Интеллектуальный инсульт

Философский акт состоит в том, чтобы блокировать в себе нашу манию мыслить картинками. И когда мы убираем картинки и предметные референции из нашего сознания, мы начинаем мыслить.

Мераб Мамардашвили32

Каждый человек в течение жизни принимает несколько принципиальных решений — например, определяясь с будущей профессией и создавая семью. Периодически он обязательно оказывается и перед сложным моральным выбором между комфортом и самоуважением. Приходится либо малодушно смириться с тем, что противоречит его взглядам, но сулит определенные блага или хотя бы безопасность, либо сохранять преданность своим принципам, рискуя потерять благополучие, а порой и саму жизнь. Поиску жизненного пути и второй половины посвящены, наверное, уже миллионы книг и фильмов. Об экзистенциальном выборе написаны великие произведения, актуальность которых не угасает с веками.

Но, пожалуй, никто пока не облек в художественную форму сложнейший выбор, перед которым в ближайшее время окажется каждый современный человек: сохранить ли собственное сознание или променять его на «безграничные» возможности гаджетов? На одной чаше весов — напряженная самостоятельная работа, на другой — впечатляющее «всемогущество» технологий. Последствия очевидного для многих решения могут оказаться столь катастрофичными, что мы уверены: эта тема скоро станет трендом уже не для фантастических произведений, а для самых реалистичных жанров.

Но мы оставим за кадром терзания, неизбежно сопровождающие принятие любого непростого решения. Эта глава для тех, кто уже сделал свой выбор, доверяет себе больше, чем машинам, и, несмотря на все высокотехнологичные искушения, хочет остаться или стать самим собой.

Возможности мозга и особенности потребления информации, которые мы обсуждаем в этой книге, изучают нейрофизиологи, нейробиологи, психологи, психофизиологи, философы, священнослужители. Конечно, несмотря на многочисленные исследования, потенциал человеческого мозга пока не изучен полностью. Однако доступных на сегодня сведений вполне достаточно, чтобы без «инвазивных методов» повысить свою эффективность и значительно улучшить качество жизни.

Что же полезно знать о собственном мозге?

Мысли материальны

Для начала стоит осознать: мы — то, что мы думаем. Причем в этом утверждении научно обоснованной физиологии гораздо больше, чем красивой философии.

Ученые нередко сравнивают мозг с круглосуточно работающей аптекой. «Каждая мысль, которая возникает в вашей голове, вызывает биохимическую реакцию, при этом одни мысли вызывают более сильную реакцию, чем другие, в зависимости от напряженности мысли. Мышление вызывает эмоции, которые создают химические вещества, при этом некоторые вещества помогают вам, а некоторые вредят… Негативные эмоции ответственны за выброс целой армии опасных веществ», — объясняет Джейм Борг в своей книге «Сила мысли»33.

«Что же представляет собой мысль? — продолжает размышлять Борг. — Мозг состоит из нейронов (или нервных клеток). Нейронов насчитывается примерно 100 миллиардов, и каждый из них напоминает малюсенькое дерево, у которого постоянно вырастают новые “ветви” — дендриты, через которые нейроны принимают информацию. Чем больше дендритов, тем больше “связей” с другими клетками и тем больше охват мысли. Эти ветви участвуют в процессе получения и консолидирования всей информации, которая поступает от органов чувств. Так как воздействие мозга распространяется на весь организм, а не только на голову, эти длинные усики дендритов и аксонов простираются далеко за пределы мозга — практически во все области организма, контактируя с различными мышцами и органами и формируя нервную систему. От наших мыслей зависит, будет ли организм производить полезные химические вещества или те, которые вредят, разрушая здоровье — психологическое и физическое… Качество мышления определяет эмоциональное и физическое состояние».

Страх, чувство вины, смущение, разочарование, сожаление, зависть, ревность, злость запускают определенные химические процессы не только в голове, но и во всем организме, прежде всего в эндокринной и нервной системах. «Негативные эмоции, которые прорываются в лимбическую систему, посылают через нейроны сообщения в надпочечники, побуждая многие органы усиливать свою активность. Затем производится ряд различных химических веществ во всем организме, которые воздействуют на гипофиз, расположенный под гипоталамусом», — объясняет Борг.

Почему нам следует это знать? Хотя бы потому, что именно гипоталамус, являясь частью эндокринной системы, решает, какие именно химические вещества выделить, реагируя на конкретные мысли или ситуации. Получается, чем меньше мы испытываем негативных эмоций, тем меньше гадостей выделит эта важная железа. И тем меньше мы отравим собственный организм.

Находясь в состоянии постоянного стресса, вызванного в том числе инфоманией или комплексом дефицита внимания (КДВ, подробнее см. главу 10), человек буквально разрушает самого себя. Причем одна из ловушек, по мнению Борга, заключается в том, что наш организм запрограммирован так, чтобы реагировать на мысли, словно событие происходит в настоящем, даже если стресс вызван мыслями о прошлом неприятном опыте или тревогой по поводу проблем в будущем. И даже если вы погружаетесь в мир виртуального негатива (например, смотрите новости, где один за другим идут сюжеты о произошедших взрывах, убийствах, авариях и т. д.), соответствующие химические вещества и гормоны вырабатываются в реальности, здесь и сейчас. И все время, пока мы цепляемся за негативные мысли, наша внутренняя «аптека» работает против нас.

Чем больше плохих мыслей, тем больше адреналина, кортизола и других химических веществ поступает в кровь. При этом мозг не квалифицирует степени опасности: на любой негатив он реагирует как на угрозу жизни. Мозг, как пишет Джейм Борг, «просто дает сигнал тревоги, но не информирует о типе опасности, с которой вы столкнулись. Организм мобилизуется, чтобы отразить атаку саблезубого тигра» (хотя на самом деле вы просто опоздали на автобус или забыли дома мобильный телефон).

Любопытно, что попыткам объяснить, как человек думает и откуда в голове рождаются мысли, посвящены исследования в самых разных сферах. Нейрофизиологи утверждают, что во всем «виновата» химическая реакция, формирующая импульсы между нейронами. Психология — наука о душе — учит нас, что душевное состояние формирует ход наших мыслей и потому так важно восстановить внутреннюю гармонию, если она нарушена. Во всех религиях мыслям также уделяется особое внимание: они порождают желание, за которым появляется действие. Согласно различным религиозным учениям, мысль или помысел бывают двух векторов: хорошие — от Бога, плохие — от Сатаны. Несложно догадаться, какие мысли приводят к положительному, а какие — к отрицательному результату.

В индийской философии (в частности, в «Ведах») выстроена вертикаль: чувства — это фундамент, ими управляет ум, которым, в свою очередь, руководит разум. Каждое утро наш разум настраивается, и от этого зависят ум и чувства. Как и в научной версии, в духовной практике считается, что добрые мысли делают нашу жизнь лучше, а злые и негативные — хуже или даже разрушают ее. И если помыслы направлены «не в ту сторону», то недолго ждать и действий с тем же «зарядом». Именно поэтому грехом считается не только финальная материализация мысли — действие, но и первая ее форма — помысел. Кстати, любопытно, что «грех» переводится с древнегреческого как «промах мимо цели».

Чтобы прекратить интоксикацию собственного организма, нужно научиться переформулировать свои мысли, возможно, пересмотреть отношение к важным для вас вопросам и ограничить поток неконтролируемой, а потому непредсказуемой информации, провоцирующей постоянный стресс со всеми вытекающими последствиями.

«Чувство самостоятельности — серьезный двигатель удовольствия или угрозы. Стив Майер из Колорадского университета в Боулдере утверждает: от того, находится ли некий стрессовый фактор под контролем организма, зависит, сможет ли он (фактор) повлиять на его жизнедеятельность. Данные Майера свидетельствуют, что только неконтролируемые источники стресса могут вызвать серьезный разрушительный эффект. Неотвратимый или неконтролируемый стресс может быть деструктивным, в то время как потрясение, если оно не ощущается как неизбежное, наносит гораздо меньше вреда. Снова и снова ученые убеждаются в том, что ощущение контроля над стрессовым фактором меняет действие стресса и его последствия», — пишет Дэвид Рок в книге «Мозг. Инструкция по применению». Иными словами, в большинстве случаев в наших силах сделать так, чтобы мозг работал на нас, а не против нас.

Однако ощущение контроля теряется не только из-за потока негативной информации. Еще одна весомая причина — чрезмерная нагрузка на мозг. В результате постоянного напряжения человек оказывается не в состоянии определить приоритеты и последовательно выполнять поставленные задачи, а невозможность сосредоточиться вызывает нервозность и раздражительность. И когда лобные и предлобные доли коры головного мозга, ответственные за принятие решений, планирование, определение приоритетов и выполнение других управленческих задач, перестают справляться с объемом заданий, в работу включаются расположенные под лобными долями коры участки мозга, отвечающие за выживание. Воспринимая сигналы «верхних» структур мозга о перегрузке как сигнал об опасности, «они шлют “наверх” импульсы страха, беспокойства, раздражения, ярости и паники. Эти сигналы отвлекают лобные доли от основного дела, заставляя их тратить дополнительные усилия».

Признайтесь, вам знакомо это чувство паники от невозможности выполнить все дела сразу, несоответствия ожиданиям руководства, клиентов, партнеров? Вы стараетесь взять себя в руки, однако организм (эндокринная, дыхательная, сердечно-сосудистая, мышечная и периферийная нервная системы) уже включил режим чрезвычайной ситуации. В результате лобные доли и вовсе теряют работоспособность. «Тонкие градации, сложные умозаключения и анализ уступают место примитивным “черно-белым” оценкам. Тщетные попытки мозга сделать больше, чем он может, приводят к угасанию способности мыслить ясно», — пишет в статье «Когда система перегружена» американский психиатр, основатель Центра интеллектуального и эмоционального здоровья в Садбери Эдвард Хэлловэлл34. Хэлловэлл, много лет изучавший расстройства психики, мешающие обучению, обнаружил, что самое опасное из них — страх: «Испугавшись, человек переключается в режим выживания, а в нем невозможно ни полноценное обучение, ни глубокое осмысление».

Помогите мозгу!

Чтобы сохранить здравый ум в преклонном возрасте, врачи рекомендуют изучать иностранные языки, играть в шахматы, разгадывать кроссворды и выполнять хотя бы несложные математические действия, не пользуясь калькулятором. Как для подвижности суставов необходима специальная гимнастика, а для выносливости — регулярная аэробная нагрузка, так и мозгу, чтобы не терять форму, нужна активная деятельность, укрепляющая нейронные связи. «Используй или потеряй» — неплохой слоган для тех, кто не хочет лишиться способности самостоятельно мыслить. Причем не стоит ждать старости, чтобы начать регулярные тренировки.

Интересно, что гаджеты, способствующие атрофии определенных функций мозга, параллельно предлагают всевозможные техники для их развития. Приложение для айфона Lumosity скачали уже больше 50 миллионов пользователей. Этот робот для тренировки мозга при помощи регулярных «умственных» упражнений ежедневно предлагает пользователю 3–4 головоломки, созданные нейробиологами и рассчитанные на развитие внимания, целеустремленности, сообразительности и т. д. Кстати, коммерческий успех приложения доказан пока убедительнее, чем эффективность головоломок.

Попробуйте уже сегодня пользоваться функцией мозга, направленной на анализ, чаще, чем гаджетами (или хотя бы сопоставимо по времени). Например, периодически отключайте навигатор и самостоятельно планируйте маршрут, активизируя пространственное мышление. Читайте книги, развивая воображение и аналитические способности; учите иностранные языки, если у вас есть перспектива их использовать.

Приблизитесь ли вы благодаря всему этому к возможностям компьютера? Разумеется, нет! Но ведь и задача совершенно иная: сохранить ключевые функции, которые категорически нельзя доверить гаджетам. Прежде всего — принятие решений. Именно это право и возможность позволяют человеку оставаться личностью и быть не похожим на других: люди не принимают одинаковых решений. Если же постепенно, шаг за шагом, обязанность думать, принимать решения, создавать делегируется компьютеру, необходимость в вас отпадет. Раз все это делает машина, зачем нужны вы?

Конечно, думать непросто. Интеллектуальный труд требует колоссальных усилий: согласно научным исследованиям, мозг, этот центр потребления информации, составляет только 2% от общей массы тела, но забирает больше всего энергии нашего организма — до 20%! Неудивительно, что умственная работа истощает физические силы! «Еще в 1998 году Джек Уэлч35 поставил эксперимент, в котором измерялась способность человека выполнять физическую работу и одновременно думать. В ходе эксперимента испытуемые начинали выполнять какую-то мыслительную задачу, а затем получали команду показать максимальное физическое усилие на динамометре — машине для измерения силы. Эксперимент показал, что практически любое мыслительное задание уменьшает максимальное возможное усилие, нередко вдвое, — приводит доказательство уже упоминавшийся Дэвид Рок и добавляет: — Если на вашей сцене выполняются энергозатратные задачи, такие как планирование деловых встреч, то запас энергии может истощиться уже через час».

Поэтому так важно, если вас интересует качество интеллектуальной работы и ваше при этом состояние, выполнять только одно действие в единицу времени. Не стоит играть в Юлия Цезаря. Попытка работать в режиме многозадачности истощает мозг и не позволяет сосредоточиться, а значит, быть эффективным.

Помните, мы обещали развенчать миф о мультизадачности?

«Исследование Брайана Макэлри из Нью-Йоркского университета показало, что количество информационных блоков, которые человек способен запомнить точно и без потерь, равняется — обратите внимание! — всего лишь единице. Исследователь делает вывод: “Имеются ясные и убедительные свидетельства того, что один блок удерживается в фокусе внимания. Однако нет никаких прямых свидетельств того, что в фокусе может протяженное время удерживаться более чем один блок информации”. Несмотря на то что вы, очевидно, способны помнить в каждый конкретный момент больше чем об одной вещи, при серьезной нагрузке ваша память о каждой из этих вещей понемногу деградирует», — пишет Дэвид Рок в книге «Мозг. Инструкция по применению».

Иными словами, современные ученые весьма скептически относятся как к утверждению Джорджа Миллера о том, что человек способен одновременно удерживать в сознании максимум 7 объектов (об этом он написал в 1956 году в статье «Магическое число семь, плюс или минус два: некоторые пределы нашей способности к обработке информации»), так и к идее бывшего вице-президента Microsoft Линды Стоун, предложившей термин «непрерывное частичное внимание». Вновь процитируем Рока: «Сама Стоун говорила так: “Поддерживать непрерывное частичное внимание — значит сохранять сосредоточенность на главном и постоянно просматривать периферию на тот случай, если появится что-нибудь еще более важное”». Собственно, так мы все и пытаемся делать, ни на секунду не выпуская из внимания почту и сообщения в социальных сетях, когда заняты работой. Результатом ролевой игры в Юлия Цезаря становится постоянное и очень серьезное ментальное истощение.

Покажите фокус!

Итак, если нам важно быть реально эффективными, то в каждый момент интеллектуальной работы наше внимание должно быть сосредоточено на одном действии. Именно такой подход помогает сфокусировать познавательный процесс, который, в свою очередь, позволяет узнавать информацию и получать первичные объяснения.

Это целый комплекс процессов — от первичной фиксации информации нашими органами чувств и дальнейшей «логистики» благодаря нервной системе до финальной идентификации и анализа мозгом. В качестве очевидного примера обратимся к этой книге. Просматривая строчку за строчкой, вы видите не черный цвет на белом фоне, а символы-рисунки в виде букв; поскольку вы умеете читать, вы понимаете смысл написанных слов и предложений.

Восприятие у всех людей различается в зависимости от уровня их развития, но всегда базируется на двух составляющих. Первое — объект. Второе — значение36 и смысл37 этого объекта. Источник информации — объект; когда же мы объясняем себе, что значит эта информация, появляется значение. Смысл возникает только от нашей возможности ответить на вопросы «зачем» и «почему». И наше восприятие зависит от того, способны ли мы потребить не только значение, но и смысл того, что видим, слышим и чувствуем, осязаем и испытываем с помощью других органов чувств.

Восприятие можно разделить на простое и сложное. Простое не требует интеллектуальных усилий: наших знаний достаточно, чтобы легко соединить смысл и значение. Таким будет восприятие, скажем, рецепта столичного салата или борща.

Сложное восприятие возникает, когда нет возможности усвоить смысл так же быстро, как значение. Хороший пример — любой учебник. Вы читаете буквы и слова на знакомом вам языке, но они все про «смыслы», с которыми вы сталкиваетесь впервые в жизни. Согласитесь, учебник читать гораздо сложнее, чем роман. Потому что последний оперирует известными нам смыслами, и мы воспринимаем информацию легко и быстро, а учебник приоткрывает совершенно новые для нас значения, а иногда и незнакомые слова. Он заставляет нас (если мы хотим получить новые знания) связывать несколько значений в новый смысл.

Рис. 6.1. Интерпретация данных в эмоции или знания

Потребление информации может вызывать у нас эмоции и чувства или позволяет сформировать новые знания (рис. 6.1). Конечно, встречаются смешанные варианты, но в них, как правило, доминирует одно из двух возможных последствий. Например, любое произведение искусства — источник эмоций и пассивного восприятия информации. И если оно провоцирует нас на эмоции, то у произведения есть шанс.

Кстати, интеллектуальное кино — попытка заигрывать со знанием и спровоцировать зрителя на интерпретацию. Но поскольку кино в основном нацелено на эмоциональное развлечение, у людей, привыкших к массовой продукции в киноиндустрии, фильмы, выбивающиеся из этого ряда, вызывают искреннее недоумение.

О чем говорят иероглифы

Приведем еще один весьма многогранный пример: иероглифы на египетских пирамидах в Гизе. Для обычного туриста, не знающего их значения, это всего лишь символ, картинка или данные — то есть информация без понятного значения.

Если в туристической группе окажется ученый, знающий язык древних египтян, то он легко сможет объяснить значение этих иероглифов. Допустим, они связаны с посевом пшеницы. Понимая их значение, мы воспринимаем иероглифы уже как определенную информацию. Но поскольку информацией мы называем все, что воспринимаем (в том числе и шум ветра, и гул машин), то сейчас, пожалуй, самое время ввести термин «сообщение». Это данные, значение которых мы можем идентифицировать.

Представим, что среди туристов по счастливой случайности оказался еще и специалист по агропромышленному комплексу Древнего Египта. Он увидит в иероглифах смысл: когда именно нужно сажать пшеницу, чтобы было не слишком рано (иначе зерна не дадут ростков) и не слишком поздно (она не успеет вырасти); и напутствия о том, что если вы посеете пшено весной, то осенью соберете урожай и, делая так из года в год, преуспеете в жизни, станете почетным гражданином города, боги будут благосклонны к вам. Согласитесь, это гораздо больше того, что мы узнали благодаря значению иероглифов. Человек, умеющий читать иероглифы и знакомый с традициями сельского хозяйства, смог извлечь смысл и сформировать для себя знание древних египтян (рис. 6.2).

Рис. 6.2. Эволюция информации от объекта к знаниям

Модель «данные — сообщение — знания» — разные состояния того, что мы называем информацией.

Данные — информация без понятного нам значения. Примеры: слово fponiza, код программы, шум с улицы, мычание коровы.

Сообщение — информация с понятным нам значением. Примеры: слово «фотография», звук сигнализации машины, аплодисменты в зале после вашего выступления.

Информация объединяет в себе оба эти состояния, а какое из них становится доступно в момент потребления, зависит от наших возможностей.

А вот знание — это интерпретация сообщения, использование которого может улучшить качество жизни. Это данные плюс значение плюс смысл плюс возможность их применить. А когда мы говорим: «Я не вижу в этом смысла», мы имеем в виду: «Не понимаю, как это можно использовать» (рис. 6.3).

Рис. 6.3. Предпосылки для интерпретации данных в знания

Наверное, самый очевидный пример с точки зрения потребления информации — таблица умножения. Чтобы она стала знанием, а не развлечением или гимнастикой для ума, нужно активно интерпретировать: что значит 3 умножить на 2. Ребенок сначала не может этого сделать, поэтому учитель идет от простого к сложному, оперируя объектами и их количеством: в классе 3 девочки, и у каждой по 2 яблока. Дети интерпретируют смысл: 3 умножить на 2 — это совмещение, складывание. А если у одной из девочек в задаче будет 6 яблок и она поделится поровну с подружками, то детям становится ясно, что здесь нужно деление. Математическая операция становится взаимодействием с объектами, потому что просто вычисление 3 × 2 = 6 не способно изменить качество жизни. Мы используем таблицу умножения, чтобы рассчитать определенные истории, которые никак не связаны напрямую с таблицей, но коррелируют с нашей реальностью.

Вообще знания, в отличие от данных или сообщений, не могут существовать в отрыве от человека, их использующего. Они рождаются в голове, когда человек находит область интерпретации сообщения в реальной жизни. Многие из нас обладают схожей базой значений, но совершенно разными знаниями, потому что каждый индивидуален, имеет свои неповторимые цели и задачи. Информации необходимо успешно пройти контрольный пункт «мои цели», чтобы быть интерпретированной в знания. И когда мы не можем или не хотим, не считаем нужным или уместным применить полученную информацию для улучшения качества своей жизни, она не становится для нас знанием, даже если мы заплатили за нее приличную сумму.

Понимание того, нужно ли использовать знания и как это делать, можно без преувеличения назвать истинной мудростью. Кстати, «использование» — ключевое слово: информация не представляет ценности и остается мертвым грузом, если не будет в дальнейшем использована. Весьма показательно, что современные университеты оцениваются по успешности выпускников: насколько продуктивно им удается применять полученные знания и, как следствие, насколько высоко качество их жизни.

Но представьте дипломированного специалиста в области ядерной физики, который после окончания университета решил стать художником или писателем-сатириком. Все обучение в этом случае будет равносильно потреблению очень большого количества сообщений — данных, значение которых ему известно, но которые он не стал применять для улучшения качества жизни в практической деятельности: в работе, исследованиях, научной карьере. Возможно, он будет более информирован, чем другие художники или сатирики. Но это не повлияет на улучшение качества его новой жизни.

Очевидно, что знания — всегда результат интеллектуальной работы, требующей от нас определенных ресурсов: внимания и восприятия. Как мы уже отмечали, существует всего два режима потребления информации: пассивный и активный. Объект — то, на что мы обращаем внимание. Мы его замечаем — это результат восприятия. Но и восприятие данных, и даже понимание их значения — пассивный способ потребления информации. Только интерпретация значений в смыслы и активный режим восприятия позволяют «переварить» сообщение в знание.

Эволюция информации от данных к сообщению и, наконец, к знаниям — серьезная работа мозга, особенно если мы имеем дело со смежными знаниями и для интерпретации нам необходимо обратиться к своей памяти, искать там предыдущие знания по этой и смежным темам и анализировать их взаимосвязи (рис. 6.4).

Рис. 6.4. Использование памяти в интерпретации сообщений в знания

Впрочем, у информации может быть и другой «эволюционный» путь: «данные — сообщения — эмоции». Это не хорошо и не плохо. Процитируем собственные слова: «Знания рождаются у нас в голове, когда мы находим область интерпретации сообщения в реальной жизни». Новость о том, что режиссер Федор Бондарчук стал дедушкой, — знание для корреспондента, который, используя это сообщение, напишет статью и получит гонорар. Использовать это сообщение сможет и владелец СМИ, который благодаря востребованному у определенной аудитории контенту обеспечит продажи рекламы. Возможно, интерпретировать «в свою пользу» новость о рождении малыша в звездной семье сумеет еще и потенциальная няня, готовая предложить свои услуги. Или магазин, продающий красивую детскую одежду. Для всех остальных это сообщение способно эволюционировать лишь в эмоции (рис. 6.5).

Рис. 6.5. Эволюция информации от объекта к эмоциям

Мы вправе развлекать себя позитивными и негативными эмоциями. Но нужно помнить при этом, что качество жизни меняют только знания. Если же бесценный ресурс — внимание — растрачивается лишь на генерирование эмоций, то рассчитывать на позитивные перемены в жизни не приходится. Иными словами: скучно вам не будет, но лучше жить вы не станете.

Справедливости ради отметим, что поглощение информации, которую невозможно обратить в знания, — тренд не сегодняшнего дня. И в середине XIX века люди с любопытством читали о происшествиях, не имеющих к ним никакого отношения. Например, новость о том, что в Петербурге лошадь сбила мещанина N, никак не способствовала улучшению работы крестьян, но барина, скучавшего в деревне по столичной жизни, развлечь могла.

Размер имеет значение

Вся информация, которую мы потребляем, живет либо в искусственной памяти (книги, картины, флешки, записная книжка мобильного устройства), либо в нашей собственной — долговременной и кратковременной38. Впервые понятия «кратковременная память» и «долговременная память» упоминаются в исследованиях Германа Эббингауза39, изучавшего эти явления в 1880-х. В 1885 году этот немецкий ученый вывел так называемую кривую забывания, демонстрирующую, как именно происходит этот процесс. Наибольший объем усвоенной информации теряется уже в первые часы, и через 10 часов в памяти остается не более 35% изученного материала.

Кратковременная память обрабатывает всю информацию, которая попадает в поле нашего внимания. Эксперименты ученого показали, что в подавляющем большинстве случаев уже через час около 60% этой информации будет забыто. И это неплохо, особенно в наше время, когда, как мы уже говорили, мы потребляем больше 1,25 миллиона слов в неделю (примерно 7 романов среднего объема).

Такая «забывчивость» нисколько не умаляет достоинств и актуальности кратковременной памяти. Именно она позволяет нам держать в голове поступившую информацию. Например, помнить, о чем идет речь в предложении, которое мы только что прочли. Представьте себе, как было бы обидно к концу фразы забыть, с чего она началась. Да и коммуникация между людьми была бы невозможна, если бы мы были не в состоянии хранить для «текущего» использования все, что только что потребили.

Объем кратковременной памяти весьма ограничен, поэтому срок ее действия — примерно 72 часа. Столько времени в ней хранятся оставши­еся 35% информации, не стертые из сознания в первые часы. Затем все, что не оказалось востребовано, исчезает, освобождая место для новой информации. Важные данные переходят в долговременную память.

Перед тем как рассказать об особенностях долговременной памяти, мы позволим себе сделать почтительную паузу, встать, снять шляпу и произнести в ее адрес несколько высокопарных, но заслуженных слов. Поверьте, долговременная (долгосрочная, глубинная) память достойна нашего безмерного уважения и признательности. Мы должны быть благодарны ей за все, чего добились в жизни, что принесло нам успех в любом деле. Этот ресурс долго и надежно хранит данные, сообщения и сформировавшиеся у нас знания, позволяющие нам принимать решения, достигать своих целей и повышать качество жизни.

Именно долговременная память помогает не только генерировать знания на основе личного опыта, но и сохранять их, и передавать информацию следующему поколению. Благодаря ей человечеству достаточно было всего один раз изобрести колесо, открыть закон притяжения и придумать таблицу Менделеева. А не делать это из века в век.

Теперь можно с чистой совестью перейти к конкретике. Как информация из кратковременной памяти попадает в долговременную? Основной стимул — повторение. Мозг должен понять, что эта информация не случайна, а востребована и полезна (есть, безусловно, и другие способы: мнемотехники — ассоциативные, визуальные и т. д., но о них подробно написано в специализированной литературе). Чем больше раз мы повторим поступившую информацию, тем выше шанс, что она останется с нами надолго. Восприятие и воспроизведение задействуют совершенно разные нейроны мозга, и именно воспроизведение информации позволяет ее запомнить.

У китайцев на этот счет даже есть пословица: если вам рассказали — вы запомните двадцатую часть, если вы прочитали — запомните половину, если сделали — запомните все. Без подобной практики удержать информацию невозможно, а значит, нереально и воспользоваться ею в будущем. Проблема «перемещения» информации из кратковременной памяти в долговременную заключается в отсутствии повторений: нам всегда не хватает на это времени, к тому же поток информации слишком велик.

Не хочется в очередной раз приводить пример с изучением иностранных языков, хотя он лежит буквально на поверхности: как еще запомнить слова, если их не повторять? Для разнообразия поговорим о другом. Вы когда-нибудь бывали на экскурсии — в родном или чужом городе, в России или за границей, в музее современного искусства или среди руин древнеримского города? Как долго вы помнили рассказ экскурсовода? Мы говорим «помнили» в прошедшем времени, потому что уверены: большая часть информации не продержалась дольше 72 часов, хотя вы внимательно слушали и вам даже было интересно. Но в долговременной памяти остались в лучшем случае несколько любопытных фактов — тех самых, что вы потом пересказали друзьям. Рассказать всю экскурсию вам бы и не позволили: мало кто терпит рядом педантичных зануд. А без повторов информация так и не попала в долгосрочную память. Кстати, именно поэтому не получается копить знания «про запас», полагая, что информацию, которую вы сегодня прочли или услышали, вы сможете использовать в будущем, когда она окажется полезной. Проблема в том, что вы ее просто не вспомните, когда она потребуется, потому что не потрудились перевести ее из кратковременной памяти в долговременную.

Но если вы посетили профессиональный форум, прослушали выступление специалиста, который считается гуру в сфере вашей деятельности, вы явно удержите в голове гораздо больше, чем две-три шутки лектора. Во-первых, потому что будете фиксировать информацию, во-вторых, потому что потом еще раз прослушаете или перечитаете записи. В-третьих, потому что максимально подробно поделитесь с коллегами и, наконец, будете использовать полученные знания в своей практике. Так из кратковременной памяти информация перекочует в долговременную и останется там надолго,

Поэтому, если вы хотите, чтобы информация точно оказалась в вашей долговременной памяти, воспользуйтесь расписанием повторений. Первое — сразу, как только вы прочли или услышали нужную информацию. Второе — через 20 минут после первого повторения. Третье — через 24 часа после второго. Четвертое повторение — через 48 часов после третьего и последнее — через 72 часа после четвертого.

Возможности кратковременной памяти определяются содержанием памяти долговременной. «Хотя число “фрагментов”, которые человек способен единовременно запомнить, на протяжении жизни остается относительно постоянным, но сумма информации в каждом из них увеличивается по мере того, как растет сумма накопленных человеком знаний»40. Новую информацию мы встраиваем в уже сформированный в сознании контекст и благодаря этому запоминаем надежнее — например, когда речь идет об информации, касающейся нашей профессиональной деятельности. Поэтому профессор МГУ, специалист в области социальной информатики Руджеро Сергеевич Гиляревский так настойчиво рекомендует коллегам учить студентов «думать, а не механически запоминать».

Но проблема в том, что информационная перегрузка часто не оставляет ресурсов для трансформации важных сообщений в знания. Кратковременная память, как правило, забита бесполезными для нас данными и сообщениями, использовать которые мы не можем. Проведя выходной день у телевизора или зависнув на всю ночь в социальных сетях, мы в итоге не в состоянии предложить что-либо нашей долговременной памяти (рис. 6.6).

Рис. 6.6. Схема трансформации информации из кратковременной памяти в долговременную

«Лихорадочный браузинг и галопированное движение от одной ссылки к другой способствует тому, что мы перестаем понимать и усваивать то, что читаем, смотрим или слушаем. Важная информация вытесняется из оперативной памяти и не откладывается в долгосрочной… Забивая оперативную память новыми единицами постоянно наплывающей информации, мы все сильнее расшатываем наши когнитивные фильтры и теряем действительно важные данные. Завышенная когнитивная нагрузка мешает нам переводить полученную информацию в знание, следом мы теряем возможность создавать прочные связи с нашими собственными воспоминаниями», — пишет американский писатель Николас Карр в книге «Пустышка»41.

В XXI веке глубинную память многим заменил интернет, где все и всегда под рукой. Сегодня нередко можно услышать рассуждения о том, что после появления Википедии помнить что-либо вообще не обязательно. И правда, не обязательно для тех, кого не смущает абсолютная зависимость от внешних носителей информации и кому совершенно безразличны понятия «уникальная личность», «свобода» и право управлять своей жизнью.

Кстати, об управлении своей жизнью: долговременная память — это, ко всему прочему, наша страховка от… мировых финансовых кризисов (тут мы снова встаем и почтительно снимаем шляпу). Любой человек, задумывающийся о завтрашнем дне, чувствующий ответственность за себя и своих близких, стремится защитить семью от возможных экономических катаклизмов. Курсы валют, рейтинги банков и проценты по вкладам, рост цен на драгоценные металлы… Пережив несколько кризисов, мы прочно усвоили очевидную истину: деньги нужно хранить в разных корзинах. Но любопытно, какую рекомендацию об инвестициях во время финансовых потрясений дают психологи растерянным представителям среднего класса: вкладывать в свое образование и в обучение своих детей. По сути, долгосрочная память, которая будет хранить ваши знания, и есть самый надежный банк (или корзина). Она способна помочь и защитить в трудные времена, если придется осваивать новые навыки или вовсе менять профессию, уходить из вчера еще процветавшей компании и начинать все сначала.

Именно долговременная память поможет найти выход в нестандартной ситуации. Как? Дело в том, что, принимая решения, мы задействуем опыт и знания, которые хранятся в ней. Принятие решений — всегда самое стрессовое состояние: от выбора, в какой вуз поступать, выходить ли замуж, соглашаться ли на повышение должности с увеличением объема работы, у какого застройщика покупать квартиру и т. д., зависит наша жизнь. Решения, которые мы принимаем, могут либо повысить качество жизни, либо снизить его до катастрофической точки. Процесс принятия решений зависит от множества факторов, но фундаментом, ключевым элементом, позволяющим нам принимать взвешенные решения, является именно долговременная память. Следовательно, делегировав ее функции устройствам, человек потеряет возможность самостоятельно принимать решения.

Не скованные одной цепью

Если мы убедили вас в ценности долгосрочной памяти, то вы наверняка не откажетесь узнать, что форма представления информации существенно влияет на возможность воспринимать, интерпретировать смысл и запоминать. Нам требуется меньше усилий в потреблении информации в причинно-следственной связке, чем в случайном порядке. Иными словами, нам легче запомнить историю, где вторая часть — следствие первой и причина для третьей, — чем удержать в голове набор данных. По этому принципу составляются учебники: каждый новый параграф основан на информации, которая была изучена прежде, и развивает темы, заявленные в предыдущих главах.

Впрочем, можно привести совсем простой пример: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 — это история о том, как 1 выросла в 9. А вот набор данных, в последовательности которых нет никакой логики: 9 2 6 5 8 7 1 3 4. Что проще запоминается? Вопрос риторический.

Еще один «математический» эксперимент: назовите последние 3 цифры номера своего телефона. Сделали? А теперь признайтесь: вы ведь вначале проговорили в уме весь номер или как минимум последние 4 цифры и только после этого смогли произнести нужные три.

Запомнить номер своего телефона каждому из нас удалось лишь благодаря тому, что мы постоянно диктуем его окружающим от начала до конца. Он так глубоко сидит в долговременной памяти, что обычно мы повторяем его механически, не придавая значения этому событию. И этот номер для его владельца — история, где каждая цифра на своем месте и не может быть на другом. Запоминали мы его от начала до конца. И чтобы вспомнить последние 3 цифры, пришлось рассказать себе всю «историю». Потому что не только запоминать, но и воспроизводить, вспоминать информацию гораздо легче, когда мы понимаем логическую последовательность и причинно-следственные связи (рис. 6.7).

Рис. 6.7. Связь между данными в истории и отсутствие связи в наборе данных

Антуан де Сент-Экзюпери в романе «Цитадель» призывал: «Не снабжайте детей готовыми формулами, формулы — пустота, обогатите их образами и картинами, на которых видны связующие нити». Однако современный человек стремительно теряет способность выстраивать логические цепочки и анализировать причины и следствия. Сама структура цифровой информации не предполагает историй с таким содержанием. Если 100 лет назад человек читал в течение часа 1 книгу = 1 историю, 30 лет назад — журнал, то есть 3–5 историй, то сегодня он читает Twitter — 100 историй в час. Законы жанра в этой социальной сети не предполагают никаких логических цепочек. «Информация идет в виде разноцветных лоскутков, и мозгу требуется тратить энергию на собирание этих лоскутков в одну мозаику — а энергии на выделение смысла порой даже не остается. Когда в мозг поступает много разрозненной неструктурированной информации, человеку сложно делать выводы, потому что приходится собирать отдельные части и формировать в истории. Мозг начинает лениться: зачем думать самому, если можно подождать комментария или нового поста. Зачем делать выводы, если этот пост сейчас уйдет вниз и можно переключить внимание на новое сообщение?» — говорит исследователь явления цифрового детокса социолог Дмитрий Соловьев.

Неудивительно, что, несмотря на гигантские прорывы во многих научных областях, человечество сегодня накапливает знания медленнее, чем век назад: у нас мало времени на обработку знаний и почти утрачена привычка читать толстые книги. Мы доверчиво делегировали функции мозга другим устройствам, не подозревая или не желая думать о пластичности мозга, способного подстраиваться под задачи, которые ему нужно решать. Иногда эти изменения позволяют нам освоить новые навыки: например, наш мозг адаптировался, чтобы водить машину, так же как и изменился, чтобы танцевать под уже записанную музыку, — делает заключение редактор популярного издания Fast Company Джейсон Фейфер в статье «Страх и отвращение Кремниевой долины»42. Мозг действительно способен подстраиваться под изменения, но все чаще эта пластичность означает… деградацию.

«Память среднего пользователя интернета окончательно стала короткоживущей, никто не помнит даже того, что было в предыдущем месяце, не говоря уж о прошлом годе», — отмечал Игорь Ашманов43, подводя итоги 2012 года. В качестве доказательства он привел любопытный факт: падение популярности «Живого журнала» и, напротив, востребованность Facebook и Twitter.

«Раньше основной дискуссионной политической площадкой рунета был “Живой журнал” — уникальное, чисто российское явление. Это было и место дискуссий, и хранилище довольно длинных и продуманных текстов. Там можно было читать и обсуждать даже то, что написано в 2003 году. Сейчас же политическая тусовка рунета в значительной мере перебежала из “ЖЖ” в Facebook, который не только не поощряет написание длинных текстов и комментариев и сам автоматически решает за пользователей, кого им читать, а кого нет, он еще и практически без памяти. Весь контент быстро тонет, уходит за край экрана и не находится поиском. То же самое — в Twitter, только в еще более выраженной форме. Кратковременная память во всех смыслах стала своего рода трендом года. Что и показывают сегодняшние интернет-баталии, каждая из которых как будто начинается с нуля. Никто не помнит, что все это уже обсуждали, испытывали, опробовали — и ничего хорошего не вышло», — пишет автор.

Любопытно, как на эти, казалось бы, внутренние перемены реагирует рынок, предлагая не только все более мощные гаджеты для замены памяти, но и… развивающие тренинги, основанные на терапии историями. Их задача — научить людей воспринимать истории, анализировать их и видеть причинно-следственные связи. «Сценарии, пьесы, статьи строятся на основе трехактной структуры. У любого произведения есть начало, середина и конец — такая структура называется “арка истории”. Психологи отмечают, что человек испытывает удовольствие и облегчение, когда попадает в “арку истории”: информация воспринимается проще, когда сознание ясно чувствует ее структуру. Когда мозг попадает в “арку истории”, он тратит энергию не на монтаж, а только на извлечение смысла. На тренингах людей учат правильно воспринимать и сочинять истории, в результате чего у человека тренируется способность мыслить последовательно и находить смыслы», — объясняет Дмитрий Соловьев. Почему на Западе эти тренинги востребованы? Потому что долговременная память в XXI веке даже более необходима для выживания, чем в XIX веке. Современный мир устроен сложнее, чем несколько столетий назад. Поэтому знания становятся более сложной цепочкой причинно-следственных связей. И тем больше человеку нужно потреблять сообщений для генерирования этих знаний, чтобы разобраться с тем, что происходит, и понять, как действовать, чтобы обладать стабильностью и оставаться конкурентоспособным. А главное — чтобы в результате всех этих действий идти вверх по пирамиде своих возрастающих потребностей.