Императорские изгнанники

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

— Они идут! — проревел Катон. — Готовьте связки хвороста! Поджигайте их и перебрасывайте через стены!

Люди, отдыхавшие мгновение назад, вскочили на ноги, выхватили оружие и бросились на вал, чтобы занять свои позиции вдоль стены. Катон увидел, как Барканон заколебался, прежде чем один из его людей толкнул его вперед. По мере того как поджигали все новые и новые связки хвороста, из темноты вокруг форпоста доносилась какофония радостных возгласов и боевых кличей. Катон ухватился за край деревянного поручня, увидев, что враги подступают ко рву, окружавшему частокол. Первая волна состояла из рассеянной шеренги людей, вооруженных луками и пращами. За ними двигались группы со щитами для защиты соратников с лестницами, спешивших за ними.

Яркая вспышка и треск пламени — еще одна связка хвороста пролетела над частоколом. Она ударилась о землю и покатилась вниз по склону, заставив двух разбойников отпрыгнуть в сторону, а яркий свет от нее высветил еще одну группу людей с лестницей. На короткое время вспыхнули искры и языки пламени, когда связка ударилась о пень, и при их свете Катон разглядел еще большую группу людей, тесно прижавшихся друг к другу, дальше по склону. Затем свет померк, и они пропали из виду.

— Осторожно! Пращники! — воскликнул Массимилиан. — Всем пригнуться!

Большинство людей, стоявших вдоль частокола, сгорбились или пригнулись за стенами, но некоторые не успели среагировать. Выстрелы вылетали из темноты, треща по деревянному частоколу, или проносились над головой и впивались в противоположный вал, или пролетали высоко над заставой. Были и стрелы, темные древки вздрагивали, когда их наконечники вонзались в древесину. Катон увидел, как один из погонщиков мулов вздрогнул, когда стрела попала ему в плечо. Он попятился на шаг назад, поскользнулся и скатился с вала, завывая, когда древко зацепилось за что-то и затрещало, прежде чем отломиться. По всему аванпосту раздавался постоянный нестройный хор резких ударов, когда метательные снаряды продолжали попадать в цель. Катон присел за парапетом в мрачном разочаровании от того, что его заставляют прижаться к стене, не имея возможности следить за врагом. Он слышал, как они, перекрикивая грохот попадающих в цель снарядов, с радостными криками устремились ко рву.

С дальней стороны заставы раздался крик боли, и он повернулся, чтобы увидеть, что одному из ополченцев стрела попала в заднюю часть бедра. Пока он наблюдал за происходящим, раздался грохот — заряд пращи врезался в вал неподалеку. Он сразу же увидел опасность, которую упустил, и поднес руки ко рту, крикнув: — Держите щиты поднятыми, лицом к форту!

Его люди поспешили подчиниться, а погонщики мулов прижались к солдатам, пытаясь укрыться от шквала стрел и пращных зарядов за их щитами. Катон впервые подвергся такому обстрелу в столь ограниченном пространстве, и он сидел, напрягшись, уверенный, что в любой момент его могут поразить. Не только люди подвергались опасности. Стрела пронзила шею одной из лошадей, и она отпрянула назад, ударяя передними копытами, а ее голова дико раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь вырваться из тисков привязанных поводьев. Её пронзительное ржание и неистовые движения испугали лошадей по обе стороны. Мгновение спустя один из мулов получил удар в крестец и добавил свою агонию к шуму, нараставшему в маленьком укреплении. Единственное, что компенсировало опасность и ужас от шквала снарядов, летящих в форт и над ними, — это осознание того, что пролетающие мимо снаряды представляют не меньшую опасность для врага. Катон задавался вопросом, не забыли ли они об этом в своем горячем желании уничтожить форпост, или просто сочли, что рискнуть стоит.

Он услышал крик неподалеку, за рвом, а затем грохот стрел и снарядов, бьющих в частокол, стал стихать. Он поднялся и встал. С другой стороны рва он видел, как враги выходят вперед из снопов света, отбрасываемого горящими вязанками хвороста. Когда первая группа достигла рва, он увидел, что лестница, которую они несли, оказалась длиннее, чем он предполагал, и почувствовал, что его внутренности сжимаются от тревоги, когда он выкрикнул предупреждение.

— Всем встать! Они приставляют лестницы!

Защитники поднялись, направив щиты на врага, когда ближайшие разбойники уже закрепляли основание лестниц и полезли вверх, через ров, под углом к вершине парапета. Катон вытащил свой меч и подошел ближе, когда верх лестницы с грохотом ударился о деревянный парапет. Сразу же первый из нападавших начал карабкаться вверх под пологим углом, перекладины слегка прогибались под его весом. Ему мешало копье в правой руке, и Катон уже отчетливо слышал его запыхавшееся дыхание, когда он приблизился. Варвар замедлился, увидев римского офицера, который ждал его с поднятым мечом, затем, крепко ухватившись левой рукой за перекладину, он уперся ногами и сделал выпад копьем.

Катон легко парировал удар копья и, наклонившись вперед, нанес косой удар по левой руке противника. Острие пробило плоть на запястье разбойника, и он ослабил хватку на лестнице. Его тело рухнуло на лестницу, затем перекатилось через край, и он упал в канаву, все еще крепко сжимая копье в руке.

Катон поднял верхнюю часть лестницы и попытался сдвинуть ее назад, но основание было прочно закреплено и не поддавалось его усилиям. Уже другой человек, вооруженный топором, взобрался на нее и пробирался к частоколу, более проворно, чем его предшественник. Катон начал бить по ближайшей перекладине, раскалывая дерево. На пятом ударе она раскололась посередине, и он наклонился, чтобы ударить по второй перекладине.

Его новый противник увидел опасность и бросился вперед, подняв топор, чтобы нанести удар по вытянутой руке Катона. В этот момент лестница покачнулась, и разбойник был вынужден отпустить рукоять топора, чтобы ухватиться за одну из перекладин, позволив оружию повиснуть на запястье на кожанном ремешке. Катон продолжал бить со всей силы, пока не раскололась вторая перекладина, затем быстро убрал гладий в ножны, схватился за конец лестницы и стал раскачивать ее из стороны в сторону. Разбойник не мог ничего сделать, только отчаянно цеплялся и кричал что-то через плечо обратно вниз своим соратникам. Один из его товарищей вышел вперед с копьем наперевес и поднял его над плечом, прицеливаясь в Катона. Напрягая мышцы, Катон стиснул зубы в последнем отчаянном усилии, и был вознагражден: один из стоящих на лестнице сдвинулся на расстояние вытянутой руки от частокола. Лестница дернулась в сторону, и человек с топором уцепился за нее одной рукой, а затем позволил себе упасть в канаву и скатиться на дно.

Катон не успел отпраздновать свою маленькую победу, как увидел, что рука копьеносца взметнулась назад. Он спрятался за щитком, и острие копья пробило грубую доску и осыпало его лицо осколками. Он моргнул, когда щепка вонзилась ему в веко рядом со скулой. Подтянувшись левой рукой, он потянул за щепку длиной в палец и выдернул ее. Зрение в его глазу было нечетким, а резкая боль была почти мучительной.

— Господин! — Микий полуприсел рядом с ним. — Вы ранены!

Катон покачал головой. — Это может подождать.

Он окинул взглядом внутреннюю часть аванпоста и увидел, что несколько человек сражаются, пытаясь сбить лестницы или не дать врагу забраться на частокол. На данный момент защитники держали себя в руках. Даже при их небольшом количестве у них было достаточно людей, чтобы прикрыть периметр форта. Массимилиан принял командование тылом аванпоста, и Катон схватил Микия за руку. Отправляйся на другую сторону ворот и командуй там. Мы не можем позволить ни одному из этих ублюдков перебраться через наши укрепления.

— Да, господин! — Опцион проворно спустился с вала и пробежал мимо повозок, подпирающих ворота, чтобы занять позицию на дальней стороне.

Катон быстро поморгал, пытаясь избавиться от ощущения рези в левом глазу, и в досаде выругался, так как глаз по-прежнему отказывался фокусироваться. Он снова выхватил меч и, заглянув за ограждение, увидел, что лестница, которую он сломал, теперь лежит брошенная, а группа людей, которая тащила ее вверх по склону, бежит вдоль края рва, чтобы присоединиться к другой группе. Он повернулся, чтобы посмотреть в ту сторону, и при свете одной из горящих вязанок хвороста увидел большую группу, которую он видел раньше, решительно продвигающуюся к воротам.

Теперь он увидел, что они тащат таран, сделанный из ствола дерева, и кровь его похолодела. Они находились не более чем метрах в пятнадцати от моста через ров.

Пригнув голову, он побежал к ближайшей группе защитников, не участвовавших в бою. Он выбрал троих из них — двух ауксилариев и одного из погонщиков мулов, грузного мужчину с изрытым пятнами лицом, уродство которого преувеличивалось в свете костра.

— Следуйте за мной!

Две раненые лошади вырвались на свободу и метались по внутренней территории заставы, и Катону и его маленькой группе пришлось обходить их, чтобы не быть затоптанными. Достигнув повозки у ворот, Катон взобрался на правую из них и позвал погонщика мулов. — Следуй за мной, — Он кивнул на другую повозку. — А вы двое — туда.

Забравшись на скамью возницы, он перелез через мешки с зерном и сундуки с инструментами и пробрался к задней части подводы, где она была прислонена к воротам. В этот момент бревна задрожали, и раздался громкий треск, когда таран врезался в ворота. От удара повозка заходила ходуном под калигами Катона, который балансировал на груде свернутых веревок. Какая-то рука схватила его за плечо и поддержала, а затем погонщик мулов обошел его и встал рядом.

Катон кивнул в знак благодарности и указал на веревки.

— Убери их с дороги. Нам нужна твердая опора.

— Да, господин.

Погонщик передал Катону копье, которым тот был вооружен, и принялся за дело, отбрасывая катушки в сторону скамьи, пока не освободил достаточно места, чтобы они могли стоять бок о бок.

— Как тебя зовут? — спросил Катон.

— Веспиллон, господин, — ответил погонщик, не поднимая глаз, продолжая убирать веревку.

— Тебе раньше доводилось сражаться?

— Сражаться нет, а вот боев я провел много. Я когда-то был кулачным бойцом.

— Надеюсь успешным…

Веспиллон убрал последний виток и ответил язвительным тоном.

— Почему вы так думаете, потому что я долбанный погонщик мулов, господин?

Катон вернул ему копье, они стояли и ждали, пока таран еще несколько раз не врезался в ворота. В промежутке между ударами Катон услышал скребущий звук и увидел, как на воротах перед ним загибаются пальцы. Пальцы крепко сжались, а затем показалась голова. Катон ударил мечом по ближайшей руке человека, прежде чем тот успел разжать хватку, и клинок прорубил костяшку и отрубил мизинец, который упал в повозку, когда человек скрылся из виду. Веспиллон хрипло рассмеялся и пригнулся, чтобы достать палец, с недоумением глядя на него.

— Время для сбора трофеев будет позже, — сказал Катон. Веспиллон швырнул окровавленный палец за ворота.

Через несколько ударов таран разбил один из брусьев перед Катоном, который тут же пригнул голову вниз, чтобы избежать осколков. Когда он снова поднял голову, то увидел, что в том месте, которое пробила голова тарана, осталось небольшое отверстие. Следующий удар разбил запорный брус за воротами надвое, и один конец упал на землю в задней части повозки.

— Они прорвутся в любой момент, — сказал он. — Будь готов нанести удар по первому, кто пролезет в щель.

Раздалось еще несколько ударов, а затем прозвучал приказ, и те, кто держал таран, прекратили атаку. Топоры разнесли в щепки часть разбитой древесины, и то, что осталось от ворот, было выворочено наружу, пока не образовалась щель, достаточная для того, чтобы проскользнуть человеку. Первым из разбойников в аванпост ринулся огромный воин, закутанный в мех большого медведя, шкура которого прикрывала шлем. Он нес круглый щит и длинную дубину, утыканную железными гвоздями.

— Проткни его, Веспиллон! — крикнул Катон.

Погонщик мулов поднял копье и сделал мощный выпад над головой в сторону шеи воина, но тот успел поднять щит и отразить удар. Прежде чем Веспиллон успел среагировать, его противник с размаху опустил свою дубину на древко копья и выбил его из рук, так что оружие отлетело в сторону и нанесло ошеломляющий удар по левой руке Катона. С ревом триумфа воин снова занес свою булаву для нового удара. Веспиллон отшатнулся, его пятка зацепилась за ближайшую кучу веревок, он потерял равновесие и упал назад. Катон сделал выпад, но его заслонил щит, когда разбойник поднял свою дубину, чтобы добить Веспиллона. Погонщика мулов спас один из ауксилариев в соседней повозке, который вонзил свой кавалерийский меч в бицепс воина, крутанул, образовав зияющую рану, после чего вырвал свой клинок. Разбойник взвыл от боли и ярости и отступил назад через брешь, его дубина бесполезно болталась на ремешке на конце искалеченной руки.

Катон помог Веспиллону подняться на ноги, погонщик мулов взял свое копье, как раз вовремя, так как враги уже начали выламывать разбитые остатки ворот, чтобы пропустить больше людей и напасть на защитников в повозках. В дрожащем свете костра Катон разглядел бурлящую массу разбойников, растянувшуюся по склону, которые ждали, когда они ворвутся на заставу и перебьют тех, кто находился внутри. Топорами расщепляли и отбрасывали в сторону куски дерева, пока не образовалась брешь почти в два метра длиной, и первые враги двинулись вперед. Катон и другие, защищавшие повозки, имели преимущество в росте, так как сражались, стоя на повозках в узком пространстве. Пока Катон и два ауксиллария обрушивали удары мечей на щиты вражеских воинов внизу, Веспиллон наносил удары копьем по всем незащищенным конечностям, пробив плечо одному из первых воинов, вошедших в разрушенные ворота. Другой был сбит с ног, когда один из ауксилариев ударил его по голове, отрезав ухо, а затем клинок разрубил ключицу.

Все больше людей протискивались вперед прямо по телам своих павших товарищей, а те, у кого были копья, пытались достать ими людей на повозках с расстояния. Катон ударил по голове человека, который упал на землю, и уже больше не поднялся. Бросив быстрый взгляд в узкую щель между повозками, Катон заметил движение и отступил назад, чтобы выкрикнуть предупреждение.

— Массимилиан! Они под повозками! Останови их!

Повернувшись назад, чтобы присоединиться к Веспиллону и сдержать врага, он услышал, как центурион рявкнул приказ, и, взглянув на него, увидел Массимилиана и одного из его людей, наседавших на разбойников, пытавшихся пробраться в форт.

Веспиллон внезапно задохнулся и попятился назад, кровь хлынула из раны на бедре, Катон убрал меч в ножны и выхватил копье у погонщика мулов. Взяв древко в обе руки, он сделал быструю серию жестоких выпадов, вбивая острие в щиты, чтобы заставить нападавших отступить, и целясь в любую незащищенную цель. Одному человеку он попал в лицо, вогнав острие в глаз и вонзив наконечник глубоко в череп, а затем вырвав его. Обезумев от боли, разбойник повернулся и бросился бежать, сметая своих товарищей, и сбив двоих из них с моста, после чего исчез из виду. Воспользовавшись кратковременным отвлечением, Катон успел понять, что трое оставшихся на повозках людей не смогут долго сдерживать вражескую орду. Это был лишь вопрос времени, когда они тоже будут ранены, а на аванпосте не хватало людей, чтобы заменить их и при этом защитить остальную часть частокола.

— Массимилиан!

— Господин! — Центурион поднялся в передней части повозки.

— Поджечь повозки.

— Что сделать, господин?

— Подожги эти хреновы повозки, парень! Сделай это сейчас же!

Времени на дальнейшие вопросы не было. Враг снова рвался вперед, один из копьеносцев вступил в схватку с Катоном, а один из его товарищей параллельно пытался забраться на повозку.

— Ну нет, долбанный варвар, не пройдешь! — прорычал Катон, отбросив копье первого человека в сторону и ударив калигой, шипованная подошва ударила разбойника по лицу и отбросила его к товарищам. Позади себя Катон услышал, как Массимилиан выкрикивает приказ одному из раненых поджечь хворост и затолкать его под повозки. В то же время двое разбойников с поднятыми щитами для защиты головы и верхней части тела наносили удары копьями по ногам и ступням Катона, заставляя его отступать к концу повозки. Он вдохнул клубы дыма и закашлялся, уперся ногами и ударил наконечником копья в человека, забравшегося на передний борт подводы. Разбойник принял каждый удар на свой щит и приготовился броситься на Катона, пока его другой спутник карабкался наверх, чтобы присоединиться к нему.

Промежуток между повозками начал светиться, когда пучки хвороста разгорелись, а дым поднялся вверх и закружился вокруг людей, сражавшихся за контроль над воротами форта. Катон уже чувствовал жар снизу и видел яркие языки пламени в узких щелях между досками на дне и бортах повозки. Человек, сидевший в задней части повозки, издал тревожный крик, а его спутник насмешливо фыркнул, поднимаясь на ноги, чтобы встретить Катона.

На мгновение воцарилась тишина, и разбойник тонко улыбнулся, поняв, что преимущество на его стороне, ведь он был вооружен не только копьем, но и щитом. Катон ударил копьем вперед с таким диким рычанием, которое Макрон часто использовал с успехом. Разбойник отступил на шаг, принимая удар на свой щит, отразил его, а затем рванулся вперед, чтобы врезаться щитом в тело Катона, прежде чем тот успел вернуть оружие для нового удара. Бок щита зацепил Катона за нагрудный ремень с фалерами, а его верхняя часть ударила по шлему.

Удар отбросил его назад, и он упал на сваленные канаты, а разбойник покатился рядом за ним. Задыхаясь, Катон выпустил копье и выхватил кинжал, бросившись на своего противника. Разбойник тоже выпустил копье, но его вторая рука была зажата ремешком щита, и у него была только одна рука, чтобы защищаться. Его пальцы вцепились в лицо противника, а Катон снова и снова наносил ему удары в грудь и живот. Из последних сил разбойник вцепился когтями в Катона, и пальцем с силой надавил ему на поврежденный глаз. Он почувствовал мучительное давление и отдернул голову, затем, выхватив свой окровавленный пугио, занес руку, вогнал лезвие в мягкие ткани под челюстью разбойника, зверски выкручивая рукоятку, пока тот судорожно булькал, обрызгав кровью лицо Катона.

Пока его пораженный противник бился в судорогах, Катон откатился в сторону и сел. Его левый глаз словно горел в глазнице, и теперь он ничего не видел. Часть веревки под умирающим разбойником тлела, и пламя пробивалось сквозь расширяющиеся щели в повозке. Еще больше пламени полыхало в конце повозки, оттесняя врага от разрушенных ворот. Катон с трудом поднялся на ноги, покачиваясь, пытаясь справиться с болью, бушующей в голове.

— Господин! — Массимилиан окликнул его. — Уходи оттуда!

Жар от пламени под ним и вокруг него начал обжигать ноги, и он споткнулся о тлеющую кучу веревок и ящиков с инструментами, зажмурив глаза, борясь с новой волной агонии и тошноты. Руки схватили его за ремни и перетащили через скамейку возницы на землю. Когда его оттащили на несколько шагов подальше от пламени, он услышал, как центурион выкрикивает приказы своим людям спасти из горящих повозок все, что можно. Он смутно осознавал, что звуки боя стихают, и остаются только крики внутри форта, пока защитники боролись с огнем, чтобы предотвратить его распространение на частокол с обеих сторон поблизости.

Он приподнялся, поддерживая свой вес на правой руке, а левую поднял, чтобы осторожно осмотреть поврежденный глаз. Малейшее давление мгновенно усиливало жгучую боль. Другим глазом он мог видеть еще несколько раненых защитников форта вокруг него, рядом с костром для приготовления пищи. Ополченец накладывал повязку на рану на голове одного из погонщиков мулов. Он поднял корзину и подошел к Катону, осторожно повернув его голову к свету.

— Не двигайтесь, господин, мне нужно снять с вас шлем.

Расстегнув ремешки под подбородком Катона, он снял шлем и положил его на землю. Сняв войлочную шапочку, он бегло осмотрел рану, затем достал из корзины свернутый комок льна и осторожно положил его на левую глазницу. Катон стиснул зубы от новой вспышки боли, когда мужчина начал обматывать вокруг его головы длинную полосу ткани, чтобы удержать прокладку на месте. Он закрепил ее простым узлом и заправил свободные концы в складки ткани на затылке Катона.

— Это все, что я могу сделать на данный момент, господин.

— Этого достаточно, спасибо, — ответил Катон, чувствуя облегчение от оказанной помощи, которая была завершена. — Позаботься об остальных.

Когда ополченец двинулся дальше, чтобы обработать рану на бедре Веспиллона, Катон поднялся на ноги и оглядел заставу. Внутренние помещения были ярко освещены пламенем у ворот. На валу лежала горстка трупов, несколько человек все еще находились на позиции, укрывшись за навесами и ожидая нового нападения. Другие были заняты вылавливанием и успокаиванием лошадей и мулов, которые в страхе от пламени метались по небольшой площади форта. Несколько животных были ранены стрелами и пращными зарядами, а двое лежали замертво. Он увидел Массимилиана на валу на безопасном расстоянии от пламени. Центурион с минуту смотрел на склон перед воротами, потом отвернулся и сполз по валу.

— Что они задумали, Массимилиан?

— Они отступили на пятьдесят шагов или около того. Они подождут, пока огонь догорит, прежде чем предпринять новую попытку.

— Какой счет у мясника? — спросил Катон.

— Трое моих людей убиты. Четверо ранены. Микий мертв, как и один из ополченцев. Еще один ранен. Двое погонщиков мулов из людей Барканона также ранены. А еще есть ты. Как самочувствие, господин?

— Я буду жить. — Катон пытался прояснить свою голову. — Мы должны быть готовы к следующей атаке, если она произойдет. Приготовь побольше связок с хворостом, чтобы скатить их вниз по склону. Мы не можем позволить им воспользоваться темнотой, чтобы подобраться ко рву. Тем временем мы будем поддерживать огонь внутри периметра. В достаточном количестве чтобы отпугнуть их. Я не хочу сжечь этот хренов частокол.

— Господин, я боюсь, что это бесполезно. — Массимилиан на мгновение усмехнулся, но затем выражение его лица вновь стало мрачным. Он понизил голос. — В этот раз мы едва отбились от них, господин. Если они предпримут еще одну попытку, я не думаю, что у нас будет много шансов чтобы удержать их.

— Мало шансов? — Катон вздохнул. — У нас вообще нет шансов.