Если ты осмелишься

Глава 28

После

Вайолет

Мой телефон звенит с уведомлением по электронной почте от Отдела по делам студентов.

Здравствуйте, мисс Харрис,

Пожалуйста, зайдите ко мне в офис сегодня, как только вам будет удобно.

С Наилучшими пожеланиями,

Дин Форрестер.

Черт. Это не может быть хорошо.

Я направляюсь в Университетский центр по делам студентов, перебирая все возможные причины, по которым у меня могут быть проблемы.

Моя рефлекторная реакция заключается в том, что за этим стоит Уэс.

Но нет, Аниса просто лезет мне в голову. Наконец-то между мной и Уэсом все наладилось. Он не стал бы лгать, чтобы втянуть меня в неприятности с администрацией. Может быть, он и сделал бы что-то подобное, чтобы меня выгнали из кампуса в начале этого семестра, но не сейчас.

Как только я захожу в приемную, декан Форрестер высовывает голову из своего кабинета. У него очки в проволочной оправе и иссиня-черные волосы, такие темные, что я думаю, он красит их, чтобы скрыть седину. Он одаривает меня улыбкой, которая пытается быть приветливой, но под ней скрывается что-то неприятное.

У меня сводит желудок.

— Мисс Харрис, спасибо, что пришли. Пожалуйста. — Он жестом приглашает меня в свой кабинет, и хотя все, чего я хочу, — это убежать в противоположном направлении, я захожу внутрь и сажусь.

Несколько недель назад я бы вздохнула с облегчением, если бы меня выгнали из кампуса. Сейчас последнее, что я хочу делать, — это уходить. Мне нравится жить с Анисой, мне нравится посещать мои занятия, мне нравится писать свои рассказы, и больше всего мне нравится быть с Уэсом.

— Мятные конфеты? — Декан Форрестер протягивает вазочку с зелеными мятными конфетами.

Я запихиваю одну в рот, чтобы успокоить нервы.

— Спасибо.

Он складывает руки на столе.

— Спасибо, что пришли. Я хотел бы обсудить довольно серьезное заявление, сделанное другим студентом.

Дерьмо. Это хуже, чем я думала. Мята прокисает у меня во рту, и я ищу мусорную корзину, чтобы выплюнуть ее.

— Какое заявление?

— Поступили сообщения, что Уэс Новак приставал к вам в кампусе.

Над нами повисает тишина, такая тихая, что, клянусь, я слышу, как останавливается мое сердце. Это не я в беде.

Уэс.

— Что?

— Я бы хотел, чтобы вы были честны со мной. — Декан Форрестер наклоняется ближе. — Эти утверждения верны?

Аниса. Должно быть, это она донесла на Уэса. Она сказала, что, если все станет хуже, она что-нибудь скажет. Как только она узнала, что мы с Уэсом занимаемся сексом, она, должно быть, решила, что это стало последней каплей.

Но она ошибается на его счет. Это не одна из его розыгрышей — это новая глава для меня и Уэса. Мы наконец-то добираемся до лучшего места, держась за руки и пробираясь сквозь темноту вместе, бок о бок.

И Аниса пытается это остановить.

Мои ногти впиваются в ладони. Я понимаю, что она пытается быть хорошим другом, что она просто пытается присматривать за мной, но хороший друг также не стал бы действовать за моей спиной и делать что-то подобное, когда я недвусмысленно попросила ее не делать этого. Она не послушала меня, и если с Уэсом что-нибудь случится, он никогда мне этого не простит.

Однажды я уже потеряла его. Я не собираюсь терять его снова.

— У вас не будет никаких неприятностей, Вайолет, — уверяет он меня. — Я просто хочу убедиться, что вы чувствуете себя в безопасности в нашем кампусе. Если это правда, то эти утверждения могут стать основанием для его отчисления.

Аниса думала, что она даст мне возможность, наконец, заставить Уэса и остальных «Дьяволов» столкнуться с последствиями за то, что они преследовали меня в течение нескольких недель. За то, что причинил мне боль, за то, что унизил меня, за то, что напугал меня.

— Нет. Это неправда. — Я с трудом сглатываю. Сопротивляюсь. — Но есть кое-кто еще, кто донимает меня.

Брови декана Форрестера хмурятся, когда он берет ручку.

— Вы можете назвать мне имя?

— Трей Ламонт.

Он кивает, записывая имя Трея, и от облегчения мои конечности расслабляются. Если Трея вышвырнут из кампуса, я наконец-то смогу вздохнуть с облегчением. Уэс может справиться с ним, но он не может быть рядом со мной каждую секунду. И Трей знает расписание Уэса — он знает, когда я буду уязвима.

— Хорошо. Спасибо, что прояснили это. Мы займемся мистером Ламонтом. Я ценю, что вы пришли. — Он встает и открывает мне дверь. — Хорошего дня, мисс Харрис.

Как только я выхожу из здания и оказываюсь на прохладном воздухе под лучами утреннего солнца, я звоню Анисе.

— Привет! — Ее звонкий, воздушный голос. — У меня есть самая смешная история…

— Ты сообщила об Уэсе декану Форрестеру?

— Нет. — Ее голос понижается на октаву, и она почти убеждает меня смущением в своем тоне. — Я никому не сообщала о нем. Ты же просила меня не делать этого.

Я хочу верить, что она не стала бы нагло лгать мне, но никто другой не заботится обо мне настолько, чтобы сообщить о нем. Она мой единственный друг в этом кампусе. И если Эдит заподозрит, что Уэс плохо обращается со мной, она разберется с ним сама.

— Так почему же декан Форрестер вызвал меня в свой кабинет, чтобы сказать, что кто-то выдвинул обвинения в том, что Уэс домогался меня? — Я выдавливаю из себя слова.

Даже если они проведут расследование в отношении Трея, они все равно могут ничего не предпринять, если не найдут доказательств. Хуже того, если они исключат его, у него начнется новая вендетта против меня.

Аниса понятия не имеет о последствиях того, что она натворила.

— Понятия не имею, Вайолет. — Теперь ее слова отрывисты. — Может быть, кто-то что-то видел. Не то чтобы он пытался это скрыть.

Это правда, но никому не было бы дела до того, чтобы что-то сказать. Особенно теперь, когда его шалости прекратились.

— Не лги, ладно? Это прекрасно, если бы ты это сделала, но просто будь честна в этом.

Это не совсем хорошо, но, по крайней мере, если бы она была честна со мной, мы могли бы все обсудить. Мы ничего не добьемся, если она продолжит лгать.

— Говорю тебе, Вайолет, я ничего такого не говорила. — Теперь она окончательно потеряла терпение. — Может быть, это был тот парень с твоего урока писательства. Как же его звали? Мэтью?

Максвелл. Он все еще был дружелюбен, так что, возможно, он захотел бы сообщить об Уэсе, но я не думаю, что он когда-либо был свидетелем чего-либо. К тому же, он приезжий, а они, как известно, не обращают внимания на драму, которая происходит в кампусе.

— Я сомневаюсь в этом. Может, он хотя бы поговорит со мной об этом, прежде чем идти к декану?

— Я не знаю. Спроси его. Мне нужно идти. — Она вешает трубку, не сказав больше ни слова.

Уэс

Я выхожу из класса, пробираюсь по лабиринту тротуаров вокруг кампуса, когда мне звонит декан Форрестер.

— Алло?

— Мистер Новак. Сейчас неподходящее время?

Что ж, звучит чертовски нехорошо.

— Не-а, просто ухожу с урока.

— Отлично. Я хотел сообщить вам, что кое-кто выступил с обвинениями в том, что вы домогались другого студента в кампусе.

Чертова Вайолет.

Она пошла к декану по поводу меня? Мы уже отступили. Если она собиралась обратиться к администрации с жалобой на то, что мы с ней сделали, ей следовало сделать это несколько недель назад. Мои кулаки сжимаются.

Я думал, мы наконец-то к чему-то пришли. Наконец-то научились доверять друг другу. Простили друг друга.

— Я попросил мисс Харрис зайти сегодня утром, и она опровергла эти обвинения, — говорит декан Форрестер.

Я останавливаюсь как вкопанный, мне под руку подбегает девушка и, проходя мимо, что-то бормочет себе под нос. Значит, Вайолет ничего не говорила. Декан Форрестер дал ей шанс сдать меня, и она прикрыла меня.

Я ухмыляюсь. Это моя девочка.

— Тогда кто выдвинул обвинения?

— Боюсь, эта информация носит конфиденциальный характер.

Должно быть, это была ее любопытная соседка по комнате.

— Я надеюсь, вы осознаете, мистер Новак, что, если бы Вайолет подтвердила правдивость этих утверждений и у нас были доказательства, подтверждающие эти утверждения, у вас, возможно, не было бы будущего в Университете Даймонд.

Вайолет спасла мою задницу. Если бы меня выгнали из кампуса, хоккейная команда — мои шансы в НХЛ были бы подорваны.

Я провел недели, мучая ее. Я призвал на помощь свою команду. Мы превратили ее жизнь здесь в сущий ад. Настроили всех против нее. У нее были все основания бросить меня под автобус.

Но она этого не сделала. Она знала, как много значит для меня пребывание в Даймонд.

Я хотел бы, чтобы она была здесь прямо сейчас, чтобы я мог взять ее на руки и поцеловать.

— Понятно, — говорю я декану Форрестеру.

— Я советую вам впредь вести себя наилучшим образом, мистер Новак. Для Университете Даймонд будет нехорошо, если ее хоккейный капитан будет исключен за домогательства. Многие другие университеты также не захотели бы принять вас в качестве студента, работодатели — принять вас на работу, а НХЛ — принять вас в команду. — Последняя угроза — это то, что меня действительно заводит. Вайолет спасла мои шансы в НХЛ. К чему я стремился всю свою жизнь. — То, что вы делаете в кампусе колледжа, может показаться изолированным от остального мира, но я уверяю вас, то, что вы делаете здесь, имеет значение и может повлиять на ваше будущее. Это понятно?

— Да.

Я прекрасно понимаю, о чем он говорит.

Мне нужно поблагодарить Вайолет. Должным образом.

Я погружаюсь в бассейн, ожидая, когда Вайолет заметит, что я здесь, с ней.

Добравшись до мелководья, она замечает меня и улыбается, вставая, чтобы подойти ко мне, ее мокрые сиськи подпрыгивают под тонким верхом бикини.

У меня слюнки текут при виде нее. Я наконец-то знаю, как она выглядит под этими тонкими слоями ткани, и теперь не могу перестать фантазировать о каждом дюйме.

— Сегодня звонил декан Форрестер.

Ее красивые карие глаза вспыхивают.

— Уэс, это была не я. Я думаю, это была Аниса. Я говорила ей не делать этого, но…

— Ты прикрыла меня. — Вода проносится между нами, когда я хватаю ее за бедра и притягиваю к себе. — Почему?

Ее руки опускаются мне на плечи, мурашки предвкушения пробегают по моей спине.

— Потому что я заслужила наказание, которое ты мне назначил. И я не хотела, чтобы тебя исключили.

— Тогда, похоже, я у тебя в долгу.

Она улыбается до тех пор, пока не прикусывает губу.

— Но… я действительно назвала ему имя Трея. Я знаю, что он, вероятно, предпримет ответные действия, когда узнает, но ты сказал дать отпор.

Моя очередь ухмыляться. Я провожу рукой по ее волосам, прижимаясь лбом к ее лбу.

— Это моя девочка. Я горжусь тобой. — Она раздувается от похвалы и обхватывает ногами мою талию. — Мы справимся с любым дерьмом, которое, по мнению Трея, он может нам подкинуть. Никто не тронет тебя, Вайолет. Только не когда я рядом.

Она обнимает меня и шепчет слова благодарности мне на ухо. Когда она отстраняется, то проводит пальцами по моей челюсти.

— Я думаю, она была бы счастлива за нас.

— Она бы согласилась, — соглашаюсь я, неся Вайолет в угол мелководья. — Я знаю, что согласна.

По рукам Вайолет пробегают мурашки, когда я стягиваю с нее топ. Ее рот приоткрывается, и она погружается под поверхность воды.

— Уэс, что ты делаешь? Кто-нибудь может нас поймать…

— Расслабься. — я указываю на табличку позади нее. — Спасателей на дежурстве нет. — Я провожу рукой по низу ее бикини. — Ты же сама хотела поплавать. Я бы с радостью трахнул тебя там, где ты захочешь.

Ее глаза закрываются, по телу пробегает легкая дрожь, прежде чем она опускает руку под мои плавки. Ее пальцы скользят по выступам моего твердого члена, прежде чем она обхватывает рукой мой ствол и поглаживает.

Я откидываю голову назад и стону.

— Да, детка. Вот и все.

Хлорка заглушает ее сладкий цветочный аромат, вода плещется вокруг нас при каждом нашем движении. Я прижимаю большой палец к ее клитору. Наконец-то я сделал с ней то, о чем мечтал в тот первый раз, когда увидел ее в бикини у себя дома.

У нее перехватывает дыхание. Боже, мне нравится, как легко ее завести. Вайолет играет так, словно она кроткая, тихая книжная фанатка. Но у нее есть и другая сторона. Девушка, которая хочет, чтобы я задушил ее своим ремнем и заставил кончить на мой член там, где любой может застать нас врасплох.

Я счастлив исполнить ее фантазии.

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал.

— Я хочу, чтобы ты заставил меня кончить, — выдыхает она.

— Скажи мне как, детка.

Краска заливает ее щеки, напоминая мне о той вечеринке в моей квартире, когда я заставил ее произнести непристойные слова. На этот раз она произносит их сама.

— Я хочу, чтобы ты потер мой клитор, пока я буду кататься на твоем члене.

Я ухмыляюсь, мой член подергивается в ее руке.

Она приподнимается, и я ловлю ртом ее сосок, сильно посасывая его, чтобы подготовить ее для меня. Она ахает, и ее рука направляет мой член к своему входу.

Она медленно опускается.

— Продолжай, детка. Постарайся насладиться каждым дюймом. — Возможно, у нее никогда не получится, но я бы хотел посмотреть, как она попытается.

Вайолет прикусывает губу, продолжая вводить мой твердый член в себя. Стенки ее киски сжимаются вокруг моего члена, сводя меня с ума. Все, что я хочу сделать, это прижаться к ней бедрами и заставить ее принять каждый дюйм моего тела, но я медленно отпускаю ее, наслаждаясь ощущением того, как заполняю ее.

Я потираю ее клитор, чтобы ей было легче, и она шипит сквозь зубы.

— Уэс, — стонет она.

Черт, мне нравится слышать свое имя на ее губах. Я хочу заставлять ее стонать мое имя каждый божий день.

— Тебе нравится мой член внутри тебя, да, детка?

— Да. Мне это нравится.

Я ухмыляюсь, как гребаный идиот.

— Это моя девушка.

Она опирается на мои плечи, покачиваясь вверх-вниз по моему члену. До самого кончика и на полпути к основанию. Я ухмыляюсь. Так мило, что она не может принять все это целиком. Пока нет. Она примет.

Ее глаза закатываются, когда я быстрее обвожу пальцами ее клитор, а ее бедра набирают скорость. Я тяну ее за волосы одной рукой, а другой обхватываю за шею, сжимая по бокам, чтобы ограничить приток крови, когда ее пульс подскакивает под моим большим пальцем. Ее стоны эхом отдаются вокруг нас, заставляя мой член пульсировать внутри нее.

— Ты принимаешь противозачаточные? — Я тяжело дышу, зная, что долго не протяну. Не с Вайолет, которая так выглядит и говорит.

— Да. — Еще один непроизвольный стон. — Войди в меня.

— Блядь. — Я стону и толкаюсь в нее бедрами.

Я отпускаю ее горло, заменяя свою руку ртом, ощущая вкус хлорки и ее восхитительной кожи у себя на языке. Я глажу ее по шее к уху, покусывая и посасывая мочку, пока она не начинает хныкать.

Она как пластилин в моих руках.

Ее хватка на моих плечах усиливается, и ее киска начинает сжиматься вокруг моего члена, ее стенки почти задыхаются.

Она кричит.

— Уэс!

Стенки ее киски сжимаются вокруг моего члена, когда она кончает, и я удерживаю ее на месте, вонзаясь в нее снова и снова, пока мой член не извергается глубоко внутри нее, пульсируя вместе с ее киской.

В глазах у меня на секунду темнеет, когда наслаждение проносится по мне, и я откидываю голову назад, издавая протяжный стон, отдающийся эхом:

— Фууух.

Вайолет прижимается ко мне, вода — единственная причина, по которой мы обе не покрыты потом.

— Это было невероятно, — шепчет она мне на ухо, и мне чертовски нравится, как у нее перехватило дыхание от моих слов. — Ты невероятный.

Я замираю. Ни одна девушка никогда раньше не говорила мне такого.

Я провел последние несколько месяцев, мучая ее, наказывая за то, что она оборвала жизнь моей сестры в результате несчастного случая. И она все еще думает, что я невероятный.

Мое сердце бешено колотится, когда я притягиваю ее ближе к себе, и не только потому, что пять секунд назад я кончил внутри нее. Я откидываю ее мокрые волосы за плечи, чтобы прошептать эти слова прямо ей на ухо. Слова, о которых мне страшно даже подумать, не говоря уже о том, чтобы произнести. Но после всего, через что я заставил ее пройти, она заслуживает того, чтобы услышать их.

— Я влюбляюсь в тебя, Вайолет.