Генерал Рубцов

Оборонительные бои

Когда смотришь на карту советско-германского фронта середины августа 1941 года, поражает обилие синих массивных стрел, рассекающих всю Белоруссию. Они вытянулись через Смоленск и нацелены на Москву. Синие ненавистные стрелы — удары танковой группы Гудериана. Пройдя через Кричев и Рославль, восточнее района действий корпусов 21-й армии, они своим острым жалом загнулись на юг. В военной истории можно прочесть директиву, принятую 30 июля 1941 года в ставке Гитлера: «Группа армий «Центр» переходит к обороне… В интересах последующих наступательных операций против 21-й армии следует занять выгодные исходные позиции…»

Нацелив на 21-ю армию превосходящие силы, немецкое командование решило разгромить ее, выйти на правый фланг, а затем в тылы войск Юго-Западного фронта…

Намного позже будет известно, что Ставка Верховного Главного Командования Красной Армии серьезно опасалась такого поворота наступавших немецких войск и принимала меры, но меры эти были явно недостаточны и запоздалы. Они не смогли предотвратить нависшей катастрофы…

Между тем 15 августа немецкие войска окружили 63-й стрелковый корпус 21-й армии. Дрался он героически, но не многие вышли из окружения. Погиб и командир корпуса генерал-лейтенант Л. Г. Петровский.

19 августа враг захватил Гомель. Немецкая группировка нависла над флангом Юго-Западного фронта…

Получив приказ штаба 21-й армии об отходе, оставив прикрытие, 66-й стрелковый корпус генерала Ф. Д. Рубцова оторвался от противника. Преодолев в два ночных перехода почти стокилометровое расстояние, в ночь на 25 августа корпус переправился через Днепр и вступил на территорию Черниговской области Украины. Вместе с 28-м и 67-м стрелковыми корпусами, понесшими в боях значительные потери, корпус Рубцова получил задачу преградить путь 2-й немецкой полевой армии, максимально уничтожая ее живую силу в оборонительных боях. Трое суток сражался корпус на рубеже Любеч — Петруши — Неданчичи — Репки — Замглай. Пять суток — на сооруженных оборонительных позициях по юго-восточному берегу реки Снов. О том, какие это были дни, говорят лаконично сухие строки тех немногих сохранившихся военных донесений:

«…66-й стрелковый корпус 30 августа вел ожесточенные бои на рубеже Ильчук, Носовка, Щорс, Займище.

Потери 55-й стрелковой дивизии за три дня до сорока процентов личного состава. Уничтожено 500 человек немцев… 75-я и 232-я стрелковые дивизии выходили на рубеж Новые Млины, Бегач, Борки…»[17]

«…66-й стрелковый корпус 3 сентября вел ожесточенные бои по юго-восточному берегу реки Снов на всем фронте, от города Щорс до села Борки. Противник, прорвавшись в стык между 28-м и 66-м корпусами, нанес удар с севера на город Щорс и овладел им…»[18]

Под натиском превосходящих сил мотопехоты противника в результате вклинивания в стыки между частями и обхода с флангов — корпус отступал.

Ночью дивизии отрывались от врага, проходили двадцать-тридцать километров, занимали выгодные для обороны рубежи и окапывались. Новые позиции корпус удерживал до тех пор, пока враг снова не обходил с флангов, либо не рассекал корпус на части, заходя в тыл. Часто невозможно было установить, где передовая, где тылы: кругом стрельба, постоянный интенсивный артиллерийский и минометный обстрел противником.

Стремясь прижать дивизии 66-го стрелкового корпуса к широкой и многоводной Десне, преграждавшей советским войскам пути отхода, 35-й и 43-й армейские корпуса гитлеровцев, хорошо оснащенные автоматическим оружием, при поддержке танков повели бешеные атаки…

— Товарищ Фурса, — сказал генерал Рубцов вызванному на командный пункт корпусному инженеру, — вам дается времени ровно двадцать четыре часа для того, чтобы силами 295-го отдельного саперного батальона построить в районе приречного села Салтыково-Девица два моста. Имейте в виду, товарищ подполковник, одного моста мало… необходимо два… Приказ ответственный, от его выполнения зависит жизнь тысяч людей… После переправы мосты должны быть немедленно уничтожены. Исполнение — семь ноль-ноль 9 сентября.

— А вот о госпиталях и раненых особый разговор. Переправу их нужно начать немедленно. Я думаю, что это можно сделать по железнодорожному мосту в районе Чернигова. С нашим соседом, 15-м стрелковым корпусом, обороняющим Чернигов, мы договоримся. Каково ваше мнение, товарищ Фурса?

— Постараемся, товарищ генерал-майор. Сделаем все возможное. На шпалы Черниговского моста положим дощаной настил и организуем переправу автомашин с ранеными, — подумав, заверил подполковник Фурса. — На время прохождения госпитального автопарка необходимо будет артиллерийское прикрытие, особенно зенитное, товарищ генерал.

— Хорошо. Об артиллерии мы побеспокоимся… Вы свободны.

Минули сутки. Утром 9 сентября после двадцатикилометрового ночного перехода дивизии начали переправу по наведенным мостам. Не прошло и четверти часа, как над мостами появилась «рама», немецкий самолет-разведчик. А еще через час эскадрилья «юнкерсов» нанесла бомбовый удар. Один из мостов, деревянный, балочный, на сваях, пострадал: сорвало пролет. Движение остановилось. Под вражеским артиллерийским обстрелом саперы 295-го отдельного сапбата старшего лейтенанта Кондратова восстановили мост. Но во второй половине дня крупный отряд вражеских мотоциклистов атаковал арьергард 55-й стрелковой дивизии. Бой завязался в непосредственной близости от переправы. Шквальным огнем расстреливая защитников, мотоциклисты прорывались на мост.

— Взорвать мост! — крикнул подполковник Фурса своему заместителю майору Федорову, который отвечал за исполнение приказа командира корпуса по уничтожению переправы.

Часы отсчитывают секунды: пять, шесть, семь… а взрыва нет. В чем дело? Почему? И с противоположного берега навстречу немецким мотоциклистам, пригибаясь, бросились по опустевшему мосту майор Федоров и старший лейтенант Яковлев. Вот они уже на середине моста, у взрывного фугаса… Проходят еще несколько секунд напряженного ожидания. Фурса видит, как Федоров и Яковлев одновременно приподнялись и спрыгнули в воду… А мотоциклисты, пробив последний заслон, с грохотом же мчались по мосту. И в этот момент средний пролет моста резко поднялся высоко в воздух вместе с частью немецкого передового отряда, переломился и, развалившись на отдельные куски, рухнул в воду. До подполковника Фурсы и всех, кто напряженно следил за мостом, донесся оглушительный грохот взрыва…

Измотанные многодневными боями дивизии 21-й армии не смогли задержать хорошо вооруженного противника и на Десне. Прорвавшись через оборону 15-го стрелкового корпуса 5-й армии, левого соседа корпуса генерала Рубцова, враг захватил плацдарм на левобережье Десны у населенного пункта Вибли, что в десяти километрах от Чернигова.

Днем и ночью озарялись Вибли пожарищами, вся наша артиллерия била по плацдарму. Но гитлеровское командование не жалело своих солдат, заполняя плацдарм свежей живой силой.

Командир 15-го стрелкового корпуса полковник М. И. Бланк, выполняя приказ командующего фронтом, трижды пытался ликвидировать этот плацдарм. Безуспешно. В четвертый раз, может быть в отчаянии, он сам пошел во главе атакующих. Полковник Бланк погиб, но сбить врага с плацдарма так и не удалось.

На следующий день противник переправил на плацдарм дополнительные части и стал обтекать дивизии 66-го корпуса с тыла. Одновременно на правом фланге, в расположении 229-го стрелкового полка 55-й стрелковой дивизии, появились фашистские автоматчики, в водолазных масках переправившиеся по дну реки. Враг рассчитывал на панику, но замыслы его провалились: метким прицельным огнем автоматчики были все уничтожены.

Однако заход немецких подразделений в тыл со стороны плацдарма у Вибли после двухдневных кровопролитных боев вынудил генерала Рубцова отвести корпус и занять оборону на рубеже Вертеевка — Комаровка.

В последующих боях за реку Остер и город Нежин 66-й стрелковый корпус понес большие потери. В дивизиях оставалось не более четверти личного состава. Кончались боеприпасы, из-за отсутствия горючего были выведены из строя и брошены тракторы-тягачи и тяжелые орудия, большая часть транспортных средств. Оставшиеся машины и повозки оказались переполнены ранеными.

Чем дальше отходили на юг, тем меньше встречалось лесов, тем уязвимее становились войска для неприятельской авиации…

В середине сентября 2-я немецкая танковая группа вышла в район восточнее города Прилуки. А с юга на соединение к ней подходили к Лохвице механизированные и танковые войска Клейста.

Наступило утро 16 сентября. Взошло на востоке солнце. На небе ни облачка. По обеим сторонам пыльной проселочной дороги стояли тучные поля несжатой темноколосой пшеницы, местами смятой проехавшими автомобилями. Колонна машин оперативной группы штаба 66-го стрелкового корпуса, держа направление на районный центр Прилуки, медленно подходила к селу Толкачевка, что в двенадцати километрах северо-западнее Прилук.

Федор Дмитриевич Рубцов, сидя в кабине «эмки-пикапа», дремал, временами на миг просыпаясь и снова проваливаясь в сон… Генерал был утомлен постоянным недосыпанием, вконец измотан в двадцатидневных упорных боях подвижной обороны. Вдруг он проснулся от хлесткой автоматной очереди, которая роем пуль прошлась по автомобилю. Звякнуло, разваливаясь на части, ветровое стекло. Машину резко развернуло, бросило на обочину. Вася Гаценко, возивший Рубцова более двух лет, перенесший вместе с генералом все тяготы и муки выхода из окружения под Белостоком, сменивший за последние два с половиной месяца три автомобиля, сейчас внезапно склонился на рулевое колесо, безжизненно опустив голову и руки. По виску его тоненькой струйкой стекала кровь…

Где-то рядом звучным хлопком разорвалась граната. Выпрыгивая из грузовиков и автобусов, штабные работники и бойцы охраны укрывались в высокой пшенице, многие ложились прямо на дороге, за скатами автомобильных колес. Миг — и, выхватив пистолет, Рубцов притаился за двигателем. Обстановку оценил молниеносно: стреляли со стороны огородов, лентой протянувшихся между хатами и дорогой. Присмотревшись, генерал увидел в зелени картофельной ботвы гитлеровцев в черных фуражках. «Эсэсовцы! Откуда они здесь? — мелькнула мысль. Отчетливо услышал выкрик на немецком языке… К остановившейся в беспорядке колонне машин с шумными возгласами побежали фашисты, на ходу стреляя длинными очередями из своих автоматов.

— Огонь! — скомандовал Рубцов и, быстро прицелившись в высокого немца, размахивавшего «вальтером» и поминутно оглядывавшегося назад, выстрелил… Эсэсовец, споткнувшись, остановился, прижал руку к животу, обернулся, что-то крикнул и сел в траву. «Ранил я его, стал плохо стрелять, — с укоризной подумал Рубцов и начал ловить на мушку другого гитлеровца…

Слева, совсем близко, отрывистыми короткими очередями заработал ручной пулемет Дегтярева. И генерал обрадовался: «Симоненко! Жив, значит…» Вдалеке раздались очереди второго пулемета. Фигуры в черных с засученными рукавами мундирах останавливались, падали… Одни, хоронясь в зелени огорода, лежа продолжали вести автоматный огонь, другие быстро отползали к хатам.

— Товарищ генерал, посмотрите! — услышал Рубцов голос старшего лейтенанта Симоненко. — Товарищ генерал! — Адъютант теперь был совсем рядом с ним, одной рукой он придерживал пулемет, другой показывал на въезд в село. — Вон там…

Рубцов обернулся и увидел пять-шесть неуклюжих тупорылых автомашин с длинными кузовами, из которых выпрыгивали немцы. А за ними, поднимая пыль, вынырнули танки с черными крестами на броне.

— Отходить!! Отходить на восток, к реке! — скомандовал Рубцов. — Передать по цепи. Симоненко, остаться на месте! Пулеметчикам на пять минут прикрыть отход!

Двести-триста метров, которые отделяли бойцов и командиров штабной колонны до камышовых зарослей, оказались неимоверно трудными…

Танки открыли огонь. Рвались снаряды. С визгом летела шрапнель. Вдогонку свистели пули… Вот наконец и плавни! В рост человека камыши, хлюпающая жидкая грязь. Все дальше от огня и металла! Плавни надежно укрыли оперативную группу штаба от неожиданно появившегося вооруженного до зубов врага.

А потом был трехчасовой переход пешком до Прилук.

Нагромождением машин, разбитой техникой, скоплением войск встретил их город. С трудом нашли второй эшелон штаба корпуса, установили местонахождение и связь со штабами дивизий.

Враз сгустившиеся сумерки принесли короткий, но такой желанный отдых.

Утром следующего дня генерал-майор Рубцов получил от командующего армией приказ — временно передать дивизии в непосредственное подчинение штабу армии для использования их в обороне Прилук. А самому командиру корпуса вместе со штабом и оставшимся личным составом корпусных частей — артиллерийского полка, саперного батальона, батальона связи — выдвинуться в район восточной окраины Пирятина. Задерживая и подчиняя себе оторвавшиеся группы отступающих частей любых дивизий и армий, организовать оборону по берегу реки Удай и хотя бы на десять-двенадцать часов задержать немецкие подвижные соединения.

Такой несколько необычный приказ получил генерал-майор Ф. Д. Рубцов 17 сентября 1941 года.