклами очков зеленые глаза, и отказывалась принять то, что так ясно видели её глаза.

— Это ведь ты, Мио? — выдохнул мужчина с огромной надеждой.

Лицо женщины исказилось гримасой боли. Но через секунду боль вышла вместе со словами, сменившись невероятной радостью.

— Да, Локки, это я.

Локки прерывисто вздохнул и зажал Мио в крепких объятиях. Она обняла его в ответ, мысленно прокляв себя за все эти годы неуверенности, опасений, страха, и нежелания возвращаться к родному дому. Она наконец-то поняла, насколько сильно скучала.

— Это ты, ты, — повторял Локки. — Сколько лет! Сколько лет я пытался найти тебя, найти хоть кого-то из вас! Почему ты не звонила, не связывалась со мной? Я же места себе не находил!

— Прости, — произнесла Мио, чуть отстранившись. — Я не могла. Мне нужно было привыкнуть к своей новой жизни. А потом я начала боятся, что меня узнают, что столкнусь с бывшими знакомыми.

— А с остальными что случилось? Куда они подевались? Что вообще с вами всеми произошло?

Его вопрос пробудил вереницу воспоминаний в голове Мио, которую она увидела во всей ясности и будто заново пережила тот день, что стал еще одним переломным моментом в её жизни.

Последним воспоминанием о битве с демонами был расплывчатый силуэт Криса и её собственная просьба беречь тело, но из-за слабости ей удалось лишь выдавить из себя одно слово — береги. Потом провал и пробуждение в комнате Криса.

Все произошло так же, как и при оживании после её самой первой смерти. Мио открыла глаза и несколько секунд приходила в себя. Голова была пуста, совершенно не за что зацепиться, чтобы воспроизвести цепь минувших событий и все вспомнить. Девушка попробовала двинуться. Тело первые пару мгновений совершенно не хотело поддаваться, как бывает при сонном параличе, но он быстро прошел, и Мио смогла свободно двинуть рукой и головой. Тогда она медленно села на кровати, и смена положения тела словно пробудило её разум, и воспоминания накрыли её снежной лавиной. Она вспомнила бой, вспомнила то, что сделала, дабы спастись. И Бездна… Призрачные, расплывчатые воспоминания, основанные почти только на пережитых эмоциях: ужас, страх, боль, жесткое упорство достичь своей цели и вернуться в тело, и связанные с этим аморальные, неподдающиеся описанию действия. Мио вспомнила себя в Бездне: отвратительное, уродливое и ужасающее существо, от вида которого нормальный человек мог бы потерять рассудок. Мио вспомнила, что ей пришлось пережить, жуткие вещи, которые сотворили с ней адские твари и её смиренная покорность, чтобы они вдруг не обозлились и не убили её. А потом Мио вспомнила, что ей пришлось делать, дабы набрать достаточно сил и выбраться из Бездны, и кем из-за этого она стала. Ей стало невыносимо мерзко, она испытала к себе невероятное отвращение. Наверное, лучше бы её убили в Бездне. Решение выжить было ошибкой. Она не сможет дальше жить с таким грузом.

За этими размышлениями она и забыла, где находилась. Кто-то справа издал удивленный возглас. Мио повернула голову и увидела Криса, подорвавшегося с подоконника и уставившегося на неё, как на внезапно возникшего призрака. В тот момент Мио не ощутила радости за то, что видела парня живым, хоть он и выглядел потрепанным и невероятно измученным. Она надолго потеряла способность ощущать такие эмоции.

Крис медленно подошел к ней, выставив перед собой руку так, словно Мио могла в любой момент напасть на него. Его глаза враждебно заблестели.

— Кто ты? — спросил он серьезно.

Мио уставилась на него бессмысленным взглядом, болезненно усмехнулась и ответила:

— Надеюсь, что все еще человек.

Рука Криса опустилась, и он посмотрел на неё так, словно только сейчас узнал. Он бросился к ней, прижал к себе, что-то зашептал, но Мио не вслушивалась. Она вернулась, она в своем теле, но цена, что ей пришлось за это заплатить, оказалась слишком высока.

Крис криком позвал остальных, и через минуту в комнату ворвались Данте, Мелори, Роуз и Рейн. Они крутились вокруг Мио, задавали ей кучу вопросов, а она решила для себя, что её воспоминания о Бездне умрут вместе с ней, и ни словом не обмолвилась об этом. Она спросила, сколько пролежала без сознания и вздрогнула, услышав ответ. Больше месяца. Больше месяца в этом мире, и долгие годы в Бездне — вот как это ощущалось.

Ей коротко рассказали, что было с её телом, пока её разум находился в Бездне. Все думали, что Мио умерла, но нежелание её тела разлагаться озадачило их, и они перенесли его в особняк, правда, без явной надежды на её пробуждение, ибо Мио была еще слишком молодым умершим и разложение могло быть не таким стремительным. Но и спустя сутки тело девушки оставалось неизменным, а ведь даже на теле смертном человеке уже должны были бы появится следы разложения. Удивленные умершие решили вести круглосуточное наблюдение за телом Мио, но реализовать этот замысел помешал один неприятный фактор. Как оказалось, сначала Крис даже не обратил внимания на последнюю просьбу Мио и пару дней умершим приходилось оттаскивать его от её тела, ибо парень, почти что обезумевший от ненависти и злости, намеревался любым способом уничтожить тело, сжечь или расчленить, словом, не дать пробудиться тому злу, которое, как он думал, может очнуться вместо девушки. И поэтому пришлось на несколько дней запереть тело Мио в одной из комнат с особо прочной дверью. На это время Крис успокоился и сам заперся в своей комнате, погрузившись в долгие размышления и не выходил оттуда где-то два дня. А потом его словно переклинило, он резко выбежал из пустой комнаты, отыскал Мелори и выпросил её впустить его в комнату к Мио. Она исполнила его просьбу, и под пристальным надзором Данте Крис приблизился к анабиозному телу девушки, после чего долго смотрел на неё со странным, выжидающим выражением. Потом он попросил у Мелори и Данте разрешения перенести тело Мио в его комнату, и что он сам будет выжидать момента её пробуждения, когда бы это не произошло. И решительность его взгляда позволило умершим понять, что он не причинит вреда телу, пока не узнает, кто именно в нем скрыт. Крис единственный, кто по-настоящему верил в пробуждение девушки и единственный, кто готов был ждать, сколько бы это ожидание не продлилось. Так же он единственный мог без колебаний уничтожить её, если поймет, что Мио больше нет в её теле.

Ну а через месяц она пробудилась и, даже не смотря на её бессмысленный пустой взгляд, Крис принял её, как свою Мио и смягчил враждебный взор.

Конечно, позже все умершие заметили перемены, произошедшие в девушке. Мио подолгу оставалась одна в пустой комнате и размышляла. Она теперь была уверена, что больше не являлась человеком. Каждый, кто попал в Бездну, становиться низшим демоном. Об этом ей каждый раз напоминали её удлинявшиеся зрачки в моменты сильного морального или физического напряжения. И само внутреннее состояние больше не походило на человеческое: Мио стала более сдержанной, замкнутой, избавилась от многих бывших принципов и жизненных ценностей. Она долгое время не могла возобновить былые отношения с умершими, скрывала от них свои эмоции. Понять себя ей помог Лука, который был почти таким же, как и она — человеком-демоном. Только ему она смогла рассказать о своих воспоминаниях из Бездны и всю правду о периоде вне тела. Лука стал её «учителем» и помог осознать и ужиться со своей демонической сущностью. Хотя, каким бы ни был благосклонным Лука, умершие не одобряли его тесную связь с Мио, особенно вспоминая о её странном поведении после пробуждения и «особенностях» Луки как бывшего демона, поэтому впредь они общались более тайно. Но это уже было в будущем, а в первое время после своего пробуждения Мио оставалась одна со своими переживаниями.

Через некоторое время после пробуждения, Мио поняла, что не сможет больше вернуться к своей нормальной жизни и, после долгого разговора с Крисом, решила уйти. Ей пришлось прибегнуть к помощи Локки, чтобы все прошло как надо. Она должна была начать новую жизнь, полностью разорвав связь с прошлой, даже, возможно, на время изолировать себя от остальных умерших. Крис с нетерпящим возражения тоном заявил, что хочет уйти вместе с ней. Как бы Мио не изменилась после Бездны, но её чувства к Крису не угасли, напротив, она ощутила, что он неотъемлемая часть её прошлой, новой, и всех последующих жизней, поэтому она была искренне благодарна ему за его решение. Больше она в Спрингс не возвращалась, до этого момента.

Спустя месяц после их ухода, из города уехал Рейн. Он отправился к кузне Фёрт, надеялся отыскать девушку. Он не смерился с её смертью. А потом умершим пришло от него сообщение, что в кузне нашлось её истлевшее тело. Правда, после этого Рейн все равно не вернулся.

А уже через год старый особняк полностью опустел. Больше ни у кого не осталось ни желания, ни причин жить в нем: каждый хотел начать свою жизнь с чистого листа, а Спрингс стал для нас уже потрепанной исписанной тетрадью.

Мио грустно усмехнулась своим воспоминаниям и ответила:

— Мы были вместе лишь первый год, а потом пошли каждый своей дорогой. Мы часто видимся друг с другом, но живем отдельно. С ними все хорошо. Рейн, насколько мне известно, подался в Тибет. Его демон стал слишком сильно бушевать, а кто-то рассказал ему, что среди монахов есть умершие, живущие уже пятьсот лет. Он надеется, что они ему помогут.

— Не представляю его монахом, — хмыкнул Локки.

— Вот-вот, я тоже так думаю. Что на счет Мелори и Данте, то их жизненные цели разделились, и они сами тоже. Мелори вернулась на свою родину, похоронила останки Элиота, купила небольшой домик и начала воспитывать Роуз в тишине и покое. Она не желала ничего и слушать о демонах, умерших, и прочем ненормальном. Данте навещал её раз в месяц и рассказывал о своих делах. Сам Данте объединился с Лукой и они вдвоем стали следить за каждым шагом Алана и его приспешников, чтобы быть наготове, если они вновь взбунтуются. Это нелегко, так как демоны сами охотятся за Лукой, и уже не раз возникали серьезные стычки. На свое двадцать первое день рождения, Роуз довольно серьезно рассорилась с Мелори из-за того, что Мелори слишком сильно опекает её и шагу не дает ступить свободно. Они быстро помирились, но Мелори пришлось уступить Роуз и отпустить её жить отдельно. Мелори переехала к Данте и посвятила себя его делу. А Роуз осталась в Германии. Но, насколько я знаю, пару лет назад она приехала сюда, в Спрингс.

— Я, кажется, видел её, — Мужчина задумчиво почесал затылок. — Или кого-то очень похожего, когда однажды заходил с дочкой в кафе Кайса. — Завидев озадаченный взгляд женщины, Локки поспешил добавить, — ох, прости, я привык называть его по фамилии. Я говорю о Брайане. Ты ведь помнишь Брайана? Старушка Маргарет еще давно усыновила его с Ролланом, а когда умерла, оставила им в наследство свое кафе. Брайан остался им заправлять, а Роллан пошел в местный колледж. Сейчас Брайан уже женат и воспитывает двоих сыновей. Моя дочка любит с ними играть, смешные карапузы. Ну а Роллан все еще не решается завести семью. Я был на его тридцатилетии, и мы серьезно поговорили на эту тему. Он и с женщиной то был лишь пару раз в своей жизни, и то без явной радости. Боится, что его паскудное детство может как-то повлиять на его будущих детей. Жаль, толковый мужик. Но вот, примерно два месяца назад я заходил в их кафе и увидел там официантку с глазами точь-в-точь как у Роуз, и еще тогда подумал, что это может быть она, но не решился подойти. Конечно, они с Ролланом же не встречались в детстве, но представь, что было бы, поговори они друг с другом часик, повспоминали молодость. Забавно вышло бы.

— Действительно. Я уже давно поняла, что мы все странным образом связаны.

— Хех, наверно. Да ладно, меня другое интересует. Как там твой оболтус? — с усмешкой спросил Локки.

— Тезка щенка моей тезки? — засмеялась Мио.

— Забавно, правда? На счет дочери, то это была идея Ирен. — Тут Локки заметно погрустнел. — Ты не в курсе, но она лежала в больнице после того, как… ты сама знаешь. Сердечный приступ в восемнадцать лет. Я тогда даже на некоторое время возненавидел тебя, хотя и сам же все организовал. Я пытался её ободрить, все перепробовал, а потом как-то спонтанно предложил пожениться. Ну и… вот.

Мио виновато опустила голову и закусила губу.

— Прости.

— Ничего. Теперь я думаю, что мы выбрали самое правильное решение. — Локки ободрительно хлопнул Мио по плечу. — Ну, как там Крис?

Женщина благодарно глянула на него и улыбнулась.

— Он единственный, кто не изменился. Мы стараемся не сидеть на месте, но у нас есть свой дом возле Бостона. Там тихо и люди приятные.

— Я рад, — искренне улыбнулся мужчина и, чуть посерьезнев, добавил, — А ты как?

Улыбка слетела с губ Мио, но она попыталась вернуть её.

— Нормально. Лилит больше нет, а если и есть, то скрыта в самых глубоких дырах моего сознания. Как бы там ни было, я больше её не ощущаю и не слышу.

— Это хорошо.

Они замолчали. Сколько еще хотелось друг другу сказать, сколько еще спросить, но с чего начать, и нужно ли начинать? Нужно ли разрывать старые шрамы? Они оба знали ответ на этот вопрос.

Тут Мио глянула через плечо Локки и заметно погрустнела.

— Пора прощаться.

Локки обернулся, сжал губы и глянул на Мио.

— Ты еще придешь?

Женщина покачала головой.

— Не думаю.

— Тогда скажи, как с тобой связаться?!

— Нет, для тебя это большой риск. Твоя дочь и так считает тебя странным, не хватало еще, чтобы Ирен все узнала. Когда придет время, я сама тебя найду.

Локки знал, что она права и не смел настаивать. Они обменялись долгими многозначительными взглядами и Мио, не говоря ничего, взяла свою шляпу, скрывающую её лицо, надела на голову, развернулась и, всего один раз обернувшись, зашагала прочь. Она исчезла так же внезапно, как и появилась, и когда её силуэт скрылся за густыми парковыми деревьями, мужчине рассеяно заморгал и озадаченно почесал голову, словно девушка была его видением, а их разговор, просто плодом его раздраженного частыми воспоминаниями воображения, — такой невероятной ему казалась эта встреча. А через несколько секунд к Локки подошла Ирен, держась за выпуклый живот. Муж помог ей сесть на лавочку и заботливо поправил выбившуюся из пучка прядь волос. Он только сейчас заметил, насколько они оба постарели. Ирен старалась поддерживать себя в форме, но вторая беременность сделала её тело пухлым, что казалось Локки милым, но бесило его жену. Она старательно закрашивала седину, регулярно ходила до косметолога, делала пилинг, мазалась различными кремами, и была действительно красива, хоть и часто жаловалась на морщины. Ну а он уже почти ничего не видел без очков, и по утрам, бывало, вставал с кровати с болями в спине, да и живот появился. Он уже пару лет не ходил в спортзал, так как дом и работа отнимали все время, а скоро еще сын родится. Хотя сына он хотел больше, чем стройное тело. Да и жене он нравился таким, домашним.

— Ох, Мио опять куда-то убежала. — Пожаловалась Ирен. — Она просто без ума от этого пса! Он с нами только две недели, а такое ощущение, что всю жизнь. Да еще и имя… признайся, это ты ей посоветовал?

Локки сел рядом с женой, приобняв её за плечи.

— Нет, она сама выбрала. Я тоже удивлен.

— Чудеса, — выдохнула Ирен и неуверенно заерзала. — Знаешь, я тут думаю, а если все это неспроста? А вдруг наша маленькая Мио — это на самом деле Мио, та которую мы не сумели уберечь? И она вернулась к нам, как наша дочь. А в животе у меня растет маленький Крис? — И быстро добавила. — Только давай назовем его как-то по-другому, еще одного такого непоседу я не выдержу!

Локки засмеялся, надеясь, что Ирен не услышит в его смехе нотки грусти.

— Если ты так считаешь, то пусть будет так.

Его жена улыбнулась, но улыбка быстро сползла с губ.

— Сколько уже прошло? — спросила она тихо.

— Почти двадцать пять лет.

— Двадцать пять лет, — повторила Ирен. — Двадцать пять лет, а у меня до сих пор кошмары о том пожаре. Хотя меня и не было там, я не видела огня, а ты потом не позволил мне посмотреть на тела, но во сне все это есть. Горящий дом Мио, её и Криса тела, окруженные огнем. Странно, но я даже сейчас не могу до конца поверить, что они погибли. Ну не бывает такого! Они же только вернулись домой, зашли в дом к Мио и все, пожар. Да как так?!

И Локки ответил, как отвечал уже очень часто на протяжении этих двадцати пяти лет.

— Утечка газа. Этого никто не мог предвидеть.

И Ирен стихла, как бывало всегда после этого ответа. А Локки терзался невероятным чувством вины. Ведь это он помог раздобыть тела, идентично похожие за строением с телами Мио и Криса, он устроил утечку газа так, чтобы это не выглядело намеренно, а потом Крис поджег дом.

И все. После этого Локки не видел ни её, ни Криса, словно они действительно погибли. Он часто ходил в особняк умерших, пока в один прекрасный день не обнаружил его полностью снесенным. Неизвестно, что бы делал Локки и начал ли он искать их, если бы не нужда заботиться о Ирен, которая, после известия о пожаре, схватилась за сердце, упала в обморок, и очнулась лишь на второй день в больнице. Несколько недель понадобилось, чтобы её привести в норму. Дело было не в физическом, а в психическом здоровье. Но благо, все было хорошо, настолько, насколько может быть хорошо в их ситуации. А другое не важно.

Погрузившись в размышления, Локки не заметил приближения дочери с собакой. Они бежали к нему и Ирен. Они: Мио и Крис — часть его семьи. Беззаботные. Счастливые. Живые.