Чернобыль. Большая ложь

Несмотря на то что речь здесь идет о втором блоке, у меня нет никакого сомнения, что то же происходило и на всех остальных. За почти пятнадцать лет работы журналистом отдела промышленности и капитального строительства областной газеты я приобрела в этом плане богатый опыт, напечатала (иногда с большим трудом, с последующими вызовами в обком партии на ковер, выговорами и даже судебными преследованиями) немало статей о советском партийном очковтирательстве и разгильдяйстве. Но вот в случае с Чернобыльской АЭС (как, впрочем, и с другими) даже «железный» Андропов с КГБ не помогли.

Из доклада комиссии Госпроматомнадзора СССР «О причинах и обстоятельствах аварии на 4-м блоке Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года»: «Персоналом действительно были допущены нарушения технического регламента. Часть этих нарушений не оказала влияние на возникновение и развитие аварии, часть позволила создать условия для реализации негативных проектных характеристик РБМК-1000. Допущенные нарушения во многом определяются неудовлетворительным качеством эксплуатационной документации и ее противоречивостью, обусловленной неудовлетворительным качеством проекта РБМК-1000. Персонал не знал о некоторых опасных свойствах реактора и, следовательно, не осознавал последствий допускаемых нарушений. Но это как раз и свидетельствует о недостатке культуры безопасности не столько у эксплуатационного персонала, сколько у разработчиков реактора и эксплуатируемой организации».

В докладе комиссии приводится интересный факт, как отреагировали проектировщики на аварию на АЭС «Три Майл Айленд» (США). Они меньше всего пытались обвинить персонал, потому что инженеры «могут анализировать первую минуту инцидента несколько часов или даже недель для того, чтобы понять случившееся или спрогнозировать развитие процесса при изменении параметров». А оператор должен «описать сотни мыслей, решений и действий, предпринимаемых в течение переходного процесса». Эдвард Р. Фредерик, американский оператор, принявший ночью 28 апреля 1979 года ошибочные решения, но не преследовавшийся за них, писал: «Как бы я желал вернуться и изменить эти решения. Но это не может быть переделано, и не должно случиться снова; оператор никогда не должен оказаться в ситуации, которую инженеры предварительно не проанализировали. Инженеры никогда не должны анализировать ситуацию без учета реакции оператора на нее».

Главная причина, приходит к выводу комиссия Н. А. Штейнберга, не в ошибках персонала. Не в его каких-то психологических или профессиональных проблемах. Любая другая бригада в любом другом составе ничего не могла бы изменить. Авария – вольно или невольно – была запрограммирована.

«Недостатки конструкции реактора РБМК-1000, эксплуатировавшегося на четвертом блоке Чернобыльской АЭС, предопределили тяжелые последствия аварии». Таков окончательный диагноз комиссии Госпроматомнадзора СССР.

Спустя и двадцать пять лет после катастрофы на ЧАЭС ни Прокуратура СССР до его развала, ни прокуратуры уже независимых государств Беларуси, России, Украины так и не смахнули пыль с закрытого уголовного дела о конструктивной надежности реакторов РБМК-1000. Будет ли восстановлена вообще когда-нибудь историческая справедливость?

Взрыв в Чернобыле поставил перед будущим атомной энергетики большой знак вопроса. На этой волне выросли и окрепли в западных странах антиядерные движения. Обрели более широкую поддержку партии «зеленых», выступающие за демонтаж АЭС.

Первой от использования столь рискованным методом полученной электроэнергии отказалась на национальном референдуме Швеция. В южной части этой страны работает двенадцать ядерных реакторов. Они обеспечивают половину всей электроэнергии в стране. Правительство Швеции приняло решение о демонтаже всех реакторов до 2010 года. (Хотя, замечу, это реакторы и не чернобыльского типа.)

И вот в 1999 году Швеция начала длительный процесс закрытия своих АЭС – первый шведский реактор был остановлен навсегда, несмотря на то что энергетическая компания «SYDKRAFT» протестовала против правительственного решения. Вопрос о его правомочности – закрыть частную АЭС – рассматривался в шведском суде высшей инстанции, а также в Европейском суде. В конце концов «SYDKRAFT» отказалась от своего иска и разумно согласилась на компенсацию.

После Чернобыльской аварии забеспокоилось и правительство Швейцарии. Группе экспертов было поручено разработать проект долгосрочной программы развития энергетики. К февралю 1988 года такая программа была выполнена. «Доклад экспертов, – отмечает газета „Ревю экономик франко-сюис“, – произвел эффект разорвавшейся бомбы». Программа предусматривает к 2025 году остановку всех АЭС. Конечно, при условии жесточайшей экономии электричества и развития неэнергоемких отраслей промышленности.

Решительную борьбу с АЭС повела общественность не только скандинавских стран, но также и партия «зеленых» во Франции, где АЭС поставляет 70 процентов всей электроэнергии страны.

В сентябре 1990 года «зеленые» французского парламента пригласили меня на международный форум «Переверни страницу». Он проходил как альтернатива международному совещанию в Лионе по дальнейшему развитию атомной энергетики. Главным и самым мощным аргументом «против» для французских активистов стал наш Чернобыль.

Тогда неожиданно мы встретились в Лионе с кинорежиссером Георгием Шкляревским, который по просьбе «зеленых» привез сюда свой документальный фильм «Мик-ро-фон!». Тот самый, который, по заключению экспертов из Госкоматомнадзора, мог скомпрометировать Советский Союз. Мы провели две пресс-конференции об аварии на ЧАЭС и ее последствиях. Одну – для журналистов. Вторую – для активистов антиядерного движения. В обоих случаях зал был набит до отказа. Присутствующих интересовало все. Особенно – последствия.

Французов также волновало, что делает их профессор П.Пеллерен, когда посещает Советский Союз. Им было известно, что 19–25 июня 1989 года профессор П. Пеллерен, директор службы радиационной защиты Министерства здравоохранения Франции, вместе с профессором Д. Бенинсоном, директором департамента комиссии по атомной энергии Аргентины, а также доктором Вэйтом из Канады, руководителем группы радиационной защиты Секретариата ВОЗ прибыли в нашу страну по просьбе правительства СССР. В качестве экспертов Всемирной организации здравоохранения. Это была реакция советского правительства на критику в свой адрес со стороны народных депутатов СССР на Первом съезде. Высокие гости должны были рассеять все сомнения, которые заронили парламентарии и журналисты. Тогда первый секретарь Житомирского обкома партии В. М. Кавун радостно говорил: вот приедет международная комиссия и даст заключение. Он как будто наперед знал, каким оно будет, это заключение. И неудивительно. Группа экспертов была надежно защищена от внешних контактов знакомыми нам лицами: Ильиным, Кондрусевым, Гуськовой, Романенко. Впрочем, они и сами хотели именно этого.

Первый секретарь не ошибся. Эксперты ВОЗ дали заключение, которое едва ли не слово в слово повторило доморощенную ильинскую концепцию. Они согласились с тем, что 35 бэр «обеспечивает очень небольшой риск для здоровья по сравнению с другими видами риска за время человеческой жизни» (!). Это напомнило мне выступление одного из ученых на парламентских слушаниях, когда он сравнивал атомную аварию с дорожно-транспортным происшествием.

Зарубежные эксперты успокоили нас, заявив, что «если бы их попросили установить допустимые значения пожизненной дозы, они выбрали бы значения в два, в три раза превышающие 35 бэр». Как будто они ничего не ведали о малых дозах радиации, о беспороговом ее воздействии на человека, о первом радиоактивном ударе, который получили все, включая младенцев. Это была заведомая лоббистская деятельность, уже не только советский, но и международный обман, которому мы должны были верить. Подконтрольные коммунистическим властям газеты и телевидение (других тогда не было) передавали все это с упоением. Мол, видите, как там у них, на Западе, сурово? То-то же. Лучше уж сидите и молчите. А то хуже будет.

Профессор Пеллерен из Франции приезжал и к нам, в Житомирскую область, в Народичи. Вот что рассказывал об этом на встрече за «круглым столом» в газете «Московские новости» председатель Народичского райисполкома В. С. Будько, народный депутат Украины: «Профессор Пеллерен был у нас в Народичах, и когда я в своем выступлении говорил, что у нас села делятся на „чистые“ и „нечистые“, то есть в одни завозятся „чистые“ продукты, а в другие – нет, он был совершенно поражен и трижды через переводчика спрашивал меня, правда ли, что, живя на территории с плотностью радиации кое-где свыше ста кюри на квадратный километр, мы не обеспечены полностью „чистыми“ продуктами. Он не мог в это поверить». Но об этом смятении французского ученого партийная печать не сообщала.

Поездка зарубежных экспертов по радиационным местам Украины и Белоруссии родила новый поток лжи и на страницах местной печати. Газета «Радянська Житомирщина» 7 августа 1989 года опубликовала «актуальное интервью» с директором Института клинической радиологии Всесоюзного научного центра радиационной медицины Академии медицинских наук УССР доктором медицинских наук В. Г. Бебешко. Оно называлось «Облучение и здоровье». С красноречивым подзаголовком: «Выводы экспертов Всемирной организации здравоохранения совпадают с мнением советских ученых и медиков». Понятно также, почему для этих совпадающих выводов был избран в интервьюируемые не кто иной, как Бебешко. Его проправительственая (читай – продажная) позиция была известна. Даже тогда такое «актуальное интервью» читать было противно.

Как здесь не согласиться с мнением профессора МГУ А. Мищенко, высказанным на пресс-конференции 8 февраля 1991 года «Экологические катастрофы: факты, причины, следствия»: «Правительство обращается к иностранным ученым, когда советские не согласны с правительственными проектами. Вот тогда и ищут консультантов более послушных. И находят за рубежом».

В последнее время в различном контексте все чаще встречаются слова «ядерная мафия», «атомное лобби». Профессор Елена Бурлакова уверена в том, что «радиационная медицина была наукой политической», что «существует некое радиологическое лобби. Радиационная медицина находится в руках лобби, ядерщиков, атомщиков, которые ее создали не для того, чтобы в действительности защищать, а пропагандировать атомную энергетику».

Спустя несколько лет после катастрофы в межреспубликанской газете «Набат», которую издает белорусский писатель Василь Яковенко, появилось любопытное сообщение Александра Люцко, доцента кафедры ядерной физики Белорусского государственного университета. Он пишет о том, какие порядки царят в самой МАГАТЭ. «Привезенные мною образцы почвы, продуктов питания, предварительно проверенные на радиоактивную загрязненность в Белоруссии, неожиданно оказались „арестованными“. После консультаций в штаб-квартире директор лаборатории Роберто Данези провел со мной мучительные для него переговоры: МАГАТЭ убедительно просит не настаивать на получении результатов радиометрии этих образцов, ибо агентство не хотело бы оказаться замешанным в их использовании для политических целей…» Ни больше ни меньше. Получается, ложь вполне можно использовать для политических целей, а правду – ни-ни.

Александр Люцко рассказал об обстановке секретности вокруг независимой международной экспертизы о последствиях аварии в Чернобыле, созданной по просьбе нашего правительства. Особое распоряжение на этот счет подписал генеральный директор МАГАТЭ Ханс Блике. По словам Люцко, оно было вывешено на дверях Зайберсдорфской лаборатории МАГАТЭ (под Веной).

Уже давно стало понятно, почему вокруг независимой международной экспертизы была создана завеса секретности. Как сообщили депутаты украинской парламентской Комиссии по вопросам чернобыльской аварии, международные эксперты фактически перечеркнули всё, что было положено в основу принятых Верховным Советом УССР законов о статусе радио-загрязненных территорий и о статусе граждан, которые пострадали в результате этой аварии. Возникает вопрос: так это была научная экспертиза или урок преступной дипломатии по отношению к правительству, которое бесконечно виновато перед пострадавшими? В какой же роли выступали и в этот раз «независимые эксперты» и от чего или кого они были независимы? Похоже, от обычной человеческой совести.

Вот интересная статистика: в период между мартом 1990 и январем 1991 в Советском Союзе высадилось около пятидесяти международных десантов – почти двести экспертов! Все они побывали у нас с подачи МАГАТЭ. Понятно, чьи интересы они представляли. «Все ядерно-энергетические, – пишет в своей книге „Чернобыльская авария: радиационные последствия для настоящего и будущего поколений“ независимый исследователь малых доз радиации американский профессор Джон Гофман, – и исследовательские программы по воздействию радиации контролируются непосредственно правительствами. Из-за отсутствия финансового субсидирования независимая экспертиза последствий воздействия радиации на здоровье – очень редкое явление».

Гофман приводит показательный пример: 21 мая 1991 года агентство «Ассошиэйтед Пресс» цитирует Линна Р. Анспауха, занимавшегося медицинской частью отчета МАГАТЭ, что, мол, вся беда «не от радиации, а от страха перед ней». Но агентство не сообщает читателям, что Анспаух работает в Министерстве энергетики США, в его Ливерморской лаборатории. Более того, является одним из авторов так называемой модели «нулевого риска» при оценке последствий инцидентов на объектах ядерной энергетики. Ну что еще другое может сказать Анспаух и его коллеги? Именно такие люди подбирались для поездок в чернобыльские зоны и правительством СССР, и МАГАТЭ, чтобы авторитетом международной «экспертизы» прикрыть срамные места советской атомной энергетики и заткнуть распоясавшимся журналистам и депутатам, например, мне, рот.

Но вернемся во Францию. На том международном форуме «Переверни страницу» было размножено, в том числе и на русском языке, письмо комитета «Стоп Ножан», которое подписали представители движения «Ученые против атомной энергии» – независимой французской лаборатории, общественности городка Ножан, что в восьмидесяти километрах от Парижа, где была построена новая АЭС, члены партии французских «зеленых». Я позволю себе привести это письмо почти полностью, сохраняя правописание и стиль. Оно многое объясняет. Итак…