Декабрист

Глава 42 Экспедиция

Выбежав на холм, все увидели вдалеке двухмачтовое судно, идущее под прямыми корабельными парусами.

— Бриг, — сказал лейтенант Окулов.

— Бриг «Новая Земля» под командой капитана третьего ранга Федора Литке! — поправил его лейтенант Чижов.

Бриг приближался. Теперь за ним было видно гораздо меньшее судно, шедшее на буксире. На расстоянии полумили от берега бриг замедлил ход и стал, так как в этих местах высокие приливы. Видны были задраенные пушечные порты. Сердца людей невольно замерли — что принес этот корабль: надежду или погибель? Только Чижов и Ломоносов, казалось, не знали сомнений и пребывали в приподнятом настроении.

Вскоре от судна отделилась шлюпка и через четверть часа подошла к берегу. Из шлюпки на берег чертиком выскочил молодой светловолосый моряк в лейтенантском мундире. Он слегка подозрительно глядел на группу людей в поношенных, заплатанных офицерских платьях.

— День добрый, господа. Разрешите представиться — лейтенант Василий Кротов. Кто вы? — спросил он.

Все представились. Услышав фамилию Ломоносова, Кротов удивленно приподнял брови, а при имени Чижова воскликнул:

— Это вы, Николай Алексеевич?! Помните меня, я ходил мичманом у лейтенанта Рейнеке на Белом море?

— А где Рейнеке сейчас?

— А он нынче Кольское побережье обследует.

— Да, теперь я вспоминаю вас, — ответил Чижов, внешность которого и вправду сильно изменили прошедшие полгода тягот и лишений, и только человек, хорошо знавший его, мог теперь опознать в нем некогда блестящего флотского лейтенанта.

— Что вы здесь делаете, господа? — спросил Кротов.

— Мы можем сказать это только капитану, на борту судна, — ответил Ломоносов.

— Хорошо, прошу в шлюпку.

Приглашением лейтенанта немедленно воспользовались Ломоносов, Чижов и Окулов. Остальные, не отрывая глаз от судна, пошли, как им велел Петр, собирать зимовку.

Вскоре шлюпка стукнулась о борт покачивающегося на волнах брига. Поднявшись на судно, оказавшееся не столь большим, Ломоносов оказался лицом к лицу с невысоким худощавым человеком в капитанской форме, узкое лицо которого украшали горбатый нос и разбойничьи усы. Они поздоровались как незнакомые друг с другом люди.

— Федор Петрович! — воскликнул Чижов, поднявшийся следом за Петром.

— Николаша, дай обниму тебя, бродяга! — раскрыл ему объятья капитан. Это был Федор Литке, полярный исследователь, с которым Чижов проделал несколько трудных плаваний к берегам архипелага Новая Земля.

— Петр Ломоносов! — представился предводитель беглецов, пожимая небольшую крепкую руку исследователя.

Литке окинул великана оценивающим взглядом.

— Добро пожаловать на борт, господа… Звероловная экспедиция!

Вскоре несколькими рейсами шлюпки люди Ломоносова со всем их багажом, включая запас оленьих шкур, были переброшены на судно. На «Новой Земле», экипаж которой увеличился почти на треть, сразу сделалось теснее. Предупрежденные Петром заранее, беглецы усердно изображали частную зверобойно-исследовательскую экспедицию, попавшую в трудные обстоятельства.

Подняв людей на борт, моряки времени зря тратить не стали — ведь северная навигация так коротка, дорог каждый день! Бриг сразу снялся с якоря и двинулся в море. За ним на буксире болталась небольшая двухмачтовая шхуна, на борту которой можно было прочесть слово: «Енисей». Экспедиция Литке в очередной, пятый [22] раз отправлялась на Новую Землю.

Федор Литке, бывший парой лет моложе Ломоносова, начинал в 1812 году гардемарином под началом мужа своей сестры кавторанга Сульменева (в будущем — адмирала). Он проявил отменную храбрость в деле под Данцигом. Затем в качестве гидрографа плавал в знаменитую кругосветку на шлюпе «Камчатка» под началом будущего адмирала Головнина в 1817–1819 годах. А с 1821 года на шестнадцатипушечном бриге «Новая Земля» занимался исследованием сурового полярного архипелага, состоящего всего из двух островов, протянувшихся почти на тысячу верст к северу.

Когда суда удалились от берега на безопасное расстояние, Федор Петрович пригласил в свою каюту на обед нескольких офицеров из числа гостей. Под видом обеда у них прошло совещание в отсутствие лишних ушей. В маленькой каютке сидели, едва ли не на коленях друг у друга: сам Литке, Ломоносов, лейтенанты Кротов, Чижов, Окулов и поручик Лихарев.

— …Когда вскоре после Нового года Коля Чижов пришел ко мне с предложением подхватить вас на борт и переправить в устье Оби, меня чуть «кондратий» не хватил. Однако потом, во время дороги из Санкт-Петербурга в Архангельск, я все обдумал и нашел ваш план вполне исполнимым — при определенной доле везения, конечно. И разумеется, при полной конспирации — я пустил среди матросов историю о контрабандной операции, и они отнеслись с полным пониманием, — рассказывал Литке. — Хорошо, что с вами едет опытный зверобой — это укрепит вашу глупую легенду о поиздержавшихся офицерах, которые решили поправить свои дела охотой на морского зверя.

— Как там, на Большой земле? — поинтересовался Ломоносов. — Нас ищут, или перестали?

— Вы, господа, однако, и наделали шуму — по дороге на Архангельск стояло несколько жандармских кордонов, — я, конечно, догадался, что они по вашу душу. Порт Соломбалу трясли немилосердно, сколько контрабанды пострадало! К счастью, давно прекратили.

— К счастью, мы их перехитрили, — заметил Чижов. — Что там, в Санкт-Петербурге?

— Шестого марта привезли покойного государя, семнадцатого должны были хоронить. Столпотворение у гроба! О взрыве Петропавловки почти перестали говорить. Ходит весьма основательный слух, что видели арестованными князя Шаховского, Муханова и капитан-лейтенанта Бестужева.

— Слава богу, они живы! — воскликнули все.

— Не знаю, надолго ли… — покачал головой Литке. — Да, между прочим, вы в курсе? В начале мая скончалась супруга последнего государя, Елизавета Алексеевна! Все были просто поражены — нестарая еще дама… Правда, болела…

— Да? — удивился Ломоносов. — Она и правда тяжко болела… Но я знаю также, что за нее многие высказывались, как за преемницу покойного императора…

Наступило молчание на несколько секунд. Затем Литке слегка наклонил голову:

— Что случилось, того не изменить, господа… — Он разлил по маленьким стаканчикам немного водки. Все выпили.

— Однако закончу рассказ: ситуация с экспедицией была критической. Лишь в последний момент Николай Петрович Румянцев, отставной канцлер, уже больной, сумел выделить средства. Все держалось лишь на его преданности науке. Увы, но великий старик недавно скончался, и что будет с северными исследованиями далее, я не знаю. Пока же единственная наша надежда на будущее — нужды Российско-Американской компании, в которой состоят и августейшие особы… Однако интересы компании простираются больше на восточные пределы нашей страны… К счастью, наши регулярные экспедиции к Новой Земле возбудили надежды и в Архангельске. Советник северного округа корабельных лесов Павел Иванович Клоков составил проект о возобновлении плавания из Архангельска в Сибирь. Его поддержал средствами крупнейший судостроитель, сахарозаводчик и купец Вильгельм Бранд. Два эти человека снабдили экспедицию шхуной «Енисей», которая должна проникнуть в Карское море и пройти к устью Оби. Таким образом, ваши интересы и интересы экспедиции сошлись. Ну, правду говоря, я пошел к Бранду и сказал, что, по всей видимости, нынче последний раз иду на Новую Землю и это последний в обозримом будущем шанс пройти в Карское море…

— Федор Петрович, почему же море, лежащее у самых русских земель, оставалось столь долго не обследованным? — спросил заинтересованно Ломоносов.

— Вам известно, господа, что русские плавали в устье Оби еще во второй половине XVI века? — ответил Литке. — На реке Таз, впадающей в Обскую губу, стоял торговый город Мангазея, построенный по приказу Бориса Годунова, куда со всей Сибири везли пушнину. Именно там разбогател устюжанин Ерофей Хабаров, двинувший потом на Амур и почти завоевавший для России эту великую реку.

— Но, видно, в Смутное время отечественные мореходы приохотились беспошлинно торговать мехами с иноземцами, приплывавшими на наш север. И первые, еще слабые Романовы предпочли в 1620-е годы запретить плавать морем в Сибирь. Двести лет назад была совершена эта глупость. Северная торговля прекратилась.

— Однако еще и в прошлом веке мезенские зверобои плавали на Новую Землю. Но затем похолодание и ухудшение ледовой обстановки привели к прекращению и этих плаваний. И только с двадцатых годов начали мы вновь исследовать и обживать эти края, десятилетиями, а то и веками до нас пройденные поморами! И конечно, моряками великой Северной экспедиции прошлого века, во времена Анны Иоанновны, перед которыми снимем шляпы!

— Господа, давайте, однако, вернемся к нашим делам! — вмешался в беседу Окулов.

— Вы правы! — тут же переключился Литке. — Итак, если Господь нам благоволит, то несколько дней спустя мы дойдем до Карских ворот, отделяющих Новую Землю от материка. Ежели ледовая обстановка будет благоприятна, я посажу вас на шхуну «Енисей», которая под командой лейтенанта Кротова пойдет в Обскую губу.

— А если неблагоприятна?

— Тогда вам придется, высадившись где-нибудь в Югорской тундре, отправиться за Урал, на Обь, с риском попасть в руки властей. Надеюсь, однако, Господь будет к нам милостив…

Ветер был попутный и резво гнал судно по свинцовым волнам Баренцева моря. Заметно покачивало.

— Судно все-таки слегка узковато, для северного моря надо строить немного остойчивей, — заметил Чижов товарищам, несведущим в морском деле, покидая капитанскую каюту.

Морякам пришлось подвинуться, и гостям нашлось место в тесноте судовых кубриков и на орудийной палубе.

Через сутки за островом Колгуевым они неудачно заштилели на пару дней, и судно переваливалось на редких мрачных валах, пришедших откуда-то из-под ледовой границы, где гуляли ветра.

— Полуношник там балует, кабы до нас не добрался! — мрачно говорили матросы. Они и вправду ощутили ледяное дыхание борея, но вскоре, сменив румб, свежий фордевинд погнал их прямо на восток.

— Шелоник молодец, да не быть бы штормяге. — Радость моряков была настороженной, но, хорошо посвежев, ветер так и не разошелся… Спустя неделю они увидели на северо-западе, подобные низколежащим тучам, низкие берега южного острова Новой Земли.