400

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 629.

Убить многих, многих, многих… Я думал об этом. Брался судить кого-то и выносить смертный приговор посреди всей этой нашей убогости и беззащитности! Пацифист Янн в межвоенный период все-таки думая о том, что война, возможно, спасла бы мир от еще худшей антропологической и экологической катастрофы. В статье 1927 года «Алхимия современной драмы» он выразил эту мысль (Угрино и Инграбания, с. 311):

Если бы удалось объединить такие силовые потоки

<потоки подлинной духовности, высказывания людей искусства. — Т. Б.>
, добиться, чтобы они тысячекратно приносили плоды — всё новые отклики, — Европа была бы спасена. Но, увы, это невозможно. А потому на Востоке уже грохочет будущая катастрофа. Хочется надеяться, что она нагрянет скоро (прежде чем у нас какой-нибудь безумец найдет в химической лаборатории способ, как одной газовой гранатой убить все живое). Тогда Европа Духа все-таки воскреснет — в телах бастардов.

Однако уже в последнем фрагменте, на котором обрывается роман «Перрудья», Янн показывает несостоятельность этой концепции (русский перевод фрагмента: Прозрачная стена). О «праве судить» — точнее, об отсутствии такого права — рассуждает Густав в главе «Буря» (Деревянный корабль, с. 91–93).

Загрузка...