Дом Бофортов: Семья бастардов, захватившая корону

10. Бофорты-Невиллы 1397–1413 гг.

В то время как Джон, Генрих и Томас Бофорты играли ведущие роли на протяжении всего правления Генриха IV, их сестра Джоанна Бофорт, графиня Уэстморленд и жена самого могущественного магната на севере Англии, была озабочена созданием собственного влияния за рекой Трент.

Хотя в первом десятилетии XV века многие дворяне регулярно участвовали в военных кампаниях вдали от дома, Ральф Невилл оставался в своих северных владениях, охраняя при сменявших друг друга королях беспокойную шотландскую границу. Эта близость к его главным резиденциям, таким как замок Рэби в графстве Дарем или Шериф Хаттон в Йоркшире, вероятно, объясняет регулярность беременностей Джоан на протяжении всего этого периода их брака. Графиня провела большую часть первых двух десятилетий своего второго брака беременной, и в общей сложности родила Невиллу четырнадцать детей, что было огромной нагрузкой на ее организм, даже если не учитывать двух детей, которых она уже имела от первого брака с сэром Робертом Феррерсом.

Порядок рождения этих детей Бофортов-Невиллов точно не известен, хотя старшими, по общему признанию, были Екатерина, Элеонора и Ричард, родившиеся в начале века. За ними последовали Роберт, Уильям и Джордж, вероятно, между 1404 и 1407 годами, а затем Генри, Томас, Катберт, Джон, Эдуард и Джоанна. По мере того как графиня приближалась к тридцати годам, темпы родов значительно замедлились: Джоанна родила Анну около 1414 года, а ее последний ребенок, Сесилия, знаменитая "Роза Рэби", — в 1415 году. Некоторые из детей умерли в раннем возрасте — печальная, но неизбежная реальность средневековья, — но те, кто выжил, составили внушительный выводок Бофортов, на котором можно было построить и будущее Невиллов.

Так как несколько детей были женского пола, граф неизбежно искал престижные союзы для своих старших дочерей, когда они достигали брачного возраста. Для Екатерина и Элеоноры Невилл это время наступило в начале 1412 года, когда 12 января в часовне замка Рэби было выдано разрешение на брак[255].

Екатерина, которой было около двенадцати лет, вышла замуж за Джона Моубрея, двадцатилетнего графа Норфолка и Ноттингема, сына Томаса Моубрея, герцога Норфолка, который поссорился с Генрихом Болингброком в 1398 году. Старший брат Джона Томас был обезглавлен в 1405 году за участие в восстании архиепископа Скроупа. Младший Моубрей отчаянно пытался вернуть себе маноры и титулы, отобранные у отца и брата, и брак был заключен с намерением примирить Моубреев с родственниками Ланкастеров, представленных дочерью Джоанны Бофорт-Невилл. Со временем Норфолк полностью вошел в круг ланкастерцев и даже участвовал в осаде Арфлёра в 1416 году вместе с дядей своей жены Томасом Бофортом, после чего в 1425 году был восстановлен в правах на герцогство. Единственный ребенок Екатерины Невилл и Джона Мокубрея, Джон, родился в сентябре 1415 года, когда его отец участвовал в кампании в Нормандии, и со временем стал 3-м герцогом Норфолком, сыгравшим важную роль в начале Войны Роз, хотя и на противоположной стороне конфликта по отношению к своим кузенам Бофортам.

Женихом Элеоноры Невилл стал Ричард Диспенсер, 4-й барон Бергерш, дальний родственник Бофортов, внук Эдмунда Лэнгли, младшего брата Джона Гонта. Как и в случае с Норфолком, лорд Бергерш также был сыном опального магната, в его случае Томаса Диспенсера, графа Глостера, замешанного в Богоявленском заговоре в 1400 году. Однако бездетный брак оказался недолговечным: барон умер в 1414 году и был похоронен в аббатстве Тьюксбери среди своих предков.

Второй брак Элеоноры был снова спланирован ее родителями, возможно, при участии ее дядей Бофортов, и имел гораздо большее династическое значение, чем первый. Еще одним человеком искавшим примирения через брак стал жених Элеоноры — Генри Перси, полный тезка своего отца Генри "Хотспура" и внук графа Нортумберленда, давнего соперника ее отца на севере, убитого при Брамен-Муре в 1408 году. Младший Перси провел большую часть своей юности в изгнании в Шотландии, но сейчас ему было около двадцати лет, и он, как и его свояк Норфолк, хотел вернуть себе часть наследства. Возможно, Перси было нелегко наблюдать, как главенство его семьи на севере узурпируют Невиллы, но у молодого Генри не было другого выбора, кроме как принять протянутую ему руку дружбы. Свадьба состоялась в феврале 1416 года, после того как Перси перешел через границу и отдался в руки своих новых родственников, и в том же году он был восстановлен в графском титуле своего деда, в качестве 2-го графа Нортумберленда. Элеонора, как следствие, была возведена в ранг графини и встала наравне со своей матерью Джоанной, а первый ребенок Перси, Джон, родился в 1418 году, за которым в течение десятилетия последовали еще один Генри, будущий наследник, Томас, Екатерина, Джордж, Ральф, Ричард, Уильям, Джоанна и Анна. Вместе с графом четверо из этих потомков Бофортов будут убиты во время Войны Роз.

Хотя дети от второго брака привлекали больше внимания из-за известности их отца Невилла, Джоанна Бофорт не оставляла без внимания двух своих дочерей от первого брака с Робертом Феррерсом. 28 октября 1407 года Елизавета Феррерс, которой на тот момент было около четырнадцати лет и которая была старшей внучкой Бофортов, вышла замуж за Джона Грейстока, отпрыска уважаемой и известной камбрийской семьи, перешедшей на сторону Генриха Болингброка после вторжения последнего в 1399 году[256]. Вероятно, отчим Елизаветы внес определенный вклад в выбор ее мужа, поскольку Грейстоки были вассалами Уэстморленда на северо-западе. Первого ребенка Елизаветы и Джона Грейстоков, родившегося около 1414 года, назвали Ральфом, и хотя это имя было традиционным в семье Грейстоков, возможно, оно было призвано почтить память патриарха Невиллов.

Елизавета оказалась весьма плодовитой, как и ее мать Джоанна и бабушка Екатерине Суинфорд, родив за время своего брака шесть сыновей и шесть дочерей. Она стала баронессой Грейсток в 1418 году, после того как ее муж унаследовал титул своего отца, и безбедно прожила до своей смерти в 1434 году. Леди Грейсток умерла раньше своей грозной матери примерно на шесть лет и была похоронена в доминиканском монастыре Блэкфрайерс в Йорке. После смерти ее мужа, два года спустя, баронство унаследовал ее сын Ральф Грейсток, и его королевские связи как правнука Джона Гонта помогли укрепить позиции Грейстоков на северо-западе. Он пережил потрясения Войны Роз, стал свидетелем воцарения своего дальнего родственника Генриха Тюдора и скончался в 1487 году.

Если участие Уэстморленда в браке старшей дочери его жены урожденной Феррерс вполне вероятно, то он, несомненно, участвовал в бракосочетании ее второй дочери, поскольку Мария Феррерс вышла замуж за своего сводного брата сэра Ральфа Невилла, сына графа от его первого брака с Маргаритой Стаффорд. Их сын Джон Невилл родился около 1418 года и впоследствии стал шерифом Линкольншира. У пары также была дочь, названная Джоанной в честь своей бабушки.

Хотя графиня Джоанна оставалась на севере большую часть правления своего единокровного брата, во владениях Невиллов, возглавляя постоянно растущую семью, она не преминула воспользоваться своими родственными связями на юге, чтобы вмешаться в дела, близкие ее сердцу. В 1406 году из замка Рэби королю Генриху было отправлено письмо, подписанное J de W, то есть Джоанна Уэстморленд, в котором она умоляла брата-короля вмешаться в дела одной супружеской пары, переживавшей тяжелые времена после того, как они "поженились друг на друге по чистой любви, не подумав, на что им жить".

У этой импульсивной пары, Кристофера и Маргариты Стэндит, было несколько детей, и, возможно, именно это побудило сочувствующую графиню вмешаться, узнав об их бедственном положении, ведь она и сама часто бывала беременна. То, что Маргарита пришла к Джоанне, "надеясь, что мое заступничество поможет ей" в отношениях с королем, говорит о том, что сострадательная графиня считалась доступной покровительницей, к которой стоило обратиться за помощью. Это письмо, написанное неформальным языком и выдающее беспокойство графини о благополучии короля, читается не как прошение к государю, а скорее как обращение обеспокоенной сестры к брату. Первый абзац, в частности, изобилует похвалами в адрес короля и надеждами на его дальнейшее благополучие[257]. Закончила же Джоанна свое послание неизменной надеждой на то, что Бог дарует королю "самую почетную и долгую жизнь", и хотя король прожил еще семь лет, его изнурительная болезнь, начиная с 1406 года, когда было написано письмо, несомненно, побудила графиню на заботу о его здоровье.

Однако было бы неверным считать, что Джоанна Бофорт была просто эмоциональной женщиной; в конце концов, она была ланкастеркой по крови. Ее отец Джон Гонт в течение своей жизни подвергался резкой критике за связь с членами раннего движения лоллардов и их защиту, и похоже, что подобное религиозное инакомыслие было присуще и графине, которая также предпочитала общаться с деятелями, подвергавшимися остракизму со стороны церкви, в ее случае с Марджери Кемпе, скандальным мистиком из Линна в Норфолке. Кемпе стала печально известной благодаря своим якобы видениям Христа и много путешествовала по Англии и за ее пределами, обсуждая свои духовные переживания со всеми, кто был готов составить ей компанию. Позднее ее жизнь была описана в Book of Margery Kempe (Книге Марджери Кемпе) — необычном произведении, считающемся первой автобиографией на английском языке. В книгу вошел эпизод, когда Кемп пришлось защищаться от обвинений в неуместных советах, которые она якобы давала графине Уэстморленд и ее дочери Елизавете Грейсток.

Осенью 1417 года Кемпе была арестована и предстала перед Генри Боуэтом, архиепископом Йоркским, по обвинению в том, что умоляла юную Елизавету уйти от мужа, совет, который якобы "очень понравился" Джоанне Бофорт. Мистик отрицала, что давала подобные советы, хотя на допросе призналась, что просто рассказала паре "добрую историю о леди, которая была проклята за то, что не любила своих врагов"[258]. Несмотря на протесты некоторых монахов участвовавших дознании, архиепископ Боуэт решил, что подобные советы не являются основанием для тюремного заключения, и Кемпе была отпущена с охранной грамотой.

Что послужило причиной такого совета, неясно, как и то, кто был потенциальным врагом графини и ее дочери. Но из рассказа становится ясно, что Джоанна не стеснялась общаться с теми, кого считала политически или социально неблагонадежными, и поступала так, как считала нужным только она. В этом отношении она была достойной дочерью своего отца, и со временем ее младшая дочь Сесилия, в зрелом возрасте, проявит схожие черты.

Граф Уэстморленд, в результате своего второго брака, несомненно, преуспел, в полной мере воспользовавшись тем, что его родственники занимали трон. Невиллы и до союза с Бофортами поддерживали хорошие отношения с домом Ланкастеров: отец Ральфа Джон был высокопоставленным членом свиты Джона Гонта, но после вступления на трон его сына герцогское покровительство превратилось в королевское, и Генрих IV был очень щедр по отношению к своему зятю.

Хотя титул графа был пожалован Ральфу Ричардом II вместе с лордствами Пенрит и Соуэрби и таможенными прибылями от порта Ньюкасл-апон-Тайн[259], череда назначений и пожалований после того, как Генрих IV узурпировал трон, лишь способствовала росту благосостояния и влияния семьи Невиллов. 30 сентября 1399 года, в первый же день правления Ланкастеров, Уэстморленд получил должность графа-маршала со всеми положенными для этой должности рентами[260], что являлось признанием той роли, которую он должен был сыграть в правление единокровного брата своей супруги.

Еще одним признаком тесной связи Уэстморленда с ланкастерцами является королевская лицензия, выданная графу 8 марта 1403 года и разрешающая ему, среди прочего, основать часовню в недавно построенной церкви к северу от собора Святого Павла[261]. В часовне должны были служить несколько священников, чтобы молиться за душу тестя Уэстморленда, Джона Гонта, в соответствии с завещанием герцога, исполнителем которого был Невилл. Любые сомнения в доверии Генриха IV к графу развеялись в том же году, когда король поручил ему воспитание и заботу о своем сыне Джоне после того, как юный принц был назначен хранителем Восточной марки на границе с Шотландией. Сам же граф Уэстморленд, был назначен хранителем Западной марки.

Особенно наглядно демонстрирует растущее благосостояние Невиллов в начале XV века, их коллекция недвижимости . Помимо Рэби, великолепной крепости в графстве Дарем, граф и графиня владели замками Миддлхэм, Ричмонд, Бранспет и Шериф Хаттон, которые относились к числу лучших оборонительных сооружений на севере страны.

Замок Миддлхэм в Уэнслидейле перешел в руки Невиллов в 1270 году и по мере того, как семья накапливала богатство и приобретала власть, тщательно перестраивался в течение нескольких поколений. К 1397 году, когда Ральф Невилл женился на Джоанне Бофорт, в четырехугольной крепости возвышался двухэтажный замок с несколькими роскошными покоями для проживания лорда и леди. Особый интерес для графини Бофорт во время ее пребывания в Миддлхэме представляла личная Солнечная палата, расположенная рядом с Большим залом и славившаяся большим окном с видом на живописную долину — местом, залитым солнцем, где она могла отдыхать среди своих дам в летние дни. В элегантно обставленном помещении также находилась уборная и большой камин для отопления зимой. Солнечная палата была изолированным, но удобным местом для отдыха от суеты замковой жизни.

Замок Ричмонд с его норманнской крепостью, возвышающейся на сто футов над рекой Суэйл, находился примерно в десяти милях к северу от Миддлхэма и стал для Невиллов еще одной резиденцией, которую они могли посетить, разъезжая по своим обширным владениям. В отличие от других крепостей Уэстморленда, Ричмонд не был частью наследства Невиллов, а был щедрым подарком Генриха IV, который 20 октября 1399 года пожаловал его Невиллу "за его труды и расходы на благо королевства" вместе с лордством Ричмонд[262]. Лордство и замок Шериф Хаттон находились южнее других владений Невиллов, всего в десяти милях от Йорка, что было удобно для любых дел в самом северном крупном городе королевства или его окрестностях. Вскоре после вступления во владение замком супруги заказали сложный фриз для юго-восточной сторожевой башни, на котором были изображены четыре резных щита: на трех — герб Ральфа Невилла, а на четвертом — герб его жены. Это было вечное напоминание об их присутствии в этом уголке Йоркшира.

Хотя нет оснований полагать, что леди Джоанна была не просто покорной супругой своего мужа, предпочитавшей сосредоточиться на семейных делах, она не избежала получения дарений от короля на свое собственное имя. Например, 12 августа 1403 года Джоанна получила опеку над Джоном Клиффордом, несовершеннолетним сыном и наследником умершего Томаса де Клиффорда, 6-го барона Клиффорда и номинального главы знатного камбрийского рода, хорошо известного Невиллам[263]. В качестве невесты для молодого Клиффорда была выбрана Елизавета Перси, дочь Генри "Хотспура", и это был благоразумный выбор, поскольку он устранил наследницу Перси с примесью крови Мортимеров с рынка невест и сделал ее родственницей Невиллов.

Возможно, самым значительным и далеко идущим последствием брака Джоанны Бофорт и Ральфа Невилла стало передача владений Невиллов детям Ральфа и Джоанны. Передача владений детям второй жены была династически разумной стратегией графа, который многое выиграл от брака с единокровной сестрой короля, и после узаконивания Джоанны в 1397 году не было никаких препятствий для будущего продвижения его детей, которые через свою мать были правнуками Эдуарда III.

Это спорное решение было принято вскоре после свадьбы пары, еще до появления на свет их старшего сына, Ричарда Невилла, родившегося около 1400 года. То, что граф принял такое решение, еще до рождения своего будущего наследника, говорит о том, что Уэстморленд был намерен отстаивать интересы своей второй семьи, а не первой, основываясь исключительно на их кровном родстве. Как позже выяснилось, Ричард оказался более чем способным человеком и, безусловно, оправдал решение своего отца, но во время изменения очередности наследования граф Уэстморленд еще не мог этого предвидеть. Дети Джоанны Бофорт и графа во многом были обязаны своим высоким положением матери, но осознавали они это или нет, неясно.

Процесс передачи владений был оправданным, хотя и сомнительным с моральной точки зрения, так как многие земли, принадлежавшие Уэстморленду, были ранее переданы верным членам его свиты, а затем возвращены графу. Это, однако, потребовало внесения одного ключевого изменения в документы. В новом положение говорилось, что земли Уэстморленда должны были находиться в совместном владении с его женой и переходить к наследникам, которые у них были. В случае если граф умрет первым, что на деле и произошло, земли не должны были автоматически перейти к его законному наследнику, а оставались в руках его второй жены.

Ранний пример такой перемены произошел 5 февраля 1398 года, когда граф подарил свой эссекский манор Клаверинг Ричарду Клитеро, Джону Даррелу и Джону Виттону, которые сразу же вернули собственность "графу и Джоанне, его жене, и наследникам графа"[264]. 6 ноября 1404 года было выдано разрешение на передачу двум служилым людям Уэстморленда, Томасу Грину и Джону Мортону, замка и поместья Шериф Хаттон, а также пятидесяти двух жилых домов, шестидесяти четырех бовате (мера земли равная примерно пятнадцати акров каждый), двенадцати акров лугов, десяти — леса и 200 акров пастбищ, расположенных вокруг деревень Ист Лиллинг, Вест Лиллинг и Корнборо. Как и в случае с Клаверингом, пожалование также позволяло вернуть земли и замок графу с оговоркой, что они будут принадлежать "Джоанне, его жене, и наследникам мужского пола с уделами его первым наследникам"[265].

Очевидно, что такая передача владений было спорным вопросом, и те, кто был лишен наследства в результате действий графа, относились к нему с большим презрением. Первая семья Уэстморленда, а именно дети, которых он имел от Маргариты Стаффорд, по понятным причинам были огорчены таким развитием событий. Их отец собрал значительные земли на севере, которые простирались от Йоркшира до Нортумберленда и от Дарема до Камбрии, и предполагалось, что все они перейдут в руки его старшего сына от Маргариты, его тезки Ральфа. Хотя младший Ральф оставался наследником графства Уэстморленд, которое передавалось только старшему законному наследнику мужского пола, он больше не мог владеть замками Рэби, Шериф Хаттон, Ричмонд и Миддлхэм. Это был горький удар по старшему потомству рода Невиллов, и он, безусловно, свидетельствовал о безжалостности графа. Независимо от того, мог ли он предвидеть это или нет, благосклонность Уэстморленда к Бофортам привела к жестокому разрыву между его детьми от двух матерей, который постепенно вылился в открытый конфликт, всего через десять лет после смерти графа.

Безжалостная или нет, но мотивация решения Уэстморленда была прагматичной — он просто надеялся на то, что его дети, Бофорты-Невиллы, достигнут более значимых высот, чем можно было ожидать от Стаффордов-Невиллов. Большая часть влияния графа на севере, которое в основном было обусловлено постоянным накоплением пожалований и земель за счет его соперников в этом регионе, пришла благодаря его браку с Джоанной Бофорт. Ральф Невилл, несомненно, был искусным администратором, а также регулярно проявлял себя как хороший военачальник в опасном пограничном с Шотландией районе, но продвижение по службе в средневековье часто зависело от влиятельных связей — а их у его второй жены было в избытке.

Для Джоанны ситуация была менее сложной: будущее ее детей имело первостепенное значение, и тот факт, что их пылкая дочь Сесилия стала матерью королей Эдуарда IV и Ричарда III, подтверждает правильность их решения. Однако, по иронии судьбы, именно внуки графини от Ричарда Йорка и Сесилии несли основную ответственность за уничтожение рода Бофортов во время Войны Роз.

К 1413 году, когда племянник Джоанны Бофорт взошел на трон под именем Генриха V, граф Уэстморленд и его жена установили на севере страны свою полную гегемонию, которая выгодно отличалась от гегемонии Джона Гонта в период главенства герцога Ланкастера в конце XIV века. Они создали прочный ланкастерский северо-восток, который, в сочетании с традиционной властью на северо-западе, обеспечивал королям из дома Ланкастеров стабильную поддержку во времена междоусобиц. Невиллы властвовали от Йоркшира до шотландской границы, охватывая значительную часть Уэстморленда, Дарема, Камберленда и Нортумберленда. Они стали практически неприкасаемыми, во многом благодаря связям Бофортов.