Генерал Рубцов

Нет, неспроста…

В последнее время генерал-майор Рубцов вечерами подолгу задерживался в штабе. И не только потому, что днем изводила июньская жара, а к вечеру она спадала, шум города умолкал и работалось лучше. Все тревожнее и тревожнее становилось на границе. И у командира приграничного корпуса нарастала забота о боеспособности и боеготовности частей и соединений. В кабинете с причудливыми лепными украшениями на потолке, с высокими, метра в три, но узкими окнами, через которые в вечерних сумерках виднелась взметнувшаяся далеко в небо островерхая башня красного костела, вековые дубы и липы старого сквера, разливала зеленоватый свет настольная лампа, стоявшая на массивном столе из мореного дуба.

Генерал был задумчив. Перед ним лежал документ. Это была разведсводка штаба Западного Особого военного округа, подписанная начальником штаба генерал-майором Климовских и начальником разведотдела полковником Блохиным.

Рубцов время от времени рассматривает карту, перечитывает сводку: «Восточно-прусское направление. В границах справа Сувалки — Хальбург, слева Щучин — Найденбург размещаются штаб 9-й немецкой армии (город Алленштейн), четыре штаба армейских корпусов, девять штабов пехотных дивизий… В районах Алленштейна, Лидзбарка — две пехотные и две моторизованные дивизии, десять артиллерийских полков… Основная часть соединений и частей находится в тридцатикилометровой полосе от границы. В районе Сувалки — Арис продолжается подтягивание войск и тылов к границе. Артиллерия размещена на огневых позициях. Имеются достоверные сведения о местонахождении в районе Ольшанки (южнее Сувалок) тяжелой и зенитной артиллерии. Там же сосредоточены танки… В районе Остроленка — Острув-Мазовецка неоднократно замечен в ночное время шум моторов. В районе Бяла-Подляска сорок эшелонов переправочных средств (деревянные фермы, металлические понтоны)…»[5].

Мысли невольно сосредотачивались на угрозе, нависающей над соединениями корпуса, на их боеготовности. Неспроста же на территории, примыкающей к границе на протяжении полуторасот километров, сосредоточено тринадцать немецких дивизий. Нет, неспроста…

Вспомнилось последнее совещание в штабе 10-й армии. Проводил его командующий военным округом генерал армии Д. Г. Павлов, которого Рубцов знал по финской войне. В ту пору Дмитрий Григорьевич командовал механизированным корпусом. Теперь он — генерал армии, Герой Советского Союза. Внешне суров и немногословен. Пронзительный взгляд, крупное морщинистое лицо, бритая до блеска голова, широкие плечи. Не любит возражений, не прислушивается к ним. На совещании шел разговор о строительстве сооружений укрепленных районов. Более всего Рубцова взволновал доклад начальника 66-го укрепленного района полковника В. А. Дралина. По плану прикрытия границы часть войск 1-го стрелкового корпуса Рубцова должна занимать сооружения укрепрайона. Пятьдесят три дота, расположенные на выгодных позициях, могли бы сыграть большую роль. Рубцов отлично знал, что большинство из них не окончены, связью не обеспечены.

Рубцов докладывал на этом совещании о строительстве бутобетонных и деревоземляных сооружений силами 57-го саперного батальона и стрелковых частей его корпуса. Рассказывал о результатах испытаний на прочность, проведенных незадолго до совещания. Бутобетонный дот выдержал восемь прямых попаданий снарядами стопятидесятидвухмиллиметровой гаубицы. Деревоземляные огневые точки легко разрушались с первого же попадания. Рубцов предлагал на наиболее важных направлениях строить бутобетонные сооружения, обратить особое внимание на строительство укреплений в глубине обороны. К сожалению, предложение о необходимости эшелонирования обороны не встретило поддержки командующего округом.

На совещании выступили с сообщениями командиры корпусов: 5-го стрелкового — генерал-майор А. В. Гарнов, 6-го кавалерийского — генерал-майор И. С. Никитин, 6-го механизированного — генерал-майор М. Г. Хацкилевич. Последний обрадовал участников, заявив, что корпус получил новую технику. А это означало, что укомплектовался он новыми танками КВ и Т-34. Участники совещания говорили и о роли крепостей Осовец и Ломжа в отражении возможного нападения, а генерал-майор А. В. Гарнов выразил беспокойство по поводу невыгодности конфигурации границы при внезапном нападении: слишком велик выступ в западную сторону, не может быть, чтобы будущий противник не воспользовался этим.

Генерал армии Д. Г. Павлов хмуро взглянул тогда на Гарнова, сказав, что каждому надо думать о своих делах. А об этом штаб округа позаботится.

Смысл заключительного выступления командующего сводился к внушению, чтобы не паниковали. Он говорил, что немцы добросовестно выполняют пакт о ненападении, что сосредоточение войск — это еще не признак подготовки к войне с нами. Известно, что Германский генеральный штаб неоднократно переносил дату готовящегося вторжения в Англию. С точки зрения подготовки операции и создания группировки войск вдали от Британских островов, при отличных транспортных возможностях Германии с ее автострадами сосредоточение вполне оправдано: обеспечение скрытности…

Сейчас Федор Дмитриевич углубился в просмотр «красной папки», содержащей совершенно секретные сведения по плану прикрытия границы. Насколько наши предположения по возможным группировкам немецких войск и их дислокации, изложенные восемь месяцев назад в документе, планирующем прикрытие границы, верны? Соединения 1-го стрелкового корпуса должны будут удержать противника от Граево до Конты, в семидесятикилометровой полосе. За границей, прикрываемой 8-й стрелковой дивизией, обширное плато с перелесками и высотками, пригодное для сосредоточения и развертывания войск. Здесь большое количество дорог, идущих из Восточной Пруссии. Рельеф местности между Щучиным и Грабово удобен для действий всех родов войск. Опасен прорыв противника в направлении Щучин, Родзилув, Визна: он отрежет части 8-й стрелковой дивизии и поставит их в крайне затруднительное положение. Плацдарм южнее этого плато менее удобен для широких действий, но в лесных массивах здесь могут быть сосредоточены крупные силы войск противника. Разведывательная сводка отмечает именно в этом районе немецкие войска численностью до двух дивизий.

Восемь, месяцев прошло, как Федор Дмитриевич вступил в обязанности командира стрелкового корпуса, а 8-й стрелковой дивизией, с людьми которой он сроднился при прорыве линии Маннергейма, теперь командует полковник Николай Иосифович Фомин, бывший командир 151-го стрелкового полка. Начальником штаба служит подполковник Матвей Абрамович Концевой, бывший начальник штаба капитан Н. М. Макаров теперь заместитель командира дивизии, подполковник.

Приезжая в Стависки, где сейчас располагался штаб дивизии, встречая боевых друзей, Федор Дмитриевич чувствовал себя несколько необычно: ведь его эта дивизия. После учений или проверки боевой подготовки генерал находил время запросто посидеть за чашкой чаю, поговорить по-товарищески о текущих делах, вспомнить бои за Кирка Муола. О том, что к концу операции из личного состава 151-го стрелкового полка, которым тогда командовал полковник Н. И. Фомин, удалось сформировать лишь батальон, конечно, тяжело вспоминать. Но война есть война. И как-то уж так повелось, об этом старались не говорить.

Теперь, проверяя 8-ю стрелковую дивизию, командир корпуса отмечал, что боевая подготовка в ней поставлена значительно лучше, чем во 2-й дивизии полковника М. Д. Гришина. Боевой опыт, полученный в боях на Карельском перешейке, помогает командному составу в его работе.

Обстановка на границе напряжена. К повышению бдительности призывает и приказ, полученный от командующего 10-й армией генерал-майора К. Д. Голубева: «В течение ближайших дней усилить бдительность охраны всех складов, казарм, помещений и городков»[6]. Но почему же тогда несколько дней назад предложено отправить из корпуса два артиллерийских полка на полигоны для учебных стрельб?

Тщательно обдумав подготовленные начальником штаба документы на проведение выездного штабного учения, генерал-майор Ф. Д. Рубцов подписал их.

Далеко за полночь, взглянув на часы, он подумал: «Ну и засиделся опять, Женя давно уже спит». Командир корпуса неторопливо собрал документы, перенес их в тяжелый сейф. Захлопнул массивную дверцу, запер и опечатал его.

Кончился обычный день.