Дети Антарктиды. Лед и волны

Глава 11 Цена свободы

Длившаяся несколько месяцев по всему миру война с мерзляками оставила на полях сражений и в городах огромное количество оружия, взрывчатки и разной военной техники. Даже спустя пятьдесят лет после Вторжения собиратели не перестают привозить всё это «добро» в Антарктиду, продавая за хорошую цену. Единственной проблемой остаётся недостаток патронов. Глубоко уверен, что на сегодняшний день почти половина выживших в Антарктиде имеет при себе оружие. Хорошо ли это, покажет только время.

Из личных записей старшего архивариуса Дерека Терри, 2086 год.

25 января 2093 года

Матвей и опомниться не успел, как Надя взяла его за предплечье и с силой затащила внутрь здания. Оправившийся от оцепенения собиратель с недоумением и ужасом посмотрел на Мишу, осматривающего небольшое складское помещение, в котором они оказались.

— Ч-что… — Матвей с трудом перевёл дыхание. — Какого хрена сейчас произошло⁈

Миша махнул ему рукой и шикнул, веля помолчать.

Впереди, за дверью, раздался топот множества ног и иностранная речь.

Сержант подал знак Наде, та быстро заняла позицию за ящиком и, следуя примеру командира, прицелилась в сторону двери.

Секунда, две, три… Звуки шагов, подобно волне, нарастали и приближались. Моргнула жёлтая полоса света внизу дверного проёма, заскрипели половицы и зашуршали тёплые куртки. Однако дверь оставалась закрытой, за ней слышались возгласы:

— Что случилось⁈

— Не знаю! Похоже на взрыв!

Рация Миши неожиданно затрещала. Он ловко вытащил её из кармана и отключил, но было поздно.

Одна из мелькающих в расщелине теней замерла.

— Слышал? — спросил один голос.

— Слышал что? — раздражённо и нетерпеливо ответил второй.

— Шум. Похоже на рацию.

Дверь внутрь склада приоткрылась, впустив в тёмное помещение блеклый, оранжевый свет лампы.

Надя положила винтовку на ящик для опоры и коснулась курка.

В коридоре послышался ещё один, строгий голос:

— Эй, вы чего тут отираетесь⁉ Не видели, что снаружи творится⁈ Живо на улицу!

— Но, сэр, мы…

— Шевели задницей, живо!

Матвей заметил, как Надя сжимает палец на спусковом крючке, и махнул ей рукой, веля не делать этого. Она расслабила кисть.

Оставалось только надеяться, что этот безумец по имени Миша не выкинет очередной сюрприз…

К счастью, макмердовец послушался приказа своего не то командира, не то просто старшего по возрасту, резко захлопнул дверь и побежал за ним.

Матвей тихо выдохнул.

Миша взял рацию в руки и коснулся кнопки вызова.

Несмотря на искажённый аппаратурой голос, даже Матвей уловил, как был напуган Вадим Георгиевич:

— Миша! Миша! Это твоих рук дело⁈ Приём!

— Езжайте в порт, мы скоро будем, конец связи, — чуть ли не скороговоркой ответил начальнику прогрессист и отключил рацию, не дождавшись ответа. — Неужели так трудно понять, что чёртов взрыв — это и есть сигнал? — обратился он к Наде, которая, судя по растерянности на её лице, и сама до сих пор не могла отойти от случившегося.

— Просто… — ответила она осторожно. — Это, и правда, было… весьма неожиданно, сержант, — чувствовалось, как, не то из уважения, не то из-за страха к этому типу, прогрессистка весьма старательно подбирает слова.

— Благодарю, — Миша осторожно подошёл к двери и приоткрыл её, выглядывая наружу.

— Ты хоть осознаёшь, скольких людей ты убил? — внутри Матвея пылал огонь злобы, в любую минуту грозивший перерасти в пожар. — Ты хоть понимаешь…

— Попридержи свои сентенции, собиратель, по крайней мере, до тех пор, пока мы не окажемся на борту, — ответил спокойным голосом тот, стоя к нему спиной. — Сейчас у нас есть задача поважнее, — мужчина открыл дверь шире, ещё раз осмотрел коридор и подал жест рукой: — Выходим.

Надя пошла следом за сержантом и по пути встретилась взглядом с Матвеем: она выглядела растерянной, немного напуганной, но, в то же время, некая искорка уверенности мелькнула в её серых глазах.

Матвей дал себе зарок, что разберётся с этим Мишей сразу, как только они выберутся из «Мак-Мердо». Никаких переговоров или уступок, этот человек должен либо покинуть команду добровольно, либо он попросту выкинет его за борт. Третьего не дано.

Цепочкой они прошли в дальний конец коридора. Матвей с интересом наблюдал, как двое прогрессистов, плотно прижимая автоматы к плечу, плавно и тихо ступали по полу, напоминая один слаженный механизм. Последний раз он видел, как похожим образом двигался его отец, когда в его руках было оружие, и им обоим грозила опасность.

Справа показалась лестница. Миша прижался к стене, целясь в лестничный пролёт. Надя, не глядя на командира, повторяла его движения с точностью до мельчайших деталей: шаги в один такт, быстрая перебежка по ступеням, дуло не дёргается. На их фоне Матвей, просто идущий последним и прикрывающий с тыла, выглядел крайне нелепо.

На втором и последнем этаже собиратель заметил табличку с английской надписью: «Prison cells».[12]

По всей видимости, уже знающий, куда нужно идти, сержант вошёл в коридор второго этажа и стал двигаться более осторожно, поскольку совсем рядом снова раздалась английская речь. Кто-то переговаривался по рации.

Они прошли чуть дальше, завернули налево и оказались в маленькой комнате, освещённой светодиодными лампами. Внутри находился охранник с рацией в руках. Судя по опустевшему в одночасье зданию, он был единственным, кого оставили здесь в качестве охраны.

Переговариваясь с собеседником, макмердовец смотрел в окно, откуда открывался вид на взорванное здание, окутанное пожаром.

У Матвея возникло странное чувство. Он словно вернулся обратно во времени на неделю назад, когда все восточники скопились вокруг всепожирающего пламени, лишающего их надежды.

Отвлекшись, Матвей не заметил, как Миша подкрался к охраннику, повалил того на пол и, надавив ногой на грудь, ткнул ствол винтовки ему в лоб. К собственному ужасу, Матвей узнал в нём того самого молодого парнишку, которого Дэн представил как собственного помощника по имени Томми.

Почувствовав прикосновение ледяного металла ко лбу, мальчишка задрожал и выпятил руки, из его глаз брызнули слёзы. Он был до смерти напуган.

— Лейгур Эйгирсон! — рявкнул Миша, сильнее прижимая дуло к его лбу.

Матвей заметил на себе удивлённый взгляд парня: тот узнал его. Выйдя вперёд, он хлопнул прогрессиста по плечу.

— Хватит! — руки так и чесались врезать этой сволочи.

— Не учи меня делать мою работу, — Миша сильнее надавил на грудь макмердовца и ещё громче произнёс: — Лейгур Эйгирсон! Вер из хим?[13]

Но Томми как воды в рот набрал, то ли желая казаться храбрецом, то ли, наоборот, онемев от сковавшего его ужаса.

Матвей оттолкнул сержанта, вынудив того лишь немного попятиться на шаг назад. Ублюдок был крепким орешком, без сомнения. Затем собиратель схватил парня за шиворот и прижал к стене.

Подобный демарш Миша явно счёл за оскорбление и собирался вмешаться, но вовремя заговорила Надя:

— Сержант, не нужно. Пускай он всё сделает.

Матвей спиной чуял жар гнева, исходящий от прогрессиста.

Стараясь не думать о сержанте, он начал допрашивать охранника:

— Мы ищем заключённого по имени Лейгур Эйгирсон, — сказал собиратель парню спокойным, но требовательным голосом.

Тот, оглядев их всех ещё раз, испуганно произнёс:

— Вы… вы знаете, что он сделал⁈

— Я знаю, — спешно ответил Матвей. — И он не останется безнаказанным. Но прямо сейчас он нужен нам, поэтому я прошу тебя: отведи нас к нему. Обещаю тебе, никто не пострадает.

Охранник ещё раз посмотрел на них.

— Это вы взорвали пожарную станцию?

— Просто… просто отведи нас к заключённому.

— Мне это надоело, — сержант выхватил из рук Матвея мальчишку, взял его за ухо и вытащил в коридор.

— Лейгур Эйгирсон! — снова злобно прорычал он и передёрнул затвор автомата.

Сжавшийся в комок парень таки сдался и завизжал:

— Комната двадцать три! Комната двадцать три!

— Что он говорит?

— Двадцать третья комната, — нехотя перевёл Матвей.

Неожиданно снаружи раздалась стрельба. Затрещали автоматные очереди и прогремели выстрелы из пистолетов.

— Какого?.. — Надя хотела выглянуть в окно, но не решилась, поскольку Миша, совершенно не обративший внимания на перестрелку, схватил парня за шкирку и волоком потащил его по коридору.

Оказавшись возле нужной двери, представляющей из себя довольно плотную, железную конструкцию с окошком для выдачи еды, он пнул охранника и на ломаном английском велел ему:

— Опен! Опен![14]

На двери был кодовый замок и простая защёлка, установленная на случай отсутствия электричества. Мальчишка с трудом поднялся на колени, набрал пятизначный код и, как только панель ответила одобрительным писком, обессиленно рухнул на пол.

Миша открыл дверь.

— Выходи, — строго велел он. — Гоу. Гоу.

Матвей услышал биение своего сердца. После рассказа Дэна ему казалось, что сейчас из камеры выйдет существо, лишь отдалённо напоминающее человека: некая тень с гигантской, окровавленной пастью мерзляка, готовая сожрать их при удобном случае. Одно из существ писателя Говарда Лавкрафта, которого ему довелось читать ещё мальчишкой.

Но вот в коридоре появляется он: небольшого роста мужчина с густой рыжей бородой с проседью. Его шаги были тяжёлыми и даже немного ленивыми. Лицо сухое, бледное, с неглубокими морщинами. От подозрительного прищура голубых глаз веяло мерзлотой и чем-то устрашающе смертельным.

Лейгур посмотрел на стоящего рядом сержанта (тот ответил ему презрительным взглядом), а затем на Матвея. Губы бывшего узника шевельнулись, пробормотав какую-то невнятицу.

— Собиратель, скажи нашему новому другу, что мы прямо сейчас выдвигаемся к его судну и выметаемся со станции к чёртовой матери.

Шум выстрелов за окном усилился. «Мак-Мердо» погрузился в хаос, объяснение которому Матвей всё никак не мог найти.

— Ну? Живее! — рявкнул сержант.

Матвей сплюнул, поморщился, словно готовясь произнести нечто мерзкое, и передал теперь уже бывшему заключённому сообщение прогрессиста на английском.

В ответ Лейгур едва заметно кивнул и спокойным голосом произнёс по-английски:

— Хорошо.

— Всё, уходим, — велел сержант, но вдруг резко замер и нацелил винтовку в дальний конец коридора, где, словно из воздуха, материализовался силуэт с вытянутым вперёд револьвером.

Это был Дэн.

— Твою ж мать, — чуть слышно прошептал про себя Матвей.

— Бросить оружие! — крикнул Дэн, а затем, подойдя на шаг ближе и застыв на месте, увидел и самого Матвея. — Матвей⁈ Что здесь происходит? Почему этот убийца детей не за решёткой?

— Дэн…

— Вели ему положить оружие на пол, собиратель, — приказал сержант.

Сзади к ним подошла Надя, держа Дэна на прицеле.

— Томми? — не спуская глаз с мушки, обратился Дэн к помощнику, сидящему у стены. — Ты как, парень?

— Эти мерзавцы пришли за исландцем, шериф! И этот взрыв — их рук дело! Шериф, они…

Миша одной рукой схватил парня, как щенка, за шкирку, бросил на пол и перевёл ствол винтовки на голову Томми.

— Бросай револьвер, или пацан сдохнет. Богом клянусь, я этого не хочу, но если потребуется…

— Дэн, опусти оружие, — поспешил вмешаться Матвей, выйдя вперёд с поднятыми руками.

Американец тяжело дышал носом. Револьвер в его руках не дрожал, а глаз уверенно смотрел в мушку. Но всё же чувствовался в нём некий зачаток страха, который ещё не успел пустить корни внутри.

— Это правда? — спросил Дэн, голос его слегка дёрнулся. — Вы взорвали пожарную станцию? Ради вот этой мрази?

У Матвея будто язык онемел. Он хотел сказать ему правду, но боялся последствий, которые за этим могут последовать.

— Просто дай нам пройти, Дэн, — попросил его Матвей, с трудом проигнорировав вопрос.

— Вы ещё и заодно с мятежниками.

— Что? — Матвей недоумевал. — Я не понимаю, о чём ты…

— Матвей, клянусь Богом, ещё одна ложь из твоего рта, и я пристрелю тебя здесь и сейчас, и плевать на последствия.

— У него есть пять секунд! — грозно произнёс сержант.

— Через пять секунд он убьёт парня. Дэн, прошу тебя, брось оружие.

— Ну, и скользкий же ты ублюдок, Матвей. Воспользовался моим доверием…

— Четыре секунды!

— … нашей дружбой.

— Дэн, поверь мне, если бы ты знал…

— Три секунды!

— Я знаю одно! — закричал шериф. — Куча головорезов прямо сейчас кошмарит всю станцию, и всё из-за тебя и твоей кучки…

— Две секунды!

— … ублюдков, которых я впустил на станцию!

— Время вышло!

— Дэн!

Шериф опустил оружие и бросил его на пол.

— И ты за это заплатишь, Матвей. Ты и твои дружки, все до единого заплатите за каждую каплю крови, пролитую жителями моей станции.

Матвей почувствовал, как внутри у него всё опустело. По спине пробежали мурашки от слов друга… Друга, который теперь ненавидел его.

Миша вышел вперёд, взял шерифа под руку и повёл его в сторону камеры.

— И ты вставай! Живо!

Сержант в очередной раз пнул мальчишку, тот встал следом за Дэном, морщась от боли.

Лейгур стоял рядом неподвижно, молча наблюдая за происходящим. Он напоминал ледяную скульптуру, такую же неподвижную и холодную.

Сержант толкнул парня следом за шерифом, и он, споткнувшись, упал тому прямо на руки.

— Всё, мы и так порядком задержались здесь. Уходим, — Миша захлопнул дверь и запер её на засов.

Очередная автоматная очередь, раздавшаяся снаружи, вывела Матвея из оцепенения, охватившего его после слов Дэна.

Он подобрал револьвер шерифа.

— Мне нужно идти, — просипел Матвей, будучи не в силах отделаться от возникшего перед глазами страшного образа. — Встретимся на судне.

— Эй, куда это ты собрался? — крикнул сержант убегающему в дальний конец коридора Матвею. — Вернись!

Но тот уже со всех ног бежал по лестнице, перепрыгивая по пять ступеней за раз.

Про себя Матвей молился только об одном:

«Пожалуйста, пускай с Ариной всё будет хорошо…»

Снаружи разило пороховой гарью.

Со всех сторон щёлкали выстрелы, эхом проносясь по станции. Неразборчивые голоса орали вдалеке, не умолкая ни на секунду; отовсюду доносились крики до смерти перепуганных людей, как мужчин, так и женщин.

Облако дыма разрослось настолько, что заслонило собой большую часть неба.

В «Мак-Мердо» царил хаос.

Матвей почувствовал, как в горле пересохло. Он облизнул губы, осмотрелся и рысцой побежал в сторону «Берлоги», используя путь, по которому они сюда добрались.

Собиратель думал только об Арине. Посылал ей мысленный наказ, чтобы она сидела в комнате, где он её оставил, и не смела выходить. Не замечая, стал бормотать себе под нос, пытаясь успокоиться:

— Не выходи, дурёха, сиди там. Сиди, не выходи.

Впереди Матвей увидел тело, лежащее на снегу в луже собственной крови. Мертвец крепко сжимал рукоять пистолета.

Затрещала автоматная очередь. Казалось, пули просвистели у самого носа. Матвей упал, закрыл голову руками, затем выждал секунд десять, поднял голову и увидел держащегося за живот охранника, дёргающего дверную ручку в попытке проникнуть внутрь здания.

Раздался металлический звон, пули попали в дверь, прошив охранника насквозь. Он сложился пополам и свалился со ступенек.

Из-за угла здания появился убийца с автоматом наперевес.

— Погоди! Погоди! Не стреляй, не надо! — завопил охранник, умоляюще протягивая руки.

Убийца, выглядевший как ходячий скелет, подошёл к хватающему последние глотки воздуха охраннику и, без всяких церемоний, всадил ему очередь прямо в голову, превратив её в месиво из мозгов, плоти и осколков черепа.

— Получай, жадная свинья, получай! — с ненавистью вопил он. — Не переживай, в аду для тебя заготовили номер с полным обогревом, мразь!

Хладнокровно и жестоко убив охранника, мятежник, как ни в чём не бывало, помчался обратно, за угол, где, не прекращаясь, звучала канонада выстрелов.

Туда, где находилась «Берлога».

Матвей крепче сжал револьвер и, собравшись с силами, побежал.

Через минуту он оказался на заполненной десятками обычных макмердовцев улице возле старой больницы. Каждый сжимал в руках прихваченные с собой молоток, нож или топор — одним словом, всё, что могло использоваться в качестве оружия. Их лица сияли радостными, но одновременно безумными улыбками.

— Сука мертва! Эта сука мертва! Взлетела на воздух!

— Надеюсь, она хорошенько зажарилась!

— Пускай мёрзнет в аду!

На всякий случай Матвей решил не пересекаться с ними и, обойдя здание больницы, снова вышел на улицу, но уже в стороне от того места, где кучковался отряд из вооружённых мятежников. Собиратель успел лишь краем уха уловить:

— … свиньи заперлись в здании почты. Выкурим их, ребята!

И отряд, под предводительством старика с длинной бородой, направился в северную часть поселения.

Вдруг по всей станции раздался звук громкоговорителя. Властный голос незнакомки произнёс:

— Мойра Мерфи мертва. Любой, кто воспротивится справедливому суду, будет казнён на месте. Все свиньи, которые всё это время отбирали наши ватты и пищу, будут казнены. Свинья — у тебя нет выхода. Сдавайся и сдохни, ибо нас больше. Тебе не суждено стать свидетелем того, как наша прекрасная станция снова будет процветать!

Голос показался знакомым, но времени на рассуждения о том, кому он принадлежит, не было. Убедившись, что путь чист, Матвей пригнулся и побежал к «Берлоге».

Теперь она была совсем близко.

Как только он оказался рядом с баром, внутри гостиницы раздалось несколько выстрелов. Жёлтые вспышки на мгновение мелькнули в чёрных окнах, половина из которых была разбита.

Матвей, едва переводя дыхание от подступившего к горлу ужаса, теперь без всякой осторожности побежал ко входу.

Оказавшись внутри, он застал полную разруху. От уютного бара, в котором сидел ещё пару часов назад, живого места не осталось: сломанные столы и стулья разбросаны по разным углам, под ногами хрустело стекло.

На лестнице, ведущей на второй этаж, лежал труп, чья рука свисла в лестничный пролёт. Ручей крови стекал по ступеням.

Быстро обойдя тело, Матвей заметил, что в самом баре лежали, по крайней мере, ещё пятеро убитых.

Собиратель взвёл курок револьвера и вошёл в коридор второго этажа.

Почти сразу он увидел спину присевшего на одно колено макмердовца, обшаривающего карманы умирающего, который всё ещё дышал. Был ли мародёр охранником или повстанцем, не разобрать.

Тем не менее, незнакомец услышал его шаги и резко развернулся с пистолетом в руках.

Матвей, не думая ни секунды, нажал на спусковой крючок.

Пуля вонзилась тому в грудь, вынудив отступить на шаг назад, споткнуться о тело, которое он только что обыскивал, и грохнуться на пол.

Секунду спустя в дальнем конце коридора раздался девичий вопль, от которого по спине Матвея побежали мурашки.

Арина.

Она не замолкала. Слышались звуки борьбы. Она сопротивлялась.

Матвей рванул с места, приблизился к двери, открыл её и увидел, как на Арину пытается залезть какой-то ублюдок. Насильник пытался содрать с неё куртку. Девушка кричала, колотила его что есть мочи, но эти удары, судя по отсутствующей реакции, совершенно ему не вредили.

— Ну, ты закончил с той свиньёй? Давай сюда, помоги мне с этой…

Договорить мужчина не успел. Матвей дёрнул его за плечо и огрел рукояткой по лбу. Стрелять он не решился — боялся задеть Арину.

А затем жуткая пелена встала перед глазами Матвея. От вида сестры, которую этот ублюдок успел раздеть, оголив её грудь, в сознании у собирателя что-то щёлкнуло. Он с рёвом накинулся на обидчика, колотя рукояткой револьвера по его лицу, которое на секунду обрело выражение озадаченности, а затем, как только над ним нависла рука с пистолетом, — ужаса.

Матвей бил машинально, как робот, не испытывая ни усталости, ни отвращения, ничего, кроме животной ненависти. На это мгновение тело перестало подчиняться разуму, руки двигались сами по себе.

Кровь оросила его лицо, испачкала бороду, попала в глаза. Но он, не переставая, бил и бил, пока не почувствовал, как его потянули назад.

Арина, рыдая, крепко вцепилась в него и умоляюще просила:

— Хватит, хватит, хватит.

И лишь её перепуганный голос заставил овладевшего им демона затихнуть. Не сразу, постепенно, с каждым её задыхающимся от рыдания вздохом.

Рука, держащая револьвер, ослабевала, пока и вовсе не отпустила орудие убийства.

— Не смей меня больше оставлять! Слышишь? — говорила она, уткнувшись ему в плечо. — Не смей!

Он ещё крепче прижал её к себе.

— Ни за что, никогда.

Собиратель с трудом отстранил её от себя и твёрдо произнёс:

— Нам надо идти. У нас очень мало времени.

Девушка кивнула, смахнув слёзы.

Матвей снял с себя куртку, укутал сестру потеплее и поднял револьвер. Он прижал Арину к себе и направился к выходу. Чтобы она не увидела того, что стало с лицом убитого мародёра, собиратель перевернул его тело на живот, затем они вышли наружу.

Стрельба постепенно затихала. Теперь идти по улицам, не опасаясь быть подстреленным, было чуточку легче.

Судя по ликующим возгласам макмердовцев, радующихся смерти мэра, повстанцы одерживали, а возможно, уже и одержали верх.

Проходя мимо старой больницы, где Матвей на пути к «Берлоге» видел группу людей, вооружённых холодным оружием, он заметил, что те же самые люди теперь казнили пойманных охранников. Бедолаги стояли на коленях, умоляли о пощаде, но мятежники поочерёдно хладнокровно вонзали им ножи в грудь или перерезали глотки.

— Что они творят, Матвей? Что они… — голос Арины дрогнул.

— Не смотри.

Вдруг позади раздался голос одного из палачей:

— Эй, вы! А ну, стоять!

У Матвея сердце ушло в пятки. Они же почти добрались… Господи, они почти добрались.

К ним подошёл худой мужичок с жилистым лицом и редкой бородой. Он с подозрением оглядел их, задержав взгляд на окровавленной парке, в которую была укутана Арина.

— Брось оружие, — велел макмердовец, указывая взглядом на револьвер в руке Матвея.

Собиратель понял, что будет лучше, если он подчинится. Да и десятки палачей, стоящих неподалеку, не оставляли выбора.

Он отбросил оружие в сторону.

— Не местные?

— Нет, — тихо ответил Матвей.

Макмердовец ещё раз окинул их, не предвещавшим ничего хорошего, взглядом и, сморщив нос, строго велел:

— Идите за мной.

Собиратель посмотрел на Арину, затем в сторону порта.

— Мы торопимся.

— Да мне насрать! — мужчина коснулся рукоятки ножа, торчащего у него за поясом. — Сказано тебе, двигай за мной!

— Эй, придурок, а ну-ка, отойди от них! — послышался хрипловатый и знакомый женский голос.

Точно такой же голос Матвей слышал в громкоговорителе не более десяти минут назад.

Внезапно из толпы появилась Кейт. На её худом плече висел автомат Калашникова. Рукава светлой куртки были испачканы по локоть в крови.

— Ты что, совсем ослеп? Это одни из тех русских ребят, что помогли нам.

Собиратель опешил от её слов. Помогли? О чём это она⁈

— Но, босс, я просто следовал правилам…

— Я тебе сейчас такое правило пропишу — мало не покажется. Иди отсюда.

— Да, босс, — покорно выдал макмердовец и вернулся к толпе линчевателей.

Наконец Кейт обратилась к ним с привычной для местных приветливой улыбкой, при виде которой, учитывая происходящий вокруг хаос, становилось жутковато.

— Извини за это недоразумение, Матвей, — она кивнула в сторону уходящего макмердовца. — Этот идиот порой собственный указательный палец от среднего отличить не может, — затем её, обратившееся в сторону Арины, лицо обрело черты сострадания, и она ласково сказала: — Ты в порядке, бедняжка? Выглядишь ужасно.

Её жилистая рука потянулась к девушке, но Матвей, уведя Арину в сторону, сделал шаг вперёд и твёрдо проговорил:

— Ты сказала, что мы помогли вам…

— Помогли — не то слово! Одним только взрывом прикончили эту суку мэра и половину армии её шестёрок-силовиков. Уверена, что к концу дня мы полностью очистим «Мак-Мердо» от всех свиней и вернём былую славу нашей станции, — она сложила руки на груди и посмотрела в сторону догорающей пожарной станции, от которой остались одни только почерневшие от копоти сваи и стальные поручни. — Жаль, конечно, что пришлось уничтожить здание. Уж чего не отнять у нашего, теперь уже бывшего, мэра, так это чувства вкуса — она там внутри выстроила себе целый дворец на наши ватты, — после чего шёпотом злобно добавила: — Ну, теперь погреешься в аду, сука.

Постепенно в голове Матвея начала складываться общая картина случившегося, хоть и оставалось ещё огромное количество вопросов.

— Кстати, где Миша? Я хотела бы поблагодарить его от лица свободных макмердовцев, — женщина указала рукой на людей позади неё.

— Он… — Матвей старался осторожно подбирать слова, скрывая свою неосведомлённость о происходящем. — Должно быть, в порту. Мы как раз шли туда.

— А, стало быть, вызволили того исландца? Поосторожнее с ним, у этого дикаря не всё в порядке с головой… — она взглянула в сторону порта. — Жаль! Я проводила бы вас, но у меня, как видишь, дел ещё по горло. И это только начало…

Неожиданно в толпе позади послышался нарастающий гул. Все зашевелились, заёрзали и стали ликовать.

— Эй, босс, только поглядите, кого мы нашли!

К собственному ужасу, Матвей увидел Дэна вместе с Томми, у обоих были связаны за спиной руки.

Шериф пытался успокоить до смерти перепуганного помощника:

— Всё будет хорошо, Томми! Ты просто…

— Захлопни пасть! — рявкнул мятежник и ударил шерифа локтем в спину.

Обоих бросили лицом в снег рядом с телами казнённых товарищей. Томми сразу стал пятиться, а Дэн, не переставая, успокаивал его, веля прекратить брыкаться.

Арина крепко стиснула руку друга.

— Матвей, это же…

— Я знаю, — прошептал он, едва дыша.

— А вот и наш доблестный шериф, — глаза Кейт блеснули злобной искрой. — А я-то думаю, где прячется этот хитрый сукин сын…

На голове одного из макмердовцев Матвей заметил шляпу шерифа.

— Глядите сюда, народ, теперь я шериф станции! А эта свинья… — он со всей силы ударил ногой в ребра Дэна, заставив того свернуться калачиком. — Теперь просто большой кусок мяса, нуждающийся в разделке!

— И про пацана не забудь! Этот не хуже! — поддакнул кто-то.

— Резать их! Обоих!

Толпа озверевших палачей зазвенела ножами и топорами, ещё ближе придвигаясь к беспомощному Дэну.

Матвея парализовало. Всё происходило совсем как тогда, год назад, но вместо не испытывающих жалости мерзляков были люди. Люди!

Собиратель поднял с земли брошенный им револьвер и нажал на спуск. Эхо выстрела разнеслось вокруг, заставив мятежников отступить на шаг, а Дэна, наверняка, узнавшего звук родного оружия, повернуться в сторону стрелка.

Матвей заметил, как его друг смотрит на него с неприкрытым осуждением.

— Какого чёрта ты делаешь… — сказала Кейт, даже не шелохнувшись от выстрела.

Матвей, желая продемонстрировать добрые намерения, бросил оружие на землю и обратился к Кейт:

— Отпусти их.

Та прыснула.

— Отпустить? Ни за что. Оба получат то же, что и их побратимы.

— Тогда… — Матвей понимал, что в переговорах с ослеплённой жаждой мести толпой и её предводительницей важно не медлить. — Тогда хотя бы не убивай их.

Лицо Кейт приобрело черты озадаченности:

— Чего это ты так печёшься о них?

Матвей, облизнув губы, произнёс:

— Шериф — мой друг.

Она натянуто улыбнулась и, словно не поверив своим ушам, переспросила:

— Эта свинья — твой друг?

— Он прежде был собирателем. Мы с ним не раз отправлялись на вылазки, многое пережили вместе… — он указал на Дэна, прежде заметив его полный безразличия взгляд. — Чёрт, да благодаря ему, я сейчас говорю с тобой на твоём языке!

Кейт задумчиво двигала челюстями, дав тем самым Матвею надежду на то, что его друга хотя бы не зарежут здесь, как недобитого тюленя.

— Нет, — твердо заявила ирландка. — Прости, Матвей, но эти двое должны умереть.

Она обернулась к толпе, собираясь отдать приказ о страшном наказании, как вдруг её схватила за руку Арина.

— Прошу вас, хватит крови, — хриплым, едва слышным голосом сказала девушка. Её глаза блестели от назревающих слёз.

И не то жалостливый вид, не то остатки человечности, не то что-то ещё, что известно одной только Кейт, заставили её, женщину, которую Матвей всегда знал как самую обыкновенную владелицу бара «Берлога», тяжело выдохнуть и произнести:

— Отведите шерифа и пацана обратно за решётку. Найдём им применение получше.

— Что? Но… Босс!

Готовая к расправе над беззащитным человеком толпа, подобно псу, у которого из пасти вытащили кость, ощетинилась.

— Делайте, что говорят! — грозным и одновременно командирским голосом закричала Кейт.

Недовольный макмердовец, плюнув под ноги шерифу, заручившись помощью товарища, поднял под руки Дэна и Томми.

— Это ничего не меняет, Матвей, — пригрозил Дэн злобным голосом, а затем, когда его стали уводить, крикнул вслед: — Ни хрена не меняет, понял ты меня⁈

От слов друга, теперь уже точно бывшего, Матвей почувствовал невероятное чувство стыда, словно его окатили ледяной водой.

Проводив взглядом пленника, Кейт выдала:

— Друг, говоришь? Что-то не слишком заметно.

Матвею нечего было ответить. На минуту он как будто бы лишился дара речи.

— Они будут жить… — мрачно произнесла она. — Но с жизнью их будет связывать лишь возможность дышать, поскольку всё остальное время они будут только страдать и c блаженством вспоминать тот день, когда у них была возможность сдохнуть.

Женщина повернулась к нему спиной и направилась к негодующей толпе, но потом остановилась и ещё раз проговорила собирателю:

— Напомни Мише о нашей сделке. Тот исландец должен вернуться на «Мак-Мердо»: живым или мёртвым — мне всё равно. Он всё ещё заключённый станции, и уж с чем в одном я согласна с бывшим мэром, так это с решением о казни этого существа.

Через десять минут Матвей и Арина оказались в порту. Там они наткнулись на несколько трупов не то охранников, не то обыкновенных жителей.

Траулер исландца вместе с погруженным на его борт вездеходом стоял у причала и, судя по сброшенным швартовым и едва слышному гудению электрической силовой установки, был готов к отплытию.

Казалось, «Титан» едва помещался на палубе, занимая собой довольно весомое пространство. Издалека создавалось впечатление, что он был ещё одной надстройкой на колёсах в дополнение к той, что находилась в передней части корабля.

Само же судно выглядело довольно изношенным: металлическая обшивка выцвела от солнца и соли морской воды, синяя краска на большей части корпуса почти полностью облупилась, обнажая видневшуюся под ней серую сталь. На передней части борта была нанесена потёртая надпись, исходя из национальности хозяина судна, — на исландском.

Матвей сильно сомневался, что на подобной рухляди они достигнут хотя бы пролива Дрейка.

На палубе показался Йован. Заметив их, здоровяк сообщил об этом команде и поспешил покинуть судно, направившись навстречу друзьям.

Затем на борту появились и все остальные: Вадим Георгиевич, Надя, Ясир, исландец и… Миша.

Матвей уже твёрдо решил прикончить этого сукина сына сразу, как только они отчалят от станции.

Жить этому ублюдку оставалось недолго.