Дюбуа

Глава X «НАЗАД В АФРИКУ!»

Панафриканское движение имело огромное значение не только для будущего Африки. Несмотря на все свои недостатки и слабости, панафриканизм оказал определенное влияние и на негритянское движение в Соединенных Штатах. Приняв активное участие в панафриканском движении, представители негров США впервые в американской истории вывели негритянское движение за национальные границы. Негры США участием в работе Панафриканских конгрессов во всеуслышание заявили о своей солидарности с угнетенными народами колоний. На этих конгрессах Дюбуа и другие представители американских негров получили возможность впервые выступить от имени негров всего мира и заявить об их нуждах и требованиях перед международной организацией.

«Это явилось, — писал Уильям Фостер, — прецедентом для многих других подобных же выступлений и движений негритянского народа в последующие годы: движения Гарви в 1921 году, Национального негритянского конгресса в 1946 году, движения, начатого НАСПЦН в 1947 году, Конгресса борьбы за гражданские права в 1951 году».

Движение Гарви, на которое указывал Фостер, приняло широкий размах вскоре после войны, и его довольно активная поддержка неграми объяснялась тем, что оно учитывало те серьезные сдвиги, которые произошли в положении негров вследствие войны. А сдвиги эти были огромного масштаба. Война дала мощный толчок развитию американской военной промышленности и многим отраслям промышленного производства, связанным с выполнением военных заказов. Промышленность требовала сотен тысяч рабочих, и началось никогда не виданное ранее переселение негров из южных штатов на Север. Только за период с 1915 но 1918 год не менее 500 тысяч негров переселились на Север.

В 20-е годы, когда американская промышленность после кризиса 1920–1921 годов вновь стала развиваться быстрыми темпами, переселение негров на Север возобновилось и приняло еще более массовый характер. За один 1923 год в северные штаты переселилось с Юга 500 тысяч негров, а за период 1910–1930 годов только из районов «черного пояса», где было компактное негритянское население, на Север переселилось более миллиона негров.

Это переселение оказало важное воздействие на положение негров и на развитие негритянского движения. Решающее значение имел тот факт, что стремительными темпами рос негритянский пролетариат, а это открывало новые перспективы для борьбы негров за уничтожение расовой дискриминации и сегрегации.

Первые послевоенные годы были очень тяжелыми для негров, особенно кризисные 1920–1921 годы, когда самый тяжелый удар предприниматели нанесли по неграм. Ведь неписаный закон американской жизни гласит, что негра последним нанимают на работу и первым увольняют.

Наступление предпринимателей было поддержано бандами Ку-клукс-клана, которые с особым остервенением атаковали возвратившихся из Европы негритянских солдат. Линчеватели хотели парализовать волю к борьбе у этих самых боевых участников негритянского движения. Террор против негров достиг чудовищных размеров. Один из исследователей этого периода писал: «Негров избивали розгами, выжигали им серной кислотой клейма на теле, мазали дегтем и вываливали в перьях, вешали и жгли на кострах… Больше семидесяти негров подверглось линчеванию только за первый год после окончания войны. В числе линчеванных было десять негритянских солдат, причем нескольких из них линчевали в военной форме… Четырнадцать негров публично сожгли на кострах, из них одиннадцать были сожжены заживо».

Об усилении террора против негров свидетельствовала И волна погромов, прокатившаяся по всей стране. Только летом и осенью 1919 года имели место 25 негритянских погромов. Первый крупный погром произошел в Сент-Луисе в 1917 году, во время этого побоища было убито сорок негров и несколько белых. В июле 1919 года в Лонгвью, штат Техас, произошли кровопролитные «расовые беспорядки», в результате которых были убитые и со стороны негров и со стороны белых. А спустя несколько дней волна негритянских погромов докатилась до Вашингтона и захлестнула столицу страны. Три дня бушевал погром в Вашингтоне, где негры оказали упорное вооруженное сопротивление. Дюбуа писал, что «толпа черных» захватила контроль над столицей, негры, отражая атаки озверевших расистов, пустили в ход ручные гранаты. Точных данных о жертвах кровавых событий в Вашингтоне опубликовано не было.

Дюбуа, который в противоположность буржуазно-либеральному руководству НАСПЦН всегда был сторонником решительной борьбы с линчеваниями и погромами, вплоть до использования вооруженной силы, с радостью отмечал, что негры повсеместно давали вооруженный отпор погромщикам. «Я был чрезвычайно взволнован, — писал он, — когда негры подняли восстание в самом Вашингтоне и, сдерживая натиск озверевшей толпы, в течение нескольких часов фактически держали город в своих руках».

Вооруженные столкновения произошли во многих районах Юга. Характерной особенностью негритянского движения после мировой войны была резкая активизация борьбы за свои права негров-издольщиков Юга, самой отсталой и слабо организованной части негритянского населения.

В штате Арканзас, в Илейне, негры — сборщики хлопка создали свой профсоюз с целью борьбы за повышение заработной платы. Стремясь защитить свои права, негры стали покупать огнестрельное оружие. Плантаторы нанесли предупредительный удар, спровоцировали перестрелку, в ходе которой были убиты двое белых, и сразу же вызвали войска, которые учинили расправу над неграми. Началась настоящая карательная экспедиция — пожары, трупы на проезжих дорогах, белые женщины с детьми, штурмующие поезда, чтобы покинуть район, где беспрерывно слышалась стрельба, вооружение всех белых, способных носить оружие.

Дюбуа так описывал побоище в Арканзасе: «В охоте за человеком есть что-то необычайно привлекательное. По сравнению с ней охота на лисиц — детская забава… Охота на крупных зверей по-своему увлекательна: слон издает звуки, похожие на вопль человека, от предсмертного рычания тигра стынет кровь в жилах. Но мчаться по следам спасающегося от погони и обезумевшего от страха и ненависти негра, видеть, как он извивается и корчится на бегу, слышать, как он проклинает своих преследователей и взывает к богу, — это поистине такое развлечение, равного которому нет в наше время! Так думали некоторые из белых, носившиеся с диким гиканьем по залитой кровью земле».

Во время погрома в Илэне было убито 100 негров и 5 белых. 12 негров были приговорены к смертной казни, 67 — к длительным срокам тюремного заключения.

Подавив с помощью войск сопротивление негров, плантаторы приступили к наведению порядка. Были созданы специальные комитеты, чинившие суд и расправу над неграми, начались повальные аресты. Арестованных избивали специальными кожаными плетками с металлическим наконечником, каждый удар которых рассекал кожу до крови. Негров сажали голыми на электрический стул, пытая электричеством, применялись наркотики, вызывавшие удушье. Пытки велись до тех пор, пока истязуемый не давал своим палачам те показания, в которых они нуждались.

Особенным ожесточением и кровопролитием отличались «расовые беспорядки» в Чикаго, имевшие место в июле 1919 года. Белые расисты зверски избили камнями и утопили негритянского юношу. В ответ на это возмущенные негры дали настоящий бой погромщикам, не утихавший в течение тринадцати суток. Ни днем, ни ночью в городе не прекращалась стрельба, по затемненным улицам Чикаго с большой скоростью проносились машины, озаренные вспышками выстрелов. В Чикаго было стянуто большое количество войск и полиции, которые зачастую не только не пресекали беспорядки, но и участвовали совместно с расистами в избиении негров. По официальным, явно заниженным, данным число убитых достигло 38 человек, 520 человек было ранено. Сотни домов негров были взорваны бомбами или сожжены, побоище сопровождалось массовыми грабежами.

И, как всегда, виноватыми оказались жертвы погрома: были отданы под суд 17 негров и только 4 белых.

Кровавая оргия убийств и жесточайшая расовая дискриминация наталкивались на упорнейшее вооруженное сопротивление негров, которые убедительно продемонстрировали свою готовность пойти на самые крайние меры в борьбе с расистами.

В защиту прав негров активно выступила НАСПЦН.

«Мы боролись с расистами, — вспоминал Дюбуа, — всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами: посылали протесты от имени НАСПЦН, выступали с лекциями, помещали статьи в журнале «Крайсис» и других изданиях».

Руководимый Дюбуа «Крайсис» в это тяжелое для негров время превратился в орган, объединявший самых, решительных сторонников борьбы с линчевателями и организаторами негритянских погромов. Это было тревожное время, когда открытые и резкие выступления против погромщиков-расистов могли привести не только к судебному преследованию, но и к физической расправе, к убийству из-за угла. Презирая все опасности, Дюбуа из номера в номер призывал негров и всех противников расовой нетерпимости решительно выступить за прекращение негритянских погромов.

Особое внимание он уделял работе среди негров, вернув, шихся с фронтов империалистической войны, справедливо считая, что негритянская молодежь, прошедшая фронт, умеющая владеть оружием, сумеет постоять за свои интересы и повести за собой широкие массы негритянского народа. Дюбуа в передовой статье «Возвращающиеся солдаты» писал на страницах «Крайсиса», обращаясь к неграм-фронтовикам: «Вы вернулись Вы вернулись с полей сражений. Вы. вернулись для того, чтобы сражаться».

В августе 1919 года конгрессмен от Южной Каролиньн Джеймс Бирнс, ссылаясь на эту передовую «Крайсиса» и другие статьи, опубликованные Дюбуа, обвинил автора в подстрекательстве негров к восстанию и потребовал отдать его под суд на основании федерального закона о шпионаже.

Дюбуа не запугала атака, предпринятая на него расистами в конгрессе. Он продолжал публиковать в «Крайсисе» пламенные передовые статьи, призывая негров вооружаться и давать, отпор толпам погромщиков Редактируемый Дюбуа журнал наводил ужас на расистов, они всеми силами стремились помешать его распространению, особенно среди негров. В начале-1920 года судебные власти штата Миссисипи заключили в тюрьму негритянского священника, продававшего «Крайсис». А адвокату, который хотел выступить в защиту этого священника на судебном процессе, было заявлено, что, если он не откажется от своего намерения, то его линчуют.

Когда в 1920 году Дюбуа опубликовал свою книгу «Темная вода», на него обрушилась целая лавина гневных обвинений в подстрекательстве негров к мятежу, в антипатриотизме, в нежелании искать мирных путей решения расовой проблемы в США Особое возмущение расистов и всей реакционной Америки вызвало то место в книге Дюбуа, где он писал, что черный мир готовится к сражению с белым миром.

Большие трудности в деятельности Дюбуа создавали не только нападки расистов. Это были открытые враги, — удар с их стороны мог быть нанесен к любой момент, и Дюбуа был всегда готов к этому. Но немало сил и энергии отнимали и междоусобные бои, борьба внутри самого негритянского движения.

В 1915 году скончался Букер — Вашингтон, борьба против которого занимала важное место в деятельности радикальных кругов негритянского движения. А уже на следующий год в Соединенные Штаты прибыл из Вест-Индии Маркус Гарви, развернувший бурную деятельность под лозунгом «Назад в Африку!». Дюбуа и другие прогрессивно настроенные деятели негритянского движения вынуждены были, раскалывая единый фронт негров, вести упорную борьбу против утопических и реакционных планов Гарви, направленных на переселение негров в Африку.

Гарви родился в Британской Вест-Индии, на Ямайке в 1867 году. По профессии он был печатник и уже в восемнадцать лет заведовал небольшой типографией, но мысли молодого печатника были далеки от его скромной профессии Гарви с молодых лет проявлял огромный интерес к негритянскому движению не только в Вест-Индии, но и во всем мире. В 1914 году он основал на Ямайке Всемирную ассоциацию по улучшению положения негров (ВАУПН), которой суждено было оставить заметный след в развитии негритянского движения в США.

Когда Гарви переехал в 1916 году в США, он перевел туда и штаб-квартиру своей организации, которая на американской почве быстро окрепла и приобрела очень большое влияние. Параллельно с укреплением ВАУПН рос и авторитет ее генерального секретаря, который быстро превратился в известного негритянского лидера.

Маркус Гарви был очень невзрачен на вид низкорослый, толстый, с угольно-черной кожей И резким контрастом с этой невыразительной внешностью был острый ум, пламенный темперамент, блестящие ораторские способности этого лидера негров.

В 1919 году в США было 30 местных отделений ВАУПН, а к 1921 году, по данным руководства этой организации, уже насчитывалось 418 зарегистрированных отделений на местах и 422 отделения, находившихся в стадии формирования. О количестве членов ВАУПН точно судить трудно, ее руководство жонглировало цифрами в несколько миллионов человек. Это было саморекламой, и не очень убедительной, но бесспорно одно — эта организация оказывала в первые годы своего существования большое влияние на негритянское движение. Что же касается членства, то цифры его были несравненно скромнее.

Дюбуа в 1923 году считал, что в ВАУПН было только 18 тысяч членов, плативших членские взносы. «Но, — писал Фостер, — каково бы ни было действительное число членов Всемирной ассоциации по улучшению положения негров, остается бесспорным, что эта организация пользовалась огромной популярностью в негритянском народе… Гарви, как никто со времен реконструкции и популистского движения, сумел привести в движение миллионные массы негритянского народа».

Деятельность Гарви получила широкий резонанс и далеко за пределами США, у него были многочисленные последователи в Африке, Вест-Индии, Центральной Америке, которые направляли своих делегатов на съезды ВАУПН.

Причина огромной популярности движения, возглавлявшегося Гарви, заключалась отнюдь не в выдающихся личных качествах его руководителя. Гарви развернул знамя своего движения в период, когда резко усилился расистский террор, когда брожение среди широких масс негритянского народа искало выхода в каких-то конкретных мероприятиях, направленных на улучшение положения негров. Программу таких действий и выдвинул Гарви. Эта программа отнюдь не отличалась прогрессивностью, была нереальна, но Гарви умел подать товар лицом, броско, ярко, захватывающе. Он был блестящим мастером массовой политической агитации, и то, что он делал, не могло оставить окружающих равнодушными.

Важную роль сыграла и победа великой революции в России, разбившей царскую тюрьму народов, показавшей пример всем угнетенным народам в борьбе за подлинное решение национального вопроса. Сыграло свою роль и то, что Гарви очень умело воспользовался тем глубоким недовольством, которое было среди негров, консервативной политикой НАСПЦН и других негритянских организаций.

Негры рвались в бой, нужны были новые методы работы, новые лозунги, на что оказались не способны консервативные лидеры негритянского движения. Гарви очень удачно уловил момент и настроение негритянских масс и выдвинул боевую программу, соответствовавшую наступательному духу негров. «Черное крестьянство, — писал один публицист, — толпой идет за Гарви. Оно боготворит его. Оно чувствует, что Гарви говорит такие вещи, которые негры сознают, но не могут выразить сами. Его зажигательные речи собирают огромные массы людей. Негры жертвуют ему свои деньги. Они готовы пойти за него в огонь и воду. Он стал кумиром для них — этот черный Демосфен».

Гарви был блестящим мастером организации пышных театрализованных представлений, захватывавших воображение толпы. Помпезные парады, празднества, церемонии следовали друг за другом, придавая движению максимум внешнего эффекта. Программа Гарви предусматривала создание армии будущего негритянского государства, он основал отряды, которым были даны броские названия: «Всемирные сестры Черного креста», «Всемирный африканский легион», «Летный корпус Черного орла».

Один из литературных героев Дюбуа, рассказывая о Гарви, говорил, что он привнес в свою затею элемент торжественности, учредив эффектный церемониал будущей «Африканской империи». Он присваивал своим сторонникам титулы рыцарей и леди, намекая, что сам является королем милостью Чернокожего бога. Все это было фантастично и вместе с тем необычайно впечатляюще.

Если Гарви созывал съезд своей организации, то это не было обычное деловое собрание, а настоящий грандиозный спектакль. Участники съездов устраивали шумные шествия по улицам Гарлема. Сотни тысяч негров как зачарованные смотрели на членов «Африканского легиона», шествовавших в голубой и красной военной форме, на одетых в белое сестер милосердия из «Черного креста». Последователи Гарви распевали сложенный по его указанию гимн будущей «Африканской империи» — «Эфиопия — земля наших отцов» и размахивали огромными черно-зелено-красными знаменами, флагами будущего всемирного африканского государства. Черный цвет был взят по цвету кожи негров, зеленый означал цвет их надежды, красный — кровь негров. Как иронически писал один историк: «Никогда негритянская раса не будет иметь лидера, который мог бы устраивать такие замечательные представления».

Причина огромной популярности движения Гарви заключалась, конечно, не к этой броскости и внешней эффектности. В первые годы в программе Гарви фигурировали требования, которые могли вовлечь и действительно вовлекли в это движение широкие массы негров. Программа Гарви была направлена на решение проблем, волновавших самые широкие круги негров Африки. Америки, Вест-Индии. Она требовала отмены всех форм расовых преследований, дискриминации и сегрегации, борьбы с расовым угнетением всеми средствами, имевшимися в распоряжении негров. Гарви призывал негров не платить налоги органам власти, в которых они не представлены. Программа выступала против принудительного зачисления негров на военную службу. Африканских негров Гарви призывал бороться против законов, на основании которых у них отбиралась земля.

«Мы считаем, — говорилось в программном документе нового движения, — что Африка должна стать континентом свободы для негров всего мира, и в соответствии с принципом: Европа — для европейцев и Азия — для азиатов — мы также требуем: Африка — для африканцев, для всех африканцев, живущих как в самой Африке, так и за ее пределами».

Участники движения гневно осуждали империалистические державы, поработившие Африканский континент, и заявляли о своей «твердой решимости требовать и добиваться возвращения себе обширного континента наших предков со всеми его сокровищами и ресурсами».

В очень резкой форме программный документ Гарви осуждал варварское обращение колонизаторов с неграми Вест-Индии и других колоний. Но основное внимание уделялось положению негров в Соединенных Штатах. Программа клеймила позором правящие круги США за джимкроуязм, линчевания и расовые погромы, дискриминацию негров при получении работы и образования, судебный произвол и всю систему жесточайшего унижения негров в США.

Из всех этих гневных реляций, казалось, должен был последовать логический вывод о необходимости решительной борьбы за уничтожение всех видов расовой дискриминации и сегрегации. Однако Гарви думал иначе. Он считал, что негры не в состоянии добиться равноправия в тех странах, где они составляют меньшинство населения, и им надо ехать в Африку на свою прародину и там создать великую Африканскую империю. Переселить миллионы негров в Африку, изгнать оттуда белых колонизаторов и создать на Черном континенте империю было задачей, мягко выражаясь, нереальной. И тем не менее движение «Назад в Африку!» всколыхнуло широкие массы негров США. Гарви поддержали многие негритянские лидеры, среди которых был и Уильям Дюбуа, который на страницах «Крайсиса» назвал его «выдающимся лидером». Дюбуа подчеркивал, что Гарви «с удивительным успехом обобщил и выразил недовольство и дух протеста, накопившиеся за долгие века страданий в вест-индском крестьянстве».

Призывы Гарви к переселению в Африку нашли среди американских негров самую горячую поддержку, потому что они раздались тогда, когда в США поднялась новая волна жесточайшего антинегритянского террора. Американский негр готов был бежать куда угодно, лишь бы не оставаться на плантациях Юга, которые были для него настоящим кромешным адом. Негритянские погромы в послевоенный период в Чикаго и других городах Севера свидетельствовали о том, что северные штаты для негров тоже отнюдь не обетованная земля. Однако реальных возможностей для переселения в далекую Африку было очень немного, и стало очевидным, что о массовой эмиграции американских негров в Африку не может быть и речи.

На начальном этапе движение Гарви пользовалось такой активной поддержкой широких масс негров потому, что оно соответствовало боевому духу негритянского движения в первые послевоенные годы, когда негры нередко с оружием в руках выступали на защиту своих прав. Эта было новое явление в истории негритянского народа США, появился «новый негр», облик которого ярко нарисовал один негритянский журнал: «новый негр» — это был человек, готовый, если надо, принять смерть во имя защиты самого себя, своей семьи и своих политических прав. Это был негр, требовавший «полного социального равенства, права на образование, права на самозащиту вплоть до применения физической силы, свободы слова, печати и собраний и признания права России самостоятельно распоряжаться своей судьбой».

Боевые призывы Гарви соответствовали настроениям этого «нового негра», игравшего все более важную роль в негритянском движении. Поддержка Гарви со стороны радикальных элементов негритянского движения и явилась главной причиной стремительного взлета этого нового лидера негров. Но как только Гарви лишился этой поддержки, его движение стало быстро хиреть и в конце концов сошло на нет.

Были важные причины, заставившие многих радикально настроенных негров пересмотреть свое отношение к Гарви. В частности, смертельный удар по движению и одновременно до личному престижу Гарви нанесла его авантюра с созданием пароходной компании для реализации утопического плана перевозки негров в Африку. Среди негров были собраны значительные средства, и в 1919 году Гарви зарегистрировал в Нью-Джерси судоходную и торговую компанию с капиталом в 10 миллионов долларов и пароходную линию под названием «Черная звезда». Предпринимательская деятельность Гарви началась не под счастливой звездой. Сомнительные личности, окружавшие его, быстро разворовали огромную сумму, около семисот тысяч долларов, и новая компания обанкротилась, прежде чем сумела широко развернуть свою деятельность.

Многие негры, искренне сочувствовавшие Гарви, предупреждали его, что он окружен нечистоплотными дельцами, которые разграбят деньги негров, заработанные ими тяжелым трудом, и нанесут непоправимый удар по всему движению. «Позже, — писал Дюбуа, — когда он начал сбор денег на свой пароход, я отозвался о нем как об искреннем и трудолюбивом идеалисте, но назвал его методы надуманными, расточительными, нелогичными, почти незаконными и просил его друзей не допустить, чтобы он своими безрассудными действиями довел до банкротства и крушения одно из выдающихся идеологических движений современности».

Финансовые злоупотребления, вскрывшиеся в компании, организованной Гарви, повлекли за собой незамедлительные и суровые карательные меры. В джунглях свободного предпринимательства коррупция, взяточничество, финансовые аферы — обычное явление, мимо которого власти проходят, стыдливо потупив глаза. Но на этот раз представилась возможность развенчать одного из лидеров негров и тем самым нанести чувствительный удар по всему негритянскому движению. Повязка с глаз Фемиды была снята незамедлительно, и стрелы «правосудия» были точно направлены в цель, поразив незадачливого организатора пароходной компании и низвергнув с пьедестала лидера движения «Назад в Африку!».

От этого удара Гарви уже никогда больше не оправился. Занявшись сомнительной предпринимательской деятельностью, он не учел, что воротилы большого бизнеса никогда не прощают самонадеянных дилетантов, вторгающихся в их сферу, и особенно если это человек с неблаговидной для них политической репутацией.

Финал предпринимательской деятельности Маркуса Гарви был трагический. Суд признал Гарви виновным и приговорил его к пятилетнему тюремному заключению. В 1925 году он был заключен в федеральную тюрьму в Атланте и пробыл в заключении два года, после чего президент Кулидж помиловал Гарви и приказал выслать его на Ямайку. По возвращении на родину Гарви в течение нескольких лет занимался в Вест-Индии политической деятельностью, но уже без какого-либо серьезного успеха. Не сумев возродить былую активность своего движения, Гарви отказался от политической деятельности, переехал в Лондон, где и умер в 1940 году, всеми забытый и покинутый.

История стремительного взлета и сокрушительного падения Гарви явилась убедительным свидетельством того, что от крайней революционности до заурядного консерватизма мелкобуржуазного националиста, каким был Гарви, отделяет всего один шаг. Бросив все силы руководимого им движения на реализацию планов массовой эмиграции негров из США, Гарви фактически отказался от борьбы за улучшение положения негров. «Гарви, — писал Уильям Фостер, — растерял постепенно весь свой первоначальный радикализм и в конце концов скатился на позиции консерватизма, а это фактически привело к тому, что его практическая деятельность сводилась к выдаче негритянского народа — как в США, так и во всех других странах — в руки его злейших врагов».

Гарви постепенно сползал на позиции непротивленчества и к концу своей политической деятельности столь же беззастенчиво выпрашивал подачки у правящих белых кругов, как и Букер Вашингтон.

Гарви был убежденным противником вступления негров в профсоюзы, считал химерой борьбу за социальное равенство. Занимая в начале своей деятельности дружественную позицию по отношению к СССР, он в конце концов стал патологически ненавидеть первую в мире страну социализма.

И наконец, случилось то, во что трудно было поверить, — Гарви вошел в прямой контакт с Ку-клукс-кланом, лидеры которого были готовы отправить негров в Африку и куда угодно, чтобы раз и навсегда разрешить негритянский вопрос. Гарви связался с одним из руководителей Клана, полковником Симмонсом, пригласил его выступить с речью на съезде Всемирной ассоциации по улучшению положения негров и открыто пел дифирамбы палачам негров из Ку-клукс-клана.

Гарви вел переговоры с рядом расистов — сенаторов и конгрессменов от южных штатов, стремясь заручиться поддержкой в деле переселения американских негров в Африку.

Дюбуа указывал на то, что Гарви разработал детальный план, согласно которому Ку-клукс-клан должен был взять на себя финансирование эмиграции негров в Африку, и что лидеры Клана разослали своим местным организациям циркуляр, в котором защищали деятельность Гарви и указывали на необходимость ее поддержки.

Прямая связь с Кланом означала, что Гарви вольно или невольно, но стал на путь предательства интересов негров. Политическое перерождение Гарви подтвердило всю правильность позиции Дюбуа, который еще на раннем этапе деятельности этого лидера негров, поддерживая все положительное в его программе, вместе с тем открыто и решительно осуждал его за многие грубые ошибки.

Принципиальная позиция Дюбуа в отношении Гарви создавала ему массу трудностей. Дюбуа обвинили в том, что он завидует популярности Гарви, интригует против него и всеми мерами препятствует его деятельности. Несмотря на все эти заявления, не имевшие под собой никакой почвы, Дюбуа продолжал осуждать все то, что, по его мнению, было ошибочным в движении, руководимом Гарви.

Серьезные трудности возникали из-за личных качеств Гарви Дюбуа писал, что он надменен и высокомерен, не умеет ладить с товарищами, что «как руководитель масс он отличается слишком упрямым и властным характером». Описания современников, многие факты, связанные с практической деятельностью Гарви, создают образ некоего фюрера, высоко поднявшегося над толпой своих поклонников и почитателей. В этой неудобной позиции редко кому удавалось удерживаться продолжительное время, не составил исключения и Гарви. Его карьера была яркой, блистательной, но очень кратковременной. И главной причиной падения Гарви явилось то, что он в конечном итоге оказался по ту сторону баррикад в той упорной борьбе, которую вел его народ за свои права. «Он, — говорил о Гарви Дюбуа, — не только не борется против расового угнетения, он пресмыкается перед угнетателями негров и аплодирует им, единственно против кого он борется — это против людей его же расы, добивающихся свободы».