Дом Бофортов: Семья бастардов, захватившая корону

11. Время войны 1413–1416 гг.

Генрих V взошел на трон имея более сильные позиции, чем его отец, без угроз мятежей и с казной, постепенно избавляющейся от непосильной неплатежеспособности. Его амбиции, слишком долго подавляемые, не знали границ, поэтому не было ничего удивительного в том, что новый король быстро приступил к осуществлению планов вторжения во Францию, полагая, что прочные завоевания могут быть достигнуты только в том случае, если французы не прекратят свою междоусобицу. Генрих считал притязания своего прадеда Эдуарда III на трон Франции справедливыми, и большинство жаждущих войны английских лордов, включая Бофортов, которые сами являлись потомками великого короля, были склонны с ним согласиться.

Подготовка к вторжению заняла почти два года, и тем временем Бофортам было чем заняться. Епископ Генри Бофорт был назначен канцлером вскоре после восшествия короля на трон, что стало хорошим вознаграждением за его твердую поддержку принца в предыдущие годы. 3 июня 1413 года Томас Бофорт, возведенный в графы Дорсет, был вновь утвержден в должности адмирала Англии, Ирландии и Аквитании[266], а 29 июня получил от Совета разрешение официально принять вассальную присягу от гасконцев[267].

Поскольку Томас, герцог Кларенс, спешил домой из Бордо на похороны отца, Дорсет остался в Аквитании в качестве старшего представителя короля в герцогстве и 22 июля был официально назначен лейтенантом короля. Его полномочия были обширны. Уже имея право принимать вассальную присягу от гасконцев, Дорсет теперь мог принимать аналогичные присяги от любых врагов короля, попавших под его контроль, будь то англичане, ирландцы, валлийцы, шотландцы или французы, а также был уполномочен созывать армию, если ему требовалось совершить разрушительные шевоше на вражескую территорию. Если графу требовались средства для таких экспедиций или укрепления обороны, он мог повышать существующие налоги или взимать новые, а также чеканить золотую и серебряную монету от имени своего короля. Чтобы еще больше укрепить позиции своего дяди, король издал приказ по всему герцогству "всем церковникам, дворянам, общинам, королевским чиновникам и королевским сеньорам в регионах подчиняться и присутствовать при королевском лейтенанте, когда они будут ему нужны"[268].

Обладая столь широкими полномочиями, Дорсет не собирался сидеть без дела. Тем летом, намереваясь проверить решимость французов, он вывел войска из Аквитании, быстро захватил города Риберак и Обтер-сюр-Дрон, а затем двинулся на северо-запад к Монтандру и Барбезьё-Сент-Илер. Вступив на территорию Сентонжа, контролируемую арманьяками, люди графа переправились через реку Шаранта, взяли крепости Тайбур и Субиз, располагавшиеся на вершинах холмов, после чего стали угрожать портовому городу Рошфор. Все города, которые атаковал Дорсет, были небольшими укреплениями и находились вблизи стратегически важных речных переправ. Французы, уклонялись от сражение с превосходящими силами англо-гасконцев. Эта предпринятая Дорсетом грамотная тактика шока и трепета, несла для англичан минимальный риск.

В конце концов, французы собрали силы под командованием Жака де Креки, сеньора д'Айи и капитана Тальмона, который укрепил город Сен-Жан-д'Анжели и угрожал "разбить англичан и прогнать их из страны". Однако Дорсет, возможно, предвидел этот шаг, так как в конце июля 1413 года он, с отрядом из 240 латников и 1.200 лучников, перехватил Жака д'Айи и перебил многих из его людей, а самого французского капитана взял в плен и доставил в Бордо. До конца лета англичане контролировали вход в Шаранту, мешая французам снабжать города Коньяк, Ангулем и другие. Томас Бофорт становился занозой в боку французов, хотя недостаток финансирования препятствовал дальнейшему наступлению[269].

К осени французы отправили на юг Иоанна I, герцога Бурбонского, с армией в 1.300 латников и 800 лучников. К 23 ноября герцог отбил Субиз и Тайбур. Измотанная армия Дорсета не могла оказать серьезного сопротивления превосходящим силам противника, тем более что граф с трудом платил своим войскам и пополнял запасы. В Англию было отправлено отчаянное обращение, в котором Дорсет подчеркивал, что его положение в герцогстве находится под серьезной угрозой. Король Генрих должным образом распорядился о выделении своему дяде чрезвычайной субсидии в размере 5.600 фунтов стерлингов и 500 снопов стрел для лучников, на которые лейтенант Аквитании должен был обеспечить дальнейшую безопасность герцогства[270].

Дорсет решил, что единственный способ добиться этого — заключить с французами перемирие на год, которое был ратифицировано 2 февраля 1414 года. Его краткосрочная цель — разорить сельскую местность вокруг Аквитании, ослабив при этом несколько гарнизонов, — была достигнута, и граф, со своими людьми, отступил в Бордо, чтобы в течение весны восстановить силы, где его план по сбору налогов для возобновления кампании был затруднен обеднением города. Вскоре после этого он отбыл в Лондон[271].

Усилия Томаса в Аквитании не остались без награды. 14 июля 1414 года ему был пожалован город Стратфорд-Лэнгторн в Эссексе для размещения его свиты и лошадей, когда его вызывали в Парламент в Вестминстере; 22 сентября Дорсет получил опеку над всеми замками, лордствами и владениями недавно умершего Уильяма де Роса, 6-го барона Роса из Хелмсли, пока наследник Роса Джон не достигнет совершеннолетия[272]. Если заслуги графа получали признание короля, то он в свою очередь стремился вознаградить усилия тех, кто от него зависел, то есть многочисленных слуг и чиновников, которые выполняли его приказы по всему герцогству и за его пределами.

21 сентября 1413 года клерк Дорсета Филипп Кэкстон получил пожизненное право хранить все бумаги, протоколы и реестры, а другой клерк по имени Йохан Мулини был назначен администратором Борделе — оба за хорошую службу, которую они сослужили Дорсету. 6 декабря оруженосец по имени Бернат Дюпи получил все земли и владения, ранее принадлежавшие Раймону-Гийому де Го, сеньору де Кастетс-ан-Дорт, "за его хорошую службу Бофорту и в войнах Генриха IV". А некоторые получили еще большие вознаграждение, так 17 июля 1414 года рыцарь из свиты Дорсета был возведен в ранг барона, опять же за услуги, оказанные графу[273].

В Англии в течение всего лета 1414 года продолжалась подготовка к ожидаемому вторжению Генриха V во Францию: огромное количество оружия и осадного оборудования закупалось во всех уголках королевства, а также стандартные запасы провизии, такие как зерно и эль. Такая операция требовала значительного финансирования, и богатейшие люди королевства были вынуждены предоставить короне займы. Генри Бофорт, как самый богатый епископ Англии, оказался услужливым кредитором и выделил на предприятие своего племянника значительную сумму в размере 1.333 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов[274].

Когда 19 ноября 1414 года в Вестминстере собрался Парламент, именно епископ Винчестерский, как канцлер, открыл, обещавшее быть напряженным, заседание. Не теряя времени, он сразу перешел к делу. Король хотел войны с Францией, и епископу Бофорту было поручено изложить суть дела. Не уклоняясь от своих обязанностей, епископ смело объявил всем присутствующим лордам, включая своего брата Дорсета, что

Это было не просто хвастовство, а скорее декларация о намерениях из уст одного Генриха, передающая пожелания другого. Перед окончанием сессии Парламента епископ повторил решительную позицию короля, твердо заявив, что "человеку дано время мира и время войны". Поскольку король считал, что настало время войны, его канцлер Бофорт потребовал от Палаты Общин двойной субсидии в виде налога. Как правило, горожане и духовенство облагались налогом в десятую часть стоимости всего движимого имущества, в то время как менее обеспеченные сельские общины были вынуждены платить пятнадцатую часть. Епископ потребовал увеличить эти стандартные суммы в два раза, что являлось непопулярной мерой при любом режиме. После некоторого обсуждения вопроса Парламент неохотно удовлетворил требование, настояв предпринять последнюю попытку договориться о мире.

Мирные переговоры начались в начале 1415 года, когда 2 февраля английское посольство во главе с Томасом Бофортом отправилось в Париж. Этот визит совпал с получением графом первого из нескольких поэтапных платежей на общую сумму 5.397 фунтов 6 шиллингов 4 пенсов, которые ему причитались в качестве жалования за службу в Аквитании, что было благоразумным шагом со стороны Совета, который стремился избежать любых внутренних конфликтов накануне вторжения во Францию[276].

В дипломатической миссии Дорсета сопровождали Ричард Куртене, епископ Норвичский, Ричард Грей, 4-й барон Грей из Коднора, и королевские эсквайры Уильям Буршье, Джон Филип и Уильям Портер. Французский хронист Ангерран де Монстреле сообщал, что во время пребывания во французской столице английское посольство, имея при себе шесть сотен лошадей, остановилось в Тампле и "так великолепно держало себя" во время проезда по городу, что парижане "были очень поражены". 10 февраля, как только англичане разместились в своих апартаментах, они были приняты Карлом VI, который устроил "очень грандиозный праздник еды, питья, реверансов и танцев", причем король назначил распорядителем празднества герцога Алансонского. На празднике также присутствовали королева Франции и герцоги Брабантский и Орлеанский.

Во время своего пребывания в столице Франции Дорсет и его спутники были также приглашены в королевский дворец Сент-Уэн, чтобы стать свидетелями турнира между тремя португальскими и тремя французскими рыцарями. Поскольку Англия была давним союзником Португалии, графу была оказана честь представить португальцев публике, фактически спонсируя их участие. Но к его разочарованию, три рыцаря выступили неудачно и были побеждены превосходящими их по мастерству противниками, сдавшись, чтобы спасти свои жизни. Томас Бофорт был публично опозорен, но у него не было другого выхода, кроме как подавить свой гнев, поскольку он находился в гостях у французского короля и этот частный инцидент мог послужить поводом для предстоящей войны[277].

Большая часть обсуждений во время мирных переговоров была посвящена помолвке Генриха V с принцессой Екатерина, младшей дочерью Карла VI. То, что англичане искренне желали заключить брачный союз, не вызывает сомнений, но он мог быть заключен только на условиях Генриха, а не французов. Английские послы выдвинули несколько необоснованных требований, касающихся территорий, и, не желали идти ни на какой компромисс. Таким образом переговоры закончились безрезультатно. Поблагодарив хозяев за гостеприимство, возможно, в случае с Дорсета, сквозь скрежет зубовный, английские посланники покинули Париж, по пренебрежительному выражению Адама из Уска, "так ничего и не добившись"[278].

Из множества территориальных требований, выдвинутых посольством Дорсета, одно заслуживает особого внимания. Послы, а возможно, и сам граф, потребовали вернуть в руки короля Генриха фьеф Ланкастеров, замок Бофор, захваченный французами в 1369 году, то есть более сорока лет назад. Что стояло за этим требованием? Изначально замок перешел во владение его предков в XIII веке, поэтому претензии короля были формально обоснованными, но не лишним будет предположить, что замок предназначался его дядям, так как они получили свою фамилию по его названию. Конечно, скорее всего, Генрих знал, что такие требования будут отвергнуты, и это было лишь символическим жестом для его родственников.

Миссия Томаса Бофорта изначально не была рассчитана на успех. На самом деле, пока Дорсет находился в Париже, его брат-епископ был занят собственным дипломатическим поручением, гораздо более важным для Генриха V. Король не хотел мира, он хотел войны, а для этого ему нужны были деньги. 14 марта 1415 года королевское посольство, включая епископа, было отправлено в Гайлдхолл, чтобы обратиться к мэру Лондона и олдерменам с просьбой о колоссальном займе в 10.000 марок. Канцлера Бофорта поддержали братья короля, герцоги Бедфорд и Глостер, его кузен Эдуард, герцог Йорк, и Генри Чичеле, который сменил Томаса Арундела на посту архиепископа Кентерберийского после смерти последнего в феврале предыдущего года. Это была внушительная, хотя и пугающая группа людей, специально собранная для того, чтобы подкрепить срочность просьбы короля. Генрих отправил не просто послов, а своих самых лучших и высокопоставленных подданных. Мэр, как и следовало ожидать, согласился на просьбу, хотя у него и не было особого выбора в этом вопросе, но он получил залог в виде золотой шейной цепи, украшенной драгоценными камнями[279].

Роль Дорсета в подготовке к войне не закончилась с его дипломатической миссией в Париж. 19 марта в качестве адмирала он получил от короля приказ проконтролировать сбор английского флота, возможно, используя часть денег, полученных его братом Генри от мэра. Графу было поручено "по неотложным причинам" организовать, от имени короля , "реквизицию всех кораблей, барж, балингеров и других судов в Англии", и доставить их в порт Саутгемптон. Это было масштабное мероприятие, поскольку королевство имело сотни портов от Корнуолла до Нортумберленда, но, тем не менее, Дорсет должен был организовать и завершить процесс реквизиции не позднее 8 мая[280].

Весной 1415 года Бофорты также посетили ряд заседаний Совета, еще больше утвердив свое главенствующее положение в планах Генриха V по вторжению во Францию. На заседании, состоявшемся 16 апреля в Вестминстере, присутствовали сорок три представителя знати, включая всех четырех королевских герцогов, двух архиепископов, восьмерых епископов и девятерых графов[281]. Рядом с Томасом и Генри Бофортами сидел их зять Ральф Невилл, что дало им редкую возможность провести некоторое время в обществе друг друга. Как канцлер, епископ Бофорт отвечал за ведение заседаний, которые в основном были посвящены графику платежей за предстоящую кампанию.

Ведя переговоры от имени короля, он поинтересовался, можно ли выплатить собравшимся лордам вознаграждение за первые три месяца службы заранее, а все последующие квартальные выплаты производить с отсрочкой. Такая политика не пользовалась популярностью, поскольку в этом случае отдельные капитаны оставались бы без средств к существованию. Выслушав суть дела, лорды удалились из зала, чтобы обсудить просьбу вдали от епископа, а когда они вернулись, Дорсет вышел вперед, чтобы сообщить своему брату об одобрении лордов. Сговорились ли Бофорты заранее, чтобы обеспечить положительный ответ? Очень маловероятно, что братья, по крайней мере, не обсуждали этот вопрос наедине.

Через два дня Совет вновь собрался, чтобы определить размер жалования для каждого солдата, и было решено, что каждый герцог, участвующий в кампании, будет получать одну марку за день службы, а граф — полмарки. Барону полагалось 4 шиллинга в день, рыцарю — 2 шиллинга, а эсквайру — 12 пенсов. Лучнику, между тем, полагалось всего 6 пенсов, а каждой роте латников из тридцати человек — 100 марок в квартал. Епископ Бофорт также объявил, что герцог Бедфорд назначен управлять Англией, пока короля не будет в стране, а помогать ему в этом будет Совет из девяти человек, в который вошли он сам и его зять, граф Уэстморленд. Дорсет, однако, был необходим во Франции[282].

24 мая Бофорты посетили еще одно собрание в приорстве Блэкфрайерс, где вместе с Томасом ФицАланом, графом Арунделом, встретились с членами богатой итальянской общины Лондона. Они намеревались пополнить военную казну короля, убедив собравшихся, среди которых было шесть купцов из Флоренции, четыре из Венеции и два из Лукки, что они должны заплатить королю, если хотят и дальше торговать в его королевстве. Если же они платить откажутся, то король может заключить их в тюрьму. Бофорты и Арундел потребовал от флорентийцев сумму в 1.200 фунтов стерлингов, а от венецианцев и луканцев — 1.000 и 200 фунтов стерлингов соответственно. Это была не вежливая просьба, а откровенное вымогательство.

Хотя стоит поставить под сомнение столь предосудительные с моральной точки зрения действия Бофортов, этот эпизод лишь продемонстрировал, под каким давлением находились люди короля в 1415 году, чтобы собрать необходимые средства, в которых нуждался Генрих V для своего дорогостоящего предприятия. Итальянские купцы, в свою очередь, не были столь сговорчивы, как того хотели братья, и "поскольку они отказались одолжить такие суммы нашему господину королю, их заключили под стражу в тюрьму Флит"[283]. Бофорты могли действовать безжалостно и даже бесчестно, но именно такая готовность выполнять любые приказы сделала эту пару для короля незаменимой.

30 июня, когда подготовка к вторжению достигла завершающей стадии, несколько французских послов прибыли в Винчестер для последнего раунда мирных переговоров с Генрихом V. Встреча проходила во дворце епископа Бофорта в Вулвси, и неудивительно, что мудрый канцлер играл в ней ключевую роль. Вряд ли в его характере было отсиживаться в сторонке. Переговоры так и ничего и не достигли, да и с самого начала были бессмысленными. Более того, ситуация быстро ухудшилась до такой степени, что французский посланник оскорбил Генриха V, намекнув, что он не является законным королем Англии и тем более не имеет никаких прав на Францию. Дядя короля, епископ Винчестерский, яростно вмешался и заявил, что если Франция действительно хочет избежать дорогостоящей и кровопролитной войны, то она должна немедленно отдать Нормандию, Анжу, Турень, Пуату, Мэн и Понтье, а также руку принцессы Екатерина[284].

Французские послы предсказуемо отказались рассматривать подобные требования и, как и их английские коллеги ранее в том же году, уехали, ничего не добившись. 5 августа из Саутгемптона Генрих V написал Карлу VI, "своему кузену и противнику во Франции", сокрушаясь, что если раньше "благородные королевства Англии и Франции были едины, то теперь они разделены". Теперь же он намерен добиваться "восстановления прав, жестоко от нас отторгнутых", и воссоединения двух королевств[285]. Это было официальное объявление войны.

Армия, собравшаяся на южном побережье, была огромной, а ее ядром стал граф Дорсет. В армию входил широкий круг людей из всех слоев общества, как военных, таких как рыцари и оруженосцы со своими пажами и слугами, лучники и пикинеры, так и невоенных профессий, таких как рудокопы, хирурги, плотники, изготовители стрел и луков. Присутствовал административный и церковный персонал — клерки и слуги, а также деканы и капелланы для удовлетворения любых религиозных потребностей. Также был набран оркестр трубачей, волынщиков и менестрелей, которым поручалось развлекать уставших от сражений солдат в конце тяжелого дня. Каждый капитан, назначенный для участия в экспедиции, включая Дорсета, должен был заключить с королем контракт на предоставление определенного количества людей, за что получал вознаграждение в соответствии с условиями, оговоренными на заседании Совета в апреле. На случай, если король не вернется из похода живым, он составил завещание, назначив душеприказчиками, среди прочих, Генри Бофорта, Томаса Бофорта и Ральфа Невилла[286].

Перед самым отплытием армии на континент был раскрыт заговор с целью убийства короля, который грозил сорвать всю кампанию. 31 июля Эдмунд Мортимер, двадцатитрехлетний граф Марч, сообщил королю о заговоре, возглавляемом его зятем Ричардом, графом Кембриджем, младшим братом герцога Йорка. Марч заявил о своей невиновности, утверждая, что сообщил королю о заговоре, как только ему стало о нем известно, и уже через неделю Кембридж оказался на плахе вместе со своими товарищами по заговору Генри Скроупом, 3-м бароном Скроупом из Мэшема, и сэром Томасом Греем. 11 августа армия, в рядах которой был и Томас Бофорт, наконец отплыла во Францию.

Через три дня англичане высадились на побережье Шеф-де-Ко в устье Сены и в течение нескольких дней окружили портовый город Арфлёр, который был осажден "с суши и с моря"[287]. Осада оказалась сложнее, чем предполагалось, и потребовала использования подкопов и тяжелой осадной артиллерии. Согласно рассказу Адама Уска, король Генрих неустанно "сотрясал стены города своими машинами и пушками",[288] а Croyland Chronicle (Кроулендская хроника) сообщает, что Арфлёр "энергично атаковали, бросая в него огромные массы камней", как будто англичане "играли с французами в игру, известную как теннис"[289]. Эта тактика, постепенно привела к разрушению городских оборонительных сооружений.

Пятинедельная осада завершилась 23 сентября 1415 года, когда осажденные горожане не смогли больше противостоять натиску осаждающих. Это был горько-сладкий момент для англичан, которые потеряли много людей от дизентерии — страшного и часто смертельного "кровавого потока", распространившегося в их лагерях. Среди умерших от болезни были епископ Норвичский и графы Саффолк и Арундел, а брат короля Томас, герцог Кларенс, также заболев, был вынужден вернуться в Англию для выздоровления. Предполагалось, что французы попытаются вернуть город при первой же возможности, поэтому король обратился к "своему очень дорогому дяде" Дорсету и назначил его капитаном, снабдив "достаточным количеством людей", чтобы гарантировать, что Арфлёр останется в руках англичан[290]. Любому горожанину, присягнувшему на верность английскому королю, разрешалось остаться в Алфлёре и даже вступить в гарнизон, но в противном случае Дорсету было приказано "выгнать всех мужчин, женщин и детей, и разместить в городе англичан"[291]. Возможно, Томас Бофорт и сомневался в столь безжалостном приказе, но в конечном итоге, как верный подданный, он выполнял свой долг. Тонкости управление городами и замками он постиг десятилетием ранее, когда был капитаном Ладлоу. Однако французы оказались гораздо большей угрозой, чем валлийские повстанцы.

8 октября, после отдыха, король и его армия расстались с небольшим контингентом Дорсета и двинулись через Нормандию в сторону Кале, намереваясь найти убежище на предстоящую зиму на подконтрольной англичанам территории. Большую часть пути их преследовали более крупные французские силы, и в итоге две армии сошлись лицом к лицу 24 октября у деревень Азенкур и Трамекур. Французы перекрыли дорогу на Кале, который находился всего в сорока милях к северу, и у уставшей, голодной и больной английской армии не было другого выхода, кроме как пробиваться с боем. На следующее утро, в день праздника Святого Криспина, на вязком от прошедшего дождя поле, две армии столкнулись в кровопролитной битве, и англичане, вопреки всем ожиданиям, одержали выдающуюся победу.

Король Генрих, "храбрый и подобный льву"[292], имел в своем распоряжении всего около 1.500 латников, но у него было около 7.000 лучников. Хорошо обученный лучник был способен выпустить дюжину стрел в минуту, а тысячи лучников обеспечить шквал из десятков тысяч стрел, падающих с неба на ряды противника. Французская кавалерия и спешенные латники, обремененные доспехами, фатально не учли вязкую грязь поля боя и были буквально расстреляны английскими лучниками. Когда их запасы стрел были исчерпаны, лучники отложили свои луки и стали мужественно сражаться "мечами, топорами, молотами и клевцами, убивая всех на своем пути"[293].

Это была кровавая резня эпического масштаба, а потери французов исчислялись тысячами. За одно утро было уничтожено целое поколение французской знати: три герцога, восемь графов, виконт и архиепископ, а также коннетабль и адмирал Франции. Потери англичан были значительно меньшими, хотя и с их стороны погибли два знатных аристократа — Эдуард, герцога Йорк, и Майкл де ла Поль, граф Саффолка, который унаследовал свой титул всего несколькими неделями ранее после смерти своего отца под Арфлёром.

Пока уставшая армия короля Генриха двигалась к Кале, новости о его впечатляющей победе, 29 октября, достигли Лондона, а подробности были объявлены горожанам со ступеней собора Святого Павла. В тот же день епископ Бофорт возглавил благодарственную службу в соборе, а в церквях по всему городу зазвучал Te Deum. Генрих триумфально въехал в Лондон 23 ноября, предварительно сделав остановку в Кентербери, чтобы вознести благодарственную молитву у раки Томаса Бекета, рядом с которой находились могилы его отца Генриха IV и дяди Джона Бофорта. Король покинул Англию, будучи сыном узурпатора и мишенью для покушения со стороны собственных подданных. Вернулся же он героем-завоевателем, великим победителем при Азенкуре, которого с гордостью поддерживали ликующие подданные. Событие, произошедшее в одно единственное утро в Пикардии, сделали для легитимности Ланкастеров на троне Англии столько же, сколько предыдущие пятнадцать лет вместе взятые. Хотя ни Генри, ни Томас Бофорт не присутствовали на поле боя, после их трудов по подавлению нескольких восстаний в предыдущее царствование они не могли не оценить такой поворот судьбы.

Однако в ближайшее время Дорсету было чем заняться в Арфлёре, хотя ему и помогали заместители Томас Керью, Джон Блаунт и Джон Фастольф, последний из которых вдохновил Шекспира на создание трусливого персонажа пьесы Фальстафа. По замыслу графа, Арфлёр должен был стать вторым Кале, обеспечив англичанам еще один путь во Францию. Для этого ему выделили 300 латников и 900 лучников. Записи казначейства, датированные 31 декабря 1415 года, показывают, что в течение мрачных зимних месяцев были предприняты первые попытки обеспечить поставки для восстановления города: специально были выделены мука и вино, чтобы прокормить сотни каменщиков, плотников и кузнецов. Также были отданы распоряжения о снабжении Арфлёра волами, овцами, свиньями и рыбой[294]. Тем не менее, проект по заселению Арфлёра, как и Кале, постоянно страдал от недостатка финансирования, и Томас столкнулся со многими из тех же проблем, что и его брат Джон десятилетием ранее.

Английская миграция в город поощрялась: у местных жителей собственность изымалась, а имеющиеся документы на владение сжигались, чтобы убедить поселенцев пересечь Ла-Манш. Это была причудливая идея; несмотря на гарнизон в 1.200 человек, Арфлёр оставался уязвимым для нападений и представлял собой опасный форпост на вражеской территории. Может быть, он и находился прямо через пролив от южного побережья Англии, но расстояние было значительно больше, чем между Дувром и Кале. Дорсет и его люди полностью зависели от поставок провизии из таких портов, как Саутгемптон и Портчестер, но снабжение оказалось ненадежным: английские корабли регулярно подвергались нападению со стороны французов. У графа явно было много работы.

25 ноября Совет назначил двух человек, которые должны были отправиться в Арфлёр и оценить состоянии города, обратив особое внимание на укомплектованность артиллерией. Комиссарам, Уильяму Ловени и Гиру Флуру, было приказано передать графу 3.640 фунтов стерлингов для выплаты жалования гарнизону, хотя было специально оговорено, что эти деньги должны покрыть и расходы на закупку овса для лошадей[295]. Хотя выделенная сумма была немалой, денег хватило ненадолго. Дорсет должен был проявлять изобретательность, выполняя свои обязанности капитана, удерживая демотивированный и голодный гарнизон и сохраняя хрупкий мир между английскими солдатами и французскими жителями. Он также должен был жестко поддерживать дисциплину, но при этом быть спокойным и уравновешенным. Кроме того, он должен был быть доступным и сострадательным для просящих, а также открытым для компромисса, если того требовала ситуация. Для этой должности требовался всесторонне развитый и уважаемый человек, и то, что Дорсет был выбран вместо любого другого дворянина, говорит о том, что король был полностью уверен в способности своего дяди добиться успеха.

Незавидное финансовое положение Дорсета, должно быть, послужило причиной его опрометчивой экспедиции в марте 1416 года, когда он вывел отряд из Арфлёра в поисках продовольствия и припасов. Хотя финансирование из Лондона продолжало периодически поступать, а граф провел Рождество 1415 года в столице, лично подав прошение королю, к весне гарнизон испытывал заметную нехватку вооружения и продовольствия. 9 марта Дорсет взял дело в свои руки и с тысячей человек, включая его заместителя Керью и гасконского рыцаря по имени Дженико д'Артуа, выступил из города. Рейдерский отряд направился на северо-восток и быстро разграбил небольшой городок Каньи, прежде чем возле Уэнвиля их заметил проезжавший мимо французский патруль. Когда позднее Дорсет и его солдаты добрались до Вальмона, англичане обнаружили там не продовольствие и припасы, а грозную французскую армию под командованием графа Арманьяка.

Томас Бофорт был опытным солдатом, имевшим более чем десятилетний опыт сражений, и, выйдя из ворот Арфлёра, он должен был ожидать определенного сопротивления. Тем не менее, мрачная реальность столкновения с превосходящими силами Арманьяка, должно быть, оказалась неожиданной. Не имея практически никаких шансов, Дорсет построил своих людей в оборонительную позицию и мужественно отразил несколько лихих кавалерийских атак, заставив французского монаха из Сен-Дени отметить, что "несмотря на удивление, которое неожиданное нападение всегда вызывает даже в самых неустрашимых сердцах, англичане стойко сопротивлялись"[296].

Но каким бы упорным ни было сопротивление, французы постепенно прорвали ослабленные ряды англичан, и Дорсет, возможно, получивший ранение, приказал своим людям отступить во рвы вокруг городских стен Вальмона[297]. Арманьяк тщетно пытался убедить англичан сдаться без дальнейшего кровопролития, но Дорсет держался твердо. Считается, что граф гордо ответил французскому герольду: "Передай своему господину, что англичане не сдаются!"[298] Такой язвительный ответ, похоже, соответствует тому, что мы знаем о смелом характере Бофорта, хотя ни один современный источник не подтверждает эту фразу. Однако такое мужество английского командующего не помешало французам разграбить обоз Дорсета, и солдаты Арманьяка растащили военные припасы и продовольствие, награбленные англичанами во время их рискованной вылазки из Арфлёра.

Потеряв несколько человек и лошадей во время стычки, Дорсет прекрасно понимал, что рискует подвергнуться полному разгрому, если и дальше будет активно сопротивляться. Поскольку капитуляция была немыслима, граф под покровом темноты вывел свой отряд из рвов и попытался укрыться в окрестностях, бежав на восток по направлению к городу Фекан и пройдя через лес Ле Лож, добрался Этрета. После тяжелого двадцатимильного перехода вдоль побережья, англичане обогнули мыс Кап-де-ла-Эв, пока не вышли к устью Сены. Когда вдали уже показались стены Арфлёра, к ужасу измученных английских солдат, появилась вторая французская армия под командованием маршала Луи де Луаньи.

К счастью для Дорсета, французы оказались опрометчивы в своих попытках настичь его людей и неверно оценили крутой спуск к берегу. Англичане сражались, не жалея сил, и сумели пробить себе путь через беспорядочные ряды французов в Арфлёр, останавливаясь лишь для того, чтобы забрать у погибших все полезное. Хоть рейд Дорсета и закончился провалом, ему все же посчастливилось спастись. Однако отчаянные люди прибегают к отчаянным мерам, и, судя по последующим действиям, граф явно был отчаянным человеком.

Хотя серия столкновений, позже получившая название сражением при Вальмоне, была воспринята в Англии как поднимающий боевой дух триумф над французами, для Дорсета ситуация оставалась чрезвычайно опасной. В то время как Адам из Уска писал в своей хронике, как граф "убил французов, напавших на него, числом в две тысячи человек"[299], Дорсет также был занят написанием, в его случае — страстного письма в Совет с мольбой о помощи.

В письме, датированном 14 апреля 1416 года, он напоминал Совету, что часто обращался к нему с просьбой о помощи, в частности о выделении артиллерии для дальнейшей обороны города. Дорсет жаловался, что потерял много лошадей, предположительно ссылаясь на сражение при Вальмоне, и объяснял, что из-за суровых условий, его люди очень нуждаются в продовольствии, особенно в хлебе и мясе. Граф кратко добавил, что без таких поставок он может быть вынужден покинуть свой пост, а это немыслимая для короля ситуация. Была ли угроза Дорсета искренней, неизвестно, но он явно находился в тяжелом положении, неся личную ответственность за голодающий и поредевший гарнизон, который в любой момент мог обратить свой гнев на своего командира. С едва скрываемым гневом Дорсет дал понять, что разочарован обращением с ним, и поэтому отправляет в Лондон своего казначея Томаса Барнеби, фуражира Реджинальда Кертиса и сэра Джона Скадамора, чтобы они от его имени обратились к королю и Совету[300].

Письмо достигло своей цели: Кертису выдали 2.000 фунтов стерлингов и снабдили элем и зерном, а в также пообещали доставить 1.000 луков, 2.000 тетив, 100 арбалетов, 200 бочек меда, 100 туш говядины, 2.000 туш свинины и неуказанное количество зерна, пива, солода, овса, гороха, бобов, уксуса, несоленой рыбы и морского угря[301]. В дальнейшем Арфлёр был лучше обеспечен провизией и оставался в руках англичан в течение следующих двух десятилетий, пав перед французами только в 1435 году. Если бы не упорство Дорсета зимой 1415 года и весной следующего года, оккупация продлилась бы меньше года.

В октябре 1416 года в Вестминстере собрался Парламент, главной целью которого было предоставление финансирования для продолжения войны во Франции. Епископ Бофорт снова был ответственен за изложение позиции короля, предусмотрительно приуроченное к годовщине Азенкура. Генри начал заседание с явно патриотической речи, объявив, что знаменитая победа в предыдущем году была волей Божьей. Собравшихся лордов умоляли предоставить королю деньги, необходимые для продолжения борьбы со злобными французами, которые не проявляли особого желания идти на мировую. Это был новый призыв к войне, и хитрый канцлер оказался весьма убедителен: Парламент пообещал двойную субсидию в виде налогов.

18 ноября, когда сессия Парламента близилась к завершению, Томас Бофорт получил публичное признание своих усилий: за "заслуги перед королем и королевством по обе стороны морей" он был возведен в герцоги Эксетер на всю оставшуюся жизнь, дополненную аннуитетом в 1.000 фунтов стерлингов[302]. Если он и затаил обиду на обращение с ним короля и Совета во время его нахождения в Арфлёре, то герцогский титул был, несомненно, достаточной компенсацией за перенесенные невзгоды. Как только Дорсет стал Эксетером, он возвысился до статуса, которого могли надеяться достичь лишь немногие дворяне в стране. На самом деле, к моменту возвышения Томаса в королевстве было всего три герцога: Кларенс, Глостер и Бедфорд, и все они были братьями короля. Если и были какие-то сомнения в том, насколько Томас Бофорт был уважаем английскими пэрами, Уолсингем отметил, что некоторые задавались вопросом, достаточно ли ежегодного дохода в 1.000 фунтов стерлингов, предоставляемого герцогством, считая, что эта сумма "не соответствует заслугам столь великого человека"[303]. Это может объяснить, почему 25 мая 1417 года Эксетеру была предоставлена опека над девятилетним Джоном де Вером, графом Оксфордом. Хотя герцогу было поручено только управлять владениями де Вера, любые поступления от различных замков, домов и лесных угодий, связанных с графством Оксфорд, включая колоссальный замок Хедингем в Эссексе, значительно увеличивали его доход[304].

Герцогский титул стал для Томаса вершиной удивительного взлета, особенно если учесть, что он был младшим и по сути внебрачным сыном. Его отец мог быть самым богатым дворянином в Англии, но Томас всегда был последним в очереди, когда дело доходило до дарений. Родственные связи, конечно, сыграли свою роль в его становлении в юности, но по мере взросления именно его поступки, характер и способности позволили ему добиваться успеха в любом деле, которое ему поручали. Занимая должности от капитана до адмирала и от канцлера до графа он всегда оказывался компетентным, надежным и заслуживающим доверия. Немного не дожив до своего сорокалетия, Томас Бофорт заслужил право называться герцогом.