Что скрывается за чертополохом

ГЛАВА 30

К моему невероятному облегчению, миссис Хантер, похоже, согласилась с тем, что Келли хорошо справляется после нападения отца. Странно, что ее учительница, незнакомый для меня человек, знала такие личные подробности о нашей семье, но для того, чтобы хорошо справляться со своей работой, ей требовалось быть в курсе ситуации. Она рассказала, что первые несколько недель Келли вела себя тише, чем обычно, но на прошлой неделе наметилось заметное улучшение. Моя дочь, в принципе, не была беспокойным и шумным ребенком, но, по словам ее учительницы, она снова начала поднимать руку, отвечать на вопросы, стала более энергичной, чаще участвовала в работе над проектами и, в целом, казалась более счастливой и довольной.

Именно это мне и нужно было услышать. Кроме того, Келли получала отличные оценки, и миссис Хантер назвала ее «примерной ученицей». Так что, из класса я вышла в прекрасном настроении. Только когда мои глаза встретились с Уокером, я вспомнила о Хейдине.

Когда мы двинулись по коридору от класса, Уокер пошел со мной в ногу.

К моему удивлению, он натянуто спросил:

— У Келли все хорошо?

Если бы только он не волновался о моей дочери, возможно, я бы злилась на него сильнее.

— У нее все прекрасно. Оценки отличные, учительница говорит, что она снова ведет себя как обычно, то же самое я наблюдаю и дома. Итак, все в порядке.

Он кивнул с хмурым видом.

— Хорошо.

— Ага.

По дороге к внедорожнику мы погрузились в неловкое молчание. Уокер рывком распахнул пассажирскую дверцу, и когда я взглянула на него, наткнулась на сердитый взгляд. По моей спине пробежала дрожь, когда я запрыгивала в машину. Затем Уокер закрыл дверцу, и, если я не ошибаюсь, хлопнул ею немного сильнее, чем обычно. Недостаточно, чтобы назвать это «со всего размаха», но за его действиями определенно стоял гнев.

Затаив дыхание, я наблюдала, как он огибает капот и забирается в машину.

Как только двигатель завелся, Уокер выпалил:

— Келли сегодня ночует у Гэлбрейтов?

— Да.

Когда он больше ничего не добавил, я все же спросила:

— Почему ты спрашиваешь?

Он бросил на меня мрачный взгляд.

Ну, здорово. Я уже была готова извиниться за то, что дала свой номер Хейдину, но его отношение побудило меня молчать. Почему я должна извиняться? У Уокера не хватило порядочности на взрослый разговор о том, что происходило между нами, так почему я должна об этом беспокоиться?

Через минуту я поняла, что мы едем не в мой коттедж.

— Куда мы едем?

— Ко мне, — резко ответил он.

В животе ожили бабочки. К нему? Для чего?

— Уокер…

Я не знала, что сказать. Часть меня была совершенно возмущена, а другая часть, которая имела от него явную зависимость, хотела, чтобы я заткнулась и поступила, как мне вздумается.

Когда он подъехал к дому, возмущение взяло верх.

— Зачем мы здесь?

— В дом, — отрезал он и выскочил из машины.

Я переплела пальцы рук, лежащие на коленях, пока он обходил капот, чтобы открыть мне дверцу.

— Зачем?

Он уставился на меня с губительной похотью. Это не должно было так радовать меня. Дрожащими от волнения пальцами я отстегнула ремень безопасности, и Уокер придержал меня за талию, чтобы помочь выйти, хотя я в этом не нуждалась. От его близости пульс участился, а тело загудело. Рядом с ним все всегда ощущалось острее. Все чувства, все реакции.

Будь он проклят.

Он отпустил мою талию, только чтобы взять меня за руку в крепкую хватку, отчего грудь пронзила острая волна желания, и устремился к дому. Уокер редко брал меня за руку. Это было так чертовски приятно, что мне почти хотелось плакать.

В голове зазвенели тревожные звоночки.

Дело уже было не только в сексе.

Он причинил мне боль, установив дистанцию.

Я должна была прекратить все это.

Но как только дверь за нами закрылась, Уокер наклонился через меня, чтобы ее запереть, а затем взялся за лацканы моего пальто и спустил его вниз. Моя сумочка упала на пол. Меня так потряс его порыв, но когда я открыла рот, чтобы что-то сказать, стояла уже без пальто.

Затем я издала тихий удивленный писк, когда Уокер поднял меня на руки, как невесту. Я обвила руками его за шею, чтобы удержаться, пока он шел по коридору. Мы оказались в спальне, оформленной в нейтральных цветах, но обставленной с такой же умеренной мужественностью, как и остальная часть его дома. Изголовье кровати, представлявшее собой современный взгляд на старомодный дизайн, было выполнено из прочного черного металла. При виде постели я крепче сомкнула руки на его шее.

— Уокер, нам нужно поговорить.

В ответ он швырнул меня на кровать, и я едва успела прийти в себя, как он нагнулся и начал стаскивать с меня ботинки.

— Стой!

Уокер бросил ботинки через плечо и выпрямился. Его эрекция заметно выпирала через ширинку джинсов. Грудь вздымалась и опадала при неглубоких вдохах, румянец заливал щеки. Ярко-голубые глаза излучали голод и желание, вызывая во мне трепет.

Как же сильно я его хотела.

Я всегда хотела его.

Но меня воротило от резкой смены его отношения ко мне всякий раз, когда он решал, что закончил то, что происходило между нами.

— Я не могу этого сделать, если ты снова будешь игнорировать меня еще месяц, прежде чем решишь, что тебе нужно переспать.

На его челюсти дернулся мускул.

— Я тебя не игнорировал.

— Для меня это выглядело именно так.

Уокер плотно стиснул губы и посмотрел на меня сверху вниз.

— Прости.

Я хотела поинтересоваться, почему он был таким отстраненным, но у меня возникло чувство, что я уже знала ответ, и такие вопросы задавали друг другу люди, находившиеся в отношениях.

— Если мы снова это сделаем, ты больше не будешь меня отшивать неделями, будто я какая-то незнакомка, которую ты подцепил в баре.

Он с трудом сглотнул.

— Я не хотел, чтобы ты так себя чувствовала.

— Но получилось именно так. Ну, что скажешь? Ты в деле или нет?

Взгляд Уокера будто касался каждого дюйма моего тела. Он сжал руки в кулаки. Его голос звучал хрипло, когда он ответил:

— Я в деле.

Охватившее меня чувство облегчения стало еще одним тревожным звоночком.

Который я тупо проигнорировала.

Меня захлестнуло предвкушение.

— Хорошо.

Едва я произнесла это слово, как Уокер снова поднял меня с кровати и развернул к себе спиной, чтобы расстегнуть молнию на платье. Мозолистые ладони скользили вниз по моей талии и бедрам, когда он медленно стягивал с меня платье. Прохладный воздух покалывал кожу, живот сводило от возбуждения, когда я выбралась из платья, а Уокер ловко расстегнул мой лифчик.

— Повернись.

Я сделала, как он просил, и он наблюдал за мной, пока снимал с меня лифчик. Казалось, моя грудь набухла только от одного его пристального взгляда, соски затвердели, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.

— Ты хоть понимаешь, насколько красива?

В удивлении мои глаза метнулись к нему. Своими действиями он и раньше показывал, что я ему нравлюсь, но никогда не делал комплиментов напрямую.

Наблюдая за моей реакцией и, словно прочитав мои мысли, он нахмурился. На меня или на себя — не знаю. Уокер подцепил пальцами мои трусики и опустился на колени, целуя мой живот, пока стягивал шелковистую ткань по моим ногам. После того, как я вышла из них, он уткнулся лицом мне между бедер, и это игривое прикосновение вытянуло из меня вздох удовольствия.

Но он лишь дразняще лизнул меня, а затем поднялся.

Я хотела запротестовать, но его взгляд был таким свирепым и многообещающим, что слова застряли в горле.

Без всяких церемоний Уокер поднял меня и снова швырнул на кровать. Я подскочила на матрасе, испустив небольшой вскрик, и глаза Уокера вспыхнули от удовольствия при виде моей подпрыгнувшей груди.

Он проявил немного большую спешку, раздеваясь передо мной.

В тот момент, когда он стянул боксеры со своей впечатляющей эрекции, я сухо заметила:

— Знаешь, все это похоже на то, будто ты метишь свою территорию.

Глаза Уокера сузились, когда он понял, что мой комментарий относился к Хейдину и приглашению меня на свидание. Подойдя к комоду, он выдвинул ящик.

— А что, если и так?

Мой взгляд остановился на черных галстуках, которые он вытащил из ящика, и мой пульс ускорился.

— Тогда, ты — болван, — рассеянно ответила я.

Уокер вернулся к кровати, его эрекция была такой же гордой и неистовой, как и он сам. Уперевшись кулаками по обе стороны от моей головы и щекоча мои чувства своим восхитительным ароматом, он навис в дюйме от моего лица и пробормотал мне в губы:

— Тогда, я — болван.

Поцелуем он заглушил любые слова, которые могли сорваться с моих губ, и я поцеловала его в ответ, глупо взволнованная его ревностью к Хейдину. Желанием доказать, что я принадлежу ему.

Мы ступали на опасную, неизведанную территорию.

Но ни один из нас не мог остановиться.

Поцелуй Уокера был глубоким и собственническим, и я прижалась к его телу, пытаясь быть ближе, ощутить твердость его груди.

Вместо этого он нежно убрал мои руки со своей шеи и прервал поцелуй.

Наблюдая за выражением моего лица, он взял мое левое запястье и поднял его к изголовью кровати. Мой живот скрутило спазмом, и влажный жар хлынул между бедер, когда Уокер обмотал шелковый галстук вокруг моего запястья и притянул к металлическому каркасу. Заметив, как учащенно я дышу, Уокер пробормотал:

— Все в порядке?

До сих пор этот мужчина доминировал в спальне, и я наслаждалась каждой секундой, но он еще ни разу не привязывал меня к кровати. Судя по его мастерским движениям, я предположила, что он делал это и раньше. Я не могла думать об этом. О других женщинах. Они остались в прошлом. А я была его настоящим.

И мне очень нравилось, когда Уокер удерживал меня во время занятий сексом.

Я кивнула, немного нервно облизнув губы.

Он это отметил.

— Скажи хоть слово, и я развяжу тебя, хорошо?

— Это… ты… тебя… заводят «Пятьдесят оттенков серого»? — Мне понравилось, как он привязал меня к кровати, но я не была уверена, что готова к сцене сабмиссив/доминант.

— Это фильм, да? — спросил он, затягивая галстук сложным узлом на изголовье.

— Вообще-то, изначально это была книга, — бессмысленно пробормотала я, наблюдая, как он привязывает другую мою руку к кровати.

Я потянула за них, обнаружив себя надежно связанной. Благодаря шелку, материал не натирал кожу. На лице Уокера отразилось дикое удовольствие, и он спустился по кровати, схватил меня за бедра и резко дернул вниз. От его действий я выгнула спину, привлекая его взгляд к моей груди.

Глубоко в животе я почувствовала сладкий трепет.

— У меня нет кнутов и паддлов, если ты об этом, — ответил Уокер, лаская меня между ног, его большой палец коснулся клитора. — Но немного контроля мне нравится.

— Я-я уже поняла. — Я попыталась подтолкнуть бедра к его прикосновениям.

— А тебе нравится слушаться, — хрипло бормотал он, изучая мое лицо. — Ты промокла, детка.

Я захныкала от желания, натягивая свои путы, отчаянно желая, чтобы он сделал нечто большее, чем только дразнил клитор большим пальцем.

К счастью, он прекратил мои мучения. Уокер с такой силой раздвинул мои ноги, что я вздрогнула, а затем закинул их себе на плечи, отрывая мои бедра от кровати.

Чтобы полакомиться мной.

Я вскрикнула от ощущений, когда его рот накрыл клитор, а галстуки врезались в запястья. Я ничего не могла поделать, кроме как позволить ему все, что он хочет.

И это заводило меня до невозможности.

Его пальцы впились в мою задницу, пока он лизал и сосал. Дразня, он остановился только для того, чтобы проникнуть в меня языком. Я в отчаянии натянула свои путы.

— Уокер!

Я почувствовала на коже его улыбку за секунды до того, как он вернулся туда, где я отчаянно в нем нуждалась, посасывая горошинку истерзанных нервов. Затем он прервался и снова вошел в меня языком. После вернулся к клитору, приближая меня к освобождению, но снова остановился. Он чередовал действия до тех пор, пока я чуть не заплакала от отчаяния.

Мое тело напряглось, бедра сжали его голову, грудь вздымалась и содрогалась, когда узел удовольствия стягивался все туже и туже, приближая меня к освобождению.

— Уокер! — Я дернула за галстуки.

Он сильнее всосал клитор и проник в меня пальцами, устраивая сенсорный перегруз. Только это мне и было нужно. Напряжение исчезло, и я яростно закричала, теряясь в ослепительном моменте кульминации. Я дрожала и тряслась у его рта, пока он упивался каждой каплей моего оргазма.

Я все еще тяжело дышала и дрожала от освобождения, когда Уокер поднялся с кровати, чтобы взять презерватив. Раскатывая его по своей внушительной длине, он не отрывал голодного взгляда от меня, распростертой на его кровати, как подношение. Его эрекция была настолько большой и твердой, что устремилась к его прессу. Мое возбуждение заводило его все сильнее.

Никто в жизни не заставлял меня чувствовать себя такой желанной, как Уокер.

И он все еще не развязал галстуки. С выражением желания и решимости он вернулся на кровать и снова приподнял мои бедра.

Его толчок был мощным и жестким. Боль на грани удовольствия заставила меня вскрикнуть и выгнуться.

— Господи, посмотри на себя, — прорычал он, усиливая хватку на бедрах, когда врезался в меня.

Меня трахали. По-другому и не скажешь.

И это было эпично.

От силы натяжения по шелковым путам пошла рябь, когда Уокер вонзался в меня с непримиримой мощью, словно чертов воин-победитель, заявляющий права на свою добычу. При каждом сильном ударе его пресс напрягался, на лице отражалась сосредоточенность. Уокер был намного крупнее меня. В его руках я чувствовала себя женственной и хрупкой. Но сексуальной. Не пытающейся выжить матерью-одиночкой Слоан Харроу. А просто Слоан. Женщиной, которую Уокер хотел трахать так, будто завтра уже не наступит.

— Уокер, — выдохнула я, когда напряжение внутри снова усилилось и закрутилось по спирали.

Он замедлил толчки до полной остановки, и я в замешательстве посмотрела вверх, когда он поспешно потянулся, чтобы отвязать мои запястья. Ослабляя второй галстук, он прочитал в моем взгляде вопрос.

— Я хочу, чтобы ты встала на четвереньки, — хрипло объяснил он.

Но потом поцеловал, возобновляя движения, и я застонала, водя ладонями по его мускулистой спине, ощущая его силу. Я схватила его за крепкие ягодицы, и он хмыкнул мне в рот. Уокер прервал поцелуй и внезапно поставил меня на четвереньки. Стоя на дрожащих конечностях, я жаждала его возвращения. Мне казалось, что он желал обладать мной любыми возможными способами, словно лишился всякого контроля.

И мне это понравилось.

От этого я почувствовала себя сильной.

Уокер провел ладонью вдоль моего позвоночника к шее, схватив за волосы в своей типичной властной манере. Успокаивающе погладил, а затем ворвался в меня. Я выгнулась, и когда он вышел, чтобы снова вернуться, подалась навстречу его движениям. Другая его ладонь скользнула по моему животу вверх, обхватывая грудь и сжимая. И я снова потерялась в ощущениях.

— Не могу насытиться, — признание прозвучало резко. — Я не могу насытиться тобой, Слоан. Блядь.

От его слов я кончила, сильно сжимаясь вокруг его неугомонного члена, и Уокер издал поток удивленных ругательств, прежде чем остановился и выкрикнул: «Слоан!» Его бедра содрогались, пока он изливался в меня.

Я рухнула на кровать, а Уокер упал сверху, удерживая свою массу, чтобы не раздавить меня. Все еще пульсируя во мне, он оставил россыпь поцелуев на моем плече.

Затем вышел и лег рядом. Его грудь вздымалась и опадала в такт учащенному дыханию. Уокер повернул голову и посмотрел на меня.

— Женщина, я никогда в жизни не кончал сильнее, — хрипло признался он.

Я самодовольно улыбнулась.

— Я тоже.

Его взгляд переместился с моей улыбки на мое запястье. Он погладил небольшую отметину, оставленную его галстуком.

— Тебе понравилось?

— Понравилось, — ответила я. — Очень.

Уокер казался удовлетворенным, перекатившись на бок, он коснулся костяшками пальцев моей спины в медленной, легкой ласке.

— Я не буду отвечать на его звонки, — прошептала я.

Его взгляд метнулся к моим глазам, голос приобрел стальные нотки, когда он сказал: «Хорошо». Затем оттолкнулся от кровати и вышел из комнаты, при каждом шаге его мускулистые ягодицы напрягались.

Хорошо?

Что мы делали?

Почему я соглашалась не встречаться с кем-то в обмен на мужчину, который хотел от меня только секса? И почему Уокеру, как пещерному человеку, нужно было тащить меня к себе домой? Просто чтобы доказать, что он именно тот мужчина, которого я хотела?

Да, он был тем мужчиной, которого я хотела.

Но я хотела большего, чем он мог мне дать.

После того, как избавился от презерватива, Уокер вернулся в спальню и, глядя на меня, устроился рядом.

Несмотря на крик внутреннего голоса заткнуться и не портить момент, я не могла остановить слова, которые слетели с моих губ. Слова, которые, как я знала, мне нужно было сказать, чтобы защитить свое сердце.

— Это больше не кажется интрижкой, Уокер. Я… я испытываю к тебе чувства. И я пообещала, что буду честна в этом. — Горло перехватило от его настороженного выражения и слов, которые мне предстояло сказать дальше. — Я знаю, что спрашивала тебя, в деле ли ты… но, возможно, это мне стоит уйти?

Слова повисли между нами, как топор на невидимой нити. Я затаила дыхание, ожидая его неизбежного падения, за которым последует разрыв нашей суматошной, но удивительной связи.