Если ты осмелишься

Глава 22

ДО

Вайолет

Я не понимаю, что у меня двойное свидание, пока мы вчетвером не оказываемся на карнавале, звезды едва видны над желтыми и фиолетовыми огнями и полностью освещенным колесом обозрения.

Впереди меня Хлоя кокетливо смеется над чем-то, что говорит Люк, ее голова запрокидывается. Уэс рядом со мной молчит, воздух между нами напряжен. Держу пари, он тоже понятия не имел о неожиданном двойном свидании Хлои.

Я беру ее под руку и тащу прочь от парней к киоску с сахарной ватой.

— А что случилось с “не встречайся с моим братом”? Теперь ты играешь в Купидона?

Хлоя драматично закатывает глаза, вытаскивая несколько мятых купюр за сахарную вату, как будто именно поэтому я привела ее сюда.

— С кем ты хотела, чтобы я свела тебя вместо него? С Треем?

Мой желудок скручивает. Определенно не Трей.

Она читает выражение моего лица.

— Я так и подумала. Ты знаешь Уэса, и тебе с ним комфортно. Я подумала, что ты не будешь совсем несчастна, общаясь с ним.

Я не знаю, как она может думать, что мне комфортно с Уэсом. Я на взводе каждый раз, когда нахожусь рядом с ним, ладони становятся скользкими, а желудок скручивается в узел.

Но, думаю, в чем-то она права. Мне достаточно комфортно разговаривать с Уэсом. Я не беспокоюсь о каждом слове, слетающем с моих губ, как я делаю это почти со всеми остальными. Я даже флиртую с Уэсом, хотя раньше мне это ни с кем не удавалось.

Возможно, мне стало с ним более комфортно, чем я думала.

— Но зачем нам вообще здесь находиться? Разве ты не предпочла бы остаться наедине с Люком?

— Нет, я хочу, чтобы со мной была моя лучшая подруга, глупышка. — Она одаривает меня своей обаятельной улыбкой. — Но я не хотела, чтобы ты была третьим лишним.

— Что вам принести? — спрашивает прыщавый подросток из киоска с сахарной ватой.

— Розовое и голубое, пожалуйста, — просит его Хлоя.

— Надеюсь, ты не планируешь платить за это сама, — говорит Люк, подходя к Хлое.

Я улыбаюсь. Я все еще недостаточно хорошо его знаю, но, если бы мне пришлось выбирать кого-то, кто мог быть достаточно хорош для Хлои, это был бы Люк.

Чья-то рука ложится мне на поясницу. Уэс.

От него исходит тепло. Он такой красивый со своими аккуратно подстриженными волосами цвета оникса, ярко-голубыми глазами и в хоккейной куртке с его третьим номером.

Хлоя понятия не имеет, какие неприятности она создает. Если она хочет уберечь меня и Уэса от влюбленности друг в друга, она проделывает ужасную работу, разлучая нас.

Его рука на мне успокаивает и возбуждает одновременно. Мне нравится, когда он прикасается ко мне так, словно я принадлежу ему. Я жажду принадлежать ему.

К моему удивлению, Люк платит за сладкую вату Хлои, а Уэс — за мою.

— Ты не обязан этого делать, — возражаю я. Это ненастоящее свидание. Нас обоих заманили сюда обманом.

— Да, обязан, — поправляет Хлоя, отрывая кусочек своей сахарной ваты и протягивая его Люку, который приоткрывает рот в ухмылке. Они уже так мило смотрятся вместе.

— Да, я хочу, — соглашается Уэс. — Особенно потому, что я собираюсь съесть половину.

— Хорошо, — шепчу я. — Вообще-то я не люблю сладкую вату.

Хлоя в ужасе ахает, хотя я надеялась, что она меня не услышит.

— Кто не любит сладкую вату?

— Сумасшедшие люди, — говорит Люк, и они вдвоем идут впереди.

Как только они оказываются вне пределов слышимости, я спрашиваю Уэса:

— Можешь просто съесть это за меня?

Он озорно ухмыляется.

— Я съем все, что ты захочешь.

Мои щеки горят, и я сую сахарную вату ему в руку. Теперь я не могу перестать думать о том, как Уэс уводит меня в темный укромный уголок и опускается передо мной на колени, его язык между моих ног.

Мы катаемся на каждом возможном вращающемся аттракционе, пока Хлоя не жалуется, что, если она прокатится еще раз, ее стошнит розовым, хотя именно она настаивает на том, чтобы кататься на каждом аттракционе.

Когда мы подходим к ряду карнавальных игр, Хлоя замечает фаршированную утку и бросает вызов Уэсу, чтобы тот посоревновался с ней за нее.

— Разве ты не должен выиграть золотую рыбку? — Спрашивает Люк.

— Золотые рыбки кончились, — монотонно сообщает нам бородатый работник карнавала.

Хлоя и Уэс кричат и стонут, бросая шарики для пинг-понга, но им не удается пропихнуть их через крошечные кольца. В такие моменты становится до боли очевидно, что они брат и сестра. Если не считать их ярких голубых глаз, они не могли выглядеть более непохожими. Но эта склонность к соперничеству заложена в их семье.

— Она мне действительно нравится, — признается мне Люк, засунув руки в карманы. — Уэсу это не понравится, потому что никто не хорош для его младшей сестры, но я знаю, что он предпочел бы, чтобы она встречалась со мной, чем с любым другим придурком в команде.

— Ты ей тоже нравишься. — Я знаю, она не стала бы возражать, если бы я так сказала. Она сделала очевидным свое влечение к Люку. Зная ее, она уже сказала ему, что именно чувствует. Черт, она, вероятно, была единственной, кто пригласил его на свидание. И ей даже не нужно было, чтобы я подбивала ее на это.

Хлоя — такая девушка, какой я всегда хотела быть, но у меня никогда не хватало смелости попробовать.

Может быть, до сих пор. То, что я ее подруга, заставило меня поверить, что я могу все. Я наконец-то могу написать эту книгу. Я могу флиртовать с парнем не моей лиги, как Уэс. Пока Хлоя рядом со мной, я могу быть храброй.

— Я знаю, ты, вероятно, уже получил угрозу от Уэса, но, если ты причинишь ей боль, я убью тебя.

Люк легко улыбается мне, как будто знал, что этот разговор состоится.

— Я бы больше беспокоился о том, что она причинит мне боль. Я пытался не отпугнуть ее слишком резким поведением, но Хлоя в значительной степени девушка моей мечты.

Мое сердце сжимается от невероятной радости за моего лучшего друга.

— Вайолет! — Зовет Хлоя. — Мне нужно, чтобы ты присоединилась ко мне.

Уэс одаривает меня своей душераздирающей улыбкой. Мой желудок переворачивается.

Я занимаю место Хлои рядом с ним.

— У меня для тебя предложение, цветочек, — шепчет Уэс мне на ухо. — Победитель кончит сегодня вечером.

— Что…

Но Уэс уже бросает шарики для пинг-понга в кольца, Хлоя кричит мне сзади, чтобы я победила.

Он действительно сказал то, что я думаю? Я не уверена, имел ли он это в виду или просто хотел вывести меня из себя, чтобы я проиграла.

В любом случае, я никогда в жизни не была так мотивирована выиграть игру.

Я хватаю шарик для пинг-понга и бросаю его. Он со звоном отскакивает от кольца. Прежде чем он падает на землю, я бросаю другой.

Он проваливается сквозь обруч.

Позади меня Хлоя кричит и подбадривает меня, подпрыгивая вверх-вниз.

— Утка выигрывается за три броска, — напоминает ей Уэс.

Она перестает прыгать и скулит. Работник карнавала берет фаршированную утку и протягивает ее Хлое.

— Вы можете взять утку, если только вы вчетвером отойдете от меня подальше.

Хлоя сияет, ей наплевать на это оскорбление.

— Мы должны заставить тебя поиграть в пивной понг, — говорит мне Люк, прежде чем обнять Хлою за талию. — Ты рада, что у тебя есть утка?

— Это утка Вайолет. Она выиграла. Но да. — Она сияет. — У тки — мои любимые животные.

— Утки ни у кого не являются любимыми животными, — говорит Уэс.

— Ну, они мои. — Она показывает ему язык. — Их скольжение по воде кажется легким, но под поверхностью они отчаянно гребут. Вот что я чувствую на льду. Я годами падала и истекала кровью, чтобы достичь того, что я есть, но, когда я снова на льду, каждый синяк и шрам стоят того. Я не хочу быть нигде больше. Они чувствуют себя как дома в воде, а я чувствую себя как дома на льду.

У нее это получается без усилий. Каждый раз, когда я смотрю, как Хлоя катается, я заворожена. Она танцует на скользкой поверхности, как будто это ее вторая натура.

— Вот так я отношусь к писательству, — говорю я ей.

Она улыбается мне. Может быть, это одна из причин, почему мы такие большие друзья. Мы понимаем стремление друг друга, наше неустанное стремление к нашей страсти.

— Тебе следует как-нибудь дать мне почитать один из твоих рассказов. — Уэс улыбается мне.

— Просто целуйтесь уже, — зовет нас Хлоя, закатывая глаза. Я замираю, хотя и знаю, что она шутит. Пока она не сверкнет дьявольской улыбкой. — Если ты осмелишься на это.

Шок и ужас овладевают мной.

Что, черт возьми, она делает? Почему она сталкивает меня и Уэса, когда продолжает утверждать, что не хочет, чтобы мы встречались? Конечно, я хочу поцеловать его — я хочу сделать с ним гораздо больше, — но я не хочу, чтобы это происходило перед аудиторией.

Я осмеливаюсь взглянуть на Уэса, улыбка исчезает с его лица.

Но я еще не отказалась от своего вызова.

Он хотел поцеловать меня в тот день на пляже. Он сказал, что победитель кончит сегодня вечером. Он хочет меня. Я знаю, что хочет.

Я делаю шаг к нему, и его глаза расширяются, прежде чем он отступает. Слово, слетающее с его губ, останавливает меня на полпути.

— Нет.

Стыд захлестывает меня из-за отказа. Публичный отказ, прямо на глазах у Хлои и Люка.

Как я могла так неправильно понять Уэса? Я совершенно неверно истолковала его сигналы. Мои щеки пылают, а глаза Хлои на секунду расширяются — ровно настолько, чтобы выдать ужас от моего унижения, — прежде чем она хватает Люка за руку и объявляет:

— Пошли! Мне нужен торт-воронка.

Я молча следую за Хлоей и Люком по карнавалу, натягивая улыбку всякий раз, когда Хлоя пытается вовлечь меня в разговор. Держусь как можно дальше от Уэса.

Я с самого начала знала, что он никогда не запал бы на такую девушку, как я. Глупо было думать, что флирт со мной был для него чем-то большим, чем забавный способ скоротать время. На самом деле он никогда не интересовался мной; он просто потакал своей сестре и был дружелюбен. Не более того.

Карнавал закрывается через пятнадцать минут, и я отсчитываю секунды до того момента, когда смогу сбежать.

— Пойдем на колесо обозрения, пока его не закрыли! — Зовет Хлоя.

— Высота выводит меня из себя. Вы, ребята, идите. — Я машу им рукой, радуясь возможности побыть наедине.

— Ни за что. — Хлоя качает головой. — Ты пойдешь с нами.

— Если я поднимусь так высоко в воздух, мое сердце разорвется…

— Я бросаю тебе вызов! — кричит она, смеясь, и бежит к колесу обозрения. Полная света, который никогда не погаснет.

Ее радость заставляет меня улыбаться, даже несмотря на то, какой кислый оборот приняла эта ночь.

Мы вчетвером стоим в очереди, и когда Хлоя и Люк забираются в кабину, она закрывает за ними дверь.

Оставляя меня наедине с Уэсом.

Оператор сажает нас в следующую пустую капсулу, и тишина становится удушающей.

Мое сердце колотится, пока мы медленно поднимаемся. Боже, я надеюсь, мы не застрянем наверху. Хуже этой ночи быть не могло.

Уэс обнимает меня за плечи, защищая, и я мгновенно окутываюсь его запахом, его теплом.

— Ты в порядке? — бормочет он.

— Ты последний человек, который сейчас хотел бы меня утешать. Я бы посоветовала тебе отодвинуться от меня как можно дальше, потому что меня может стошнить. — Я зажмуриваю глаза, надеясь, что тошнота в животе пройдет, если я не буду видеть, как высоко мы находимся. Если я забуду о перепуганном лице Уэса, когда я придвинулась, чтобы поцеловать его. Нет.

Его пальцы касаются моей щеки, заставляя мое лицо приблизиться к его.

— Посмотри на меня.

Несмотря на то, что последнее, что я хочу делать, — это видеть его, неприятие и жалость, запечатленные на его лице, вызывают еще большую тошноту, чем земля далеко под нашими ногами, я делаю, как он говорит.

Он притягивает меня ближе, прижимая к себе боком. Он такой теплый, от него восхитительно пахнет кедром, и я хочу раствориться в его запахе и ощущениях. Его голубые глаза впиваются в мои, и он обхватывает мою челюсть, потирая большим пальцем взад-вперед по моей щеке.

— Просто смотри на меня, и тебе не будет страшно.

Моя грудь сжимается, я ничего так не хочу, как позволить ему утешить меня. Позволить ему быть моей тихой гаванью. Но он не хочет меня так, как я хочу его.

— Я бы предпочла испугаться, — шепчу я.

Он сглатывает, и в его глазах мелькает что-то новое. Сожаление.

— Я хотел поцеловать тебя. — Его хватка на моей челюсти усиливается, но почему-то остается нежной. Мое сердце замирает. — Но я не хотел делать это на спор. Я хочу, чтобы это было по-настоящему.

Я не ошиблась. Я правильно истолковала знаки. Мне это не показалось. Уэс действительно хочет меня. Так же сильно, как я хочу его.

Я едва могу выдавить из себя эти слова, мое сердце застряло в горле.

— Я тоже.

Он изучает каждый дюйм моего лица, прежде чем его большой палец касается моей нижней губы. Я ничего не могу с собой поделать — у меня вырывается небольшой, непроизвольный вздох.

— Я не умею быть милым и нежным, — предупреждает он. — Если ты ищешь принца, то это не я. Я хочу, чтобы мой ремень был у тебя на шее. Я хочу трахнуть тебя так сильно, что твои ногти оставят шрамы у меня на спине. Если я поцелую тебя, ты будешь моей.

Жидкий жар разливается у меня между ног. Я наполовину возбуждена, наполовину напугана его словами. Но я знаю, чего хочу.

— Я хочу быть твоей, — выдыхаю я.

Это все, что ему нужно услышать. Он хватает меня за волосы и притягивает к себе, наши губы встречаются на полпути в столкновении, от которого в моем мозгу взрывается фейерверк. Мой желудок переворачивается, когда его мягкие губы скользят по моим, мои трусики становятся влажными, когда его язык скользит по моим губам. Я не могу дышать. Не могу думать ни о чем, кроме ощущения его губ на моих.

Когда он издает звук, нечто среднее между стоном и рычанием, я таю.

— Блядь. — Слово хрипло вырывается из его горла, как проклятие и молитва. — Надеюсь, ты понимаешь, что только что выпустила на волю, цветочек. Теперь ты никуда не денешься.

Пути назад нет. Я принадлежу ему.

Я принадлежу Уэсу Новаку.