Декабрист

Глава 45 На каторгу

— Эдуард, вызовите мне восточно-сибирского генерал-губернатора Лавинского! — сказал Николай Павлович Адлербергу. Вскоре Александр Степанович Лавинский, рослый господин лет около пятидесяти, с открытым лицом, имевшим слегка встревоженное выражение, стоял навытяжку перед новым императором. Незадолго до этого он был вызван в Санкт-Петербург по сибирским делам. Лавинский являлся внебрачным сыном гофмаршала Станислава Сергеевича Ланского и графини Головиной, и, таким образом, по происхождению принадлежал к высшей придворной знати. Он был назначенцем прежнего государя и мог опасаться за свою должность — поэтому он и был встревожен. Однако разговор коснулся совсем другой темы:

— Александр Степанович, я отправлю в твою губернию на каторгу своих врагов. Ты за них будешь в ответе. Как бы ты посоветовал их там держать, чтобы не было побегов или попыток бунта. Может быть, распылить их по разным рудникам, чтобы не сговорились?

— Никак нет, ваше величество, с рудников всегда бегут. Лучше держать их всех вместе, так будет проще за ними наблюдать!

— Хорошо, я поступлю, как ты советуешь, — это согласуется и с моим мнением. Вверю их тебе и новоназначенному коменданту Нерчинских рудников. Кстати, смотри, чтобы не делать послаблений твоему родственнику, рифмоплету Александру Одоевскому! — погрозил пальцем генерал-губернатору Николай Павлович.

— Никак нет, ваше величество! — слегка побледнел Лавинский. Он как раз об Одоевском-то и подумал.

— Между прочим, — продолжил император, — скажи, какое место на Нерчинских рудниках у вас считается самым гиблым?

— Я много слыхивал про Акатуйский рудник. Это место считается самым нездоровым.

— Отлично, там и начинайте строить новую тюрьму. Я велю Канкрину выделить средства немедля…

Через пару дней император вызвал к себе семидесятилетнего, только что произведенного в генерал-майоры бывалого вояку Станислава Романовича Лепарского, поляка из киевских дворян. Лицо его, не блещущее интеллектом, выражало непоколебимость и преданность. Сорок лет прослужил он в русской кавалерии и с 1800 года командовал Северским Конно-егерским полком Первой Конно-егерской дивизии, шефом которого считался сам Николай Павлович. Эта близость, а также то, что он в свое время, треть века назад, при Екатерине Второй, возил пленных польских конфедератов в Сибирь и никого не упустил, определили выбор императора.

Он выглядел суровым и сказал Лепарскому, бывшему старше его более чем вдвое:

— С этого дня назначаю тебя комендантом Нерчинских рудников, где будут содержаться на каторге мои враги. Дело это важное и ответственное. Смотри, Лепарский, будь осторожен, за малейший беспорядок ты мне строго ответишь, и я не посмотрю на твою сорокалетнюю службу. Я назначил тебе хорошее содержание, которое тебя обеспечит в будущем. Инструкции по обращению с арестантами ты получил. Прощай, с богом!

Помимо того что Лепарский был человек надежный и светский в обращении, у него было еще одно качество, ценное с точки зрения Николая Павловича. Лепарскому довелось проводить экзекуции после подавления бунта в Чугуевском военном поселении. И он не проявил там жалости. В случае чего, расстреляет всех подопечных без сантиментов.

В конце июля месяца двадцать [29] осужденных по первой категории отправили на восток. В каждой коляске сидело двое закованных по рукам и ногам арестантов, жандарм и ямщик. Ехали на перекладных быстро — две ночи не останавливаясь, на третью ночевали. Везли князей Сергея Волконского, Сергея Трубецкого, Евгения Оболенского и Александра Барятинского, везли Василия Давыдова, Артамона Муравьева, Александра Якубовича, Александра Сутгофа, Ивана Якушкина, артиллеристов братьев Борисовых, Андрея и Петра, братьев Крюковых, Александра и Николая, капитана Алексея Тютчева, поручика Петра Громницкого [30], артиллерийских поручика Якова Андреевича, подпоручиков Александра Пестова и Ивана Горбачевского, прапорщика Владимира Бечасного, флотского лейтенанта Антона Арбузова. Везли небольшими группами.

К концу августа они добрались до города Иркутска, лежащего на излучине быстрой и полноводной Ангары. Из столицы Восточной Сибири ссыльных повезли уже казаки, надежнейшие конвоиры! За Байкалом еще почти неделю пришлось ехать дикими краями, прежде чем в отрогах Нерчинского хребта, на самой китайской границе, они достигли Нерчинских рудников. Рудники эти находились в двухстах семидесяти верстах за самим Нерчинском. Это была главная русская каторга.

…Именно нерчинское серебро было первопричиной русско-китайских приграничных столкновений в конце XVII века, знаменитой двойной осады Албазина, когда горстка русских людей дважды проявила чудеса героизма, ценою жизни отстояв самую восточную крепость Московии. Хотя Албазин по договору был все-таки снесен, среброносные горы остались-таки в русских пределах.

Еще в крутые петровские времена в существовавший на месте старых копей Алгачинский рудник отправляли ссыльных, а восемьдесят пять лет тому назад, на закате правления Анны Иоанновны, в Горном Зерентуе была выстроена уже специальная каторжная тюрьма. С тех пор хозяйство Нерчинского горного округа расширилось и разветвилось: в Кадаинской тюрьме работали еще ссыльные пугачевцы; Нерчинский завод, Акатуй, Благодатский — вот имена тех мест, где со времен Александра Благословенного жили и умирали сотни и тысячи ссыльных злодеев и мучеников. Всего в те времена здесь было двадцать рудников. Этот суровый край населяли жестокосердые люди.

В Нерчинском заводе ссыльные попали в руки начальника рудников Тимофея Степановича Бурнашева. Бурнашев вышел из низов, прошел суровую жизненную школу на Колывано-Воскресенских заводах на Алтае, знал горное производство и на закате екатерининского правления выполнял тайные поручения в Бухаре и Ташкенте. Словом, был он человек твердый и уже несколько лет немилосердно управлял тысячами нерчинских каторжан. И добавление двадцати человек в эту массу ничего не изменяло. Вновь привезенных отправили в Екатерино-Благодатский рудник, расположенный в восьми верстах от завода, близ деревни, со всех сторон окруженной горами. Рудник был открыт здесь около сорока лет тому назад. Это была безрадостная голая местность — леса на десятки верст были вырублены для заводских нужд.