Дама из Амстердама

26

Мыльников недоумевал. Еще три убийства, и все они косвенным образом, но связаны с тем делом, которое он так безуспешно вел: делом кассирш…

Пять убитых женщин – за их смертями стояли дерзкие ограбления касс; убийство Игоря Дражникова, нигде не работавшего (зарегистрированного в Тамбовской области), любовника убитой вместе с ним хозяйки квартиры Екатерины Цыркун, той самой квартиры, где были обнаружены вещи застреленных кассирш, – что это такое? Причем эти двое были застрелены из другого оружия, как показала экспертиза. И пока Мыльников думал, как связать все эти убийства и имеет ли здесь место месть за убийства женщин, было совершено еще одно преступление… Как показала экспертиза, последнее, поразившее всех убийство родной сестры Петра Васильевича Гусева, было совершено почти одновременно с убийствами Дражникова и Цыркун, но тем же самым оружием, каким были убиты кассирши. Если предположить, что сама хозяйка квартиры, где были обнаружены вещи жертв, ни при чем, что она лишь давала кров своему любовнику (а то, что Дражников ее любовник, никто не сомневался: были опрошены свидетели, жители этого дома, которые подтвердили, что видели Дражникова в обществе Цыркун неоднократно и что Дражников жил у нее, кроме того, экспертиза показала, что незадолго до смерти Дражников и Цыркун имели близость), то получается, что Дражников и есть убийца… И что он, скорее всего, не ставя в известность Цыркун, прятал вещи своих жертв в квартире любовницы.

Мыльников начертил в своем блокноте: пистолет «А» – 6 убийств (кассирши и сестра Гусева Вера Мекша); пистолет «Б» – Дражников и Цыркун. Безусловно, все эти убийства были связаны, и если учесть, что смерть Дражникова и Цыркун наступила приблизительно в двенадцать часов дня и в то же почти время была убита Вера Мекша, сестра Гусева, то можно сделать следующий вывод: Дражников, застрелив Веру Мекшу, у которой в сумке было больше пятидесяти тысяч долларов наличными, чем, собственно, и объясняется выбор жертвы, вернулся к себе домой, вернее, в квартиру Цыркун, где их обоих – Дражникова и Цыркун – убил кто-то неизвестный, предположительно человек, раньше других вычисливший убийцу и решивший отомстить за смерть одной из убитых кассирш… Рыжая сумка, обнаруженная в квартире потерпевшей Цыркун, была просто набита деньгами, и тот факт, что убийца Дражникова и Цыркун не взял их, указывает на то, что он убивал не ради денег, что мотив убийства принципиально другой: месть… А Цыркун просто не повезло – ее убили как свидетельницу… Час от часу не легче. Получается, что теперь известен убийца кассирш и Веры Мекша, но сейчас надо искать убийцу его самого и Цыркун…

Он вызвал Гусева на беседу и, искренне жалея этого человека, мысленно готовился к встрече. Митрофанов позвонил ему и рассказал, какой страшной была реакция Гусева на известие о смерти сестры…

…Веру Мекша, сорокасемилетнюю женщину с довольно-таки привлекательной внешностью, обнаружили строители дома, расположенного неподалеку от того места, где проживал сам Гусев, по его словам, в этом новом доме его сестра собиралась купить однокомнатную квартиру, но не успела… Она, как и предыдущие жертвы, была застрелена в подъезде дома, на лестнице. Лифт в новом доме еще не подключили, и Вера Мекша поднималась пешком. При ней, как и в случаях с кассиршами, не было обнаружено никаких вещей, в частности, сумки…

Гусев опоздал на четверть часа. Вошел, извинился, сел и, не поднимая головы, начал отвечать на вопросы Мыльникова.

– Когда вы в последний раз видели свою сестру, Петр Васильевич?

– Сегодня утром, когда она провожала меня на работу.

– Вы с сестрой жили в одной квартире?

– Да, всегда.

– Она была замужем?

– Давно, она не любила об этом вспоминать.

– Ее фамилия Мекша – по мужу?

– Да.

– Как давно она разошлась?

– Верочке сейчас сорок семь, значит, разошлась она двадцать лет тому назад. Она вышла замуж и практически в тот же месяц ушла от мужа ко мне.

– Вы дружно жили со своей сестрой?

– Да, очень. Моя невеста даже ревновала меня к ней. Мы собирались пожениться, и Наташе, так зовут мою невесту, не хотелось, чтобы Вера жила с нами… Наташа понимала, что в бытовом вопросе она все равно никогда не заменит мне сестру. Понимаете, двадцать лет вместе, Вера была для меня как нянька, как друг, как мать… Мы обожали друг друга…

– А ей никогда не хотелось жить своим домом, иметь свою семью, мужа?

– Она была нормальной женщиной, и, наверное, ей всего этого хотелось. Но ей всегда попадались какие-то уроды… Простите… Я не видел ее мужчин, но, судя по ее рассказам, это были то пьяницы, то бездельники, ни одного стоящего мужика. Вот только в последнее время она стала встречаться с каким-то стариком.

– Вы видели его?

– Зачем? Я знаю только, что он был непьющий, жил где-то в Подмосковье, и Вера время от времени ездила к нему то с пирогами, то с маринованной селедкой…

Он замолчал. Мыльников понял, насколько глубока рана Гусева, – он действительно был очень привязан к своей сестре. По сути, холостяк, он был обязан своим хорошо налаженным бытом и спокойной обстановкой в доме только сестре. Она была частью его комфортной жизни.

– Вы не помните, какая у нее была сумка?

– Егор Сергеевич, мне отлично известно, что в доме убийцы была обнаружена сумка моей сестры с теми деньгами, которые я дал ей вчера вечером… Вера говорила мне, что ей надо расплатиться окончательно за квартиру и купить кое-что, кажется, сантехнику… Я дал ей больше пятидесяти тысяч наличными…

– Они были в пачках?

– Нет, в рулончиках. Она была мне так благодарна, что даже прослезилась, сказала, что если бы не я… Словом, мы были благодарны друг друга. Я не мог обходиться без нее, а она – без меня.

– Петр Васильевич, мне неловко задавать этот вопрос… И все-таки… Вера Мекша была вашей настоящей, родной сестрой? Между вами были исключительно родственные отношения?

– Я ждал этого вопроса. Вера была моей родной и единственной сестрой. И у нас с ней были потрясающие, близкие, но только родственные отношения.

– А вот ваша невеста, Наташа, почему она ревновала вас к сестре?

– Нет, ничего такого ей не приходило в голову, просто ей хотелось, чтобы мы в квартире жили вдвоем, вот и все, понимаете…

– Да все понятно… Наташа, вероятно, не очень-то хорошая хозяйка, многого не умеет…

Мыльников и предположить не мог, что происходило в этот момент на душе у Гусева. Говоря о Наташе, он вдруг почувствовал в себе такую нарастающую, мощную волну неприязни и даже отвращения к этой женщине, что его чуть не стошнило… Он вдруг отчетливо понял, что больше никогда не увидится с этой женщиной, встреча с ней опошлила бы его вселенскую скорбь по сестре. Наташа хотела, чтобы Вера ушла, и Вера ушла. Но не в дом на соседней улице, а ушла насовсем, навсегда… Нет, Наташа не получит такого щедрого подарка. Пусть она тоже уйдет. Уйдет из его жизни. Он так решил, и решения своего он менять не будет, даже если она приедет к нему и будет валяться в ногах. Он охладел к этой женщине. Больше того, почему-то именно ее неприязненное отношение к сестре он посчитал основной причиной смерти Веры… Хотя он понимал, что Веру, как и остальных женщин, убил Дражников, нигде не работавший плейбой, негодяй, ограбивший его по всем пунктам… Жаль, что его уже убили, сам Гусев не отказался бы от того, чтобы собственноручно всадить в него пулю… И это при том, что он никогда и никого не убивал и даже не помышлял об этом…

Он отвечал на вопросы Мыльникова, говорил о том, что Веры нет, но это были слова, в душе он все еще продолжал считать Веру живой и представлял даже, как, вернувшись после беседы со следователем домой, он увидит там Веру, такую милую и родную, которая расспросит его обо всем, успокоит, накормит его любимыми блинчиками с мясом и скажет, что все устроится, что ему не стоит переживать по поводу ее смерти, что жизнь продолжается… Он очень боялся сойти с ума.

– Вот видите, Петр Васильевич, нашли мы убийцу ваших кассирш, но это почему-то никого не обрадовало… Кто-то уже наказал Дражникова, и теперь мы будем искать его убийцу, понимая, что он действовал так, как и должен был действовать человек, решивший отомстить за свою жену, сестру, невесту…

– За сестру, – предположил Гусев. – Поверьте мне, сестра – это не жена и не невеста…

– А как же жена?

– Я был когда-то давно, в другой своей жизни, женат, ну и что с того? Она была совершенно чужим мне человеком.

«А вот я люблю свою жену», – хотел сказать Егор, но промолчал. Он знал, что после ухода Гусева первое, что он сделает, это позвонит, жене.

– Петр Васильевич, вы никого не подозреваете?