Домовой, которого любили...

Вот так клад!

Дети уже перестали спрашивать Кешу, когда же они пойдут клад отыскивать.

Наверное, забыли. Четверть в школе вот-вот кончалась, Новый Год приближался, а там и каникулы...

Но Иннокентий о кладе не забывал. Он хорошо усвоил совет Главного Друга:

— Если тебе грустно или тоска на сердце, возьмись за какое-нибудь дело и доведи его до конца!

Вот Иннокентий и стал частенько и подолгу исчезать из дому. Бывало, его кто-нибудь звал-звал, а он не появлялся.

— Да где ты пропадал? — удивлялась Ангелина Степановна. — Я уж без тебя котят ходила кормить! И дети без тебя скучают!

Иннокентий довольно хмыкал, но помалкивал.

Но, наконец, настал день, когда он всем за обедом объявил:

— Я знаю, где клад! Я весь центр города избегал, пока это место нашел! В новостройках-то кладов не прячут!

Тут такое “ура!” поднялось, что его голоса и не стало слышно.

— Ну, что? Пойдем за кладом? — спросил Иннокентий, когда все немного утихомирились.

Петя вдруг кинулся в кладовую.

— Ты куда? — вслед ему Федя крикнул.

— За большим мешком! Для клада надо большущий мешочище!

И он вернулся с огромным пыльным мешком, где картошка хранилась, пока ее не съели.

— Ничего, — успокоил всех Петя. — Мы его на улице вытрясем!

Клады лучше всего искать ночью. Но Ангелина Степановна воспротивилась. И решили идти сразу после обеда, пока еще светло.

Дом, где Иннокентий обнаружил клад, был предназначен на снос. Но все равно его надо было охранять от мальчишек, которые повадились там играть и разводить костры, охранять и от бродяг, и от людей, которые норовили стащить из дома все, что можно: двери, рамы, старинные медные дверные ручки...

Сторожил тут Василий Васильевич, и он был мертвецки пьян, когда перед ним появился Иннокентий.

Нет, Василий Васильевич не был пьяницей.

Но раз в год в один и тот же день он напивался. Это была трагическая дата, когда его машину, машину преуспевающего молодого бизнесмена, взорвали враги.

Любимые жена погибла, а он выжил. Но превратился в немощного инвалида и мог работать только сторожем, да и то на тех площадках в домах, которые решали вот-вот сносить.

В солидные фирмы его никто и не брал: немощный инвалид, что он может!

Двадцатого декабря он всегда напивался, воздевал руки к небу и вопрошал: “ За что?”

Вот в такой день утром перед ним и появился Иннокентий.

— За что?! Проклятые конкуренты! — бродил, шатаясь, по ветхому дому сторож Василий Васильевич.

— Ты пьяный? — удивленно спросил его Иннокентий.

— Ой! Вдребезги! — схватился за голову Василий Васильевич, опустился на замусоренный пол и заплакал.

Костыль его отлетел далеко в сторону.

Иннокентию стало сторожа очень жаль:

— Зло бумерангом возвращается! Кто такое с тобой сотворил, не уйдут от возмездия — зло к ним же вернется!

— Вот думаю, надо в монастырь уходить! Свои грехи отмаливать и за человечество молиться! — сообщил Иннокентию Василий Васильевич.

Иннокентий сочувственно хмыкнул.

— А с кем я разговариваю? — вдруг на миг встрепенулся сторож и оглядел Иннокентия.

— Домовой я! — скромно представился Кеша.

— Господи, опять я до чертиков напился! — не поверил Василий Васильевич, лег и тут же заснул на холодном грязном полу.

Иннокентий попытался растолкать его, потому что боялся, как бы сторож не замерз. В доме была такая же стужа, как и на улице. Но это ему не удалось.

И он побежал домой, чтоб привести своих к кладу, а заодно и спасти Василия Васильевича.

Ангелина Степановна твердо сказала, что не отпустит мальчиков одних, как всегда, элегантно оделась и пошла с ними.

Дашеньку согласились не брать, побоялись, что на морозе у нее опять горло заболит, а перед Новым Годом нехорошо, обидно болеть — все веселье пропадает!

Идти было не близко. Дом, который сторожил Василий Васильевич, находился почти в центре города.

Когда, наконец, они прибыли на место и Ангелина Степановна увидела забор, которым был обнесен двухэтажный дом без окон и дверей, она только головой покачала:

— Нам через этот забор не перебраться!

— Там дырка есть! — ободрил ее Иннокентий.

Ангелина Степановна передала мальчикам термос с горячим кофе, который она по совету Иннокентия для сторожа Василия Васильевича захватила, и, придерживая шляпку и оберегая свою старенькую, но еще хорошую шубку, аккуратно протиснулась через дыру в заборе.

— Интересно, а какой тут клад? Богатый? — спросили мальчики уже во дворе.

— Очень интересно, — согласилась Ангелина Степановна. — Только помните: тому, кто нашел, от этого клада принадлежит только четверть, а остальное все — государству!

— У — у — у! — разочарованно протянули мальчишки. — А где клад?

— В этом доме. Теперь ищите сами, так интереснее вам будет! — ответил Кеша.

Мальчики зашептались, а потом стали обстукивать стены и полы. Совсем так, как киногерои-сыщики проделывали это, разыскивая спрятанные бандитами ценности.

Ангелина Степановна занялась спасением сторожа.

Она с трудом усадила его на полу, прислонив к стене для устойчивости, и поднесла к его губам кружку с горячим кофе.

Василий Васильевич вдохнул аромат кофе, чихнул, открыл глаза, увидел кружку и обхватил ее обеими руками.

— Ой, спасибо! — наконец сказал он, напившись. — Горячее да сладкое!..

Глаза его стали осмысленными, он взглянул на Ангелину Степановну с благодарностью:

— Пропал бы я без вас, замерз бы! А как вы меня нашли?

— Мы с внуками за кладом сюда пришли, — сказала она.

Василий Васильевич не удивился:

— Именно в таких домах клады и бывают. Небось тут какие-нибудь купцы жили или дворяне... Ищите. А хотите, я вам помогу... — он подтащил к себе костыль и с трудом встал. — Вот ведь какая беда... Я ведь и не пью. Только в этот день становится так тяжело, что я позволяю себе набраться, — оправдывался он перед Ангелиной Степановной.

А потом, налив еще одну кружку кофе из термоса и грея об нее руки, он как-то незаметно для себя пересказал ей всю свою судьбу...

— Жениться вам надо, — вздохнула Ангелина Степановна, выслушав его. — Мужчине без семьи плохо... Жениться и начать жизнь сначала! — закончила она твердо.

— А вы думаете, это возможно?

— Всегда можно начать сначала!

Василий Васильевич сразу поверил ей и обрадовался:

— Спасибо! Я так и сделаю, пожалуй!

Мальчики всё обстукивали стены и пол в разных комнатах дома.

А Иннокентий сидел на колченогой табуретке, болтал ногами и приговаривал: “холодно! холодно!”

Это означало, что они удаляются от заветного места. Или, наоборот: “теплее, теплее!”

Или “горячо, горячо!” Когда они были совсем близко.

Но даже с подсказками ни Федя, ни Петя никак не могли обнаружить место, где был спрятан клад.

Они упрашивали Иннокентия показать. Но он посмеивался и упрекал их за нетерпение:

— Ищите, ребята, ищите! Клады в руки без труда не даются!

— А что там, в кладе? — допытывался Петя и, пыхтя, пытался оторвать доску от пола.

— Не знаю, не смотрел!

— Знаешь! — сердился Федя и старался, став на ломаный стул, дотянуться до верха печки-голландки, с которой кто-то все изразцы — всю ее красоту! — сбил и унес для собственной печки или камина.

— Горячо! Горячо! — закричал Иннокентий.

И вдруг Федя обрушился с трехногого стула прямо на Петю, который под ним с оторванной доской возился.

А на них сначала один кирпич из печки-голландки упал.

Потом и второй выпал! Это именно за него Федя хватался, когда пытался повыше стенку печки простукать!

А вслед за кирпичами свалилась — тоже на ребят! — большая железная коробка из-под монпансье (так когда-то в старину леденцы назывались).

— Бабушка! Клад! Ура, клад! — заорали мальчишки, не обращая внимания на ушибы.

И они, схватив коробку, побежали к Ангелине Степановне и сторожу.

Ангелина Степановна тоже взволновалась:

— Та — а — ак! Ну-ка, посмотрим...

В квадратной коробке лежали, плотно спрессованные, завернутые во что-то прозрачное и непромокаемое, бумажные деньги.

Очевидно, старинные, потому что ни по размерам ни по рисункам не были похожи на сегодняшние.

Мальчишки прыгали от радости.

Но сторож не обрадовался.

— “Катеньки”! — разочарованно сказал Василий Васильевич. — Когда-то богатство было, а теперь — бумага!

— Нет, Василь Василич, — сказала Ангелина Степановна, — для коллекционеров они, наверное, все равно какую-то цену имеют, хоть и небольшую...

Но мальчишкам было совсем неинтересно, какую цену имеют эти деньги.

Они так буйно радовались: сами нашли настоящий клад! Это ж сколько рассказов будет и дома, и в школе!

— Ладно, уходите теперь, — сказал Василий Васильевич. — Скоро мой сменщик придет! Бумажки эти отберет просто из вредности, чтоб дети находке не порадовались!

— Мы покажем их в музее. Если они имеют какую-то историческую ценность... — начала Ангелина Степановна.

— А! Какую там ценность! Ими после революции печку топили, — махнул рукой сторож. — Уходите! И спасибо вам. Вас мне Бог послал! Спасибо! А то я бы уже окоченелым лежал! — приговаривал он, провожая их до дырки в заборе.

И вдруг он увидел Иннокентия! До этого не замечал, а тут вдруг увидел!

Он протер глаза и сказал испуганно:

— Это?.. Мне опять чудится?

— Да нет, — засмеялись мальчишки.

— Это — Иннокентий, — объяснил Петя.

— Наш домовой! — сказал Федя.

— А-а! — неуверенно протянул Василий Васильевич.

На этом они и расстались.

На углу улицы они остановились и оглянулись. Увидели, что Василий Васильевич смотрит им вслед, и дружно помахали ему.

Сторож оперся на костыль, чтоб не упасть, и радостно ответил.

Василий Васильевич стоял и думал, что впервые за три года у него полегчало на душе. А почему?

То ли от горячего кофе, то ли от радости мальчишек, то ли от доброты людской.

“Начну-ка жизнь сначала!” — твердо решил он.