Боги и человек (статьи)

А теперь давайте я вам расскажу, как работали кузбасские спецслужбы за месяц до этого. Стоило одному молодому гению из подведомственного мне института где–то по пьяни сообщить собутыльникам, что он желает за границу, как ко мне на следующий же день явился майор из КГБ и потребовал подробнейшего отчета о «настроениях» этого молодого гения. У каждого мало–мальского начальника под стеклом на столе всегда лежал листок с телефоном дежурного КГБ, по которому он обязан был звонить по делу и без дела, главное не пропустить сообщить хоть о чем. И на той стороне провода всегда, днем и ночью находился слушатель: але, я вас слушаю. В «Плане ликвидации аварий на шахте» имелся лист со списком телефонов номеров так в сорок–пятьдесят, иногда и до сотни (Список № 1), по которым вызывались на шахту люди, ответственные за ликвидацию аварии, притом строго по номерам 1, 2, 3 и так далее. Так вот, если я не ошибаюсь, на третьем или четвертом месте в этом списке стояло КГБ, впереди его были только горноспасатели, главный инженер шахты и пожарная охрана. Последняя даже не всегда вызывалась, если горело внутри шахты, под землей. Райком и горком КПСС в этом списке были немного сзади КГБ.

Паспорт каждого иностранца, посетившего наше предпритие, а их в год было до сотни человек, я носил в КГБ для снятия с них ксерокопии, навирая иностранцам по строго установленному правилу, что паспорта я взял «на прописку».

Теперь я хочу вас спросить, могло ли быть в свете вышеизложенного, что люди вышли спонтанно «выражать свой гнев», а КГБ, горком ничего не знали? А потом «растерялись», а потом сам черт не знает что? Да ни в жизнь! Все организовано из Москвы, согласно плану, правда, несколько выскочившему из своих плановых «рамок». Да и пятилетние же планы сроду не выполнялись. Народ российский никогда так не взбунтуется, целиком и полностью! Сотнями лет проверено. Он только может сжечь ляпкина–тяпкина, стряпчего помещика Троекурова, а потом пойдет громить того, кого прикажет свой собственный же помещик Дубровский, притом даже не подозревая, что сей помещик просто обогащается и руководит их «гневом» в своих собственных интересах. Может от голода приварить пару вагонов к рельсам, а его родня женского полу из сострадания к мужьям и сыновьям может набить морду партийному секретарю. Но сегодня у всех этих личностей – охрана и «крыша» с автоматами.

Некоторый свет на инициаторов «народного гнева» из высших эшелонов советской элиты и институтов принуждения проливают сведения, что в верхушке советской власти зрело решение официальной приватизации советских богатств между собою, но элита разделилась по интересам на два лагеря. Одни, наиболее старые и богатые, хотели дожить свой век при старом порядке, а новая «молодежь» лет до пятидесяти хотела сейчас и себе одной. Вот они–то и организовали все то, что позднее назвали «народным гневом» в Кузбассе. Старики же проспали, да и армия им уже плохо подчинялась, недаром ее убрали из Афганистана, не говоря уже о КГБ, у него были свои интересы при разделе. Но сейчас уже все хорошо. Получили и те, и другие. Правда, при дележе пирога в столовую заскочило несколько человек совсем неизвестных, но ловких как кошки. Потом с ними даже начали считаться. Но это все мелочь уже. Каждый новый царь у нас всегда имел новых фаворитов и разрешал им иметь денег приблизительно столько, сколько имеет российский годовой бюджет. Или мне их надо всех перечислять, начиная с Алексашки Меньшикова? И его судьбы в Березове. Или Гусинского в Испании? Или Березовского из Англии? Да, даже и про президентского зятя из Аэрофлота. Или совершенно «нового», из так называемой группы «Альфа», звезда которого пока – высоко, но будет больнее падать при новом царе или изменении настроения старого. Скучно. Весело то, что Россия не реформируема изнутри. Конечно, не для нас с вами, а для наших правителей. Вот американцы со всем остальным миром в лице Всемирной торговой организации и взялись за нашу с вами жизнь. А вас ряжские и прочие сашкины настраивают против этих «злодеев». Притом от своего позорного имени, а не от имени властей, «гениев».

А Ряжский все–таки нам пишет про «народный гнев», зачитаешься, специалист!

Далее, 1991 – 1992 годы. Ряжский нам пишет про износ основных фондов в промышленности, даже составил таблицу, я ее сейчас приведу. Этой таблицей Ряжскому надо нам доказать, что почти все советское оборудование заводов, шахт и фабрик в одночасье износилось. Поэтому, дескать, у правителей и возникла необходимость все его отдать вышеупомянутым олигархам, то есть самим себе. Зачем оно народу, такое старое, а олигархи его отремонтируют, а потом уже раздадут народу. Где–то в начале четвертого тысячелетия.

Динамика износа основных фондов в промышленности

Таблица 1

Не знаю как вам, но у меня таблица эта сразу вызывает подозрения, не поймешь, хитрая она или идиотская. Во–первых, так грамотные статистики таблиц не делают. Им же надо их не в газете печатать в виде картинки, а использовать для анализа, а по такой таблице никакого анализа сделать нельзя. Кроме того, естественно, каковой «анализ» пытается вбить нам в головы Ряжский. А он нам пытается доказать, что за два года, с 96 по 98 все машины в России сразу износились почти на 40 процентов, точнее на 36,8. Тогда как за предыдущие шесть лет износ составил всего 0,8 процента. Даже детский велосипед, на котором ребенок ездит по лестнице, так быстро износить нельзя. Я же не вижу здесь морального износа, например, когда вы выбрасываете металлический утюг из чистого железа, разогреваемый на печке, при покупке электрического утюга. Он же еще тысячу лет мог бы служить, что ему сделается, но вы его выбрасываете как морально устаревший. У Ряжского же имеется в виду чисто механический износ, как у перегоревшей спирали в вашем доисторическом электроутюге советского производства. А механический износ равномерен по времени использования, как у шин вашего автомобиля по мере пробега или затупление ножей у той же мясорубки. Если, конечно, у вас всегда есть мясо. Без дела она может и 1000 лет пролежать, ножи не затупятся, если смазаны.

Я бы эту таблицу постеснялся представлять, но Ряжский, как вы видели, и не то смог представить. Но у меня таких таблиц нет, их выдают только ряжским, притом не тогда, когда он захочет, а тогда, когда ему приказано написать. Поэтому, я просто переделаю его таблицу, и она станет немного понятнее. Из–за моего бессилья, придется сделать только одно допущение, что в промежутках, указанных в таблице Ряжского, износ был равномерен. Вот эта таблица, первую колонку я опустил, не запутаетесь, надеюсь:

Таблица 2

Для того чтобы начать понимать таблицу 2, надо знать одну строгую советскую цифру – 7 процентов – годовая амортизация основных фондов. Что соответствует советскому сроку службы единицы оборудования в 15 лет. То есть, каждый год предприятие отчисляет государству 7 процентов общей стоимости своего оборудования (станков, бульдозеров, экскаваторов и так далее), а государство, накопив необходимую сумму из этих взносов, покупает предприятию новый станок или бульдозер взамен износившегося. А предприятие, только получив новый станок, сразу же начинает его амортизировать. Поэтому эта система должна работать как часы, но она никогда не будет работать вообще, ибо она совершенно игнорирует научно–технический прогресс и напоминает замену старых коров в стаде молодыми.

Мы видим, что ежегодный износ за 1980 – 1985 годы составил всего 1,1 процента, тогда как амортизация изъята по 7 процентов. За 1986 – 1990 годы износ был еще меньше при тех же самых отчислениях на восстановление основных фондов. За 1990 – 1995 годы износ составил вообще микроскопическую долю 0,13 процента, как будто все советское оборудование было заменено в 1990 году и только начало работу. И вдруг всего за два года, за 1997 и 1998 абсолютно все оборудование внезапно как от вселенского катаклизма сразу и напрочь «износилось». Да не бывает же так, мог ли Ряжский хоть об этом подумать? Но хоть бы оборудование и износилось внезапно, то у государства было столько накоплено амортизационных отчислений, что купить новое не составило бы проблем. Давайте посчитаем? За 1980 – 1995 годы оборудование износилось на 5,5 процента, а государству отдано на его восстановление 35 процентов. За 1986 –1990 годы соответственно 4,7 и опять 35 процентов. За 1991 – 1996 годы соответственно всего 0,8 и опять же 35 процентов. Итого за 1980 – 1995 годы износилось на 11 процентов, а компенсировано на 105 процентов, то есть больше в 10 раз. «Где деньги, Зин?» Тем более что разом за следующий 1987 год оборудование износилось на 18,4 процента, в 141 раз больше, чем в прошлом году. Это что за фантастика? Вот такой «статистикой» нас и пичкают по любому поводу.

Давайте попробуем подобраться к этой «статистике» с другого боку. Если в 1997 – 1998 годах рухнул потенциал «основных фондов промышленности», то согласно упомянутому мной сроку службы в 15 лет этот «потенциал» создался 15 лет назад, то есть в 1982 – 1983 годах. Давайте вспомним, что мы «создавали» в эти годы? Да ничего не создавали, так мелочевку всякую. Кузнецкий и Магитогорский металлургические комбинаты — «вторая металлургическая база на Востоке» созданы в начале тридцатых, Западно–Сибирский комбинат – до 1980 года. Знаменитый БАМ только начали разворачивать. Каналы все к этому времени уже были выкопаны. Все электростанции, в том числе гиганты на Енисее, были построены, энергоемкий алюминий лился рекой. Норильск был построен, цветные и драгоценные металлы тоже лились рекой. В Магадане мыли золото с войны, Воркута тоже функционировала. Никаких гигантских строек не велось, даже АвтоВАЗ и КамАЗ уже работали. Чего же такого напроизводили дорогого в начале восьмидесятых, что так резко потянуло вниз все показатели «износа основных фондов» в 1997–98 годах?

А баллистические ракеты в шахтах, а подводные лодки, которых плавало в мировом океане чуть меньше чем рыб. А спутники, число которых далеко перевалило за несколько тысяч штук? Ракеты ладно, они сгорают, выводя спутники на орбиту, а сами–то спутники – это такие денежноемкие «основные фонды», которые потянут вниз не только российскую, но и любую экономику. А менять–то их надо не раз в 15 лет как бульдозеры или швейные машинки, а раз в 5 чаще. И не надо тень наводить на плетень, дескать, износились сверх меры «основные фонды в промышленности». Они и без этих восклицаний были в СССР почти вечные, например, блюминг на Кузнецком меткомбинате, изготовленный немцами около 1930 года, «пашет» до сих пор, а репарационные гитлеровские металлорежущие станки 1945 года – и подавно.

Вот ракеты, корабли, да и сами атомные бомбы, то есть все то, что для войны, действительно начали катастрофически устаревать, но они не имеют никакого отношения к «основным фондам промышленности». И зачем только туда их затолкали «статистики»? А затем, что, например, новосибирский завод Сибсельмаш (обратите внимание — «сель» — это сельскохозяйственный) выпускал за год на 100 тысяч рублей хлебоуборочных комбайнов и всяких там сеялок и на 100, но миллионов рублей – ракет. И так по все нашей «мирной» промышленности.

И вот уже лет десять все трындят и трындят, что у нас шибко устарели основные фонды промышленности, а потому появились Гайдар и Ельцин – предвестники Путина, гения. Перестаньте болтать, любезные.

Единственное, что хорошего сделали в нашей стране, это – отпустили цены, но заметьте, не все, на стратегические товары не отпустили. Вот от этого и стал хаос в стране, а не потому, что водка подешевела, как убеждает нас Ряжский. Вы только представьте, «неотпущенная» баллистическая ракета сравнялась в цене с «отпущенной» бутылкой водки. Как тут не возникнуть хаосу в промышленности? Ведь на ракету работает, например, тысяча человек, а на бутылку водки – мышка–норушка. Вот если бы Гайдару позволили отпустить цены и на ракеты, никакого бы хаоса не возникло. Мы с вами мирно и дружно направились бы к процветанию, как в Польше.

И не надо перевирать, Ряжский, что это «МММ», «Тибет» и «Властилина» научились у российского правительства строить «пирамиды». Дело то было как раз наоборот. В правительстве же откуда взяться таким умникам как Мавроди? Да Мавроди, как мне кажется, вовсе и не хотел «кидать» своих вкладчиков, как преднамеренно это сделало правительство России. Правительство просто заставило Мавроди поступить так, как он поступил. Доказать это можно, но получится слишком длинно, как–нибудь в другой раз. На государственной пирамиде ГКО могли выиграть только исключительно те, кто мог запросто и без меры брать из бюджета и Банка России еще «крепкие» деньги, а возвращать – уже обесцененные раз в пять, но в том же арифметическом размере. И за этот период «взял – отдал» нажиться на ГКО, которых в свободной продаже не было, а только – по правительственному блату. И кто же эти люди? Кремль, Старая площадь, «семья», окружение, родня и знакомые. Только они, и никого больше.

Но никак не банкиры, на которых сваливает все грехи Ряжский, отвлекая нас от Кремля. Банкиров силой заставляли покупать ГКО сверх разумной меры, но зато разрешили банкирам банкротить свои банки, сохранив и приумножив при этом свои личные «сбережения» в них, и переправив их за границу. При этом банкиры, поднаторевшие в пересылке денег за рубеж, понадобились кремлевским «бизнесменам» при государственных должностях для отправки своих собственных денег, нажитых на ГКО.

Особо крупную подлость, хотя подлость и не имеет общепринятой шкалы измерения, Ряжский совершает, обвиняя команду «реформаторов» (он их берет в кавычки, когда ему надо брать в кавычки свою совесть, если она случайно попадется ему на перо) в демонтаже государственной монополии на экспортно–импортные операции. Дескать, «это была грубейшая, жесточайшая по отношению к России ошибка». Я уж не буду останавливаться подробно на самом «направлении» этой ошибки: «по отношению к России» в целом, а не к каждому ее подданному в отдельности, как это принято во все остальном цивилизованном мире.

Заострюсь лучше на «цене» для народа государственной монополии на внешнюю торговлю. В 1990 году, когда эта самая монополия еще существовала, я исхитрился и продал в Болгарию через Италию 90 тысяч тонн угля с нашей шахты, что составило всего 3,6 процента от ее годовой добычи в размере 2,5 млн. тонн. Так вот, за 96,4 процента нашего угля мы получали от государства 24,1 млн. тогдашних рублей, уголь стоил 10 рублей за тонну. А за 3,6 процента нашего угля, проданного за границу, мы получили 4,36 млн., но долларов, по 48,4 долл. за тонну. При тогдашнем курсе рубля к доллару в 17 рублей это составило более 74 млн. тогдашних рублей. Другими словами, нам Родина с большой буквы платила за наш уголь в 82 с лишним раза меньше, чем это делали «империалисты»! Представьте только, в 82 раза! Жаль, Ряжский, государственную монополию на внешнюю торговлю? А мне так нет. Да и любому российскому шахтеру, я думаю, — тоже.

На эти жалкие 3,6 процента годовой добычи мы одели и обули во все импортное всех наших шахтеров с их чадами и домочадцами, поставили в каждую шахтерскую квартиру по телевизору «Сони», напоили их до отвала виски по доллару за бутылку и пивом в банках, а на закуску купили аргентинского мяса и тушенки килограммов по 40 на брата. Каждому десятому мы купили «Жигули» — предел тогдашних мечтаний. Но самое смешное то, что покупали мы эти «Жигули» не у нас в стране (Березовский запросил аж по 6 тыс. долларов за штуку), а в Голландии, и всего по 4, 2 тыс. За сколько же их в Голландию наши продали? Слышал, что по 3000. Через неделю к нашему отделу кадров выстроилась километровая очередь с заявлениями о приеме на работу. Помните еще, что я говорил выше о «перетекании» людей в американские «зоны»? Еще какие–то доказательства нужны?

Ряжский как и почти все другие «журналисты» перепевают все один и тот же мотив о ваучерах, дескать многие ваучеровладельцы продали их за бесценок. Во–первых, их продали и пропили потому, что их некуда было девать, потому что не было четкого закона о их реализации в физическую собственность, это были по существу простые бумажки, которыми мог бы только воспользоваться очень хороший экономист, финансист и менеджер в одном лице, каковых в России – один на миллион. Не пропивают же россияне сплошняком своих коров и домов? А вот ваучеры пропили.

Во–вторых, и это главное, я хочу правителям нашим задать вопрос, задавать его Ряжскому бесполезно. Так сколько же всероссийской собственности превратили в ваучеры? Вы еще не забыли, что всего 10 (десять) процентов? А где же остальные 90 процентов? Почему вы делали вид, что львиную долю нашей собственности продали за деньги, а деньги нам не отдали? Почему? Ведь это наши деньги. Они получены вами за нашу собственность. А вы вместо отдачи нам долга взяли, да еще раз украли у нас деньги, лежащие у нас «на похороны» в вашем Сбербанке. И при чем тут Гайдар? Что, у нас «гаранта» не было? Гайдар же, правда, с кучей небольших ошибок, как раз и делал почти все правильно. За что же вы, Ряжский, так Гайдара порочите? Гайдар ведь просто пугалом народным или огородным, как хотите, из–за вас таких стал. Да у Гайдара же не было никаких практических полномочий. Все же полномочия находятся как раз у «гаранта». Чего вы вешеете всех дохлых кошек на «стрелочника» как будто у него нет никаких начальников?

Вы, правители, наверное, скажете, что продали нашу собственность почти задаром, вам, видите ли, больше денег не давали покупатели. Ведь Ряжский именно так и говорит. Полноте. Вот я приду и продам Ваш Кремль за рубль, что Вы скажете? И у меня тоже быстренько найдется покупатель, так же как и у Вас, а именно моя теща. А не купит, так я ее на порог свой больше не пущу. Ей ведь все равно помирать, а жена моя – ее наследница. А разводиться с женой я не намерен. Видите как все просто?

Пора переходить к «эре Черномырдина». Ряжскому он нравится, «крепкий хозяйственник», дескать. Черномырдина Ряжский явно противопоставляет Гайдару, про которого известен всего один «компромат» рублей так на 100, не больше, дескать, «незаконно получил доход», сдал свой институтский кабинет в аренду. И как на фоне этого будет выглядеть приватизация Газпрома Черномырдиным? Не считали? И я не слышал, чтобы Черномырдин засудил иностранную газету, которая «приписала» ему миллиадов 6 долларов в кармане. И на какие шиши он пол–Газпрома «выкупил», на зарплату что ли? Притом Ряжский назвал Черномырдина «бывшим министром газовой промышленности», которым он никогда не был, да и министерства такого не было. Да и зачем ему газовая промышленность в тундре, газ же не понесешь в закупоренной бутылочке продавать за границу. Черномырдин был министром Миннефтегазстроя, которое строило все без исключения трубы за границу, и нефтяные, и газовые, диаметром так метра в полтора, и по шесть штук кряду. Вот их–то и сообразил приватизировать Черномырдин. На фиг ему скважины в тундре. Без его труб ничего никуда не попадет. Вот и вся его деятельность в премьерах.

Но вместо всего этого Ряжского заинтересовала приватизация телевидения, которую он сильно не одобряет. Оно, телевидение стоит, конечно, дорого, но раз в сто, а может быть, и в тысячу, дешевле тех самых труб, о которых я только что говорил. И еще неизвестно, который из этих двух гигантов больше влияет на предвыборную борьбу. По истории с НТВ видно, что Газпром неизмеримо сильнее. А зачем тогда Ряжский в телевидение вцепился? А, наверное, затем, чтобы поместить «маленький» Газпром рядом с Национальным фондом спорта, но значительно дальше банков и даже и даже ЛогоВАЗа в списке акционеров ОРТ. Нам–то ведь ясно, что Газпром сильнее всех телекомпаний вместе взятых. И почему Ряжский не связал с Черномырдиным все самые «сильные» приватизации, хотя и перечислил их: нефтянку, никель и так далее. Ведь это все при Черномырдине было. А Ельцин, то пьянствовал, то болел, то «представительствовал» на «восьмерке», которая как была, так и осталась до сего дня «семеркой». В общем, не следил за «приватизацией», там у него «крепкий хозяйственник» сидел. И это все Ряжский не связывает с Черномырдиным, а Гайдару все припомнил, ничего не упустил, все выложил, притом крайне пренебрежительно, даже оскорбительно, например, «истерически заявив…». Хотя Гайдар один из всех не испугался призвать россиян по радио и телевидению против ГКЧП, не заистериковал как прочие.

И опять пошли мелочи у Ряжского типа деноминации наших денег, самой безобидной деноминации за сто лет, когда мы немного запутались в «двойных» ценниках, но никто ничего не потерял, как, между прочим, и в реформу Хрущева 1961 года. Между тем, факт деноминации Ряжский показывает крупными «мазками» на широком «полотне», даже таблицу привел, ту, которая у нас не только в голове, но и в душах. Не забыл упомянуть про батон хлеба и стал при этом совершенным дураком, не умеющим считать до тысячи. Смотрите сами. Он пишет: «И он прекрасно помнит, что не было еще такой денежной реформы, чтобы он, народ, — не оказался внакладе. «Наклад» на этот раз происходил очень просто. Если какой–нибудь батон хлеба до реформы стоил 2570 рублей, то после нее цену, естественно, округлили хотя бы до копейки. Само собой, в большую сторону». Дальнейшие расчеты, чтобы математически доказать, что у народа украли часть копейки, Ряжский опускает, надеясь, что мы сделаем это сами и ужаснемся. Я и стал, как дурак, считать, чуть ли не «столбиком» как учили нас 50 лет назад. Но части копейки, которую у нас собралось отбирать правительство, так и не обнаружил. Обнаружил, что 2570 делится на 1000 без остатка и получится 2 рубля 57 копеек, точка в точку, что и до реформы. Вот, если бы батон хлеба стоил, например, 2576 рублей, то тогда действительно, у нас бы «украли» 0,4 копейки, «округляя до копейки», и батон хлеба, страшно подумать, стал бы стоить не 2,57, а 2,58.

Ряжский хоть и двоечник по простой арифметике, но цель–то «логическую» я его вижу. Ему надо на прошлую деноминацию свалить уже «путинскую» или «гениеву» инфляцию. Ведь сегодня–то батон того же самого хлеба по 2,57 стоит 5,60 рубля, что в 2,2 раза или на 220 процентов дороже, а у Ряжского в таблице инфляция–то обозначена за 2000 год всего 20,2 процента, а за 1999 год, когда Путин был еще премьером, 36,5 процента. Не получается ведь общая сумма в 220 процентов на примере «батона хлеба»? Что ж ее на брильянтах уточнять, что ли? Вот Ряжский чтобы не порочить «гения» и расписал нам беспардонно, а хозяевам – красиво, но не инфляцию, а деноминацию. О которой мы и думать–то забыли. А вот инфляция «кусается» как бешеная, и когда она только накусается? Когда американцы нас в «колонию» превратят, что ли? А интересно, что лучше: жить в колонии, но без инфляции, или в великой по объему России, но с инфляцией? Тут только и скажешь: кому как?

Но особенно «умиляет» выверт Ряжского насчет «безнадежных людских очередей перед банками, заигравшимися в ГКО». Вот оказывается, кто виноват. Уже несуществующие банки. Я же выше уже писал, как это было на самом деле, и что банки эти не при чем, «при чем» их растворившиеся хозяева, работавшие на себя и «того парня» из Кремля. Но Ряжский не мог меня читать при написании своей статьи. Поэтому начинаю снова, очень популярно, даже чтобы двоечник по арифметике понял. Допустим, дед Ряжского был плотник, и сам Ряжский плотник, и дети его тут же вертятся. И привезли им продавать машину круглого леса, а лес внутри гнилой, поэтому торцы бревен, где это видно, замазаны густой грязью, вроде бревна нечаянно замарались. И что же вы думаете, потомственный плотник Ряжский купит этот лес? Вы, может быть, и купите, а потомственный плотник – никогда. Он этот гнилой лес не только по виду, по нюху забракует. Такие примеры можно приводить про пекаря и прогорклую муку, про сапожника и гнилые кожи, про пасечника и «мед из сахара», да тысячи, многие тысячи аналогичных примеров приводить можно.

А банкиры? Ведь это тоже специальность, такая же, как плотник, то есть человек имеет узкие, специфические, но очень глубокие знания. И это мне можно принести на продажу ГКО, хотя даже и я их сегодня не куплю, но вчера бы купил. А банкиру принести на продажу ГКО, это абсолютно то же самое, что плотнику – гнилой лес. Банкир прекрасно знает, что ГКО – это «пирамида», которая описана в сотнях экономических книг, хоть одну–то из них он читал? Да, и в «лохотрон» люди играют, но только один раз в жизни, книг–то по «лохотрону» нет, а газетам кто же из нас верит? Но сами–то «лохотронщики» разве станут играть в «лохотрон», хотя бы и в другом городе, а не у себя дома? Неужели у вас есть сомнения на этот счет?

И если Ряжский прикинется, что всего этого, что я написал популярно, он не знает, что же с ним делать? Позволить и дальше сваливать «с больной головы на здоровую»? Руки у меня на него коротки. Попробую лучше популярно же опять разложить «движущие пружины» и «исполнителей» лохотрона ГКО, государственного лохотрона, заметьте. Для этого мне понадобится рассказать про обычный лохотрон. Вы его знаете, но мне так будет удобней перейти на лохотрон ГКО. У лохотрона есть лидер, глава банды, держащий в строгой субординации всех своих лохотронщиков. Боюсь, но все же скажу, что эта личность мне напоминает президента. У него столько же власти над подчиненными, ну, может чуток меньше.

Далее. У главаря есть несколько «первых» исполнителей, артистов, которые вас и лохотронят. Я их сравнил бы с вице–премьерами, вспомните, пожалуйста, Клебанова, когда он раз двадцать, а то и больше выступал по поводу «Курска». Особенно вспомните его лицо и мимику. Чем не артист? Как он играл растерянность? Как сквозь «грим» у него проступал румянец? Но, только я хотел спросить вас здесь и сразу, может ли любой из первых лохотронщиков хоть бровью повести без ведома главаря, не говоря уже о том, чтобы сделать где–либо лохотронный «выход», а главарь бы не только не получил свою, большую часть прибыли, но и вообще бы не знал об этой незапланированной лохотронной акции? Вы что не знаете, что это смерть или – калека на всю оставшуюся жизнь? Вот поэтому–то мне и жаль Клебанова. Видно же, что он боится той же участи. Впрочем, и Дубинина мне было жаль в такой же точно ситуации, но еще до «Курска». Как ему стыдно было врать, глядя в красное пятнышко на камере. А Степашина при отставке, он же чуть не заплакал. Он же думал – все, после Ельцина – я.

В этой лохотронной банде есть и главный банкир, который выдает деньги для подставного «счастливца». Есть и группа охраны, правда, похуже, чем у президента. Но и деньги ведь не те, что в государственном лохотроне. Вспомните, там есть и те, которые сами не лохотронят, но кричат, суетятся, ахают и охают «счастью» дедушки, который сейчас проиграет пенсию и поедет домой за «похоронными», чтобы сразу учетверить их. Тут сразу две лохотронные специальности, первых я ассоциирую с покупными журналистами, а вторых – с группой сопровождения и «подхвата». И вся эта орава работает только на одного человека, дедушку, сперва на одного, и только потом на другого, затем на третьего и так далее, но никогда – на двух человек одновременно. И среди этой оравы хоть один человек есть, который бы не знал, что должны делать все остальные участники представления? Да этого и быть не может, иначе уволят без выходного пособия и с побитой мордой.

А в государственном лохотроне? Там же должно все в точности соответствовать описанному лохотрону. И знать всё все посвященные члены «команды» должны, иначе не получится, и время окончания и так далее, смотри выше. И «охальщики» должны быть, и «отводители глаз». И если, например, президент «ничего не знал» — то это же нонсенс, он бы ни дня не усидел на троне, а если бы усидел, узнавши, то «сделал бы калеками» провинившихся. Ведь у нас в стране «все по понятиям», газеты не успевают приводить факты. А министр финансов, глава Банка, печатники, учетчики, счетоводы, подводители сальдо к «бульде». Это же вам не одного дедушку зараз обманывать. Поэтому организация и действующие лица – это тоже сплоченный коллектив, который не может никак обойтись без жесткого, твердого, единовластного «батьки». Тут нельзя как в Красной армии на первых порах: давайте, мол, проголосуем, бежать в атаку, или нет.

А тут нам на следующий день после дефолта вешают лапшу на уши: я не знал, и я не знал, и даже президент, видите ли, ничего не знал. Так кто же знал? Пушкин? Так все и разошлись по норкам, никто ничего не знал, но все оказались при деньгах, даже помощь МВФ впопыхах украли. А главного деда вытолкнули со своей «загогулиной» вперед, он и брякнул: «черт его знает, куда деньги делись». Да за одни эти слова судить и садить в тюрьму надо. Ты же для этого и посажен на трон, чтобы знать, что у тебя в стране делается, а не как палец для кнопки в черном чемоданчике. Ну, надавишь спьяна на эту кнопку, весь мир полетит ко всем чертям собачьим. А ты утром, если жив останешься, выдашь очередную «загогулину», дескать, я не знал, что делаю, это мой палец нашалил. С него и спрашивайте. Один мой такой палец нашалил, видите, его нету. Это же театр абсурда, это же сверх всякого понимания и разумения. Мистика в государственном масштабе.

Вот почему американцы с нами очень осторожны, внимательны, предупредительны, а вовсе не потому что боятся нашей мощи или любят поговорить с нашими гениями. Они боятся, что ракеты сами взлетят, когда им вздумается, а наши правители и знать ничего не будут.

Статью–то эту я начал с американского министра финансов, так что, давайте, я на нем и закончу, тем более что его не любит и «Комсомольская правда» — очень патриотическая газета, притом более «обоснованно», чем не любит американского министра Сашкин. Как вы помните, Сашкин не любит американского министра финансов за то, что он «таращится», не знает из какого стакана пить, а также за «инвестиционные зоны, где будут выполняться наши законы», поэтому его нелюбовь мне показалась малообоснованной. Сергей Орлов («КП» от 15.08.01) свою «государственную» нелюбовь, повторяю, «обосновывает» более подробно, но сводит все к тому же «откровенному хамству» О' Нила, дескать, «вообразил себя спасителем, окруженным малограмотными дикарями–попрошайками».

Но давайте–ка перейдем к конкретным обвинениям американца, «накопанными» Орловым. Во–первых, Орлов «уточнил» Сашкина в том, что к требованию О' Нила для «инвестиционных зон, где будут выполняться (исполняться) все законы» добавил «и где не будет коррупции». Нам–то с вами, дорогие россияне, понятно, что требование это совершенно разумное и справедливое, а вот Орлову – это тоже понятно, но он хочет нам сообщить, что ему это не столько непонятно, сколько оскорбительно, и, обидевшись не на шутку, начинает «передергивать», то есть откровенно мухлевать, как это делают карточные шулера. Вот как у него, профессионала, это здорово вышло: «Получается, что руководство России должно разбить страну на «хорошие» и «плохие» регионы, и только в первых (выделено мной), коих меньшинство, будут действовать законы. А в остальных, выходит, воцарятся дикость и беззаконие». Я не сомневаюсь, что Орлов понял О' Нила как и все вы правильно: делайте в своей стране что хотите, исполняйте свои же собственные законы как хотите, имейте коррупцию, если хотите, но там, где будут работать наши американские деньги, если, конечно хотите их получить, пожалуйста, сделайте незыблемым выполнение ваших же законов и пресеките коррупцию. А сколько вы таких «правозаконных и бескоррупционных зон» сделаете, опять же – ваша воля, сколько будет таких зон, столько будет и наших денег для них. Орлов, лизун эдакий, разве можно так подло перевирать? Ах, вы не лизун? Вы державник, государственник, патриот и так далее? Тогда на кой черт вам американские деньги? Американцы, что, сами прибежали и на коленях просят вас принять от них деньги в свою экономику? Так вы же прекрасно знаете, поди, что нет такого российского премьера, начиная еще от советского Николая Рыжкова, который бы не ездил за границу с единственной целью: «привлечь иностранные инвестиции». И откуда Вы, Орлов, знаете, что «политика российского руководства направлена на достижение …» Вам что лично докладывают, а нам – нет? Вы что, не знаете, что «Законы обязательны для всех» не более как несбыточные мечты, лозунг, типа «В 1980 году мы будем жить при коммунизме!»? И у Вас хватает наглости нашего потенциального инвестора называть откровенным хамом только за то, что он хочет иметь гарантию, что его менеджеру не заварят в России сваркой дверь, оставив его там умирать за заваренной дверью? Чем это отличается от замуровывания в кирпичной кладке преступников в средневековье? Только технологией. И только тем, что это не преступник, а менеджер Вашего инвестора.

Вы краснобайствуете: «… Пол О' Нил поразил всех своим откровенным хамством. Так, на встрече с губернатором сотрудники его охраны в категорической форме потребовали удалить из зала всех представителей нижегородских (выделено мной) СМИ, которые собирались всего лишь запечатлеть рукопожатие гостя и хозяина». Даже меня возмущение взяло, пока я не обратил внимание на выделенное слово «нижегородских, которые всего лишь…», а не центральных СМИ. А, думаю, вот в чем тут дело. Представители центральных СМИ все аккредитованы, проверены, имеют отличие, понятное для охраны министра, а тут еще, кроме них, и толпа неизвестных ребят, у которых может быть у каждого по бомбе и «калашу» под полой. И все прут «запечатлеть». Да это же нормальная реакция профессиональной охраны. Это раз. И причем здесь сам «хам» — министр, которому в принципе его охрана даже и не подчиняется? Он делает свою работу, а они – свою. Это – два. Ловок Орлов, совсем как однофамилец из 18 века, влюбивший в себя «княжну Тараканову» в Италии, чтобы заманить ее к себе на корабль и увезти ее «на базе любви» в Петропавловскую крепость. А как сие «хамство» смотрится на фоне действительного, сплошного хамства бронепоезда северокорейского диктатора сроком в полмесяца? Или это приемлемое хамство? Советское, социалистическое, наконец, русское хамство, притом к самим себе.

Зачем Вам Орлов высасывать из пальца «промахи» американского министра, хотя бы такой: «Господин министр сам выбирал тех, с кем ему хотелось поговорить. Видимо, в этот перечень не входил руководитель Нижегородского главного управления Центробанка России, который вышел навстречу гостю, когда тот проходил мимо здания ГУ ЦБ. Пол О' Нил сделал вид, что «не заметил» высокопоставленного чиновника». Во–первых, сам Орлов, не сомневаюсь, не раз слышал, подбегая к какой–нибудь «звезде» из шоу–бизнеса в лучшем случае «nou comments», а в большинстве случаев — «пшел вон». Потому что, как говорится, незваный гость. Во–вторых, официальный иностранный гость не имеет права отказать в беседе тому, к кому он ехал или выше по рангу. И вообще все это заранее и скрупулезно оговорено протоколом. А вот на улице, в общей бане или на пляже любой человек, в том числе и министр, вообще имеет право, как разговаривать, так и не разговаривать с кем угодно, даже со своей женой. В третьих, кто такой, если на то пошло, начальник областного управления Центробанка, таких рыцарей финансов у нас в стране, если не ошибаюсь, 89 штук. А министр финансов первой мировой державы – один, а мы в целом уже давно даже не вторые, мы очень близко к концу этого списка, если считать не по бомбам, а по уровню нашей жизни. И он приехал к нам не просить, а, если ему выгодно, дать нам денег. И даже наш собственный министр финансов, будь он в такой же точно ситуации, вполне мог «не заметить» такую для себя мелкую соотечественную сошку. И, наконец, в четвертых: а нельзя ли, если быть вежливым, согласиться с тем, что О' Нил в действительности не заметил оробевшего нашего банковского служащего «среднего звена»? Куда там? Злоба грызет. Заметьте, беспричинная.

Рассмотрю упрек Орлова О' Нилу: «Министр финансов США потребовал, чтобы все произнесенные слова протоколировались», чем «поставил под сомнение порядочность своих российских коллег». Так они же не анекдоты в бане под протокол рассказывали? Тут разговаривали об интересах 145 плюс 250 с чем–то миллионов человек. Вот квартирные «риэлторы» — мошенники, всякие «ломщики» всегда говорят: «Мы же честные (имея в виду только Вас) с Вами люди, давайте без бумажек?» Орлов, в чем же Ваша непорядочность будет заключаться, если Вы, когда Вам суют «куклу» денег, развернете эту «куклу» и увидите, что там аккуратно нарезанная бумага? Ах, ранги высокие? Но и Вам же «куклу» совал человек в шляпе, при галстуке и «Роллексе», а не в грязном свитере бомж. И за Вами максимум – только Ваша жена, а за ними около 400 миллионов человек. Зачем уж так криво представлять международные отношения, совсем как карточные долги у древних дворян.

Особо останавливаюсь на представлении поправки Джексона — Вэника пером Орлова. Допустим, Вы поругались с соседом, да так крепко, что и убить друг друга не жаль. У Вас ружье есть, а у соседа – нету. Он встречает Вас в подъезде и говорит: продай ружье за бутылку. Я не сомневаюсь, что не только за бутылку не продадите, не продадите ни за какие деньги. Вот это Ваше «внутреннее» решение и есть закон–поправка Джексона — Вэника, только в законе все немного сложнее, он же не про ружье, а вообще про торговлю стратегическими товарами, например супергиперкомпьютерами или шлифовальными станками для обработки винтов подводных лодок, чтоб они не шумели как трактор. И то, что Ельцин спьяна сказал, что наши ракеты «перенацелены в другую сторону» совсем не означает, что ему можно верить на слово. Да, я согласен, что указанная поправка «серьезно тормозит развитие российско–американских отношений», но, представьте, только с одной стороны, с нашей. Это не им, а нам нужно их «ружье», то есть компьютеры, станки и прочее. Им кроме нефти от нас ничего не надо. Они даже без нашей нефти обойдутся. И у них тоже, поди, есть аналог нашей поговорки, что береженого бог бережет. Даже если Ельцин и не пошутил грубо, как он любит.

А Орлов даже не просит, он нагло укоряет: «Однако гость отказался содействовать ее (поправки Джексона — Вэника – мое) отмене. Мотивация была откровенно оскорбительна: «Я не буду по пустякам тратить свой политический капитал»». Нет, ему надо было поплакать типа: «Сосед, я не могу продать Вам за бутылку ружье, Вы же только вчера грозили меня убить, дочка слышала, а жена вообще целый день плачет. Ну, если Вы хотите, я могу ее попросить, чтобы она согласовала продажу Вам ружья, но она так боится, что будет меня презирать, но я всетаки попробую, черт с ним, с моим семейным авторитетом, я так хочу угодить Вам, сосед. Только не убивайте меня, пожалуйста, когда купите у меня ружье».

Так что ли, Орлов? Я правильно выразил Ваше желание? Так не будет для Вас оскорбительно? И Вы не скажете потом, когда он «посодействует»: «Какая сопля, мозгляк презренный».

Теперь–то хоть видите, какой Вы идиот, Орлов?

Нет, Вам не увидеть в ответе американского министра достоинство, силу, честность и открытость, проявленные в ответ на откровенную бестактность «в ходе переговоров».

Россия никогда не была достойной, я имею в виду внутреннее достоинство. С народа нечего и спрашивать, у рабов не бывает достоинства по определению. Но правители–то должны знать, что это такое – внутреннее достоинство, которое хоть и внутреннее, но снаружи его еще лучше видно. У вас, правители, была сила, многие столетия вас боялись. Что только стоит обещание Николая I послать в Париж миллиона два зрителей в серых шинелях посмотреть французский спектакль про нашу распутницу–царицу «Великую»? Но достоинства никогда не было в вас, потому, что вы выбили достоинство из нас, продавая нас направо и налево. А нет достоинства, нет и уважения. И вот у вас, правители, и сегодня есть «интеллигенция» под названием «чего изволите?» И вы боитесь и хитрите, прячетесь за стенами, ненавидите народ, и он вас ненавидит. А достоинства и уважения к вам нет ни внутри, ни снаружи.

А ну, кто–нибудь из вас, цикните открыто на жополизов, минетчиков из туалетов и «тайских» массажистов в штанах! Не цикнете, я знаю.

8 сентября 2001 года.

Продолжение из июня 2004 года

Батон хлеба вы, надеюсь, помните, сколько сегодня стоит. Ровно в два раза дороже. И это на фоне гигантских цен на нефть и газ, который мы качаем за границу в гораздо большем размере. Долларов поступает – немерено. И вместо того, чтоб дать народу чуть–чуть отдышаться, самую побирушечную часть народа (инвалидов и пенсионеров) вот–вот лишат самых существенных льгот, благодаря которым им кое–как еще удавалось выживать. А это ведь геноцид, ребята! И недаром ведь нам прожужжали все уши, что нас для существования России хватит всего сорок миллионов. Имеется в виду – работяг. А как кончил работать, так ложись и быстренько помирай, не отягощай государство! Деток на смену вырастил, силы все свои в государство вложил, какого же черта теперь коптить небо, пора в могилку.

Заметьте при этом, все предыдущие 15 лет создатели всяческого оружия горько плакали, выпуская никому не нужные кастрюльки и сковородки, все остальные станки стояли в густой смазке, они знали, что их время еще придет. Вот оно и пришло. На экранах TV снова замелькали конструкторы оружия, нахваливая свои детища. Лица сытые и довольные. Отчего бы это? Да оттого, что все нефтяно–газовые доллары снова потекли в их карманы. И это явный признак того, что России – пиздец. Не завтра, разумеется, – немного погодя.

Вы, надеюсь, еще не забыли о «монетизации льгот»! так что я, пожалуй, продолжать не буду.

Неоконченная беседа оптимиста и реалиста

(По мотивам беседы Егора Гайдара и Александра Паникина)

(«МК» от 23.11.01: «10 лет без права передышки»)

Скажу сразу: я уважаю обоих. Гайдара – за ум, который не подкреплен, правда, жизненной практикой, а потому – чисто книжный, схоластический, пользующийся цифрами от жизни, а не реальной жизнью. Паникина – за реальные страдания, выпавшие на его честную душу в мире бесправного «бизнеса». А сами страдания, которыми он довольно часто делится с общественностью, говорят о недюжинном уме Паникина, так как остальному большинству «бизнесменов» эти страдания просто недоступны как раз из–за отсутствия ума, который замещен у них простой животной хитростью, как у пакостливой кошки. Поэтому сам по себе диалог Гайдара и Паникина интересен, он ясно показывает состояние дел в России на конец 2001 года. Однако это состояние известно не только им, оно известно всем, кто имеет аналогичный интеллект, а таких людей в России, разумеется, не двое. Недавно Юрий Афанасьев заявил, что он – «дремучий пессимист» в отношении будущего России, правда, не сказал, в чем же именно выражается его пессимизм, на чем, как говорится, российское «сердце успокоится»?

Поэтому от диалога Гайдара и Паникина я ожидал какого–то конструктивного резюме, у одного, основанного на использовании арифмометра, у другого – более на предчувствии, выработанном жизнью. Но и эти ребята остановились на констатации факта сегодняшнего дня и «пожеланиях» на будущее, причем эти пожелания у них практически одинаковы, так как они перебивают друг друга и продолжают мысль собеседника с полуслова. Только Гайдар с напористостью, а Паникин – с осторожностью. Беда в том, что эти пожелания на будущее высказываются как пожелания «доброго утра» или «приятного аппетита», то есть чисто формальные, ни к чему не обязывающие, и, главное, отнюдь не вытекающие из состояния российских дел. Как не «вытекает» доброе утро из ненастной погоды и приятный аппетит из картошки «в мундире».

Другими словами, наше будущее – темно. Поэтому люди, вкусившие прелести российской жизни сполна, — осторожны. А те, которые знают прошлую жизнь по «эмпирическим» формулам, а для будущей жизни «эмпирических» формул нет, не считая «экстраполяций» этих формул, которых столько же, сколько «экстраполяторов», - чрезмерно оптимистичны.

Впрочем, можно и скрывать свою точку зрения, если она слишком уж подрывает какую–то «целостность», например. На виду у всей страны история с Пасько, который всего–навсего собрал в кучу отдельные места из «открытых публикаций», на основе которых у него получилась атомная страшилка для Японии. Которая, собственно, и заставила японцев купить нам установку по переработке жидких ядерных отходов от подводных наших лодок. Так что Пасько спасибо бы еще надо сказать. Я уж не говорю о советских временах.

Поэтому диалог Паникина и Гайдара я решил в сокращении привести и прокомментировать со ссылками на историю России, которую я привел в книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и последующих разъясняющих положения книги статьях.

Итак, Паникин: «… В начале девяностых вы принимали решения, которые привели к радикальным переменам в экономике, и во многом определили сегодняшнее состояние общества. (…) Но в целом экономика не радует… (…) … были ли столь колоссальные потрясения необходимы для возрождения или, наоборот, безвозвратно подорвали наш потенциал?»

Гайдар: «… Это первая великая революция зрелой индустриальной и постиндустриальной эпохи. (…) Такие периоды всегда рассматриваются как страшные бедствия для стран, их переживающих, — периоды опасные, очень болезненные, с огромными издержками. Отличительная черта нашей революции от великих революций начала монополизации: французской, английской, первой русской – насилия было гораздо меньше».

Позволю себе прервать собеседников для необходимых пояснений. Начну с Запада. Первой революцией надо все–таки считать Протестантизм, Кальвинизм, перешедшие в Просвещение. Подробности в книге, здесь же скажу, что эта революция дала «простому» народу почти все, что он сегодня имеет на Западе. Вторая английская промышленная революция дала народу потенциальную возможность иметь из–за повышения производительности труда намного больше благ, чем при ручном производстве, но капиталисты и родовая знать оставили эту прибавку себе. Поэтому грянула уже французская революция, подготовленная Просвещением. И народ завоевал многое из того, что производил. Притом, заметьте, экономист Гайдар, что это были отнюдь не революции «начала монополизации». Стыдно Вам делать вид, что Вы этого не знаете. «Революция начала монополизации» – это германская революция начала прошлого века, которую задушил не Гитлер, а монополистический капитал всего Запада. Наученный горьким опытом, этот же капитал не допустил революции в Великую депрессию в Соединенных штатах, вернее, ее как последствия депрессии. Поэтому «революцией» ее называть нельзя, ибо она произведена сверху, президентом Рузвельтом, когда он дал свое собственное право среднему классу. И если бы монополистический капитал не пошел на это, то Рузвельт бы ничего не мог сделать.

В связи с изложенным я хочу сделать небольшой вывод. Западные страны – маленькие страны, они очень зависят друг от друга, что показывает даже появление «евро». Эта зависимость заставляет их чутко реагировать на события, происходящие у соседей. Протестантизм возник в Германии (Лютер) и тут же распространился на всю Европу, причем, в большинстве случаев даже сверху, от королей, чтобы не вызывать аналогичные волнения народа у себя дома. И короли же поддержали образование народа, к которому призвал кальвинизм и французские просветители. Французская революция заставила весь Запад отдать трудящимся львиную долю им заработанного, так что прибыль капиталиста в пять процентов вместо пятидесяти стала приемлемой. Германская революция заставила монополии иметь совесть. Ведь не захоти монополии этого, ни один антимонопольный закон не был бы принят. Но они понимали, или им придется биться не на живот, а на смерть с рабочим классом, или надо ограничить себя. Из посылки тесной взаимозависимости западных стран, заставившей их реагировать должным образом на пертурбации у соседей, вытекает неуклонное улучшение жизни их трудящихся: добились в одной стране, получили – во всех остальных странах. Я имею в виду не только экономические уступки капитала остальному народу, но и политические, что даже главнее, ибо развитие политических прав – залог «ускорения», которое так любил Горбачев, правда, без взаимности.

Итак, все западные революции несли народу благо, пока возросшие политические народные права не дали возможности совершенствования вообще без революций, эволюционно, через парламенты, через законодательство. Правда, эволюцию иногда приходится подталкивать, когда она засыпает, забастовками.

Посмотрим, что у нас. У нас революция была всего одна – февральская 1917 года, остальное – перевороты, организованные правящей верхушкой, или локальные бунты народонаселения. Первую «революцию» организовал Иван Калита, когда начал продавать в рабство свой народ по сто тысяч разом. Вторую «революцию» организовал Дмитрий Донской, когда решил передать наследование престола не «младшему брату» – своему заместителю по донским разбойным делам, а сыну. Получил за это Куликовскую битву от донских атаманов–разбойников, причем прямехонько в Москве. Битва шла с переменным успехом целых сто лет. Подробности в других моих работах. Третью «революцию» устроили Романовы – волжские казаки–разбойники, пожелавшие овладеть рабским донским «бизнесом», провели успешно. Подробности в других моих работах. Четвертую «революцию» провел Петр I, уничтожив основные силы «донских атаманов–разбойников». Екатерина II с помощью Суворова окончательно их «победила», прихватив и волжских, шибко много о себе думавших на правах «родственников» Романовых, притом «пресекшихся» именно при ней, так как Павел вовсе и не сын Петра III. Потом до последнего русского царя «Романова» «революций» не было, вместо них начались бунты.

Чем же отличаются бунты от революций? Вот если бы «русский» бунт был бы, например, в Чехии, Англии или Франции, то он бы имел статус революции и с этой революции был бы толк, как мы только что видели. Притом не только в указанных странах, но и в соседних, и целиком в Западной Европе. А у нас бунт, например, в Саратовской, Костромской или еще в какой–нибудь губернии, которая поболее иной западной страны будет, тут же подавлялся войсками, набранными в Вологодской, Астраханской или еще какой–нибудь губернии, подальше от бунтующих губерний, и на этом ставилась точка в «революции». Вся наша народная беда состояла в том, что Россия была «единой и неделимой». Вы думаете, английский или бельгийский король, когда у него «революция» намечалась, не просил помощи у соседей–королей? Просил, разумеется, но кто же ему даст солдат, кроме русских царей? Да и солдаты западноевропейские разве пойдут? Ведь не родину защищать, а черт знает что. Вот и старались соседи–короли не доводить свой народ до «революции», а по–нашему – бунта. Даже соревнование устроили, кто дольше без бунта обойдется? Все это на демократию работало, притом безотказно.

Можете ли вы, господа россияне, представить себе, чтобы все 200 народов российских сразу вдруг забунтовали от Кенигсберга до Сахалина, и от Кушки до Таймыра? Чтобы получилась революция. То–то и оно. А подавление бунта в отдельно взятой губернии «единой и неделимой» Родины с большой буквы или по–современному «установление конституционного порядка», «борьба с незаконными вооруженными формированиями» является «внутренним делом государства», «единого и неделимого», да еще и с большой буквы. И не смейте нам советовать, господа западники! За «жесткость» в виде «ковровых бомбардировок» Чечни можете немного поругать, но, опять же: «дрова рубят – щепки летят». Так что советуем заткнуться. Вот поэтому–то у нас целых триста лет и не было революций. Все они шли по графе: бунт. И сейчас идут по этой же графе. И заметьте, сперва вооружили «бунтовщиков», чтобы они немного посопротивлялись, не сразу сдались «восстановителям конституционного порядка». Ну, и ошиблись маленько, не на тот народ напали. И таких провокаций, сопровождаемых «ошибками» – полнехонька история Руси. Ведь без бунтов совсем – тоже плохо, не будут чувствовать «жесткости руки», под которую все попали почти добровольно. Ну, разве что немного «брали» как Казань, «присоединяли» как Тверь и Рязань, «покоряли» как Сибирь, или вообще «усмиряли» как Кавказ. А что, умиротворять что ли? Так и слова такого не знали тогда.

Если революции в России невозможны из–за ее широты и долготы и 200 народов, то власть менялась всю тысячу лет методом дворцовых переворотов. Но описывать их все, я думаю, вы не потребуете от меня. Замечу только, что сейчас перевороты начали делать без лишнего шума и гама. Начало положили при замене генсека Хрущева. Потом нашли еще более, так сказать, «народный» способ: КГБ организовал «народные выступления шахтеров Кузбасса», фактически за деньги, которые платили в виде зарплаты шахтерам за то, что они сидели и стучали касками об асфальт. Я свидетель всего этого и описал в своих работах. Потом такую же почти штуку учудили в Москве. Я тоже был около Белого дома, когда Ельцин «провозглашал новую эру». Я только точно не установил, откуда возили пирожки с капустой, ливером и водку, может, с Лубянки? Правда, на эту «удочку» попались и простофили–демократы, а троих даже задавили нечаянно БМПэшкой. Так столько было шуму поднято, будто это 100 тысяч мирных жителей Чечни разбомбили. Потом вообще стали перевороты устраивать с помощью «всенародного волеизъявления» по методу Павловского, с помощью «эффективной политтехнологии», Центризбиркома и машины под названием «ГАС–выборы». Это, чтобы показать этим болванам в Совете Европы и прочим зарубежным демократам, что у нас «все О’Кей».

Надо бы еще сказать, что «революция 1905–го года» – это тоже простой бунт, такой же, как на Ленских приисках из–за чрезмерной жадности российских предпринимателей, кормивших работяг гнилым мясом. Февральская же революция – это действительно революция, но она произошла от усталости власти, которой надоело гонять туда–сюда войска и казаков, притом все они были на фронте, не снимать же оттуда. Немцы и так захватили порядочный кусок российской «неделимой» земли. Самое интересное в том, что Временное правительство не знало, что делать с Россией, или дать ей развалиться, или продолжать ее «укреплять»? Вот поэтому–то Ленин и захватил власть, совершенно бандитским способом, повторив еще раз «революцию» Дмитрия Донского. И выиграл свою «Куликовскую битву» тоже, даже скорее, чем внуки Дмитрия Донского. Оно и Ельцин ослабил имперские «вожжи», провозгласив, берите, дескать, суверенитета, сколько унесете. У него, как и у Николая II и Временного правительства другого выхода просто не было. Ситуация обязывала. А Путин сейчас его «поправляет». Точно так же как Ленин поправил «недоработки» Временного правительства. Отсюда русские «революции» сильно зависят от нахрапистости их авторов.

Вот сейчас можно продолжать цитировать спорщиков. Паникин: «Не вижу оснований все произошедшее определять как революцию, тем более великую. Потому что революция – это смертельная схватка общества с властью. (…) Итогом революции всегда является кардинальная смена правящей элиты. Ничего подобного у нас не произошло – в России правит та же бюрократия (партия, комсомол, КГБ, «красные» директора), которая довела «до ручки» СССР. Именно поэтому смена институтов, идеологии, норм поведения, которую вы рассматриваете в качестве доказательства революционных преобразований, ничего позитивного России не дала…» (выделение – мое). «Я бы так не сказал», — перебивает Гайдар, а Паникин продолжает: «Но ведь очевидно, реализовав свои идеи, вы сотворили, экономическое чудо для всей номенклатуры и продлили ее золотой век. И теперь она обладает не только властью, но и богатством. Безусловно, в тех условиях по–другому быть не могло, но это означает, что настоящая революция еще впереди».

Уважаемый читатель, согласитесь, если бы я не остановился подробно на русских «революциях» и «бунтах» на просторах «единой и неделимой» и не сравнил их с революциями в маленьких европейских странах, Вы бы, как и Паникин, верили в новую революцию, которую он прогнозирует под названием «настоящей»? Но она же невозможна в принципе, как я только что доказал. И Чечня доказывает. Возможен лишь переворот, которыми полна российская история. Ныне даже бунт практически невозможен. И Чечня это тоже доказывает. А перевороты, которые произошли в 1991–1999 годах, несмотря на «смену институтов, идеологии» и так далее, в принципе «ничего позитивного России» дать не могут. 300 лет перевороты ничего не дали, отчего же от них надо нам сегодня ждать чего–то нового? Кроме того, перевороты для того в России и делаются, чтобы «сотворять экономическое чудо для номенклатуры», новой номенклатуры, ибо старая номенклатура переворотов делать не будет. Ей это незачем, да и «старость не радость».

Гайдару, конечно, обидно, что его номенклатура использовала и выбросила как памперс, чтобы не употреблять более сильного сравнения, поэтому он переключился на народ: «… Общество, которое мы имеем сегодня, и то, которое было 15 лет назад, — два принципиально разных общества». Но и Паникин не девица с глупыми голубыми глазами, обрамленными «распахнутыми ресницами». «Но не власть!» – парирует он. И это очень сильные слова, как будто он тоже понял, что «настоящей» революции у нас ждать нечего. Гайдару тоже нечем крыть, ведь ему лучше, чем Паникину известно, кто ныне сидит в Кремле и около. Поэтому он уже оправдывается, правда, даже не подумав, как следует: «… Но так часто бывает в условиях революций», на что получает наотмашь: «Никогда! В результате революции правящая элита выметается полностью». Гайдара даже мне стало жалко, такой умный, а вынужден городить несусветную чушь, наподобие «а у вас негров линчуют»: «Но, тем не менее, общество–то радикально изменилось». И опять получает наотмашь: «… и прошло курс молодого политического бойца. Это так».

Тут я опять должен вмешаться, уточнить. Паникин, по–моему, для цезаризма слишком уж «пришел, увидел, победил» своей репликой. А надо с чувством, с толком, с расстановкой. Это в чем же «радикально» изменился народ? Ему по два года не платят зарплату, а он сопит в две дырки. Ему, народу позакрывали почти все заводы, а он молча ворует провода на хлеб и немного водки. Учителям, врачам не платят даже нищенской зарплаты, а они голодные, раздетые, разутые не «могут поступиться гуманистическими принципами». Лучше бы они дома посидели, может быть «номенклатура» бы и озаботилась. Ведь все равно толку от них, таких – нет. Хотя паникинский «курс молодого бойца» для интеллектуалов тоже неплох, для тех, кто знает, что такое этот «курс» – стирать портянки «дедам» и копать котлованы генералам под дачи, а также собирать милостыню на улицах для всех вместе, включая обтрепанных офицеров. И если я прибавлю сюда голосование «за бутылку» вместо того, чтобы вообще не ходить голосовать за ставленников «номенклатуры», а лучше украсть еще медных проводов, то общество не только радикально, но вообще никак не изменилось. Как было при Сталине трусливым, забитым и надеющимся на «доброго царя», так им и осталось. А что вы хотите? Тысяча лет в рабстве, это же генетика и естественный отбор самых слабых и податливых, сильных и стойких – убивали. Тысяча лет и десять лет, это же смешно, даже смены поколения нет. И Гайдару это прекрасно известно. И не возьмут снова во власть, хоть вывернись сейчас наизнанку. Что с воза упало – то пропало, а кобыле – легче. И вообще КГБ никогда никого не прощает, если «оступился», все – каюк.

Между тем дискуссия перешла в новую фазу. Гайдар не считает важным, что «бюрократия на порядок улучшила свое существование за счет большинства населения», а Паникин просит его понять, что «разница в уровне жизни не может быть столь колоссальной» у народа и олигархов. И на это Гайдару наплевать, ему важнее, что наш народ в целом получил «надежные права граждан». Паникин, не будь дурак, привел ему пример, что сталинская конституция была на бумаге – «образец закона, обеспечивавшего права человека». Но она не выполнялась. «Так же и сейчас обстоят дела у нас – демократические институты появились, но власть осталась в руках бюрократии и созданной ею же олигархии», — продолжает Паникин. На подобном «гав–гав» с одной стороны, и «гав–гав» – с другой, «стороны» рассмотрели дефолт 1998 года, причем Гайдар его считает благом, а Паникин – очередной российской бедой, так как импорт сперва уменьшился, а теперь вновь возрос из–за того, что качество российских товаров не улучшается.

Потом перешли к ближайшему будущему. Гайдар вслух надеется, что мы «в течение последующих 2–4 лет создадим набор сверхгибких механизмов, которые позволят России догнать мир и выйти на лидирующие позиции». А Паникин парирует, что никаких «сверхгибких механизмов» мы не выработаем, «пока в самой России не найдутся новые социальные силы, способные переломить ситуацию».

На этих «новых социальных силах» оппоненты обнялись и пошли дальше, как повздорившие и только что помирившиеся супруги к теще в гости, вернее, занять денег, то есть, я хотел сказать, к президенту. Так, слегка, но уже без обиды, переругиваясь, по типу «милые дерутся – только тешатся», оказались у кремлевской стены, и принялись выкрикивать лозунги, частично дуэтом, частично – соло. Паникин: «У нашего президента есть подробная программа стратегического развития…» Гайдар: «… предельное упрощение всех систем регулирования». Вместе: «В этом мы с Вами едины…»

Накричавшись вдоволь, и видно, ничего не услышав в ответ из–за толстой стены, бывшие оппоненты вернулись к проблемам, по которым они были всего пять минут назад диаметрально противоположны. Гайдар начал первым: «И все–таки, на мой взгляд, в последнее время происходит определенное объединение общества, при всей его раздробленности». Это Гайдар, я думаю, намекает Паникину: возьми дескать, свои слова назад насчет «колоссальной разницы в уровне жизни». На что Паникин с готовностью: «Однако у Вашей реформы есть несомненные достижения», (…) «но все это лишь предпосылки для возрождения, а пока страна очевидно загнивает. И если это положение продлится достаточно долго, то навсегда разрушит Россию». Гайдар с еще большей готовностью: «Это правда, но если нам удастся создать…, но я совершенно не готов обсуждать, кто это будет делать…, это произойдет лет через 10–20». Паникин опять чуть не испортил «согласие» двух голов: «Вы считаете, что таким образом мы сможем прожить еще двадцать лет?» Гайдар, примиряюще: «Если мы договариваемся о том, что первая фаза согласия достигнута сейчас, то о том, когда будет достигнут следующий уровень этого согласия, я не хочу гадать. Я просто надеюсь…» Так арифметик проиграл при почти полной «договоренности».

Но и «практик» не выиграл, так как фактически тоже надеется, что «успехи в экономике последуют, когда общество сможет объединиться, во власть придут политики, способные повести Россию вперед, а энергия народа будет востребована для созидания». Что же это как не надежда, дремучая надежда русского мужика на «доброго царя», во множественном числе, правда. А у Гайдара «надежда» — агрессивная, как и у его деда. Вот эта самая «дремучая» надежда Паникина и качалась на весах с «агрессивной» надеждой Гайдара в их споре. Поэтому Гайдар с Паникиным «в основном и договорились». Спор–то ведь был только об эпитете к надежде. Потому–то автор редакционной публикации и дал еще один заголовок: «России не хватает оптимизма», а я бы еще добавил: надеяться. Чтобы совсем уж было понятно.

С «дремучим» же пессимизмом Ю. Афанасьева эти обе надежды и близко не лежат. Поэтому я должен докопаться, и вам сообщить, почему же существует «дремучий пессимизм» и чем он обоснован. В общем–то, я уже достаточно это показал на примере российской истории, но по правилам хорошего тона я должен разложить все это по полочкам, притом не спеша.

Итак, революция у нас невозможна пока все войска, и «внешние», и внутренние, включая милицию с ее «страшилками» в виде ОМОНа и так далее не окажутся на фронте, притом в демократической стране, где нашим солдатам есть чему поучиться, к военным делам не относящемуся. Но сейчас на фронтах не принято воевать, военные дела решаются простым бомбометанием или ракетным обстрелом. Поэтому этот фактор революции отпадает. Можно бы сослаться на Китай, у которых солдат – море, а самолетов и ракет – мало, но они не будут нас завоевывать военной силой. Во–первых, ООН стыдно, а, во–вторых, они и без войны оттяпали у нас уже весь Дальний Восток, начиная с Забайкалья. Там уже можно просто перевыборы сделать. О невозможности всероссийского бунта, от края и до края, который только и можно считать революцией, я уже тоже говорил. Во–вторых, пресекут на корню, на «организационно–технических мероприятиях», отключив междугородние телефоны. В третьих, уже предприняты «решения», чтобы регионы немного жили по–разному, в смысле жратвы, особенно для детей. От голодных детей не побежишь революцию делать. А если начнут революцию, где посытнее, то можно направить на них голодных, дескать, они все сожрали у ваших детей. Нет, ребята, революция у нас невозможна.

Впрочем, она возможна только тогда, когда снимется лозунг «единой и неделимой», в каждой бывшей неделимой ее частице. Но тогда начнет сразу же действовать европейское правило, о котором я говорил выше: правители «частиц» немедленно начнут соревнование между собой на предмет, как дольше продержаться без революции, ибо соседи не будут посылать свои войска на подмогу ни революционерам, ни контрреволюционерам. Но какой дурак снимет этот лозунг, если на нем вся Россия держится? Наоборот его будут «упрочнять», совместно с «вертикалью власти», чем, собственно, сейчас и занимается наш президент. По всему видно, что и эта «предпосылка» революций в локальном, так сказать, масштабе отсекается напрочь.

О чем там еще говорили наши «спорщики»? Ах, да, о «новых социальных силах, способных переломить ситуацию». «Новых» социальных сил у нас много. Частные бандиты, государственные воры, рать «чего изволите?», суды, прокуратура, которые в принципе в наших условиях и при наших законах не могут быть не послушными власти (подробности в других моих работах), партии как солдаты при генерале, «наперсточники» всех типов и рангов. И все они ломают и гнут власть в разные стороны. То одна «сила» победит, то – другая, притом по одиночке сегодня совсем невозможно, только – в коалиции. Но это же все «силы», которые работают за деньги, большие деньги. А деньги все, как известно, раньше были у государства, теперь оно делится ими с олигархами: фифти–фифти. Значит, это одна шайка–лейка. А число их – не больше миллиона вместе с женами, любовницами и детьми, из 145 миллионов. И вся эта шайка–лейка живет за счет остальных 144 миллиона. Какой дурак из этой шайки–лейки станет что–то менять в пользу 144 миллионов, от себя, любимого, отрывать? Переворот сделать, себе побольше отхватить от «всенародной собственности», это – пожалуйста, всегда готовы. А чтобы народ жил лучше, это же от себя надо отрывать, отдавать назад, что только что у народа отобрали. Это же противоестественно. Только курица от себя гребет. В общем ясно, что даже самые «новые» силы будут действовать как самые старые, которые начали с продажи в рабство своего народа. А предела «желаний» нет, это и по сказке о рыбаке и рыбке видно. Значит, эти «силы» даже за деньги не станут «переламывать ситуацию», без «перелома» у них денег будет больше. «Переламывать ситуацию» способны очень самонадеянные люди, притом знающие, что будут царем после успешного «перелома». Но и царь не может жить без «окружения», которое тут же продаст как Иуда прежнего царя и начнет вылизывать зад новому царю, доставая языком аж до печенки, «реабилитируясь».

Остался у меня народ – «единственный носитель власти». Он хоть и способен по своей численности «переломить ситуацию», но «вожаков недоставало», как говорил Высоцкий. Без вожаков он – стадо, обыкновенное всероссийское стадо, разделенное, правда, по национальностям, городам и весям. Для того, чтобы «народ безмолвствовал», давно придумана эдакая штука, очень дешевая в исполнении, но действенная как пенициллин в первые десять лет после открытия. Надо всего–навсего давать народу столько денег, чтобы едва хватало на еду, лучше даже, чтобы немного не хватало, и он после работы шел еще зарабатывать или садить картошку. Притом надо неусыпно следить за народом и вовремя отбирать у него деньги, чтобы у него ненароком не скопилось больше положенного. Чтобы даже на похороны занимали друг у друга. Примеры не буду приводить, вы их и без меня знаете. При такой методе народного «послушания» очень много преимуществ и ни одного недостатка. Во–первых, при голодных детях в какую же башку полезут мысли о революции? Первой и всеподавляющей мыслью будет, как накормить детишек, купить телогрейку и кирзовые сапоги? Во–вторых, попробуйте заострить свое внимание на пустой желудок даже на сексе, не говоря уже о революции. В третьих, даже к соседу за спичками неохота бежать, не говоря уже о том, чтобы собрать на собрание всю улицу и поставить там вопрос о своих каких–то человеческих правах, когда живешь как скотина. В четвертых, не наскрести денег даже на «ходока» в Москву, не говоря уже о создании постоянно действующей «ячейки». Билеты же специально сделали такими, что на похороны брата нынче не ездят, телеграммой обходятся, в соседний городок к теще на блины – слишком дорого, притом валенок у девчонки нет, а скоро в школу.

Революцию делать? Паникин с Гайдаром, сытые, ждут ее, не дождутся. 1000 лет ее не было, что, забыли что ли? С чего она забушует? Ведь даже выпивает страна не вся разом, а по часовым поясам, с восьмичасовой разницей. Притом так, что не то, что революцию делать, до постели не может добраться. И водка дороже раз в сто продается не только для российского бюджета, но и для того, чтобы «элита» совсем одна в стране не осталась. Снизь цену до себестоимости хотя бы на неделю, народ же в конце ее весь вымрет, от перепоя. Одни детишки останутся, лет так до двенадцати. А что им, россиянам в штанах, делать? Это и есть их единственная отрада, поддержка веры в будущее. Хоть на два–три часа забыть, что ты есть скотина, и для государства, и для его «элиты».

Но есть среди этого народа люди, которые действительно заботятся о народе, и не сказать о них нельзя. Но их столь мало, что можно перечесть по пальцам на одной руке, я имею в виду известных, таких, например, как Сергей Ковалев или Новодворская. И что они могут сделать, когда об их деятельности почти ничего не известно, они для всего остального народа как бы даже и марсиане или фараоны какие–нибудь древнеегипетские. Мало того, газеты даже подсмеиваются над ними, приглашая себе в компанию народ, если и вспомнят ненароком о них, в силу международной необходимости. А мало их потому что государство сделало так, что «правозащитниками» могут быть только такие, которые как сто Рахметовых разом могут лежать на гвоздях круглосуточно, из года в год, до конца жизни. Остальные, которых бы и миллион набралось, сходят с дистанции от невыносимости ноши. И это тоже – метода, сворачивать их с пути.

Какое же резюме напрашивается? Очень простое: как только закончится словосочетание «единая и неделимая», так моментально все и изменится, правда, не без катаклизмов, но это будет последний катаклизм. Изменится самым радикальным образом. А потом можно и объединяться как Западная Европа, снизу.

На днях Паникин умер, умер совсем молодым. Сердце не выдержало. Честные сердца не выдерживают. Он был не беден, он много работал, всего достиг сам, своим умом и энергией. Но от этого не умирают так рано. Ведь Березовский же не умер, прости Господи, ровесник Паникина, даже немного старше. Вот поэтому–то я и говорю, что честные сердца не выдерживают. Еще пример – Высоцкий. И если мне кто–нибудь скажет, что Высоцкий умер от водки, то я соглашусь: да, от водки. Но пил он ее оттого же, от чего Паникин умер непьющим.

Я даже выскажу свое предположение по поводу смерти Паникина. Он умер оттого, что я о нем сказал чуть выше, хотя, разумеется, он этого не читал. Все выше изложенное было под компьютерным кодом. Обремененный заботой о судьбе своего коммерческого дела, на которое в любой момент могло «наехать» государство, он вынужден был на словах примириться с Гайдаром, не высказывать до конца радикализм своей мысли. И это было тяжелее всего. Он не был поэтом как Высоцкий, который мог немного иносказательно выражаться, например, «опрыщавели, век на щавеле», поэтому говорил и писал прямо, четко и определенно. Но всего, что думает, сказать все–таки не мог, так как был крупным бизнесменом, «открутить» голову которому государству не составило бы труда. Поэтому у него и отказало сердце.

Негоциант, прокурор и генерал Алексий II,

в юности – Редигер

Мы привыкли, что слово патриарх обозначает главный чин Русской православной церкви и нам этого понятия достаточно. В другой православной церкви, например, Русской зарубежной или Сербской – другие патриархи, в католической – римский папа, протестанты вообще обходятся без главного церковного начальника. И мы понимаем, что слово патриарх вообще–то начальническая должность как директор завода. Хотя не совсем так, директор завода – более узкое понятие, завод ведь не по всей стране раскинулся. Скорее патриарха можно сравнить с главным директором Сбербанка, отделения которого можно найти в любом районном селе. А главный директор у них у всех – один, в Москве, то есть, является этим самым «патриархом», и все без исключения начальники тысяч отделений ему беспрекословно подчиняются. В общем, очень значительная «должность» эта — патриарх. Вот и все, что о ней большинство людей знает.

Но, не понимая до конца сути этого слова, мы не можем определить, что патриарху можно, и чего ему нельзя. Ну, «патри», например, все знают, что такое, – отец. А вот с «арх» – труднее. Потому, что на «арх» оканчивается и олигарх, например, а архаика, то есть старина, древность понимается ныне в пренебрежительном смысле. Хотя и с «патри» связано не совсем хорошо ныне звучащее слово – патриций – потомок Отцов нации в отличие от потомков всех прочих – плебса. У нас подобием Отцов нации были дворяне, а их крепостные крестьяне это — плебс. Вот почему с истинным значением слова патриарх надо хорошенько разобраться.

Большая советская «всезнайка»: «Патриарх от греческого «патер» — отец и «архо» — управляю», а для слова патриархат добавляет: «властвую, буквально – отцевластие». Получается, что патриарх – властитель, почти патриций и это, надо сказать, оскорбительно, так как властителей и без патриархов хватает. Он по идее может быть властителем, но властителем дум, душ, так сказать, а не тел. По «всезнайке» же получается, что матриарх и матриархат – это тоже властители, только в юбках, с высоким голосом и широкими бедрами. Мне показалось это объяснение неубедительным, и даже – примитивным. Хотя и написано сие сплошь академиками, в крайнем случае, – профессорами. Тогда я предпринял собственное расследование этого слова.

Прежде всего, я понял, что «архо» никогда не было словом «управляю», ибо «архонт», понимаемый как управленец, на самом деле – один из девяти ежегодно избиравшихся высших должностных лиц, так сказать, старейшин. Дело в том, что греческое слово «архе», впопыхах переведенное примитивно как «начало или принцип», раздвоилось в умах как простое «начало», то есть старт, и «принцип», которое со словом «старт» ничего общего не имеет. И пошли гулять по миру два разных слова, написанных одинаково. И от обоих начали производить сложные «греческие» слова, несопоставимые друг с другом. Между тем, первое обозначение слова «архе» надо понимать не как просто «начало», а как – «начало начал». Вот тогда и получится, то, что нужно: «начало начал» или «принцип». От просто «начало» произошли «архей» – древнейшие напластования Земли, археология, архаистика, архаика и сама приставка «архео…», обозначающая глубокую старину, древность в смысле «начало». Хотя было бы правильным произвести их от «начала начал», то есть понятия «изначально». Тогда бы они были ближе к понятию «принцип», «непреходяще», «краеуголный камень», «архитрав – каменная основная, самая прочная балка, которую клали на уже стоящие колонны портика первой», «археон – прочный дом», от которого произошло слово «архив». Разумеется, что и слово архитектура произошло не от старого, древнего, «начального» шалаша, а от понятия «крепко сколоченное, на прочном основании». Тогда и матриархат следует понимать как порядок вещей, основанный на женщине как на краеугольном камне людского общества. То же самое и о патриархате, основанном на мужчине – фундаменте общества. И, разумеется, патриарха следует понимать не как рабовладельца, начальника, директора, управителя и властителя, а как краеуголный камень, основу сооружения под названием церковь. Заметьте, это очень высокое звание, именно звание, можно сказать, наивысшее, но отнюдь не генеральская должность. Это – основа веры, символ ее на Земле, представитель, избранный Всевышним, избранный им для нас не прокурором, не судьей, не командиром и, тем более не властителем, а как пример для нашего подражания, для связи нас с Всевышним судией.

Вся наша российская история просто вопиет о том, что православие было под пятой у правителей, что попов и патриархов князья и цари меняли как перчатки за малейшую провинность, засаживали их в монастыри как в остроги. Наша церковь была простой служанкой у царей, на цыпочках выслушивая их приказания, и делала все не по своему разумению, а по «их хотению–желанию». Совершенно как та щука в проруби у Емели–дурака. Но был момент в истории, когда патриарх мог стать значительной личностью. Но чем он закончил? Царем.

Это Филарет – яркая, противоречивая, таинственная личность (1555 – 1633), сын Захарьина, но почему–то сам Федор Романов. Двоюродный брат по материнской линии царя Федора Иоанновича, при котором занимал высокое положение. В 1600 или в 1601 Федор сослан Годуновым в монастырь, и пострижен в монахи под именем Филарета. Лжедмитрием I, фактически врагом России, в 1605 Филарет возвращен из ссылки и наречен Ростовским митрополитом. В 1606 участвовал в свержении своего благодетеля – самозванца Лжедмитрия I. Как вам нравится такой «краеугольный камень веры»? В 1608 «захвачен», как пишет «всезнайка» при взятии Ростова «тушинским вором» Лжедмитрием II и направлен в его «столицу», в Тушинский лагерь. И здесь «захваченный» вторым уже «вором» вдруг «наречен» им же аж патриархом Руси. Как вам «символ чистоты» и польский католический «фундамент» русской православной веры? БСЭ: «В 1610 вернулся в Москву и принял участие в свержении царя Василия Шуйского. Участвовал в выработке политики «Семибоярщины»». Но «Семибоярщина» — предатели, продавшиеся Польше, и в «Семибоярщине» участвовал одним из ее членов его родной брат Иван. И если «Семибоярщина» – предатели, то и Филарет как «активный участник выработки ее политики» – предатель. И его родной брат Иван – предатель. Как вам этот патриарх – символ чистоты? Далее БСЭ: «В конце 1610 возглавил «великое посольство» под осажденный поляками Смоленск, но отказался подписать договор с поляками, и в 1611 был взят ими в плен». Это что же опять получается? «Активный участник выработки политики «Семибоярщины», так сказать, ее идеолог, возглавляет «великое посольство», а его родной братец остался с «Семибоярщиной» в Москве и ждет, – не дождется весточки от единомышленника–брата о выполнении согласованного дела.

А братец–идеолог вдруг отказывается не только от своей, но и от братовой, и от остальных «семибоярцев», идеологии, и вдруг, ни с того, ни с сего, «не подписывает договор». И не «Семибоярщина» его наказывает, ни брат родной, а те, с кем договор надо подписать, поляки. А от Москвы до Смоленска доскакать – раз плюнуть. Два–три часа надо. Раз уж он предал своих «семибоярцев», то прискакали бы, выдрали его как «сивого мерина», да и подписали бы договор сами, прямо всемером. И забрали бы выдранного «патриарха» к себе в Москву. Вот и все дела.

Притом, заметьте, посадили–то его на патриархово кресло поляки же, причем уже дважды. А они его теперь, видите ли, в плен взяли. А «Семибоярщина» сидит себе в Москве и правит. И польские войска уже в Москву вошли и тоже – правят. Обе силы правят одновременно, а договор так и не подписали, а идеолог его так и сидит в польском плену. И обе эти противоречивые силы сидели в Москве и правили, аж пока Минин – холоп не решил собрать денег, нанять на них войска, назначить командующим князя Пожарского и не прогнать поляков аж в 1612 году. А патриарх сидит в польском плену.

Потом Минин, наверное, ибо история об этом молчит, в 1613 нашел молодого 16–летнего оболтуса, сына пленного патриарха, и назначил его царем как назначил князя Пожарского главнокомандующим «освободительной борьбы». Царь–оболтус Миша Романов сидит на престоле, папа–патриарх его сидит в польском плену, а Россией командует холоп Минин, так как известно и это исторический факт, что этот оболтус так и не начал никогда «править», даже совсем взрослый и даже престарелый.

Но папа–патриарх сидел в польском плену аж до 1619. Кто тут правил кроме Минина? Ибо только с 1619 к этой тяжкой доле приступил Филарет вместо сына–оболтуса. И до своей смерти в 1633 Филарет, он же патриарх Всея Руси, избранный на этот именно «директорский пост» поляками, был фактическим правителем и Всея Руси. Видите ли, ему поручил это дело его сынок–оболтус. Сидит себе и царствует как сорока на суку, а правят все кому не лень. Ловкач. Но первому Романову–царю надо было же еще процарствовать после смерти батюшки и до своей собственной смерти, аж до 1645 года, целых 12 лет. И что же он удумал? Да опять поручил рулить страной, теперь уже боярам, так они и доцарствовали вместо него. Как же не ловкач? Еще какой ловкач.

Но самое интересное, что как только сел на царский трон собственный сын этого первого из оболтусов, Алексей Михайлович «Тишайший», так он сходу наделал такой «тишины», аж черти в преисподней испугались. Он сразу же переписал Библию, разослал ее во все концы России, а старые церковные книжки велел немедленно сжечь. Так и начала Русь креститься тремя перстами по православному вместо крещения двумя перстами по католически. Ну, и прочие там прибамбасы церковные поменяли. Несогласные убежали в Сибирь, боярыню Морозову сами видели у Сурикова. Затем он своим Соборным уложением 1649 года ввел крепостное право, слово «соборное» здесь означает, что «по желанию трудящихся». Затем он подавил кучу восстаний, в том числе восстание попов на Соловках. В общем, наворотил столько дел, что хватило бы и на Филарета и на его бездарного сынка, то есть собственного папашу. Но, простите, я отвлекся, у меня этого в первоначальном плане не было. Я же про патриархов православных пишу. Возвращаюсь к Филарету.

Разве может быть в действительности такой идиотской история России на данном конкретном этапе? Это же фантастичнее Сказки о рыбаке и рыбке, не говоря уже об Иване–дураке. И я же недаром так подробно остановился на исследовании, что такое семантически патриарх. И как вы теперь сопоставите первую часть моего исследования, семантическую, со второй ее частью – чисто исторической? Что получится? Насколько патриарх Филарет отвечает семантическим требованиям к нему? Это же земля и небо, лед и пламень, наконец, ад и рай и, если хотите, Бог и Черт. Вот как я оцениваю это «единство противоположностей». И если мне кто–нибудь намекнет, что «есть же привходящие обстоятельства»? То я отвечу ему, что чистое должно быть чисто. И точка. Полутонов здесь нет, и быть их не должно. Тут должно быть как у Александра Матросова и Гастелло. Это ведь религия, а не политика, и тем более, не бардак. Вот в бардаке могут быть «привходящие обстоятельства» и даже «смягчающие обстоятельства», там живые охочие люди, а не колоссы идеи, и тем более не примеры для подражания, прямые, ответственные посредники между Богом и людьми.

А теперь говорю историкам: буде врать. Вот как все было на самом деле. Филарет решил взять светскую власть на Руси в свои собственные патриаршие руки, для этого его «поляки» и избрали патриархом, притом католическим. А католичество, то есть «староверство», выражающееся главным образом «двуперстным крещением лба» и было на Руси основной религией. Потому–то и оказалась Русь без светского царя на долгие годы. То же самое наблюдалось и в Западной Европе. Банкир Козимо Медичи, владелец всех церковных денег и организатор Ферраро–Флорентийского церковного собора, тоже подменил светскую власть папской, заставив светских королей и других властителей сидеть у себя в приемной. Как много позже, в советское время, директоров заводов и колхозов заставлял первый секретарь райкома, тоже чистый идеолог наподобие церковного. Вот поэтому–то Филарет и сотрудничал таким странным образом с «поляками», у которых и ныне католичество. И если этого мало, добавлю, что еще при Иване III или Василии каком–то, как сообщает историк Карамзин, русские ни с того ни с сего, подарили католикам товаров на 8 бочек золота, якобы для помощи в отпоре туркам. С какой это стати помогали католикам такими огромными суммами, если сами не были католиками, как врут историки?

Получается, что все эти «междуцарствия», мифические цари, «семибоярщины» и «боярские правления», «минины и пожарские» с 1605 по 1633 год ни что иное, как царствование самого патриарха Филарета, назначенного католической церковью, а не конкретно поляками. И сдается мне, что Филарет держал своего сына Михаила как производителя наследника Алексея, которому бы Филарет смог передать свою высшую церковную и светскую власть на Руси, чтобы это было не так заметно. Ибо Филарет решил, что пора переходить к наследственной передачи всей власти в стране, и светской, и церковной, притом в одни руки. Но потом решил, попрактиковавшись, что две власти «в одном флаконе» – хорошо, но абсолютно не хватает времени. Ведь патриарху надо много времени торчать в церкви – работа такая, «с людьми», не проманкируешь. Тогда и было принято решение ставить патриархом пешку. И началась новая борьба между светской и церковной властью. Тогда–то «тишайший» внучек и затеял эту грандиозную серию «преобразований», а закончил все только его сын – Петр I, вообще заменив патриарха синодом, а патриарх стал чисто номинальной фигурой. Какой он был при всех последующих Романовых, при советской власти и даже – сегодня.

Весь этот период российский совпал с началом крушения католичества как мировой империи, с реформацией церкви на Западе. И Алексей Михайлович мигом этим воспользовался. Он ввел православие, которого ранее и в помине не было, было русское традиционное язычество с некоторыми элементами раннего, купцами занесенного, мусульманства и христианства. Поэтому–то и забастовали, восстали попы на Соловках, попробуй, объясни им политическую необходимость смены двуперстия на трехперстие? И бастовали они ни много, ни мало лет 10, если не больше. Да и вообще в стране поднялся такой церковный тарарам, что пришлось выдумывать Никона, жечь церковные книги и писать новые. Вместе с церковными книгами сожгли и пергаментные и берестяные летописи. И написали новую историю, уже на бумаге, ведь Кенигсбергская и летопись, то есть сказание Нестора – основа основ нашей истории, написана уже на бумаге, притом именно 17 века. И даже ее пришлось потом подделать, уже после Петра, вписывать туда Рюрика.

Я это к тому пишу, подробности в других моих работах, что показываю этим российских патриархов – чистейшей воды подчиненной надстройкой типа «идеологического отдела» ЦК КПСС, а отнюдь не самостоятельной идеологической силой, какой ей следует быть по самому понятию слова патриарх. Православной церкви во главе с патриархом оставалось только богатеть, но мудрые цари, зная, что такое деньги, время от времени грабили ее дотла. И себе хорошо, и у церкви амбиции мгновенно снижались как индекс Доу–Джонса. Когда царям было трудно на идеологическом фронте, как, например, Сталину в начале Великой отечественной войны, церкви давали возможность немного разбогатеть, как отпускало – часть денег отбирали. Сегодня с идеологией нынешним царям очень трудно, даже национальной идеи нет. Вот они и крестятся, свечки по храмам ездят ставить. Но и патриархи, и вообще все служители богу, у нас не совсем дураки, пользуются моментом, богатеют. Я не сомневаюсь, что они сами понимают, что это все временно. Но часть церковных денег можно же просто положить в свой карман. И это необыкновенно привлекает к игре с правителями в кошки–мышки. Сегодня наступил момент высокой цены церковного слова, вот патриарх и старается заработать на этом.

С этого абзаца я приступаю, наконец, к сути вопроса обозначенного в заголовке. Прошу извинить за столь длительное введение, но без него ничего не было бы понятно. Множество газет перья обломали, рассказывая, как Русская православная церковь зарабатывает фантастические деньги на бессовестной спекуляции импортными водкой и сигаретами, самым большим злом, не считая наркотиков, для здоровья россиян. С амвона она говорит одно, а внутри алтаря, в который «вход посторонним воспрещен», делает другое. Так сказать, совмещает эти в принципе несовместимые вещи: одной рукой, на виду у всех, «искореняет зло», а другой рукой, за кулисами, поощряет это зло, предлагая запретное за деньги. Притом, сами понимаете, остается в сказочных барышах. Оптовая закупка, например, виски стоит где–то чуть больше доллара за 700–миллилитровую бутылку, то есть около 30 рублей, а на российских прилавках она стоит близко к тысяче рублей, в 30 раз дороже. Получается 3000 процентов прибыли. Но обычным честным коммерсантам эту прибыль мешает получить государство, вводя импортную пошлину, такую, чтобы прибыль у коммерсантов не зашкаливала за 100 процентов. И вот патриарх «пробил» для церкви беспошлинный импорт, и все 3000 процентов прибыли стали оставаться в церковном кармане. Но вы сами понимаете, что над церковью нет ни Счетной палаты, ни милицейского отдела по борьбе с экономическими преступлениями, ни РУБОПа в масках и с автоматами наперевес. Вообще ничего нет в смысле контроля, ни общественного, ни государственного. Церковь ведь «отделена от государства».

Возьмем сигареты. Пачка «Мальборо» стоит оптом в районе 10 центов, то есть 3 рубя, а продается по 25 – 30 рублей. Поэтому для обычных коммерсантов и введена пошлина в 600 процентов от цены сделки, и им остается от этой гигантской прибыли тоже немного, но жить на эти «немного» можно. Иначе бы обычные коммерсанты вымерли. Но церковь ведь не платит эти пошлины, значит, она имеет в 6 раз больше прибыли по сравнению с обычными коммерсантами. А контроля нет, мы верим им на слово, когда они говорят, что истратили все эти деньги на «восстановление храмов». В то же время на всех перекрестках стоят иноки в рясах с кубышками и молчаливо, с укором в глазах, просят «на восстановление храма», а храмы между тем, те, что не на виду, стоят разрушенными и заброшенными. А те, что сверкают позолотой как новые наполеондоры, восстановлены на бюджетные или муниципальные деньги. И если любой желающий задаст себе вопрос, сколько людей вокруг него курят и пьют и по скольку, то, перемножив эти данные, без труда сообразит, что только за счет беспошлинных водки и сигарет церковь могла бы не только свои храмы восстановить, но и сделать бесплатный коммунизм по всей нашей стране. Наши газеты поднимают эти вопросы, но очень стеснительно. У них очень явно проскакивает мысль, что мол, «в семье не без урода», дескать митрополит Гундяев сильно разбогател, притом лично, а не его ведомство внешних церковных сношений.

Мне странно это читать и слушать по телевизору. Мне кажется, что тех, кто это пишет и говорит, никогда не вызывали в школу когда их чадо получило двойку или разбило окно. А разве мы все, в том числе и начальник внешних церковных сношений, не чада патриарха, семантику которого я специально подробно расшифровал? А если чада, то почему его «не вызывают в школу»? Вот что мне непонятно: сидит святой человек, а вокруг его чада–воры, а ему и дела нет. И никто его не имеет права обвинять. И не только обвинять, слова непочтительного о нем нельзя сказать. Так это же об Иосифе Виссарионовиче нельзя было так сказать. Сами знаете, почему. Сейчас–то, поди, можно? И даже нужно. Ведь у него, патриарха, звание–то не генералиссимус?

Прибрав к рукам главные в государстве российском способы наживы, патриарх не оставил и второстепенных, тоже немалых по существу «добавок к пенсии». Недаром умные люди называют налог на добавленную стоимость самым драконьим налогом из всех налогов в мире. И его государство наше хоть и тоже драконье, но сняло или уменьшило на костыли, очки и советские протезы типа «деревянная чурка вместо ноги». Ну, и что же? А то, что патриарх тут же сообразил и попросил Государственную думу «приравнять» свои паникадила и свечки к протезам, костылям и очкам. Наверное, за то, что он «высказал мнение» убрать Ильича из мавзолея, паникадила и пр. приравняли по НДС к костылям. Обратите внимание на «пр.», ибо с него буду начинать следующий абзац.

На паникадилах и рясах сильно не разживешься. И патриарх решил использовать «пр.», расшифровав его как золотые крестики и цепочками к ним, тоже церковная принадлежность. Прибыли возросли, ведь золото не кусок сатина на рясу, и не копеечная свечка. Но крестики эти маленькие, цепочки к ним тоже тоненькие, поэтому оборот золота достиг своего естественного предела. Ведь крестят столько, сколько рождается, а рождаемость падает. Тогда он перешел на выпуск бандитских крестов, цепей и перстней в полкило весом каждый набор. Прибыли здорово возросли. Но изощренный ум служителя Мамоне подсказал дальнейшее «совершенствование» бизнеса. А что если в золото добавлять побольше меди? Она ведь раз в сто дешевле. Но есть государственный стандарт и так называемые пробы, а также пробирные палаты, которые эти пробы ставят, дабы удостоверить от имени государства, сколько же золота в этом крестике? А вы отделены от государства, подсказала Мамона. Да, верно. И в московском метрополитене появилось 300 церковных киоска с «золотыми» церковными изделиями, на которых проб вообще не стояло, или стояло нечто, напоминающее пробу. Но люди ведь церкви верят, особенно престарелые, покупают. А когда денег нет, пытаются их в ломбард сдать, перебиться. А ломбард не принимает, говорят, поддельное золото. А старички не понимают, как так поддельное, ведь в церкви брали. Мало того, официальный завод Московской патриархии «Софрино» уличили в подделке. Так, служа Мамоне, о Боге забыли. Не люди, а сама Русская православная церковь. И если вы скажете, что патриарх не причем, и выше подозрений как жена короля Людовика под номером, то я вам скажу: вернитесь к началу статьи.

Вообще говоря, если церковь в нашей стране отделена от государства, то эта самая церковь не должна вмешиваться в отправление правосудия вообще, и в прокурорскую обвинительную работу в частности. Ибо это по всем конституциям мира – прерогатива государства как такового. У церкви же – только один Судия, Всевышний Судия. И притча на этот счет есть, мол, не суди, и не судим будешь. И патриарху эта притча должна быть известна непременно, ведь она известна даже мне. И поэтому раньше интеллигентные люди говорили своим обидчикам и вообще на их взгляд преступникам: Бог Вам судья.

Есть там, в Библии, и еще одна не то что притча, а прямая заповедь: не убий. И уж совершенно смешно, если патриарх об этом не знает. Ибо по этой заповеди даже он, патриарх, не имеет права не только убивать, но и пропагандировать убийство. Он должен только и делать, что говорить как хотя бы интеллигентный человек: Бог всем судья. А он что говорит? Он говорит, что в Библии нигде не написано, что преступников нельзя казнить. И по правилу «что не запрещено, то – разрешено» не видел бы ничего плохого в том, чтобы преступников иногда казнили. В этом и заключается, что православный патриарх Всея Руси очень малообразованный человек. Ему совершенно незнакома логика, даже церковная. Ибо что выше по статусу: перечень возможных преступлений в Библии, который никогда не может быть исчерпывающим, или прямая заповедь «не убий»? Чтобы он все–таки понял, в чем тут соль, я бы спросил его: есть в Библии прямой запрет на клонирование, которого во времена ее написания даже не могли себе представить?

Я не могу себе представить, чтобы уважающий себя человек, которого его собственный статус призывает быть не в миру, а над миром, по чистому недоразумению мог так обмолвиться, ведь он должен был семь раз отмерить, прежде чем отрезать. И он свои слова не на пожаре говорил. Поэтому эти его слова несомненно обдуманны, не попавшие на язык случайно. Поэтому же я должен выяснить, по какой причине они сорвались с его патриарших уст? Это немаловажно, не ворона каркнула, не петух прокукарекал. И ничего кроме «чего изволите?» в отношении царя, я в возможных причинах не нашел. Я только сомневаюсь в очередности: или это аванс со стороны патриарха, знающего о «сортирной мочиловке»? Или это уже часть оплаты за «свободную торговлю»?

Несомненно одно, царь накануне не просил патриарха высказывать свое «мнение» по вопросу. А может быть, и просил, но не прямо накануне, а немного раньше, до появления у царя международного банкира Вульфенсона. Ибо Вульфенсон сразу же потребовал от нашего царя за свои деньги «для реструктуризации нашей экономики» отменить смертную казнь. И наш царь пообещал, притом словами из Библии. Таким образом, из дилеммы, оскорбить исполнительного патриарха или получить иностранный заем, он выбрал – оскорбить. Впрочем, может быть и третий вариант. Патриарх накопил много денег, но их нигде в его епархиях не видно, какие–то они шибко виртуальными стали. И это опасно для любого царя. Сами же только что читали. Поэтому он патриарха попросту «подставил», знай, мол, наших. В любом из этих вариантов видно, что наша церковь – простая служанка, а патриарх – метрдотель. И называть его патриархом, если обращать, конечно, внимание на семантику слова, — большая натяжка.

Генеральские амбиции патриарха проявились совсем недавно, после трагедии в Нью–Йорке и Вашингтоне. Если бы в данном случае он действовал как полковой капеллан, благословляющий солдат перед боем и отпускающий им будущие их грехи? Будь он в действительности капелланом, я бы даже не обратил внимания на это событие. Я бы просто обратил внимание читателей, что капелланская служба сама по себе – явление неоднозначное, хотя бы по той же заповеди «не убий». А капеллану надо по должности просить за будущих убийц прощения Бога. Притом, заметьте, не после убийства, а перед ним самим. Есть же разница?

Патриарх же наш православный выступил не как капеллан, а как генерал, со знанием дела, в генеральских терминах. Он же порекомендовал военным так называемые «точечные удары», которые будут, по его мнению «эффективными». Как будто он не знает, что именно такими точечными ударами стерли с лица земли город Грозный вместе со всеми его жителями.

Я бы может, и согласился с этим генеральским хобби нашего патриарха, ну, представьте, если он бы переделал все свои дела на вверенной ему Богом ниве деятельности, причем в строгом соответствии с семантическим понятием этой самой «нивы». Тогда другое дело. Почему немного не подучить генералов, ведь всем от Салтыкова–Щедрина известно, что «Один мужик двух генералов прокормил». Так нет же, дел–то в самом православии столько накопилось, и все как одно не решенные. Тут тебе и «экспансия» западных религий, восточных религий, сам Асахара филиал открыл. Люди, конечно, в церковь ходят, но в основном прок–то только от бандитов, они ничего не жалеют когда удачно кого–нибудь убьют или ограбят. И если совсем уж начистоту, то зачем нужны вообще церкви простые люди, собирай с них копейки. Вот негоцианство – это вещь, это рог изобилия, особенно когда светские правители остро ощущают нехватку национальной идеи.

Я хотел на этом и закончить, но понял, что народ наш не совсем адекватно и внятно понимает, что же должен делать наш патриарх не как начальник–директор, а именно как патриарх – краеугольный камень православного христианского мироздания. Ничего лучшего для иллюстрации я не нашел как привести в пример папу римского Иоанна Павла II.

Католичество я тоже не люблю, но гораздо меньше чем русское православие. Католичество много навредило миру, добрые его дела, которые несомненно были, я расписывать не буду. Католичество тайно от народа, но явно внутри притча, провозгласило создание всемирной религиозной империи. И когда женщины, занимавшие в раннем католичестве ключевые позиции, воспротивились этому по праву матриархов церкви, мужчины, занимавшие второстепенные роли, затеяли против них бескомпромиссную борьбу, вылившуюся в знаменитый Маллеус и сжигание непокорных «ведьм» на кострах. Победили, переписали историю, повычеркивали оттуда большинство женщин, а которых нельзя было вычеркнуть по их делам, превратили на бумаге в мужчин. Католическая верхушка почти добилась полной победы в Западной Европе, императоры, короли и маркграфы зачастили в Ватикан на поклон. Но грянула Реформация, вызванная к жизни знаменитыми Крестовыми походами и католичество начало разрушаться. Так оно потеряло нашу восточноевропейскую паству, среди которой возникла ортодоксальное православие. Тогда католики двинулись в Южную Америку и создали там симбиоз католичества с местным язычеством. Южноамериканские «католики» сходят в церковь, послушают орган, а потом идут справлять свои женитьбы, праздники, лечить болезни и так далее к своим «шаманам».

Также поступило и мусульманство, захватив в свою империю близэкваторные земли от Гибралтара до Индокитая. Империя эта разрушилась тоже, светскими властями стран, входящих в этот анклав, но там не оказалось реформаторов самой церкви, образование не то. Поэтому глобальная зона мусульманства оказалась с внутренними государственными границами, но с единой религией. Я не принимаю во внимание здесь, например, шиитов, суннитов, ваххабитов и другие толки этой религии. Если бы я начал перечислять христианские толки, то мне вообще было бы трудно остановиться, так как их вообще — сотни.

Мусульманство жестко и непреклонно прекратило образование народа, заморозило его философские и прочие знания и искусства на несколько веков, оставило свой народ таким, каким он сегодня служит в войсках Талибан. Реформаторы от католичества, наоборот, усилили образование, что дало толчок сегодняшнему научно–техническому, юридическому, нравственному и, главное, социальному прогрессу. Сегодня весь мир переживает плоды этой исторической реальности.

Католические иерархи свое поражение в борьбе с Реформацией признали, куда же денешься? Но сделали и правильные выводы. Они со скрипом, с внутренним противоречием, маленькими шажками, но все же последовали за Реформацией. Вот тут я и остановлюсь на Иоанне Павле II. Этот поляк, которого вначале западный мир воспринял как «восточного» человека, настороженно, неустанным, каторжным, бескомпромиссным в себе трудом и умом, добился потрясающих результатов. Нет на сегодня дел и поступков его, которые бы вызывали осуждение. И это говорю не я, одиночка. Это говорит весь мир. Против же говорят одиночки, при всем миру садящиеся справлять свою нужду. Естественно, это не остается незамеченным.

Совет господину Редигеру: берите пример.

Говорить или не говорить в доме повешенного о веревке?

Введение

Я невысокого мнения об умственно–аналитических способностях Александра Исаевича Солженицына, о литературных же – вообще не могу судить из–за своей некомпетентности. Хотя и они мне не особенно нравятся. И даже чисто бытовая его нравственность мне не по душе. Но мы о нем слишком много знаем, хотя и меньше чем про Аллу Пугачеву, а про таких как я, мы знаем только у себя под одеялом. Поэтому не надо все это обсуждать, как делает это представитель второй древнейшей Марк Дейч в статье «Поклон от «потемщика»» («МК» от 24.11.93). Есть более важные предметы.

Другими словами, Солженицын как человек – средневзвешенный по отношению к нам, не хуже, и не лучше. И на этом надо поставить точку. Например, его отказ от ельцинского высшего ордена – поступок несравненного гражданского мужества, вспомните хотя бы писателя Короленко, отказавшегося от звания академика за то, что, кажется писателя Горького, забаллотировали в эту академию. Так нам же школьные училки об этом все уши прожужжали. Напротив, отказ от ранее написанного – признак почти постыдной слабости нобелевского лауреата. Но ведь и Алла Пугачева до пятидесяти лет божественно пела, что не мешало ей в перерывах матерно ругаться во всю ее луженую глотку на привычно разболтанный гостиничный персонал. Чего мы в большинстве своем не делаем.

Народ же, и не только наш, но и во всем мире, желает слушать и обсуждать именно эти совершенно незначительные детали знаменитых людей, совершенно не обращая внимания на то, почему они стали знамениты.

Между тем, Солженицын выковырял, втоптанные в земляной пол наподобие подсолнечной шелухи, две глобальные, современные проблемы мира – тоталитаризм и общежитие евреев среди всех остальных народов Земли. Конечно, тоталитаризм и еврейский «вопрос» у него касаются только коммунистического строя, и оба – только в России. Но только слепой должен бы был не заметить, что эти две проблемы – глобальные. Но, так как большинство людей обращают самое пристальное свое внимание на всякую ерунду, о которой я только что сказал, глобальность поднятых Солженицыным проблем и не была замечена.

Сегодня почти всем становится ясно, что две системы или два лагеря, капитализм и социализм, на самом деле надо бы назвать системами: близкой к демократическому правлению народом и близкой к людоедскому правлению народом. Последнюю я так и назвал в других своих работах, поэтому сильно распространяться здесь на этот счет не буду. Замечу только, что Солженицын, нарисовав «архипелаг Гулаг» в России, не сказал что этот «архипелаг» давняя принадлежность всего Востока, а не только России. Причем под Востоком я понимаю те места, в которых восточное и западное колена Израилевы с помощью изобретенных ими трех религий: ислама, индуизма и христианства внедрило это самое людоедское правление народом. Исключение составляет только часть западного колена, которое Моисей повел из Египта на Босфор для организации таможни под видом «древних греков», и именно из них потом вышла демократия. Однако я заговорился, тут все равно обо всем не скажешь, надо читать другие мои работы.

Главное здесь то, что демократическое и людоедское правления народом ныне серьезно столкнулись на мировой арене, но пик этой стычки уже позади, он был при Кеннеди – Рейгане. В связи с этим я хочу сказать, что как бы советские последыши типа Путина не пыжились, мир бесповоротно идет по пути, начертанном Моисеем. Да, да именно Моисеем. И никем другим. Но тут этого не объяснишь, потому что, во–первых, надо много места, во–вторых, я это уже все объяснил в других своих работах.

Поэтому главная заслуга Солженицына, о которой он даже не подозревает, в том состоит, что он нарисовал картину, которая является канонической. И этим заставил мир немного соображать. И двигаться вперед.

И не надо сильно придираться к фактологии, главное – общее течение, без струй–завитушек. Это Оруэлл, но только – сильнее, так как не фантастика, на которую можно смотреть с долей улыбки: дескать, чего фантасты не нагородят. Это свершенная публицистика, только опять же, от нее не надо требовать уж очень большой исторической скрупулезности. Ибо публицистика эта на грани романистики, даже романтики. И то, что я никак не подберу этому жанру точной, всем понятной и вполне определенной характеристики как раз и говорит в пользу автора. Он заставил себя читать и любителей романов и любителей точной науки. То есть – всех. И вся эта огромная толпа начала даже и подсознательно стремиться к демократии, к демократии у себя в душе.

Вторая, мной обозначенная, глобальная проблема вызрела в Солженицыне, я думаю, при разрешении первой, только что рассмотренной проблемы. Вызрела давно, но он очень ее боялся, как боятся голыми ходить по улице, хотя это и самый естественный и первозданный вид. Ведь никто мне не докажет, что ходить голыми в театр противоестественно, наоборот я им докажу, что ходить одетым, это простое табу на естественный вид. Притом, весьма идиотское в ряде случаев, например как фрак поверх жилета и рубахи – в Африке. Вспомните хотя бы, как Райкин–младший с торчащим членом имитировал древнего грека.

Я ведь недаром говорю о естественном виде. Солженицын и сам считает, что писать про евреев – противоестественно. У него множество стыдливых ужимок в тексте. Он все время как бы извиняется, что затронул эту щекотливую тему. А это, в свою очередь, во–первых, дает повод всяким там «мэдхен фюр аллес» типа Дейча честить его почем зря, чувствующих как собака, что ее боятся, и, во–вторых, уменьшает убедительность совершенно правильных выводов автора.

Все это происходит потому, что ни Солженицын, ни сами евреи не знают, кто они такие на самом деле, и какова их история. Несмотря на тысячи томов, посвященных этому делу. Я думаю, мои несколько книг их вразумили бы на этот счет. Дело в том, что евреи, если говорить кратко, это – пуп Земли, но евреев ныне нет в природе. Исключая Россию. Вы же сами знаете, что нет народа на Земле, в составе которого бы не было так сказать «национальных» грузинских, польских и так далее евреев, включая малагасийских, японских и опять же так далее евреев. И даже йеменских, саудовских. И даже южноамериканских, так сказать, инкских и евреев майя. Нет евреев только коренных австралийских.

То есть, евреев как самостоятельной нации давно уже нет, с тех самых пор как они, выдумав торговлю еще в библейские времена, поплыли вдоль берегов Йемена в две разные стороны, через Персидский залив в Индию, и в сторону Эфиопии. Сегодня в каждой нации (во всех до единой) есть только некая общность ее же представителей, которые – умнее и раскованнее всех остальных представителей этой нации. И эта устойчивая общность не столько кровнородственная, сколько родственна идеологически, на основе литургии богу Яхве, в чем опять–таки заслуга Моисея, отделившего религию от морали. Мало того, самые близкие, так сказать, еврейские родственники, такие как арабы, на дух не переносят свою ближайшую родню из «государства» Израиль.