Боги, пиво и дурак. Том 6 (СИ)

Глава 3 Лиха беда — начало

Предложение барона, мягко говоря, сбило меня с толку.

Прядь волос? Итить твою мать, хорошо хоть, что с головы попросил, а не откуда-то еще. А то мало ли чем он мог вдохновиться после явления голого Аида.

Зачем, интересно, ему вообще этот фетиш? Вряд ли в кулоне на груди носить. И последствия для хозяина тех самых волос безобидными не будут.

Я уселся поудобней на подоконнике, рядом с попыхивающим ароматной сигарой бароном.

— Иными словами, вы ожидаете, что ради спасения друга я выдеру клок волос из головы своего покровителя?

Тот развел руками.

— Ну, это уже ваше дело. Для меня не имеет значение, кого именно из этой троицы вы… осчастливите своим выбором. Даю вам срок три месяца. Ну так что? По рукам?

— А если я не успею?

— Тогда все останутся при своих. Боги — при волосах, ваш друг — при долгах. Ну и я не останусь в накладе.

Я почесал затылок.

Лёху, само собой, было очень жалко. Как ни крути, живой или мертвый, он был мне другом. И просто взять, и отдать его в руки барона я не мог.

Значит, нужно соглашаться на сделку.

Но как мне выполнить условия договора?..

Конечно, добраться проще всего было до Аида. Но воспользоваться его доверием было бы подлостью с моей стороны. Хотя нас вроде как ничего особенно не связывало, тем не менее мужик он неплохой.

Другое дело — его коронованный братец с громовым недержанием. Будь моя воля — да я бы барону принес его волосы прямо вместе с головой!

Вот только Зевс — самое главное говно Совета богов, а я пока что — рядовой ученик школы-аутсайдера, пусть даже самой отвязной во всем королевстве. И сидя на своем подоконнике, я до его головы не дотянусь.

Правда, был еще и третий братец…

От воспоминаний о Посейдоне у меня на висках выступил пот. Связываться с этим озабоченным жеребцом — та еще радость. Что-то мне подсказывало, что в случае провала он своему врагу не даст спокойно умереть, как мужчине.

Но зато до него вполне реально было добраться, да и постриг его никак не конфликтовал с моей совестью.

Я вздохнул.

Чего не сделаешь ради товарища.

— По рукам, — сказал я барону.

Глаза Самеди вспыхнули.

— Сделано! Ну что же, тогда — до встречи в условленный день.

— До свидания, барон.

— И вам всего доброго.

Самеди неспешно двинулся к дверям, но у порога обернулся.

— Кстати, Даниил. А вы сами не хотели бы продать мне душу?

Я чуть не подавился собственным удивлением.

— Продать душу? С чего бы это вдруг?

— А почему бы и нет? Подумайте. Я готов предложить вам везение за карточным столом, успех у женщин и хорошую карьеру при жизни.

— Нет-нет, спасибо за предложение, но я лучше воздержусь и оставлю свою душу себе.

— Увы, мой дорогой. Так не получится. Никто из смертных за гробом не хозяин своей душе. Или вы думаете, Аид предложит условия лучше?

— Не знаю, — совершенно искренне развел руками. — Я еще как-то совершенно не думал… О своих загробных перспективах.

— Напрасно. К примеру, в аду очень жарко. Совершенно невыносимый климат, пригодный разве что для чертей. Я там был пару раз — просто чудовищно. А вот в нирване хорошо. Прохладно, спокойно, приятные визуальные эффекты. Но не наливают. Вообще. В раю, кстати, тоже очень скудный бар и совершенно нет места для курения. Впрочем, с вашим образом жизни всерьез рассчитывать на апартаменты в Раю, с бассейном и видом на сад, по меньшей мере несерьезно. Как вариант, можно сделать вам обрезание, и тогда…

— Это точно — нет! — сразу возразил я.

— Я почему-то так и думал, — на полном серьезе отозвался барон, кивая. — Ну, тогда привлекательных вариантов у вас не так уж много. Подумайте над моими словами, Даниил. Душа — это тоже капитал. И куда рациональней еще при жизни вложить его во что-то определенное, чем пустить все на самотек. Прощайте!

Он слегка приподнял свой цилиндр — и исчез на фоне запертой двери.

Стоило только Самеди пропасть с радаров, как звук вернулся, и выломанная дверь, которую он удерживал какой-то своей силой, с грохотом рухнула в комнату под натиском моих друзей.

— Слава богам, живой!.. — выдохнул Азра. — Чего от тебя хотел этот умник?

Я открыл рот и уже собирался выложить детали разговора с бароном, но передумал.

Все-таки это было наше с Лёхой личное дело. И втягивать в него остальных неправильно.

— Душу предлагал продать, — ответил я Азре, виновато улыбнувшись. — Вы уж это, простите за ночной переполох.

— Да уж, — прошепелявил Бобер, подтягивая повыше длинные белые труселя. — С тобой одни сплошные переполохи. То скелеты среди ночи, то скамейки цветут, то портальный тебя забудет — сплошная хрень…

— Перестань, — с укором проговорила Кас, кутаясь в шаль, наброшенную поверх ночной сорочки. — Мы все в одной лодке.

— Да, но кто-то в этой лодке — весло, а кто-то — вечный тормоз, — пробубнил Бобер, двинувшись по лестнице вниз.

Следом за ним постепенно рассосались и остальные.

А я, сидя на своей постели, задумался.

Черт возьми, а ведь в чем-то Бобер прав. И чем больше энергии я буду собирать, тем больше проблем от меня начнет прилетать окружающим. Как скоро они все взвоют?

— Спасибо тебе, — проговорил Лёха, сверкнув красными огоньками глаз. — Ради меня предать Аида…

— С чего ты взял, что я собираюсь его предавать? — хмыкнул я, устраиваясь на кровати поудобней, чтобы поспать. — Нет, дорогой друг. Я планирую обобрать пылкого жеребца Посейдона. И ты мне в этом поможешь!..

Вот так и начиналась новая страница моей жизни под названием «путешествие в столицу». С выбитой двери, мутных делишек со странными типами и абсолютным непониманием того, что ждет меня дальше.

Утро следующего дня началось с починки лестницы — ради безопасности ребенка Азра отменил тренировку. И мы все дружно принялись изображать из себя великих мастеров — битый час матерились, обсуждая, как правильно сколотить перила и вернуть их на место. Потом еще час ходили из угла в угол, пока Азра ездил за необходимыми для ремонта вещами. Всем остальным он запретил покидать огороженную вокруг гостевого домика территорию — он опасался провокаций со стороны других участников турнира. В итоге за всеми этими заботами мы прокопались до вечера и устали, как черти, но наш бессердечный магистр все равно выгнал всех на разминку. А когда все закончилось, милостиво отпустил моих соратников на ужин. Но меня, как Мюллер — Штирлица, попросил остаться.

— Что-то не так? — встревоженно спросил я.

— Пока не знаю, — отозвался Азра. — Ты мне скажи. У нас все так, или есть проблемы?

Тут из дверей домика по ступенькам почти выкатился наш медведь.

— Я же просил — без меня не начинать! — обиженно крикнул Та’ки.

— Да я и не начинал еще, — отозвался Азра.

Я хмыкнул.

— Так, у вас тут какой-то вселенский заговор, а я не в теме?

Та’ки, ухая и пыхтя, проковылял к краю тренировочной площадки и плюхнулся пухлым меховым задом в траву.

— Все! Теперь можно, — разрешил он.

— Можно что? — переспросил я, все еще не понимая, что происходит.

— Проверять твою профнепригодность, — безапелляционно ответил наш бог.

— Ты, наверное, хотел сказать — «профпригодность»? — осторожно поправил я Та’ки.

— Нет, — невозмутимо ответил медведь.

— В смысле — «нет»⁈

— Та’ки уверен, что ты не в состоянии официально участвовать в турнире, — пояснил Азра. — Завтрашнее утро — крайний срок, когда мы можем кого-то снять с турнира. Поэтому покажи мне сейчас все, на что ты способен. Я должен быть уверен, что не подставлю тебя, если допущу на ристалище.

Я прищурился.

— Значит, показать все, на что способен? Ну что ж, вы сами напросились.

— Сейчас посмотрим, — проворчал Азра, сжимая в единственной руке тренировочный меч. — Раз, два, начали!

Я ловко увернулся от его первого удара, отскочил назад, увернулся от второй атаки и ушел вбок, стараясь синхронизировать движения и кипучую работу мысли.

В желудке при этом громко и протяжно скулили голодные волки.

Надо создать что-то впечатляющее, что поможет мне по-быстрому победить и отправиться вместе со всеми на ужин!

Стоило только мне сформулировать запрос, как символы в моем сознании замелькали один за другим.

Сделав обманный выпад, я спешно начертал левой рукой в воздухе простенький знак.

Шмяк!

Из мутного облачка на площадку шлепнулась здоровенная румяная курица. Из дыры промеж ее ног одно за другим выкатились мелкие зеленые яблочки — с глазками, ножками, ручками и зубастыми ртами, как у акулы. Клац-клац-клац! Высоко подпрыгивая, яблоки принялись забираться на ноги Азры, впиваясь зубами в штанины.

— Да блин! — психанул тот, стряхивая мелких чудовищ со своих ног. — Даня, а можно посерьезней?..

Шмяк!

И метровая щука с лапками паука бросилась следом за яблоками, пытаясь накинуть на Азру прозрачную липкую сеть. Из головы щуки буквально на глазах медленно прорастало банановое деревце.

— Боги, у тебя же с виду абсолютно нормальная голова! Откуда в ней такие дикие ассоциации? — ужаснулся Азра.

— Подожди, сейчас главное блюдо подтянется — вот это будет по-настоящему весело! — рассмеялся я, отскакивая от очередного удара мечом. — А потом у меня еще останется сил на компот!..

И тут у меня за спиной что-то просвистело.

Вернее, даже не просвистело, а просто шевельнуло воздух.

Но я не успел толком подумать над тем, что это может быть. Мое тело среагировало быстрее мозга. Я просто чуть присел и, выставив руку, поймал зеленый шест Та’ки, метивший мне в голову.

— Неплохо, — довольно проурчал медведь. — Годится. Мне даже нравится.

— Рад за тебя, — отозвался Азра, отцепляя яблоко от ширинки своих штанов. — А вот мне — уже не очень! Как эту дрянь убрать?..

— Да просто пошли ужинать, а потом соберем их со шкуры нашего бога, — хихикнул я.

— Ну конечно, каждый может обидеть медведя… — проворчал Та’ки. Поймав одно яблоко, он сунул его в рот.

Яблоко запищало, заболтало ножками в его зубах.

Хрусь!

Та’ки поморщился и проговорил:

— Кислое… Ну вы идите-идите. Я здесь разберусь. Даня, еще это… Пива бы Яновского. Сделаешь?..

Дважды меня просить не пришлось.

Спал я в ту ночь без задних ног.

Хорошо, что последний день перед официальным началом турнира Азра заранее объявил выходным. Потому что на утреннюю тренировку я без боя ни за что бы не поднялся.

Во время обеда мы обсуждали планы на завтра. По заявленной программе турнира в полдень нас ожидало торжественное открытие праздника в самом древнем соборном храме столицы, принесение жертв богам и прочая ритуальная ерунда, на которую Азраил категорически запретил мне являться.

— Не исключено, что кто-нибудь из богов может лично присутствовать на службе в их честь, и для тебя это может закончиться непредсказуемо, — резонно заметил он. — Не переживай, я придумаю, как оправдать твое отсутствие. Богослужение закончится примерно в два часа дня, после чего мы вместе со своими оппонентами должны посетить ярмарку, которая откроется в честь праздника. Внимание! Девиц по пути не щупать, ни с кем не ругаться, в конфликты не вступать и много не пить! В общем, вести себя прилично. В пять часов мы все собираемся возле Дома Мужества, где к нам присоединится Даня, и дружно идем ужинать с ассасинами, танцорами и ветродуями. Это понятно?

Все закивали головами, загудели.

И только хмурая Ли подняла руку.

— У меня вопрос! А как же быть со мной?

Азра вздохнул.

— Никак. Тебя вообще не должно быть здесь, не забыла? Мне четко дали понять, что суккуб в городе появляться не должен. Если тебя хоть кто-нибудь где-нибудь увидит помимо нашего гостевого дома, школе придется платить большой штраф, а тебя выдворят из столицы. Без вариантов, Ли. И не рассчитывай на свои навыки иллюзиониста — здесь по улицам не крестьяне ходят, а высокоуровневые маги и боги. Тебя узнают. Так что останешься дома и присмотришь за Лидией.

Демоница обиженно надула алые губки.

— Несправедливо. Получается, я даже ни одного боя не увижу?

— Получается так. И еще кое-что, — Азра опасливо покосился на меня и после небольшой паузы продолжил: — По закону звероморфы не могут относиться ни к какой школе боевых искусств. В том числе и к нашей. Ника, прости, но ты заявлена как «сопровождающая прислуга» и появляться в городе без официального хозяина тебе нельзя.

— Нестрашно, — тихо и грустно ответила кошка.

— На этом все свободны! — заявил Азра. — И поздравляю с грядущим началом турнира. Время пришло, братцы. Во имя нашего славного бога-покровителя и ради магистра Яна давайте покажем им всем, чего на самом деле стоит школа «Парящего грифа»!

Народ удовлетворенно загудел, зашевелился и потянулся из гостевого дома во двор, на теплое солнышко.

Только Ника так и осталась сидеть за столом, опустив глаза.

Вот блин!

Я вздохнул. Потом изобразил на лице улыбку, подошел к ней и шутливо почесал кошачье ушко.

— Эй, ты чего нахохлилась? Да насрать, что там в какой-то бумажке написано. Я-то знаю, кто ты. И все знают.

— Да, — тихо отозвалась Ника, кивнув.

— Кстати, ты уже выбрала платье на завтра? — спросил я, пытаясь перенаправить ее грустные мысли в нормальное женское русло. — Меня бортанули с посещением соборного храма, но на ярмарку-то, думаю, мы с тобой сходим? Там, наверное, будет красиво и весело.

Глазки Ники вспыхнули, как у ребенка при виде сладостей.

— Да! — выпалила она. — То есть нет, еще не выбрала. Но на ярмарку я хочу!

— Ну вот и…

Я не успел договорить, как кошка лизнула меня в щеку и унеслась по залатанной лестнице наверх.

— Хе-хе, — подал голос Лёха, висевший у меня на поясе. — Ну все, готовь кошелек потолще! Девочка настроилась вдоволь порадоваться.

— Мне не жалко, — ответил я, взглядом провожая Нику.

Вообще. Ни капли. Лишь бы улыбалась, а не хмурилась!

Так что на следующий день, когда все наши при полном параде двинулись молиться всем существующим богам сразу, мы с моей кошкодевочкой отправились в город.

В своем коротком пышном платье цвета клубничного мороженого и зеленым кулоном на шее, с ушками и пушистым хвостом она казалась анимашной картинкой, а не живой девушкой. Наверное, я в своей чешуйчатой броне рядом с ней смотрелся черным драконом, удерживающим в плену волшебную принцессу. Но мне было плевать. Я терпеливо потел в застегнутой наглухо куртке, щурился на яркое солнце и держал Нику за руку. Она улыбалась, широко распахнутыми глазами восторженно озираясь вокруг.

Признаться, ярмарку организовали с размахом. Стоило только нам пройти мимо парка и пары небольших имений, обнесенных решетчатыми заборами, как мы очутились в сказке.

В столице мелочиться не стали и вместо обычных уличных украшений использовали хорошую иллюзию. Прямо вдоль дорог из каменной кладки прорастали причудливые яркие цветы, шевелили своими стеблями и то раскрывали, то закрывали свои бутоны. Гигантские блестящие бабочки плавно порхали над крышами жилых домов. Статуи богов дружелюбно улыбались и кивали головами нарядным прохожим.

У входа на ярмарочную площадь под белым навесом пела крупная женщина в золотом платье. Голос у нее был низкий, глубокий, и под аккомпанемент лютни и скрипки звучал впечатляюще. Мы немного постояли рядом, чтобы дослушать конец истории, которую она рассказывала в своей песне, а потом двинулись дальше — туда, где пестрели расшитые шатры и слышался звон тамбуринов.

— Даня, смотри — там яблоки в карамели! — воскликнула Ника, хлопая в ладоши, как маленькая. — Купи мне одно!

Да не вопрос! Хочешь — держи!

Подтрунивая над тем, как она смешно кусает насаженное на шпажку яблоко, пытаясь не измазаться в карамели, я отвел Нику в сторону от основной торговой аллеи. Просто чтобы дать ей в относительном спокойствии прикончить сладкое липко-красное чудовище.

— Ты сейчас совсем как Та’ки! — смеялся я. — Когда он…

И вдруг на этих словах яблоко с глухим стуком выпало из рук Ники.

Ее руки все еще держали несуществующую шпажку, глаза в ужасе широко распахнулись, лицо побледнело.

Я среагировал почти мгновенно. Развернувшись в ту сторону, куда смотрела испуганная кошка, я сделал шаг, закрывая ее фигурку собой.

И тут же увидел то, что вызвало у Ники страх — маленький черный шатер, окруженный решетчатым загоном с пестрыми ленточками.

А внутри этого загона, как зверушки в зоопарке, теснились кошкодевочки. Их было не меньше десятка, причем самой старшей едва ли исполнилось двадцать, а самой маленькой на вид можно было дать лет восемь, не больше. Рядом с кошками, медитативно раскачиваясь из стороны в сторону, печально возвышались две полуящерицы. В дальнем углу жались друг к другу несколько лошадок-подростков, рядом с которыми, ссутулившись и безвольно уронив могучие руки, стояли кентавры мужского пола. Трое из них выглядели бывалыми воинами — их тела рассекали шрамы и следы от ожогов, у одного не хватало правой руки. Последний, четвертый кентавр, был еще молодым, и его смуглое крепкое тело не имело никаких отметин кроме кровавого клейма на левом плече. Время от времени он с ненавистью поглядывал на шатер, и я тоже невольно присмотрелся к фигуре, находившейся внутри.

Посреди шатра на большой красной подушке сидела беременная женщина. Тонкая белая сорочка бесстыдно облегала беззащитный живот, в то время как волосы и лицо женщины были скрыты платком.

А возле загона беседовали двое мужчин. Один — в бордовом бархатном костюме, с дорогими перстнями на обеих руках и пышным слюнявчиком из кружевов. Его седовласый собеседник, укутанный в простой черный плащ, казался рядом с ним почти монахом. Но я нутром понял, что не пестрый петух, а именно он здесь главный.

Будто почувствовав мой взгляд, седовласый прервал разговор и обернулся. Его острый пронзительный взгляд впился в меня, как гвозди, в то время как второй решил, что я — потенциальный покупатель.

— Пожалуйста, подходите! — дежурной улыбкой заулыбался он мне. — Посмотрите, какой товар! От нежных полукошек до опытных гладиаторов! Все контракты при мне, так что мы сможем подписать их прямо здесь и хоть сразу же передать вам понравившегося звероморфа! Кроме того, сегодня для гостей открывшегося турнира у нас есть особое предложение — вы можете создать питомца в соответствии с собственными пожеланиями и пристрастиями!..

— Не интересно, — процедил я сквозь зубы, стараясь сдержать заклокотавшую внутри ярость. Развернувшись, я схватил Нику под локоть и уже собирался утащить ее из этого проклятого места, как вдруг седовласый удивленно проговорил:

— Анника?..

Услышав это имя, Ника вздрогнула всем телом.

— Это же моя кошка, Анника!

— Вы ошиблись, — бросил я через плечо, намереваясь скрыться в толпе.

— Я — ее создатель, я не могу ошибаться! — заявил старик, энергичным шагом направившись к нам. Полы его плаща распахнулись, открывая орден, висевший у него на шее — большой золотой диск, на котором была изображена зловеще улыбающаяся театральная маска.

И я был бы рад крикнуть этому гаду в физиономию, что свое ценное мнение ему стоит засунуть поглубже в задницу, но вид трясущейся перепуганной Ники сдавал ее с потрохами.

Даже слепой бы понял, что старик не обознался.

— И что с того⁈ — перешел я в наступление. — Что с того, что когда-то давно именно ты превратил ее в бесправную тварь? Теперь это моя кошка! Ясно?

— А вот в этом вы ошибаетесь. Она так и не была официально продана, и ее контракт до сих пор у меня! Так что это не ваша, молодой человек, а моя кошка! И до тех пор, пока у меня на руках ее бумаги, Анника принадлежит ордену многоликих!

У меня от возмущения аж дыхание перехватило.

Кто-то хочет попытаться отнять у меня Нику? Да я скорей всю вашу столицу спалю к чертям собачьим!

— Да пошел ты, — шепотом выпалил я.

И, схватив Нику за руку, поволок ее за собой в шумный веселый поток прохожих на главной аллее.

— Верните мне кошку! Стража! Стража… — донесся сквозь гул людской толпы голос старика.

— Да чтоб ты сдох, паскуда, — пробормотал я, прибавляя ходу. — Сука ублюдочная, урод недобитый… Кошку ему вернуть захотелось…

В висках у меня стучало, в горле пересохло. Хотелось нарваться на какую-нибудь драку и хорошенько выпустить пар. Да так, чтобы в голове гудело и руки ныли.

Лишь бы только этот набат в висках перестал.

Вот, блин, и погуляли на ярмарке.

Хорошо погуляли.