Дети Антарктиды. Захваченные земли

Глава 16 Долгая дорога

Утренний холод разбудил команду раньше обычного. Все принялись медленно поднимать головы, покашливать и шмыгать носами, укутываясь плотнее в одежды.

Матвей чувствовал, что в горло ему как песка насыпали, ужасно хотелось пить. Голова после вчерашней хоть и незначительной попойки казалась чугунной. Видимо, застоявшийся виски даже в небольшом количестве бьет в голову куда сильнее.

— Чтоб я еще раз… — пожаловался сиплым голосом Йован, поднявшийся с койки. Рядом с ним лежала спящая Надя. Взглянув на нее, здоровяк на короткий миг удивленно приподнял брови, но после тепло улыбнулся и стал осторожно перелизать через нее. Затем он медленно подошел к Матвею и шепнул ему на ухо:

— Старина, слушай… — Изо рта у него ужасно пахло. — Ты не помнишь, сколько я вчера выпил?

— Немного больше чем нужно, — ответил Матвей и добавил: — Точнее, значительно больше.

— Блин. — Он окинул задумчивым взглядом остальных, пытающихся подняться с коек и шепотом произнес. — Я, случаем, не чудил?

— Чудил? Нет. Вовсе нет.

— Фух, ну и слава богу, — выдохнул здоровяк. — А то ты знаешь, как мне крепкие напитки ударяют в голову. Я под градусом сам не свой.

— Знаю, знаю. Но уверяют тебя, ничего серьезного не произошло. Так, мелочь одна.

— Какая? — настороженно спросил здоровяк.

— Ничего особенного. После третьей выпитой кружки ты не переставая называл Надю пантерой, а после четвертой страстно поцеловал ее в губы и получил в ответ хлесткую пощечину.

Глаза Йована чуть ли из обрит не повылазили. Он коснулся левой раскрасневшийся щеки и стал поглаживать ее.

— Полагаю, тебя ожидает серьезный разговор, старина, — Матвей подбадривающе хлопнул здоровяка по плечу и с издевкой подмигнул.

К ним подошел Миша.

— Я собираюсь наружу. Ты со мной?

— Да, только захвачу оборудование, — ответил на приглашение Матвей.

Через несколько минут сержант открыл люк и, под настороженным взглядом остальной команды, оба они покинули убежище.

— Скоро будем, — пообещал им Матвей.

Они вышли из подвала и оказались в гостиной. Теперь на месте большого панорамного окна зияла дыра, по краям торчал разбитый кирпич. Мерзляки постарались как следует, оставив от старой мебели сплошные щепы и толстые царапины на деревянном полу.

Холодный ветер заметал крупные хлопья снега внутрь дома. Не верилось, но снаружи бушевал снегопад. За одну ночь он постарался на славу и замел улицу густым белым покровом.

— Это хорошо? — спросил сержант, указывая на небольшие сугробы.

— Я уже и не знаю, что хорошо, — честно признался Матвей, намекая на необъяснимую выживаемость мерзляков в холодной температуре. — Но снег и холод в нашем положении явно лучше, чем полное его отсутствие.

Сержант с винтовкой вышел вперед, Матвей за ним. Оказавшись на улице собиратель ощутил еще больший холод.

— Думаешь, они ушли? — Сержант оглядывался по пустынным дворам.

Матвей не ответил, пытаясь собраться с мыслями. Он посмотрел на термометр ваттбраслета и удивленно присвистнул.

— Минус шестнадцать по Цельсию. Стало быть, температура опустилась за ночь до десяти градусов, около того.

— Насколько я понимаю, это все равно не гарант безопасности, учитывая… — Мгновение он пытался подобрать слова, но выдал лишь: — что-то неладное с этими тварями.

— Да, но, как видишь, эта температура заставила мерзляков убраться отсюда. Стало быть, холода, по крайне мере такого, они все же боятся…

Матвей защелкал пальцами, его вдруг осенило. Он быстро, почти лихорадочно развязал мешок и стал доставать метеорологическое оборудование.

— Что такое? — настороженно поинтересовался сержант.

— Хочу запустить зонд. Если нам повезет и такая температура продержится хотя бы до вечера, то мы сможем добраться до Авиамоторной уже сегодня в относительной безопасности, при этом не боясь очередного нападения. Только вот идти нам придется быстро, очень и очень быстро.

— Уж я об этом позабочусь, — строго сказал сержант и вытер усы от застрявшего в них снега. — Ты уверен, что это будет безопасно?

— Не совсем. Учитывая, что на вездеход первой экспедиции напали в конце декабря, когда стояла такая же температура, а, возможно, и холоднее… — Матвей задумался, оценивая шансы. — В любом случае лучше идти среди холода, нежели дожидаться потепления.

Сержант согласно кивнул.

— Ступай обратно, пускай они собираются и выходят как можно скорее, — произнес Матвей. — Полчаса на сборы.

— Хорошо, — ответил сержант и направился было в сторону дома, но внезапно остановился и произнес: — Я был не прав, когда набросился на тебя вчерашним утром в вездеходе после первого нападения. На меня… — Он осекся, коснулся своей квадратной челюсти. — Не люблю я, когда все идет не по плану. Это меня раздражает.

Матвей позволил себе на минуту оторваться от зонда и подойти к сержанту вплотную.

— Любому плану свойственно рушиться, когда ступаешь на захваченные земли, сержант.

— Пожалуй, ты прав, собиратель — согласился он и зашел в дом, предупреждать остальных.

— Миша, — окликнул его Матвей.

Тот резко замер и обернулся.

— Просто Матвей.

Солдат кивнул и вернулся в дом.

Им очень повезло.

Радиозонд показал, что нынешние минус шестнадцать градусов будут держаться до сегодняшней ночи в районе Москвы, колеблясь при этом на один-два градуса. Это, без всяких сомнений, отличная новость взбодрила Матвея и дала надежду, что до того самого НИИ Борисова они доберутся в безопасности. По крайне мере он на это надеялся.

Прежде чем отправится в путь вся команда зашла в трехэтажный дом напротив, в последний раз повидать Ясира. За ночь его смуглая кожа успела посинеть, а растекшаяся на полу кровь замерзнуть, превратившись в черную корку.

Миша и Домкрат совместными усилиями, морщась от ядовитой вони, сдвинули окоченевший труп потрошителя с разорванного надвое тело Ясира.

Все скорбно посмотрели на покойника.

— Неужели мы вот так его и оставим? — прохрипел Йован.

— Боюсь, у нас нет времени хоронить его, — с сожалением произнес Матвей. — Лопаты искать надо, да и земля мерзлая.

Вадим Георгиевич сел на корточки возле трупа и тихо, с уважением, закрыл ладонью веки покойника.

— Прощай, друг, — прошептал старик. — И спасибо за то, что смог вытащить меня с того света.

Стоявший рядом Тихон невольно дернулся и отвернулся. Упоминание о том, что он почти лишил старика жизни все никак не давало ему покоя.

Вадим Георгиевич коснулся лежащего рядом дырявого одеяла и накрыл Ясира.

— Нам понадобятся лекарства. — произнес Миша и указал на валяющуюся рядом сумку Ясира.

— Я понесу, — вызвался Тихон.

Однако его опередила Надя и чуть ли не вырвав сумку из его руки, гневно ответила:

— Не трогай, я сама.

Парень отошел в сторону и с недовольным видом вышел на улицу.

— Ладно, времени у нас в обрез, — объявил Матвей. — Идти будем быстро, завтракать на ходу, никаких привалов. Будет тяжело, но мы справимся.

— Матвей поведет отряд, — добавил от себя Миша, — а я замыкать. Буду следить за тем, чтобы никто не отставал. Ясно?

— Ясно. Идем уже, — бросил Вадим Георгиевич. — Хочу убраться из этого место как можно скорее.

Вновь оказавшись снаружи, Матвей остановился напротив родного дома. Его взгляд скользнул по небольшому огороду, который теперь представлял собой лишь кусок мерзлой земли, когда-то плодородного и полного жизни. В его памяти всплыли слова отца о надежде вернуться сюда и вновь оживить родной участок, посадив свежие овощи.

Уйти отсюда было нелегко. Матвей осознавал — это прощание навсегда, и от этой мысли на душе становилось еще тяжелее. Но, в конце концов, это место больше не его дом. Да, тридцать три года назад это было так, но теперь его настоящий дом — станция «Восток», а его семья — восточники. Должно быть, именно этого и не смог принять его отец, не смог оставить былую жизнь, постоянно грезя о ее возвращении. Но когда пришло окончательно понимание того, что прошлое теперь уже никогда не вернется, он сошел с ума. Именно это и свело его в могилу.

Матвею было приятно вновь увидеть дом, в котором началась его жизнь, но пришло время двигаться дальше. Его семья ждет и надеется на него.

— Матвей, шевелись! — окликнул его Йован, идущий впереди. — Сам же говорил, что быстрее надо!

Собиратель поправил лямку мешка, бросил прощальный взгляд на дом номер три, а затем быстрым шагом нагнал остальных.

Покинув Ясную Поляну-2 они вышли в заснеженный лес. К счастью, бродить по тяжело проходимым сугробам пришлось недолго и совсем скоро они вышли к очередному поселку.

— Нужно двигаться восточнее и выходить на трассу. — Сержант смахнул с карты хлопья снега. — Впереди какая-то речушка, можем пройти ее только по трассе М-11

Так и сделали.

Поскольку тропинки в сторону трассы не нашлось, они пошли прямиком через лес.

Матвей заметил как Йован отрешено шел позади Нади. Бывало, он почти сближался с ней, перед этим видимо как следует отрепетировав речь с извинениями, но так и не решившись, сбавлял шаг. И еще он постоянно почесал затылок, где, если как следует приглядеться, виднелась пухлая шишка.

Да уж, вспоминал Матвей, старина Йован и впрямь начудил дел прошедшей ночью.

Еще перед совершенным здоровяком преступлением в отношении Нади и жгучей пощечины, он стал горланить одну из песен на родном сербском языке. Пришлось силой заткнуть ему рот и напомнить о бродящих неподалеку тварей с острым слухом. Но это было еще не все. Совсем небольших размеров бомбоубежище в его пьяном мозгу вдруг превратились в обширные залы гигантского замка. Ему вдруг срочно захотелось непременно поблуждать по нему и рассмотреть поближе. И вот он встал, хрюкнул, сделал два шага к «полке с богатыми яствами» (так он называл полку с просроченными консервами), и вдруг упал, с виду ушибавшись как следует. Удивительно, но именно Надя подбежала к нему первой и стала приводить в чувство. Но пьяному, как известно, море по колено! Он воспользовался моментом и совершил то главное преступление, страстно поцеловав прогрессистку.

На памяти Матвея, Йован, конечно, будучи пьяным выкидывал номера и похлеще еще на Востоке. Но Бог свидетель, никогда он еще не видел своего друга столь смущенным как сегодня, даже несмотря на обстановку вокруг.

И все же, прямо сейчас чувства товарища виделись Матвею второстепенным. Главная задача — добраться до Авиамоторной. И как можно скорее.

К трассе М-11 они вышли довольно быстро. Брошенных машин здесь было не меньше, чем на E-105, где они повстречали рой ищеек.

Матвей напомнил команде, что трассу следует покинуть сразу, как только они перейдут упомянутую сержантом речушку.

Они значительно ускорили шаг.

Вадим Георгиевич попроси сержанта включить передатчик, чтобы вновь услышать голос дочери. Именно в это время должен был передаваться сигнал СОС, который она записала два месяца назад.

Так и случилось. Голос Марии Зотовой раздался из динамика и повторил вчерашнее сообщение. Услышав его, старик приободрился и уверенным голосом велел всем двигаться дальше.

Им понадобилось полчаса чтобы добраться до реки и пройти по трассе к противоположному берегу.

Между тем Москва росла на глазах. Лес стал встречаться реже, сменяясь на широкие улицы с разрушенными зданиями и заваленные машинами дороги. Прошли мимо парка с фонтаном; десятки если не сотни ржавых велосипедов и самокатов лежали брошенными в кучу. Узкие тротуары покрывали высокие сорняки, прорастающие из трещин в асфальте. У зданий были выбиты стекла, обнажая интерьер состоящий из старой, покрытой грязью и снегом мебели.

Время от времени им встречались и следы минувшего здесь сражения с мерзляками. Возле одной из кофеин, стоял самый настоящий танк. Еще через пару метров они встретили УАЗик, разорванный пополам, а рядом перевернутую БМП.

Заметивший армейскую технику Матвей сразу припомнил как еще будучи зеленым собирателем подбирал старые гильзы; на Ледышке за них платили неплохую цену, впоследствии даруя им второе дыхание, вновь превращая в полноценный патрон.

Человеческие останки встречались и здесь, хоть и не в таком огромном количестве как на дорогах возле машин. В основном это были тела солдат, которые бились за Москву. Об этом подсказывало лежащее рядом огнестрельное оружие и сохранившиеся куски военной формы.

Однако полностью мертвым город назвать было нельзя. Так, в одном из парков они заметили лося стоящего вдали. Зверь лениво пережевывал что-то своей массивной челюстью.

Из темноты заброшенных многоэтажек Матвей порой сверкали хищные кошачьи глаза. Некоторые из пушистиков, набравшись храбрости, показывались из темноты и впервые лицезрели человека, настороженно шевеля острыми ушами.

Вадим Георгиевич пытался подманить куском вяленого мяса упитанного рыжего кота с голубыми глазами, но тот и усом не повел.

— Верно, на кой ему эта маленькая подачка, когда весь город наверняка кишит крысами, — раздосадовано произнес старик. — Брюхо вон какое отъел.

Тусклое небо сгущалось. Солнечный свет едва просачивался через плотные облака.

Тело стало дрожать от холода и даже приобретенная в Антарктиде закалка больше не выручала. С каждой минутой они шли все медленнее. Вадим Георгиевич без конца кашлял, Тихон хлюпал носом, а Домкрат нацепил вторую шапку, пытаясь согреть свою лысую голову.

К обеду они добрались до Останкинского района. Вымотанные, все они не скрывали своей усталости, при удобном случае прислоняясь к стене или усаживаясь на пятачок не заваленной снегом земли. И только Арина, крепко сжимающая вновь работающий датчик, не сдавалась и разведывала устройством местность, осматриваясь вокруг.

К счастью, датчик молчал.

— Эй, Миша, смотри, — подозвал Матвей сержанта, заняв у него карту города. — Здесь неподалеку есть железнодорожные пути, которые ведут прямиком к Авиамоторной. Можем пойти по ним, чтобы не вилять по улицам.

Сержант сверился с картой и посмотрел в сторону, куда предлагал пойти Матвей.

— Да, думаю это хорошая идея.

Сержант обернулся к команде, собравшейся у громадного экспоната в виде некоей ракеты, установленного в центре площади.

— Эй, отдых окончен, идем.

Йован догнал Матвея и чуть взволнованно сообщил:

— Матвей, видал, как эта штуковина называется? — Он указал на ракету. — Восток! — Голос его звучал бодро. — Эх, я с каждым днем, нет, с каждой минутой скучаю по нашим братьям и сестрам все больше. Как они там все? С ума схожу.

— Мы скоро увидимся с ними, старина, — подбодрил его Матвей.

— Хочется верить, — безнадежно ответил здоровяк. Он взглянул на еще один экспонат, на этот раз истребитель, носящий имя Су-27.

— Вот взять бы сейчас, сесть на такой, и прямиком до Ледышки, — мечтательно произнес Йован.

Прежде чем они успели подойти к железной дороге, их путь неожиданно перекрыли гигантские обломки. Эти развалины, как рассказал Вадим Георгиевич, в прошлом были частью Останкинской телебашни, от которой теперь остались лишь кривые металлические стержни и бетонные глыбы.

— Вот такенная была. — Старик развел руки, пытаясь продемонстрировать размеры этой самой телебашни.

Сделав небольшой крюк, они, наконец, вышли к железнодорожным путям. Удивительно, но они были совершенно пусты: ни поездов, ни вагонов, ничего.

— Так эвакуацию на них проводили, это еще по всей Сети показывали, — объяснил Вадим Георгиевич, отвечая на вопрос Матвея об отсутствии поездов. — Все доступные в столице составы были отправлены на север, помогая в эвакуации. Военные, гражданские, каждый, кто мог там поместиться.

Матвей проверил термометр на ваттбраслете. Минус четырнадцать градусов. Пока все шло очень даже неплохо.

Где-то впереди рявкнула Надя:

— Я сказала — отвали!

Матвей оторвал взгляд от ваттбраслета и заметил Тихона, остановившегося позади Нади. Он отвернулся, надул губы и что-то прошептал под нос.

— Что случилось? — спросил его Матвей.

Пацан не отвечал, отмахнулся.

— Хотел взять у нее сумку доктора.

— Зачем? Ты ранен?

— Да ниче я не ранен! Просто… помочь я хочу, ясно?

Матвей хмыкнул.

— Видишь Йована? Весь день бледнее тучи ходит, боится к ней подступиться. Даже такой детина как он не решается, вот и тебе не советую. По крайне мере сейчас.

— Но я-то не пытался ее трахнуть при всех по пьяни.

— Эй, эй! — Матвей ошалел от услышанного.

Но Тихон, как ни в чем не бывало, гневно продолжал, перейдя на шепот:

— Да, напортачил я парочку раз, но может я исправиться хочу? А эта су… — Он вовремя сомкнул губы, облизнул их и сдержанно продолжил: — Достала она меня короче.

— Одной помощью с сумкой все не исправить, Тихон, — ответил Матвей. — Ты должен это понимать.

Юноша опустил голову и принялся шаркать по шпалам.

С минуту они шли молча, пока Тихон вновь не заговорил:

— Я снова видел его.

— Кого?

— Брата. — Мальчик посмотрел назад. — Там, где эти самолеты стояли. — Он кивнул назад, намекая на пройденную ими площадь с ракетой «Восток». — Он смотрел на меня через окно, звал к себе. Но я не пошел.

От услышанного у Матвея мурашки по спине побежали.

— Вовремя вспомнил наш разговор, да и… — Парень покосился на культю Йована, — да и хорошенько запомнил, к чему это привело в последний раз.

Матвей решился у него спросить:

— Расскажи мне про своего брата.

На лице Тихона тут же образовалась горделивая улыбка.

— О, Тима брат каких еще поискать. Он меня многому научил с тех пор, как мы остались одни.

— Одни? — уточнил Матвей.

— Да, после того как умерли родители. Мне три года было, когда они от болезни померли.

Тихон говорил о своих покойных родителях так, будто это были лишь едва знакомые люди, встреченные в далеком прошлом.

— Мы и еще человек двадцать жили на островке недалеко от Палмера. Станция называлась Чешуйчатая, слыхал о такой?

Матвей покачал головой.

— Та еще дыра, c парочкой жилых модулей и без единого ветряка. Мы, чешуйчатые, выживали только за счет рыбалки и продажи улова на «Палмер» за ватты, чтобы только не сдохнуть от холода.

На самом деле собиратель слышал, что большинство станций полуострова выживали именно так — ловили рыбу или промышляли китобойством, продавая часть добычи станциям с ветряками или солнечными панелями в обмен на ватты. Как правило обитатели таких станций полуострова жили крайне бедно, сводя концы с концами.

— Тима меня всему научил, когда я подрос: рыбу ловить и разделывать ее, и как засушивать. Когда мне стукнуло восемь, он стал брать меня с собой, и с тех пор мы каждый день летом выходили в море, ловили немного рыбы, потом плыли на «Палмер» и продавали часть улова. — Тихон тяжело вздохнул и продолжил: — Он все надеялся, что одна из кают в Палмере освободиться, и мы уберемся из Чешуйчатого, заживем намного лучше. Такая у брата была мечта.

— Я так понимаю, ничего из этого не вышло?

— Типа того. Приплываем мы как-то с добычей, и слышим от скупщика рыбы, что один его приятель собрался свалить из Палмера в «Мак-Мердо», типа задумал продать место в своей каюте, но пока еще никому об этом не говорил. Тима по наводке этого скупщика пошел к тому палмеровцу и они договорились о продаже, только тот урод условие поставил, типа мы ему заплатим треть ватт от нашего заработка на рыбе. Как же это…

— Предоплата? — сделал предположение Матвей.

— Ага, ага, кажись она. Ну короче Тима не задумываясь, отдал все на следующий день, потому что это шанс один на миллион, как он любил говорить. Помню, как этот палмеровский мужик, я его рожу на всю жизнь запомню, с ухмылкой сказал: «Вот и все, малой. Через неделю можешь со своим мелким заезжать, я к тому времени уже буду на пути к свободному Мак-Мердо!»

Над их головами пролетела ворона, громко каркнула и села на электрический столб. Пара черных глаз пристально изучали чужаков.

— Мы обрадовались, что наконец заживем чуть лучше и со всем вещами ровно через неделю приплыли на «Палмер». — Голос его стал тише. — И вот заходим мы с ним в ту каюту, а там такое творится! Ругаются две тетки на разных языках, а рядом стоят двое мужиков, готовые вот-вот сцепиться. Еще дети там были, орали словно их режут, всем и пяти лет нет, короче черти че. Потом выяснилось, что этот палмеровец и скупщик были вроде как заодно: один искал наивных островитян, мечтающих перебраться на «Палмер», второй проводил с лохами сделку. Вот и мы с братом оказались среди этих лохов.

— И что было потом? — желая узнать продолжение истории, спросил Матвей.

— Че, че, выперли нас местные законники, разбираться кто у кого что купил они не собирались. Нам с братом пришлось вернуться обратно на Чешуйчатый. Тима страшно злым был, все хотел найти и прикончить этих обманщиков, а я и рад ему был помочь. Да только вот ватт на переправу в такую даль как «Мак-Мердо» у нас не было, как и уверенности, что эти говнюки туда смотались. Но у нас и поважнее проблемы были, например, как нам зиму пережить — ватт у нас ни хрена не осталось, как и еды. Тут-то на наш островок пожаловали ребята из Братства, предложили местным вступить в их ряды. Обещали еду, крышу над головой, электричество. Мы и согласились. Сперва трудно было, но потом привыкли.

Матвею хотелось побольше узнать, как устроено эта шайка головорезов изнутри, но понимал, что сейчас не самое подходящее место для подобных расспросов.

— И как пропал твой брат?

Тихон понурился и смачно плюнул на шпалу.

— Ночью это было, еще в прошлом январе. Я проснулся и заметил, как он вещи теплые надевал. Я спросил куда он, хотел с ним пойти, но он ничего не ответил и велел мне дальше спать. Потом он вышел за дверь и больше я его не видел.

— В Братстве искали его?

— Искали… весь остров вдоль и поперек осмотрели, ни следа не нашли. Он как сквозь землю провалился. Потом кто-то сказал, что брат, должно быть, случайно сорвался со скалы или на льду поскользнулся и утонул. — Тихон вдруг повысил голос: — Только бред это все! Я своего брата знаю, он не такой тупой, чтоб поскользнуться, ясно?

Послышался голос Вадима Георгиевича:

— Эй, тихо там!

Когда старик отвернулся, Тихон просверлил его спину гневливым взглядом.

— Думаешь, он жив? — осторожно спросил парня Матвей.

— Знаю. Тима жив, я че хочешь на кон ставлю. Чую я, что он жив, ясно? Нутром чую.

Хотелось бы Матвею согласиться с парнем, да как-то не получалось. Увы, Антарктида безжалостна, и версия с несчастным случаем вполне могла быть реальностью. Сколько подобного происходило на Ледышке и не сосчитать! Но расстраивать паренька подтверждением догадок Матвею не хотелось. Рано или поздно он сам осознает, что брата больше нет в живых.

Ветер усилился. Шершавый снег стал царапать лицо, а холод умудрялся проникать под теплую прокладку куртки. Через полчаса ветер превратился в самую настоящую метель.

К счастью по пути им встретилась закрытая железнодорожная станция, соединенная тоннелем с огромным торговым центром. Решим переждать бурю, они поспешили внутрь.