Дикий Восток. 1910. Часть 1

Глава 2

Вечер 5 сентября 1998 года. Омск. Хворостинин

«День как-то сразу не задался. Видимо, вчера случился перерасход положенных свыше хороших событий. Было всё. Прибыльная сделка на круглую сумму навара. Шикарный вечер в "Твинсе" с коктейлями, бильярдом и очередной длинноногой красоткой, оказавшейся весьма искушённой в постельных играх, как выяснилось той же ночью. Море позитива, несмотря на пару проигранных партий в «американку». Жизнь казалась живительным фонтаном удовольствия. Сегодня же, фортуна дала крутой поворот, выписав такую загогулину, что уже и не понять, куда деваться и как это море дерьма разгребать».

Вот такие мысли навязчиво крутились в голове Славки Хворостинина, двадцатипятилетнего, категорически не женатого, в недавнем прошлом выпускника истфака Омского Государственного Университета, а ныне аспиранта и бравого младшего научного сотрудника Омского краеведческого музея. Для близких просто Вяче.

Хворостинин с полным на то основанием видел в себе серьезного специалиста по старинным, большей частью дореволюционным вещицам, которые с юных лет с завидным постоянством попадались ему на жизненном пути, порой, самым удивительным образом. И в целом, наработанный им за полтора десятка лет багаж знаний по истории Омска начала двадцатого века внушал уважение.

Многие годы он увлеченно собирал, менял и продавал всё подряд — от царских монет и банкнот, значков, наград, книг, газет и журналов, ювелирки, живописи, техники, обязательных самоваров, посуды и прочих не лишенных художественной ценности бытовых мелочей, до мебели, холодного оружия и прочих раритетов ушедшей навсегда эпохи.

Еще студентом-старшекурсником он сумел открыть собственную антикварную лавку в антуражном, с низкими сводчатыми потолками старой кладки подвальчике на Ленина. Как зачастую и случалось в Славкиной жизни, вышло всё почти случайно. Познакомился как-то с одним коллекционером старинных шахмат. Зацепились языками, горячо поспорив об «одном месте из Блаженного Августина», в запале едва не дойдя до драки. Но, взаимно убедившись в глубоком знании предмета оппонентом, отправились выпить «на мировую» в «Подвальчик».

И только где-то на третьем часу сопровождаемого щедрыми возлияниями общения выяснилось, что его собеседник владеет несколькими зданиями в самом центре старого Омска. Этот «новый русский» сам же и предложил идею использовать одно из подвальных помещений под антикварную лавку. Вяче не оставалось ничего кроме как согласиться и после подписания договора горячо включиться в процесс.

Двухэтажный дом, построенный еще в семидесятых годах девятнадцатого века семьей купцов братьев Волковых, был совсем не велик, успев за сто двадцать лет изрядно уйти в землю. Чтобы попасть в него, приходилось спускаться по двум вытертым каменным ступеням. До революции здесь на первом этаже размещалась чайный склад московской конторы «Вогау и Ко». Дальше еще один короткий спуск и вот он — сказочный подвальчик, служивший в прежние годы подсобкой, в те времена забитой под потолок тюками с китайским чаем и мешками с сахаром.

Хворостинину очень понравилась сама атмосфера этого места. Он провел осторожный, напоминающий реставрацию, ремонт, исключив любые современные материалы и пластик. Собрал, взяв за образец дореволюционные фото, стеллажи и прилавок, притащил старинную, любовно восстановленную им мебель и наполнил подвальчик музыкой. Не всегда это была совсем уж седая древность, но самым поздним оставались треки из семидесятых — эпохи «Битлз». «Никаких диско и попсы!»

Заведя привычку варить кофе для себя, вскоре он от широты души принялся угощать им своих гостей. Потом как-то само вышло, что «колониальные товары» получили постоянную прописку, заняв свои места на полках. Кофе и чай в толстых стеклянных и металлических банках. Трубочный табак в пачках. Сигары, грамотно разложенные в небольшом, собранном из кедровых плашек хьюмидоре. Всё это наполняло лавку смесью запахов, звуков и образов, которые нравились и самому владельцу, и гарантированно привлекали покупателей.

Вот так и вышло, что наряду с работой на государство, с тех пор имелась у него и своя, приносившая пусть и не глобальный, но стабильный доход, тема. Вот она то и обернулась сегодня большими неприятностями, грозившими Славке самыми серьезными последствиями.

Началось всё с того, что пару дней назад к нему обратился какой-то незнакомый хмырь, за которого на словах поручился давний коллега и тоже коллекционер — большой специалист по сибирским иконам старообрядческого письма. Продавец и своим видом, и манерами вызывал у Вячеслава сугубое отторжение, чуйка настойчиво шептала не связываться, но предложение тот сделал очень щедрое. Вещь отличная, в полном сохране, а цена — несерьезная. Да и чего ожидать от несведущего жулика? И ведь не пришло же в голову подумать, почему другие перекупы от этой сделки отказались… Точнее, мысль-то мелькала где-то на периферии сознания, но он затолкал ее подальше, глаза застила выгода.

Главное, на чем срезался — он точно знал, кому и за сколько ее можно гарантированно сбыть, так что сразу можно было сорвать джекпот и поменять усталый «копендос» на вполне респектабельную тачку. Вот и соблазнился легким барышом. Поначалу все шло ровно и чисто. Купил, продал, деньги приятно «жгли ляжку». Даже успел скинуть «копейку» и договорился о покупке почти новой белой «девятки», как вдруг все рухнуло в тартарары, подтверждая расхожую фразу: "жадность фраера сгубила".

Первыми, вскоре после обеда, к нему домой явились менты. Группой в три лица, видимо, чтобы не так было страшно самим. Вежливо, но громко постучались и настойчиво попросили-потребовали пропустить их в квартиру для осмотра-обыска, получения письменного объяснения-допроса под протокол и вручения повестки.

Усатый участковый с пивным пузом, которое героически и из последних сил сдерживали пуговицы на форменной рубашке, вел себя почти по-хозяйски и несколько покровительственно. С ним до кучи пришли еще двое.

Опер-дознаватель, с какими-то крысячьими постоянно бегающими узко поставленными глазками, время от времени задавал неожиданные и жесткие вопросы, играя роль "плохого копа".

Третьим оказался молоденький следак, всего скорее только из университета или даже стажер с четвертого или пятого курса. Вывод такой Вячеслав сделал на том простом основании, что следователь всю дорогу глухо молчал и внимательно слушал, время от времени делая в блокноте пометки.

«Вот интересно, они перед приходом тянули бумажки из фуражки, кому какая роль выпадет, или ограничились просто спичками?»

Поговорили. Обозначились, что пока, особо выделив это "пока", только как со свидетелем по делу. На недоуменные вопросы Хворостинина заявили, что ищут краденое. Среди прочего всплыла и та самая вещь, которую он так неосторожно купил-продал. Не без труда удалось изобразить полнейшую невозмутимость, но внутри корабельной сиреной взвыл сигнал тревоги. Пока участковый деловито ходил по квартире, пристально рассматривая интерьер и иногда заглядывая в шкафы, дознаватель, бесцеремонно «тыкая», тоном инквизитора, оглашающего смертный приговор, заявил, что свидетели указывают на него как на барыгу-скупщика. А это — статья.

От таких известий у Хворостинина внутри все похолодело, а потом по жилам рванул дикий поток адреналина и злости. Захотелось кого-то убить. Он даже знал — кого. Получив подпись на практически пустом листе показаний «ничего не знаю, ничего не видел и не слышал. С моих слов записано верно. Мною прочитано» и прихватив с собой Славкину фотографию, менты удалились, но твердо пообещали скоро вернуться. Прямо Карлсоны.

А спустя пару часов, когда Славка возвращался из магазина с купленным для успокоения нервишек коньяком, у подъезда его уже ждали совсем другие люди. Короткие стрижки, спортивные костюмы, руки в карманах кожаных курток и «правильные» кроссовки. Каменные гладко выбритые лицастоль тверды, что полное среднее образование не смогло оставить на них свой отпечаток. Повадки и внешность безошибочно указывали на их профессию.

Двое бандитов, повели себя неожиданно пристойно и начали с разговора. Видимо, команды жестко прессовать клиента им еще не поступало.

— Стой! Тебя ведь Славяном кличут? Ходь сюда. Базар есть. — Через жвачку сказал первый, которого Славка сразу мысленно окрестил «широкомордым». — Тут у одного уважаемого человека вещица ценная пропала. Ниче не слышал о таком?

Славка молча качнул головой из стороны в сторону, ясно выразив отрицание.

— Значит, не знаешь? А нам сорока на хвосте весточку принесла, что еще пару дней назад эта вещь была у тебя.

— Какая вещь? О чём разговор? — продолжил играть в несознанку Вячеслав.

— Не быкуй. Мы здесь не из-за каких-то там «канделябров». — На взводе жестко начал второй, очевидно полагая, что сложно произносимое слово придаст его словам вес. При этом он чем-то поигрывал в кармане кожанки. "Торпеда отмороженная. Дергается не по делу. Явно кастет у него". — Мелькнуло в голове Вяче. — "Этот готов кинуться прямо с ходу. Сейчас распишут в кровавую Мэри". — Слышь, Макар, давай, я ему поясню доступно…

— Тихо, спортсмен, не кипишуй. Клиент сейчас вспомнит. — Мордастыйсплюнул жвачку.

— Ты же вспомнишь? — Обратился он с наигранной надеждой к Славке. — А то придётся память лечить. Свежим воздухом. За городом. Кореш твой, Армен уже прокатился. Так надышался, что практически добровольно вернул краденую икону хозяину.

— Короче, раскололся до самой жопы и раскаялся в содеянном. — С мерзким смешком пояснил "спортсмен". Видно было, что такая «работа» доставляет ему массу положительных эмоций, и он уже не прочь начать «обрабатывать» Славку. И габариты «клиента» его явно не смущали, он явно ощущал силу — свою и стоящей за ним банды.

Хворостинин понял, что братва кем-то хорошо проинформирована о недавней сделке, настроена очень решительно и запас добрых слов для него уже на исходе.

— Аааа… Так вы про икону…

— Ну, во-о-о-от, другой базар. — Широкомордый Макар растянулся в улыбке. — Значит, ты краденую вещь забарыжил. Так что теперь свой косяк будешь отрабатывать. Рассказывать, кто, чем дышит из барыг. У кого что есть. Ну, рыжьё, там… Бабки… Ты же тоже в теме. Ну, это лично нам за услуги. А с иконой сложнее. Раз ты её продал, то придётся деньги вернуть Армену. Тем более что он согласился лично оплатить загородную прогулку класса «люкс». Короче, бабло отдашь нам.

Братки, переглянувшись, презрительно усмехнулись.

— Слышь, сумму он озвучил в десять тонн бакинских. — Сказал «спортсмен», пристально следя за реакцией Славки на слова. — День сроку тебе. Не жмись, мы знаем, что бабосы у тебя есть.

— Вообще-то, не десять, а пять. К тому же, деньги деньгами, а на стучалово я не подпишусь по любому. — Медленно закипая, но все еще сдержанно ответил Славка, подобравшись и прикидывая, об кого из «братанов» в случае чего удобнее будет изготовить «розочку» из бутылки коньяка.

— Я смотрю, ты хочешь встретиться с Арменом и перетереть о сумме. Ну, так это ваши вопросы. Мы тут не при делах. — Сказал Макар. — Можем тебя сейчас к нему прокатить. Дык, тогда с тебя ещё десять кусков сверху ляжет. За доставку.

— Макар, клиент, похоже, не понимает… — Констатировал «спортсмен», вынимая сжатые кулаки из карманов. На одном из них действительно оказался кастет. Славка сделал шаг назад и перехватил лежащую в пакете бутылку за горлышко.

— Остынь! Шеф сказал клиента не парить. — Широкомордый Макар вновь повернулся к Славке. — Мы же пока по-хорошему… Подумай… Планета она круглая. Отец-мать то есть? Вот и хорошо, что есть. Пока… В прятки с нами играть смысла нет, сам понимаешь. Так что, завтра ровно в пять вечера на этом месте мы встречаем тебя с деньгами. Иначе — включим счётчик. Минута — десять баксов. И поверь, мы их получим при любом раскладе.

Славка уже продумывал свой план действий, которого бандосы и ожидать не могли. Вот только сейчас он находился в минусе. Их — двое, он — один. Бежать, смысла действительно нет. Его конкретно вложил кто-то из своих. Значит, «явки и пароли провалены».

Единственным вариантом перевернуть ситуацию, было плотно подготовиться к завтрашней «стрелке». Правда, вариант с трупами — определенно не в кассу. Нынешняя Сибирь — все же не Дикий Запад. Не бандиты, так менты достанут. Значит, ему требуется время на размышление. А сутки — это целых двадцать четыре часа…

— К ментам не ходи. Они всё равно наши. На тебя наколку дали. Вкуриваешь? — Добавил Макар, усевшись в машину и помахав Славке той самой изъятой фотографией.

«Нужно разобраться, кто ментам наводку дал». — Подумал Хворостинин. — «Вот тогда и потанцуем».

Тонированная «восьмёрка» «братков», резко стартовав, скрылась за углом его дома.

Хворостинин, Торопов, поздний вечер 5 сентября 1998 года. Омск.

Это было днём. А поздним вечером, когда Вяче сидел на кухне с полупустой бутылкой коньяка на столе, в прихожей мелодично и требовательно затрезвонил телефон. Не ожидая ничего хорошего, Славка нехотя взял трубку.

— Алло.

— Вяче, это Тёмыч. Дело есть. Не телефонный разговор. Буду у тебя через пятнадцать минут! Отбой. — По-армейски без лишних церемоний отчеканил в трубке голос друга. И пошли короткие гудки. На душе у Вяче сразу стало немного светлее и легче. Вдвоем они обязательно чего-нибудь придумают. Но потом сам себе жестко скомандовал отбой — впутывать друга в эту мерзкую и мутную историю совершенно не хотелось. Категорически.

И как тогда быть? «Ладно, — постарался успокоить себя Славка, — поживем-увидим, чего там Артем замутил, глядишь, и вырулим с этих гнилых раскладов».

В голове резко посветлело и сквозь толщу злости, отчаяния и тупизма пробилась простая как кирпич мысль. Подстава! Как он раньше не сообразил?! Яснее же ясного, что его тупо подставили! Развели как лоха. Как бычка на веревочке подтянули прямо под нож.

Сразу появилось стойкое желание взять пистолет и поговорить по душам с тем самым старым знакомцем, который отрекомендовал продавца. Явно нити вели к нему. Главное — узнать, кто стоит за всей схемой. Кто кукловодит. И если что — двигать прямиком туда. И разобраться раз и навсегда. Благо оружия у него хватало.

Первым в арсенале стал «маленький маузер», найденный еще в школьные годы в одном из домов, предназначенных под снос. Уже опытный поисковик, Вяче сумел обнаружить закладку, спрятанную за подгнившей, трухлявой стропилиной. Внутри старой тряпицы оказалась кобура с компактным десятизарядным 6,35 мм автоматическим «стволом».

Внешне он ничем не напоминал легендарный «товарищ Маузер» времен Гражданской войны, но это было настоящее, боевое оружие! Рядом отыскались две пачки патронов нужного калибра. Качество исполнения и общая сохранность оказались исключительными. Даже пружины в магазинах — основном и запасном, несмотря на прошедшие десятилетия, не потеряли упругости и не проржавели. Работали без накладок, исправно, без задержек и утыканий досылая заряды в патронник. Почистив и проверив пистолет, друзья, выбравшись в надежное место, совместно провели увенчавшиеся полным успехом стрельбы.

Так вот помимо этого малокалиберного «Маузера», имелся и курковый обрез шестнадцатого калибра, и даже винтарь — натуральная мосинская трехлинейка, удачно выменянная им в деревне на ящик водки у одного аборигена.

Обращаться с оружием он умел отлично. Почти два года регулярно тренировался в стрелковом тире ДОСААФ на Птичьей Гавани. Благо в те, еще советские времена это было совершенно бесплатно. Хворостинин даже участвовал в соревнованиях, показывал хорошие результаты и честно заработал второй взрослый разряд. Так что из пистолета, пусть и 5,6 мм «Марголина», из винтовки, и по тарелкам из гладкоствола — получалось у него вполне добротно и точно.

Но вот готовности убивать людей, пусть даже и конченных уродов… Тут далеко не факт. А начинать дело без уверенности в том, что сможешь его закончить — верный путь на кладбище. Не комильфо…

Вот за такими рассуждениями его и застал короткий — на один такт — звонок в дверь.

На пороге стоял взъерошенный Артём. Его выцветшая "афганка" была местами запачкана глиной, лицо украшал грязный подтёк.

— Привет, Вяче! Можно руки у тебя сполоснуть?

— Рад тебя видеть, дружище! — ошарашенный Славка провёл гостя в ванную и протянул полотенце. — Ну, и видок… Из какой канавы вылез, бродяга?

Пока Торопов умывался, гостеприимный и захмелевший хозяин без умолку говорил:

— Есть хочешь? Да о чем это я!? Исправный солдат всегда должен хотеть есть! Сейчас перекусим, и ты расскажешь, что там у тебя за срочные дела.

Увидев друга, Хворостинин ухватил легкую, радостную волну и принялся привычно балагурить, словно ничего и не случилось, и на душе один сплошной позитив.

Торопов, умывшись и приведя себя в относительный порядок, попытался тормознуть разошедшегося на почве хлебосольства друга:

— Вяче, некогда, времени в обрез…

Но тот сразу прервал Торопова.

— И слышать ничего не хочу! Давай, чуток выпьем, закусим, а тогда и побежим, куда там тебе надо…

— Ладно, разве что самую малость. — Сказал Артём, приняв из рук друга полотенце.

— Вот совсем другой разговор, узнаю друга Тёму.

Хозяин, щедро разлил коньяк по широким бокалам. Выложил из холодильника остатки мясной нарезки, сыр, яблоки и даже горький шоколад. Славка всегда был изрядным гурманом и предпочитал жить со вкусом. Его антикварные делишки к этому в последнее время располагали.

— Твое здоровье, брат. Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. День у меня сегодня, прямо скажу, поганый вышел, зато под финал такая радость нежданная. В общем, за тебя, дружище!

Выпили, без спешки закусили.

— Вижу, не терпится тебе. Давай уже рассказывай, чего приключилось.

Торопов молча вытянул из кармана тяжелый кругляш медали и медленно положил ее перед Славкой.

Тот несколько секунд просто сидел и смотрел стремительно трезвеющим взглядом. Потом потянулся к артефакту и тут же отдернул руку. Собрался внутренне, восстанавливая ясность мыслей. Поднялся, нашел в ящике стола лупу и белые тканевые перчатки. И только тогда взял медаль, принявшись ее внимательно разглядывать. Тёма, наблюдая происходящее как спектакль, наслаждался зрелищем и просто ждал.

Наконец, Хворостинин заговорил.

— Я про такие читал. Даже видел у одного коллекционера, но там была медяха. А тут — серебро. Смотри. Я тебе сейчас все подробно о ней расскажу. С названием все понятно. Дальше. Серая монохромная патина. Слегка приглушенный штемпельный блеск. Прекрасный прочекан и сохранность обеих сторон. Гурта нет. На лицевой стороне изображен анфас Петр Аркадьевич Столыпин — последний настоящий премьер-министр Российской Империи. Слева — П.А. СТОЛЫПИНЪ, справа крест и дата гибели — 5 сен. 1911 г. У края медали справа же — инициалы медальера «А.В.». Не уверен, но всего скорее это Васютинский.

Аккуратно перевернув награду, Славка продолжил ее детальное описание:

— На оборотной стороне две самые знаменитые фразы Столыпина. «Не запугаете» — сверху и «Вам нужны великие потрясения. Нам нужна великая Россия.» В обрезе под основной надписью — «П.А. Столыпину». Внизупо окружности «ВСЕРОС. НАЦIОН. КЛУБЪ.» Медаль, понятное дело, отчеканена в память о гибели премьер-министра. Самое интересное — по чьему заказу ее изготовили. Какие мысли у тебя?

— Ну, всего скорее, этот клуб всероссийский.

— Логично. Это не просто клуб. А объединение политических партий тогдашней Государственной Думы правого толка. Монархистов и националистов русских. И самое интересное, особенно на фоне нынешних времен и отделения Белоруссии и Украины с Молдавией и нашим Приднестровьем — как раз то, что большая часть деятелей этих родом были с Юго-Запада Империи. От Бессарабии до Киева. Самая популярная газета у них издавалась Шульгиным в «матери городов русских». Депутатов и тех, кто за них голосовал, соответственно, тоже именно там было самое большое число. Одной из угроз русской империи они видели «мазепинщину». Бандера тогда еще только титьку сосал, так что использовали имя другого старинного украинского хероя — иуды с медалью. Такие пироги. К слову, знаменитый создатель «Ильи Муромца» и вертолетов — Сикорский — был убежденным монархистом, русским националистом и деятельным участником Всероссийского Национального Союза. Мне не так давно попалась книжка про этот самый ВэНэЭс, просмотрел, кое-какие выводы для себя сделал. По нынешним временам весьма актуально, согласись. Только вот думаю, и тогда не взлетело, и сейчас наверняка не взлетит.

— Почему?

— Фиг знает. Не идет наш народ за националистами. Вот пойми его…

— Это потому что у нас просторы. Народ не теснится, плечами не толкается. Вот и не заморачивается такими темами.

— Вполне может быть. — Задумчиво протянул Славка и, встряхнувшись, продолжил бодрее, — Одним словом, медаль сделана не государством, не от лица Николая Второго. А вполне себе частной инициативой. Раздавали ее членам клуба. Серебряные, всего скорее, руководителям и депутатам, золотые — верхушке, а медные — всем подряд. Так что не рядовой человек ею владел. Думаю, потерялась она как раз в начале зимы с девятнадцатого на двадцатый годы. То, что правый имперец-монархист мог оказаться в белом Омске и даже на территории воинской части — не удивительно. А потерял или даже сознательно избавился от нее — тут вопрос открытый. Красные, заняв город, найдя при обыске такую цацку запросто могли и расстрелять без лишних разговоров, или даже вздернуть. Типа черносотенец и монархист, сторонник «вешателя». Все помнят «столыпинские галстуки». Так что скинул дядя не особо и ценную серебрушку и свалил подальше. Ну, или выронил случайно, всякое бывает. Вещь тяжелая, упала в снег, попробуй, найди потом…

Почесав в затылке, Славка резко поднялся, невольно отбросив табуретку в сторону.

— Посиди, я схожу за каталогом, у меня есть подходящий. — Возбужденно бросил он уже из другой комнаты. Через минуту вернулся с толстым томом.

— Смотри, что пишут. Цена золотой медали по каталогам отсутствует. Это офигенная редкость. Такая стоит сегодня целое состояние. Серебро тоже очень высоко котируется. Стоит от трех до пяти тысяч долларов в зависимости от сохранности.

— Сколько-сколько? — Артём подумал, что ослышался. — Может, рублей? Там не опечатка?

— Три тысячи вечнозеленых долларов. Добро пожаловать в мир антиквариата. — Снисходительно посмотрев на оторопевшего друга, Славка продолжил. — Слушай: «Санкт-Петербургский монетный двор. Гравер А.Ф. Васютинский. Аверс — справа от портрета у окружности: "А.В."». Как и говорил, — довольный своей эрудированностью, заметил Славка и продолжил зачитывать текст, — «Серебро. 92,38 г. Диаметр 57,5 мм. Крайне редкая медаль».

Вяче захлопнул каталог и, глядя другу глаза в глаза, выпалил.

— Тёма, ты вкуриваешь? Это крутяк! Ты откопал вещь, которую реально загнать, особенно если не суетиться, самое малое за три тысячи зеленых! Вполне хватит на тачку приличную. Или просто жить. Или свое дело замутить. Вариантов масса! Я тебя поздравляю! — Искренне и бескорыстно радовался за друга Хворостинин, готовый немедленно и, разумеется, без всякой комиссии заняться продажей раритета.

Вяче вернул другу памятную медаль, а тот, не мудря, просто ухватил ее пальцами и собрался сунуть в карман «афганки»:

— Ты чего творишь?! — Хватая Тёму за руку и осторожно вынув ценную вещь одетой в перчатку рукой, возмутился молодой антиквар. — Варвар!

— Да чего такого?

— Монстр, ёпрст! Ну, ты и крендель, товарищ военный! Нет, нельзя тебе такие ценные вещи доверять! Сам буду хранить до продажи.

Он бережно завернул медаль сначала в пластиковый пакет, потом обернул бархоткой и, отыскав в шкафу тоненький, карманный портсигар из мельхиора, украшенный незамысловатым растительным узором. Сложил в него находку и плотно закрыл крышку, щелкнув фиксатором.

— Так надежнее будет и сохраннее. — Уже спокойнее прокомментировал свои действия.

— Ладно, Славян, не возмущайся. — Стараясь не расплыться в ухмылке в ответ на «праведный» гнев друга, примирительно начал Тёма. — Ты пойми главное. Там, где я ее нашел, есть еще кое-что. Вот слушай, короче…

С первых же слов Торопова Вячеслав уловил, что дело действительно перспективное. С намеком на больше приключение и серьезную тайну. Поняв, что выпитый алкоголь все еще мешает сосредоточиться, потер виски. Не помогло. Тогда он поднялся из-за стола и, зажигая конфорку, пояснил другу.

— Ты дальше рассказывай, я быстро кофе заварю покрепче. Надо мозги провентилировать. Слишком много всего и сразу навалилось.

— Я смотрю, ты сегодня весь день квасишь. — Артем с ухмылкой бросил взгляд на почти пустую 0,7л бутылку VSOP.

— Это да. Настроение такое. Говорю же, день тяжелый. Потом расскажу. А сейчас слушаю тебя внимательно.

— Да говорю же. Надо спешить. Там пока всё чисто. Сторож в отрубе и до утра не выйдет. Есть шанс заиметь какой-нибудь хабар. Мы — первые! И раз такая удача пришла, кто знает, что мы там еще нароем? Понимаешь?!

— Ага. Или завалит к чёрту. И хоронить не надо. — Славка задумался.

— Блин! Ты помнишь тот дом? Тогда тоже всё могло рухнуть. Ничего, выкарабкались же! — Припомнил Торопов давнюю историю, с которой, в сущности, всё и началось.

Они всегда были очень разными. Настолько не похожи, что у посторонних зачастую возникал вопрос — а что эти двое делают вместе? Что их связывает?

Отличия сказывались буквально во всем, от внешности, манеры поведения до интересов и занятий. Да и просто по жизни Славка и Артем являли собой едва ли не антиподов. Общими для них, кроме прошлого, оставались три вещи — они не переваривали глупость в любом ее облике, не терпели вранья и очень ценили дружбу.

Знакомы они были еще с дошкольных времен. Но только в четвертом классе случилось ключевое для наших героев событие, определившее их будущее. Юных пионеров Славку Хворостинина и Тёмку Торопова вместе отправили собирать макулатуру. Жили они неподалеку от Сталинска — района в центре Омска с обширной и старинной частной застройкой.

Раздобыв скрипучую тележку, они принялись ходить по дворам. Очередной дом на их пути выглядел ветхим и заброшенным, с прохудившейся крышей и криво висящей на одной петлей входной дверью.

До той минуты им и в головы не приходило, что можно запросто взять и залезть в чужой, пусть даже и пустой дом. Это ведь не ничейные чердаки или подвалы многоэтажек. Но цель была благородной!

— Тёмка, пошли туда! — решительно предложил Вяче.

Возражений, если они и мелькнули на миг в сознании напарника, не последовало и друзья, позабыв о тележке, озираясь, робко протиснулись через дыру в заборе в захламленный двор. Внутри бесхозного дома их встретила пыль, грязь, брошенные вещи и тяжелый запах старого гнилого дерева. Больше ничего там и не нашлось.

Тогда они надумали забраться на чердак, в надежде отыскать там что-то подходящее или интересное. Не без труда, но им удалось отыскать скрипучую, еле живую лестницу и взобраться наверх. Повсюду лежал толстый слой пыли, зато и вещей, собранных в разные тюки, имелось немало.

Почти сразу они разглядели несколько газетно-журнальных, перевязанных старой, заскорузлой бечевкой, увесистых стопок. Разбираться с остальным имуществом ребятам и в голову не пришло, а вот макулатурой они решительно завладели. Дотянув тяжелые пачки до люка, без церемоний скинули их вниз, а затем и сами спустились по шатким перекладинам, которые, не выдержав, под конец все же подломились. Благо падать пришлось невысоко, и они отделались лишь синяками и ободранными коленями. Ухватив вдвоем тяжелые связки, они одну за другой оттащили газеты до тачки и до предела нагруженные, чумазые, все в пыли и паутине, зато гордые собой, двинулись вверх по улице. По пути Тёме надумал остановиться у колонки и умыться.

Смыв пыль и грязь, а заодно и вволю напившись, мальчишки решили чуток посидеть, отдохнуть. Полностью нагруженная тележка безбожно скрипела, буквально вгрызаясь в мозг противным звуком, да и вес ее оказался несколько большим, чем позволяли малые силы сорванцов. А пока они сидели и щурили глаза на ласковое сентябрьское солнышко, Вяче пришла в голову очередная идея. Он заметил, что в одной из найденных на чердаке пачек название газеты написано как-то неправильно.

Приглядевшись, вслух прочитал:

— Омский Телеграф, только тут еще твердый знак на конце слова зачем-то и вместо «И» какая-то палка, вроде буквы «I» на английском.

— Я слышал, так писали до революции, — заинтересованно отозвался Тёма.

— Думаешь? Давай, глянем какая там дата!

Оказалось, что газета с чудны́м названием была опубликована, как гласила надпись в верхнем правом углу — в пятницу 25 ноября 1916 года. Имелся у нее и номер — 250. Теперь друзьям стало интересно, что же в этой газете могло быть написано еще. Небывалый азарт прикосновения к тайне прошлого накрыл обоих с головой.

— «Чаша запретной любви». — Начали они наперебой читать вслух, — «За Царя, родину и славянство». Смотри. Очень крупно было напечатано — «Дева моря». Опять же вместо «Е» буква похожая на твердый знак.

И еще много удивительных и непонятных заголовков. Все это настолько не сходилось с виденным за прожитые нашими героями десять лет, а дело было в сентябре 1982, что по спинам друзей поползли мурашки предчувствия «ПРИКЛЮЧЕНИЯ». Именно так — большими буквами!

Сдать столь ценный в их глазах материал на утилизацию друзья посчитали настоящим кощунством, хотя, как пионеры они вроде и должны были это сделать. Ведь газета — царская. Но ощущение найденной тайны и азарт, знакомый всем кладоискателям заставил друзей пойти против правил и завезти найденные «сокровища» в дом к деду Вячеслава и аккуратно спрятать в сарае, предупредив старика, чтобы он ни в коем случае не сжег ценные издания в печке. А сами бегом покатили заметно полегчавшую тележку на школьный двор.

Кроме нескольких газет, в стопках нашлись и журналы. Главным удачей без сомнения оказалась подборка журнала «Вокруг света» за 1911 и 1912 годы. Беспорядочно перечитав всё, друзья не захотели останавливаться на достигнутом, и приступили к поискам новых источников. Дело пошло! Барахолка, старые дома, многочисленные знакомые родителей и дедушек-бабушек — все пути добычи ценных материалов оказались задействованы в полную силу.

Со временем интерес Артема к старине испарился, сменившись на увлечение техникой и радиоделом. Славка же упорно продолжал с прежним напором и энтузиазмом искать, изучать и собирать вещи начала двадцатого века. Все, что способно было поведать ему о тайнах ушедшей навсегда эпохи.

Вот так и вышло, что в тот погожий сентябрьский денек Вяче и Артем по-настоящему сдружились. Отныне их объединяла общая тайна и пережитое приключение. И, несмотря ни на что, дружба осталась с ними на всю жизнь.

Воспоминания яркой вспышкой озарили сознание Славки и схлынули, оставив глубокое послевкусие, как бокал хорошего вина. Теперь он пил обжигающе горячий крепкий до одури кофе и ломал голову. Он ведь и сам давно хотел «пропикать» тамошнюю территорию. «Старые тоннели. Рискованно, но, черт возьми, почему бы нет?». И еще. Это была «та самая» история, о чем и напомнил друг, мимо которой ну никак нельзя пройти. Настоящее приключение!

«Что я, собственно, теряю? Территория не охраняется. Ночь только начинается. Там делов всего ничего… Тоннель по словам Тёмы не очень длинный, сколько там всего за прошедшие годы понарыли-понастроили… За пару-тройку часов можно всё просмотреть. И главное — мы действительно первые. А завтра — уже стопудово станет поздно».

Тряхнув головой, Вяче стукнул кулаком по столу.

— Уговорил, черт языкастый. Пошли. Только не с пустыми же руками туда соваться. У меня где-то есть рюкзак. Что ещё надо?

— Подменка и мэсээлка[1] у меня в кандейке есть. Обеспечу. Фонарь нужен. Или батарейки для моего.

Славка порылся в кладовке и достал ярко-синий модный рюкзак и мощный фонарь.

— Зацени. Аккумуляторный. Только подзарядить надо немного.

— Время горит же.

— Пока соберусь, как раз время пройдет. Опять же надо и аккум металлоискателя подкрутить чутка. А ты бутеров нарежь, сколько нам с тобой ковыряться, фиг знает. А так будет перекусон. Ствол брать, как думаешь?

— Кого стрелять собрался? Привидений или сторожа за систематическое пьянство? А вот если нас по дороге пэпээсы с ним примут — точно посадят. — С сомнением протянул Артем.

— Ладно, подумаю еще. Режь колбасу и сыр. И шоколад в рюкзак кинь, короче, мети все, что в холодильнике найдешь.

— Конину будем допивать? — Торопов громко окликнул ушедшего в другую комнату друга.

— Не, голова нужна светлая. Слей во фляжку, для сугреву самое оно. И чая налей в термос.

— Это уже пикник какой-то, а не раскопки…

— Ну, что сказать, я люблю работать с комфортом… Узнаёшь своё детище, Кулибин? — Славка вернулся, держа в руках металлоискатель.

— Блин, я думал, что он сдох давно.

— «Искусство не горит, Билли». Тем более что я с ним аккуратно обращаюсь. — Объяснил Славка довольный, что смог удивить друга. — Слушай, а какие батарейки нужны для твоего фонаря? А то я тут для магнитофона прикупил. Может, сгодятся?

Батарейки действительно подошли. Теперь они готовы были выдвигаться в сторону военной части.

Уже выходя из квартиры, Славка сунул портсигар с медалью в нагрудный карман, пояснив, в ответ на недоуменный взгляд друга:

— Вещь очень ценная. Вдруг явятся незваные гости. Будет очень обидно и досадно. Я за нее отвечаю. Так что лучше твоего «Столыпина» возьму с собой.