Goldstream: правдивый роман о мире очень больших денег

Темная наука

В Москве, кроме посещений нескончаемых открытий бутиков и последних ресторанов, у меня назначены встречи с клиентами. Все хотят знать, как сохранить и приумножить свои деньги. Спрашивают: «Куда идет рынок? Что с долларом-евро?» И ожидают точный ответ, в числах и датах. Как будто курс доллара ежеминутно назначает один засекреченный мудрец. И если ты хоть что-нибудь смыслишь в банковской деятельности, у тебя с ним, ясное дело, должна быть налажена прямая связь. По которой он тебе лично исправно скидывает точную информацию.

В настоящей жизни движение рынка формируется коллективными ожиданиями его участников, а, увы, не одним уполномоченным лицом. Соответственно, бывают только прогнозы, основанные на чем угодно — анализе всевозможных очевидных и невероятных факторов, прошлых тенденций, интуиции и воображении.

Как погода: ни один синоптик не даст точный расклад по датам и градусам на три месяца вперед. Но иногда и он угадывает: если на горизонте появилось облако, вероятно, что через некоторое время пойдет дождь. А может, и не пойдет, если вдруг объявится ветер и отправит его обратно, откуда пришло. И не надо быть особо одаренным синоптиком, чтобы предсказать, что зимой будет скорее холодно, а летом — скорее тепло.

Так и экономика — разделяет первенство самой неточной науки в мире вместе с метеорологией. Единственная область, в которой эксперты могут так часто ошибаться и оставаться признанными экспертами. Главное — красиво объяснить, почему прогноз — опять мимо. Причем не обязательно доходчиво. Например, почему упал бразильский индекс. Как, вы не знаете? Ведь на тайскую валюту неожиданно налетел ураган. При чем тут латиноамериканский рынок? А просто — эффект домино.

Хотя даже и недоходчиво объяснить не всегда получается. Иногда вообще никак не получается объяснить. Тогда допускается любая импровизация. Пару лет назад я с любопытством читала статью в почетном журнале The Economist, пытаясь выяснить, почему же в мае все рынки вдруг дружно покатились вниз. Специалисты перебрали все возможные, но не слишком убедительные объяснения. И в заключение пришли к выводу, что большинство трейдеров просто решили скинуть свои позиции перед майскими праздниками, потому что и так порядочно заработали и самое время спокойно отдохнуть. А что? Тоже вариант. Вполне правдоподобно. Для такого явления придуман специальный термин — коррекция. При чем тут вообще, например, рост ВВП?

Вплоть до банкротства Lehman Brothers, несмотря на замедление темпа роста экономики, экономисты не могли еще однозначно сказать, будет ли в Америке рецессия или нет. Мнения ведущих специалистов по этому вопросу разделялись пятьдесят на пятьдесят. Потому что экономических показателей очень много, и если часть из них ухудшилась, а другая часть показывает, что все нормально, то как такая комбинация повлияет на будущее, остается только гадать. Каждый кризис провоцируется совокупностью факторов, и каждый раз эти факторы разные. В 70-х годах экономический кризис произошел в результате внезапного роста цен на нефть и последующей инфляции. С тех пор западные центральные банки боятся инфляции как огня и не допускают ее даже отдаленно. Но эту политику тоже надо вести аккуратно, а то такая борьба может сама по себе спровоцировать рецессию. А цены на нефть растут уже с 2000 года, но ни инфляции, ни кризиса не вызывают. Потому что глобальная картина поменялась. И вывести одну формулу на все времена еще никому не удалось.

Неофициальным, но надежным индикатором рецессии считаются отнюдь не экономические показатели страны, а «R-word». Высчитывается, сколько раз за последнее время в прессе в экономических статьях встречалось слово «рецессия». В спадах 1981-го, 1990-го и 2001 года это единственный показатель, который работал безошибочно: если это слово начинает попадаться в газетах и журналах с нарастающей частотой, значит, кризис неминуем. Уже летом этот показатель вырос, но тогда еще не достиг уровня частоты употребления «R-word» начала предыдущих кризисов. Поэтому оптимисты еще лелеяли надежду, что пронесет; а пессимисты уже настроились на худшее.

После осенних потрясений «R-word» уже никто не считает. Рынки затянул водоворот: наступил тот случай, когда опасение худшего как раз и порождает это самое худшее. После банкротства Lehman Brothers рынок испугался грядущих разорений по цепочке, все бросились продавать ценные бумаги, и они стали падать. К потерям от банкротства Lehman у банков прибавились новые потери от падения котировок и от невозвращенных кредитов, обеспеченных обесцененными акциями. Банки испугались и перестали друг друга кредитовать, компании испугались и в предверии кризиса стали сокращать свою деятельность, инвесторы испугались, что у компаний упадет прибыль, и рынки стали падать еще скорее. И это всего лишь маленькая доля всеобщих испугов, порождающих всеобщую парализующую панику. Когда правительства всех стран тоже запаниковали и стали объявлять неслыханные меры для спасения финансовой системы, инвесторы запаниковали с новой силой. Раз такие меры, значит, совсем худо, — решили они, и рынки покатились дальше вниз.

Даже те, кто еще не разорился и разоряться не собирается, притормозили все проекты — ждут дна. Где оно, никто точно не знает. Также трудно сказать, когда оно будет достигнуто. И здесь — вся надежда на оптимистов. Когда критическая масса смельчаков начнет, наконец, покупать подешевевшие активы — тогда, скорее всего, и настанет дно. Окончательное это дно или промежуточное, покажет только время.

Даже когда рынки наконец приостановили свой спад и даже начали робко подниматься, грядущая рецессия ни у кого уже сомнения не вызывает. Раз банки, пусть даже временно, перестали кредитовать друг друга и предприятия, у последних, пусть временно, но возникли проблемы. Масштаб потерь от этих проблем станет понятен не сразу — это может занять год. Эффект этих потерь на курс акций будет зависеть от того, насколько эти новости окажутся хуже или лучше коллективных ожиданий. Так что теперь экономисты спорят: сколько продлится рецессия, как из нее выбраться и что делать, чтобы такого больше не повторилось.

В области предсказаний будущего роста, вернее спада, у экономистов туго. Иногда они угадывают, а иногда нет. Есть такие, которые угадывают чуть чаще остальных, но таких, которые бы совсем не ошибались, — нет. В конечном счете всех спасает то, что, по статистике, экономика скорее развивается, нежели регрессирует. И рынки чаще растут, нежели падают. Так что участие в деятельности рынков рано или поздно приносит выгоду. Даже если тупо и упорно в них сидеть и никого не слушать вообще. Они могут падать год, два, а то и пять, но все равно в последующие год, два или пять они нагонят все потери и выйдут в прибыль. Главное — не унывать и не отчаиваться.

И так поступают не последние люди на этой планете. В разгар кризиса 2002 года по английскому радио передавали, что портфель английской королевы за время спада потерпел убытки больше чем на 40 %, что составило почти миллиард. Думаю, она расстроилась. Но сохранила самообладание. А может, и сон терять не стала. Скорее всего, за 50-летний срок ее пребывания на престоле это не первый ее опыт экономического спада. Если и она потеряет веру в рынки, то тут и рынки могут потерять последнюю веру в себя. Вот тогда точно всем каюк. Так что королева переживает стойко и главное — молча. Во всяком случае, про вооруженный захват банка Куттс, в котором традиционно хранятся королевские капиталы, и публичный расстрел всех задействованных сотрудников слышно не было.

Подобные душераздирающие истории происходили исключительно, когда западные банкиры имели неопытность связываться с нашими удалыми вкладчиками и предлагать им, как это у них называется, доверительное управление под названием «рост». Это такой портфель, который при малейшем сбое на рынках акций реагирует однозначно — падает первым. И что характерно, когда рынки снова начинают идти вверх, этот портфель растет уже в последнюю очередь. Это объясняется тем, что у банковских аналитиков гораздо удачнее получается обсуждать прошлое, нежели предсказывать будущее.

Когда рынки растут, они верят, что рынки растут и будут расти дальше. Когда рынки начинают падать, они на всякий случай сначала этому не верят. А раз они не верят, значит, у управляющих портфелем нет инструкции скидывать акции. А без инструкции им не положено. И портфели за это время, соответственно, катятся бодренько вниз, наперегонки с рынками. Через какое-то время, когда падение становится уже окончательно совершившимся фактом, который игнорировать дальше никак нельзя, аналитики неожиданно объявляют, что рынки будут падать. И дают долгожданную команду сокращать позиции по акциям в клиентских портфелях. И тут, если это только не крупномасштабный кризис, который случается, в общем, не так часто, рынки обычно отряхиваются и начинают резко идти наверх. Клиентским портфелям прыгать ввысь вслед за рынком уже сложней, так как из них успели вытрясти большую часть акций, которые могли бы подтянуть за собой весь портфель. А так, в них уже впихнули побольше облигаций, которые являются консервативным инструментом и туда-сюда так просто не двигаются. Теперь в нашем многострадальном портфеле можно ожидать прибавления акций, только когда аналитики наконец поверят, что спад закончился, прозевав, как правило, самый стремительный рост после коррекции. И угодив обычно в тот момент, когда рынки уже подустали и лениво ползут в сторону в ожидании каких-нибудь свежих событий и новостей, о которых аналитики, всецело поглощенные какими-нибудь другими заботами, как правило, даже и не мечтают.

Бурная реакция наших на подобные перебои с ростом их капиталов спровоцировала в какой-то момент резкий спад энтузиазма у лондонского банковского сообщества по отношению к русским клиентам. Стали нежеланны. Банкиры прикинули, что своя шкура — дороже. Правда, временно. Наши бизнесмены не стали проявлять такое же ангельское терпение, как королева. Они с треском забрали свои «бабки» и вложили уже в свои, местные, подконтрольные проекты. И пока европейские монархи ползком, процент за процентом, выравнивали свое финансовое положение, воротилам отечественного бизнеса выстреливало в среднем по 100 % годовых. И европейским банкирам пришлось забить на свою шкуру и полюбить русских клиентов пуще не только своей королевы, но и мамы родной.