Хроники Обена

Глава 18. Ненависть

— Сынок, будь благоразумен, — еле сдерживаясь от гнева, проговорила мать турмана, Малика. — Она просит лишь за сестёр своих. Они — неверные. Они молятся оборотню! Как ты можешь помогать им?

Адиль поджал губы, хмуря густые чёрные брови.

— Мама, она моя жена. Мы заключили этот брачный союз с Обеном не ради моих прихотей, а ради моей страны. Думайте о том, что говорите. Вы мне открыто предлагаете стать клятвопреступником.

Малика вскинул голову, сверкая тёмными очами.

— С кем я говорю, Адиль? С моим ли сыном? Мой сын послушал бы совета матери. Эта северянка и впрямь ведьма, если ты слушаешь её, а не меня.

— Следите за словами, матушка, — воскликнул турман. — Я пришёл просить Вашего благословения, но похоже мне придётся отправляться в поход без него, полагаясь лишь на милость Алана.

— Одумайся, Адиль! — Малика вскочила на ноги, но её сын уже вышел. Она села обратно, комкая ткань парчового рукава. — Пусть Алан покарает эту Софию. Проклятая ведьма с севера! Зайна!

К ней подошла одна из рабынь и поклонилась, не смея поднять испуганных глаз на пылающую от гнева турманию.

— Да, госпожа, — пролепетала она.

— Дай мне лекарство. У меня снова голова болит.

Её приказ был исполнен. Снадобье было на редкость кислое, но действовало практически мгновенно. Малика закрыла глаза, сохраняя прямую осанку. Привычка, ничего не поделаешь. Она хмуро смотрела перед собой.

Её отношения с Софией ухудшались с каждым днём, после появления девушки в столице Ямлеза, Веркине. Ещё в детстве принцесса отличалась резким нравом, не терпела, когда на неё кричали или резко разговаривали. Она всегда отвечала спокойно, но жёстко, не скрывая своих чувств. Со временем она смирила свой нрав, постепенно учась у мужа, который без нервов, со спокойствием и терпением, проводил с ней беседы, объяснял всё, что ей было непонятно в обычаях и общении членов правящей династии.

Но, это никак не повлияло на отношение Малики к невестке. Она была более чем уверена, что София практиковала магию, чтобы приворожить Адиля. Старшая турмания не верила в столь долговечную любовь, зародившуюся ещё в детстве, а точнее в десять лет. Она приказала слугам следить за младшей турманией, но, за все эти годы она ничего не смогла узнать о Софии. Как на зло, весь Веркин, а за ним и остальная страна начинала любить жену турмана Адиля. Она много делала для простых людей, занималась благотворительностью.

Тут она услышала, что раскрылись двери. В покои вошла дочь Малики, турмания Фатьма. Лёгкая улыбка появилась на лице матери турмана.

— Свет очей моих, доченька, — турмания встала и обняла вошедшую. Девушка улыбнулась.

— Матушка. Я видела брата, он очень сердит. Что-то случилось?

Малика на мгновение сдвинула тонкие брови, но, в следующее мгновение её взгляд смягчился.

— Садись, Фатьма, сейчас расскажу.

В душе Адиля царил хаос. Турман хмуро смотрел в одну точку, выстукивая чёткий ритм на столе. Он надеялся в течение всех этих лет, что вражда между его женой и матерью окончится, но этого не произошло. И теперь у него не было надежды на их примирение. Становилось страшно.

Его мать — опасная женщина. В своё время она лила реки крови, чтобы её сын взошёл на трон. И она добилась этого. Сейчас же турман боялся того, что Малика убьёт Софию. Но, если младшая турмания будет находиться далеко от него, шанс на убийство увеличивается в несколько раз. В интересах Адиля было поскорее вернуть жену в Веркин.

По ходу мыслей, Адиль начал часто кивать, соглашаясь с собственными мыслями. Наконец, он положил перед собой лист бумаги, обмакнул алое перо в чернильницу и начал писать.

— София просит войско, чтобы помочь своим сёстрам, — Малике буквально выплюнула имя невестки. — Письмо прислала.

— А повелитель? — Фатьма немного наклонила голову набок, слушая мать.

— Он хочет исполнить её просьбу. Эта ведьма сильна.

— Матушка, но всё же, может София не настолько плоха, как вы говорите?

— Фатьма, милая, ты ещё так молода. Так наивна, — вздыхает, нежно гладя дочь по головке. — Все северяне таковы. Особенно обенцы и фингардцы.

— Но, мама, причём здесь фингардцы? Чего между ними общего? — спросила Фатьма, принимаясь разглаживать красивую вышивку на ткани подушки.

— Как тебе объяснить? Изначально, эти два государства были одним. Но, из-за того, что там правили два брата, начались распри. Цари поссорились и разделили Обен на две части. Границей им послужил Тёмный лес, в котором как несколько веков назад, так и сейчас живут кровожадные фанатики. В этом все северяне.

Юная Фатьма с возрастающим страхом слушала мать, вперив взгляд в подушку у себя на коленях. Пальцы чуть не рвали нежную ткань.

— Матушка, прошу, прекратите, — застонала она.

Мелена почувствовала, что перегнула палку, и ласково улыбнулась дочери.

— Не бойся, доченька. Они далеко от нас. Скажи лучше, где твои сёстры? Как они? Я их с утра не видела.

— Стража! — крикнул Адиль, цепляя на лицо гневную маску. В покои повелителя вбежали двое, с ятаганами на поясах. — Иргима пашу ко мне.

Не проронив ни слова, стражи поклонились и выбежали из покоев. Сам Адиль, перечитав письмо, запечатал его и вышел на балкон. Там было в разы жарче, нежели внутри дворца, сделанного из камня. Солнце ярко и безжалостно освещало сад, город, весь Ямлез. Адиль заметил в саду, у фонтана, его наложниц, которые когда-то ему нравились. Возле них играли дети.

Адиль свистнул раза три. Через несколько секунд на перила сел крупный чёрный ворон, вопросительно смотря на турмана.

— Отнеси это письмо Софии, Верн.

— А ответ? — прокаркал чернокрылый.

— И ты ещё спрашиваешь?! — нахмурился Адиль. — Стрелой! Иначе отправлю на кухню в качестве продуктов. Ясно?

— Повелитель, Вы несносны, — проворчал Верн, хватая письмо.

— Это я уже недавно слышал от тебя. Лети!

Каркнув в последний раз, единственный говорящий ворон Ямлеза и близкий друг Адиля, улетел. Турман глубоко вдохнул свежий воздух, облокачиваясь сильными руками на прохладные перила балкона. Мужчина, так и не заметив грустного взгляда одной из наложниц в свою сторону, ушёл. Эта наложница, Марихан, вздохнула, переводя взгляд на маленького сына.

— Что, госпожа София так и не ушла из сердца повелителя? — ехидно спросила стоявшая рядом наложница Вартиана.

— К сожалению, — Марихан зло уставилась на собеседницу.

Подул приятный прохладный ветерок. Он начал играть лёгкими складками полупрозрачных разноцветных нарядов рабынь. Марихан не была настроена дружелюбно. Одно упоминание имени жены турмана жутко разозлило наложницу.

— Опять начнёшь свои игры?

— Ты сама знаешь ответ, — сказала Марихан, усмехаясь. — На этот раз я более чем уверена в успехе. Когда София вернётся…

Наложница осеклась, когда Вартиана ткнула её в бок. Она была бледна. Слов не надо было, чтобы не понять причину внезапного испуга девушки. К фонтану шла старшая сестра Адиля, двадцатипятилетняя турмания Эсманур.

Из всех членов семьи она выделялась многим. У неё был жёсткий вспыльчивый характер. Она при необходимости не то, что полком. Страной могла править! Но даже не это привлекало взгляд. Эсманур было единственным рыжеволосым членом правящей династии Ямлеза. Яркие голубые глаза смело выражали все её чувства, даже если лицо в тот момент приобретало противоположный вид.

Эсманур боялись за жёсткий и вспыльчивый нрав, и любили за доброту и искренность. Любая другая турмания из династии никогда в жизни не стала помогать, например, рабыне собирать рассыпавшиеся по полу одеяла, в отличие от Эсманур. Про Софию я ничего не говорю, так как в ней не текла кровь правителей Ямлеза.

Рабыни склонили головы перед госпожой. Эсманур остановилась, легко улыбнувшись. Дети, — мальчик и две девочки, — бросились к тёте, которую они очень любили.

— Тётя Эсманур, — заголосили малыши, которым было от трёх до пяти лет. Турмания засмеялась, крепко обнимая детей и по очереди целуя каждого в лоб или в щёку.

— Госпожа, добро пожаловать, — приветливо улыбнувшись, обратилась к Эсманур Вартиана. Марихан не смогла ничего выдавить.

Турмания благодарно кивнула, поднимаясь на ноги.

— Спасибо.

Затянувшаяся тишина сильно напрягала. Эсманур вопросительно оглядывала наложниц и приставленных к ним рабынь, стоявших позади. Марихан, похоже, глубоко задумалась, поскольку она так и не подняла головы и ничего не сказала. Вартиана, понимая, что молчать дальше неприлично, ткнула подругу в бок и поинтересовалась у Эсманур.

— Госпожа, как Вы добрались?

— О! — засмеялась та. — Лучше не бывает. С моря дул ветер, солнышко светило, и я чувствовала бы себя превосходно, если бы не чадра, из-за которой было жарче, чем надо. Потом я не выдержала и вскочила в седло, так как в карете просто бы потеряла сознание.

Вартиана улыбнулась госпоже, одновременно мысленно умоляя Марихан наконец проснуться и выказать должное уважение и почтение старшей сестре повелителя. Девушка побледнела, когда турмания заинтересованно и несколько строго обратилась ко второй наложнице.

— Марихан, ты молчишь?

Рабыня подняла голову, испуганно и умоляюще смотря на госпожу. Эсманур нахмурилась, увидев лицо девушки.

— Госпожа позвольте сказать, — дождавшись позволения, наложница продолжила. — Госпожа… я… когда госпожа София вернётся?

Вартиана состроила страдальческое выражение лица, услышав вопрос подруги.

— Нет, она себя в могилу сгонит, — подумала она, возведя глаза к небу. — Великий Алан, прошу, вразуми эту сумасшедшую!

— Не скоро, Марихан, — Эсманур подняла брови. Её насторожил вопрос рабыни. Она подошла к наложнице вплотную, сверля ту взглядом. От него у кого угодно душа в пятки бы ушла. — даже не думай, Марихан. Если с Софией что-нибудь случиться, я без колебаний тебя толкну под руку палача, ты меня знаешь. София — твоя госпожа, смирись. Этого уже ничто не изменит, слышишь?

— Но, госпожа, как Вы можете защищать её. Она же северянка! Ведьма!

Послышался испуганный шёпот. Глаза Эсманур сверкнули в гневе. Она уже было взмахнула руками, собираясь схватить наложницу за шею, но в следующее мгновение ладони сжались в кулаки и с трудом опустились вниз.

— Марихан, не забывайся. Ты не только оскорбила жену повелителя, так ещё и со мной, старшей сестрой турмана разговаривала в непозволительном тоне. Ты — рабыня. Впредь, сдерживай себя.

Эсманур, гневно сверкая очами, обвела всех взглядом, а потом, шурша шёлковыми юбками, удалилась.