Из пепла

ЭПИЛОГ

Долгое время после того, как шум вертолетов затих вдали, Ороско просто стоял там, где стоял, прислонившись к остаткам баррикады, которая не принесла ему ни черта хорошего, жуя батончики пайка, оставленные ему Кейт Коннор, и потягивая воду из бутылки.

Время от времени он подумывал о том, чтобы взять на себя ответственность и отложить часть еды на потом. Но все это было вкусно, и он был голоден, и ему действительно нужно было восстановить свои силы. И в любом случае, время позднее может никогда не наступить.

Однако примерно через час он решил, что устал сидеть. Его бедро все еще было слабым и болезненным там, где его задела пуля Терминатора, но из его М16 получилась неплохая трость.

Осторожно он поднялся на ноги.

Долгую минуту он просто стоял, балансируя на левой ноге и М16, оглядывая обломки всего, что знал за последние два года. Он знал, что должен злиться, или горевать, или, по крайней мере, печалиться. Но все, что он чувствовал, было пустота.

Может быть, все дело в морфии, который дала ему Кейт. Может быть, когда боль вернется, какие-то эмоции тоже вернутся.

Но не было никакого смысла просто стоять и ждать, когда это произойдет. Он мог бы сделать все, что в его силах, чтобы остаться в живых, хотя бы ради того, чтобы сегодняшняя победа над Скайнетом не была полной и стопроцентной.

Первым шагом-в буквальном смысле-было бы стать немного более мобильным. Трое пожилых обитателей трущобного Пепла ходили на костылях, а у одного из них было два комплекта. Его комната находилась рядом с Северным коридором, здесь, на первом этаже, где ему не придется иметь дело с лестницей, и был хороший шанс, что его запасной набор костылей все еще там. Оберегая правую ногу, насколько это было возможно, Ороско начал пробираться сквозь обломки.

Он уже добрался до северного коридора и шел по нему, когда наткнулся на Сибанду.

Там он остановился, опершись на винтовку и глядя на тело. Вернее, тела-худой пастор все еще обнимал двух детей. Вероятно, он пытался прикрыть их своим телом, когда Терминатор убил их.

Ороско снова попытался что-то почувствовать. И снова он обнаружил, что не может этого сделать.

Отдав последний салют телу Сибанды, он направился к выходу.

Он прошел уже два шага, когда решающий вопрос внезапно проник в его сознание.

Что, черт возьми, Сибанда делал здесь?

Он обернулся, хмуро глядя на тела. Поблизости не было ни одной комнаты, в которой Сибанда мог бы укрыться. Никакого доступа на верхние этажи или в подвал, даже если бы он пошел туда, ему бы это не помогло. Неужели этот человек просто запаниковал и начал таскать детей по кругу?

А потом Ороско перевел взгляд с тел на стену позади них. Стену и пустую оконную раму.

Пробраться через окно с больным бедром было непросто, но Ороско справился. Пробираясь по извилистому проходу среди обломков, он наконец добрался до крышки люка дренажного туннеля. Крышка была запечатана сегодня днем, как и приказал Ороско.

Где-то через несколько часов после этого кто-то вскрыл ее.

Лом, которым они с Уодли вскрывали крышку, все еще был там. Но на этот раз Ороско был один, с больным бедром и почти бесполезной левой рукой, и крышка, казалось, каким-то образом набрала около тонны веса.

Он работал и ругался, когда крышка внезапно поднялась изнутри, и пара рук отодвинула ее в сторону.

Бросив лом, Ороско выхватил из кобуры свою "Беретту" и снял ее с предохранителя.

“Кто там?- потребовал он. “Покажи себя.”

“Не стреляйте, - раздался испуганный, дрожащий голос. Руки, все еще сжимавшие край крышки, переместились к краю отверстия рядом с лестницей.

И, к удивлению Ороско, из шахты поднялась семнадцатилетняя Кэндис Томлинсон. Девушка, которая меньше суток назад скулила и дралась из-за банки соленых огурцов.

Хотя в первое мгновение он едва узнал ее. Лицо ее осунулось и побледнело, кожа распухла от недавних слез.

- Все кончено?- спросила она, нервно оглядываясь по сторонам. - Это безопасно? Преподобный Сибанда сказал это, когда еще было безопасно—”

Она замолчала, ее лицо сморщилось, когда она запоздало сосредоточилась на бинтах Ороско, повязке на руке и брызгах засохшей крови. Она открыла рот, и Ороско приготовился закричать.

Но крик так и не раздался. С видимым усилием девушка отодвинулась от края истерики.

А когда она наконец закрыла рот, ее лицо постарело на десять лет.

- Да, все кончено, - тихо сказал Ороско. - Но все вышло не очень хорошо. Ты там одна?”

Кэндис с трудом сглотнула.

- Нет, - пробормотала она. Двигаясь как лунатик, она отодвинула крышку люка и выбралась наружу.

- Все в порядке, - тихо сказала она в шахту. “Теперь ты можешь подняться.”

Минутой позже все они так и сделали. Восемь из них, в возрасте от семнадцати лет Кэндис до пятнадцати лет Роба, вплоть до семи лет Оливии.

Ороско смотрел, как они вылезли молча выстроились рядом с Кэндис, чувствуя, как у него сжимается сердце. Восемь детей, потерявшихся в доме, полном их мертвых родителей и друзей.

Восемь детей, ищущих помощи у Ороско.

- Ладно, так оно и есть, - сказал он, когда последний из них вышел и Роб снова наполовину закрыл отверстие крышкой. - Нас осталось всего девять человек. Все остальные мертвы.”

Он внимательно следил за их лицами, ожидая взрыва недоверия, отрицания или истерики. Но все они только смотрели на него своими заплаканными лицами.

У них уже были свои личные схватки с отрицанием и страхом. И, как и Кэндис, они вышли с другого конца, когда все, что осталось от их детства, ушло.

“Тогда ладно, - продолжал Ороско. “Я знаю одно местечко, недалеко отсюда, где мы могли бы устроиться на следующий день или около того. После этого нам, вероятно, придется переехать куда-нибудь еще. Однако выходить из здания будет не очень приятно, поэтому я хочу, чтобы вы все пообещали, что не будете спускать с меня глаз, пока мы будем проходить через вестибюль. Ладно? Все обещают?”

Кэндис нерешительно подняла руку.

“А как насчет еды и воды?- спросила она.

“Мне сказали, что они там есть, - сказал Ороско. “Я не знаю, насколько много. Как только мы устроимся, я смогу вернуться сюда и поискать еще.”

“Но ведь ты ранен?- Спросил Роб.

“Я не настолько ранен, - хрипло сказал Ороско. - Пойдем—я хочу быть под прикрытием до того, как начнет светать.”

“Нет никакого смысла проделывать весь этот путь, а потом возвращаться, - сказала Кэндис, ее голос был напряжен. “Я знаю, где есть еда. Я схожу за ней.”

“Все в порядке, - быстро сказал Ороско. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-нибудь из его подопечных бродил среди этих тел. “Нам нужно добраться до убежища.”

- Нам тоже понадобится одежда, - сказал Роб. Его голос, как и у Кэндис, был дрожащим, но решительным.

“Я пойду помогу Кэндис.”

Ороско покачал головой. “Я не могу позволить тебе ... —”

“Они все мертвы, - сказала Кэндис, и ее глаза наполнились слезами. - Мы это знаем. Мы не будем...мы пойдем за едой, хорошо?”

Ороско вздохнул. “Окей. Встретимся у большой груды камней, где раньше была арка. Будьте осторожны.”

Кэндис кивнула. - Мы так и сделаем.”

Держась поближе друг к другу, они с Робом исчезли в кроличьей норе.

- Ладно, пошли, - сказал Ороско остальным. - Все следуйте за мной.”

“Тебе нужна помощь?- Робко спросила Оливия, когда Ороско схватился за свою винтовку М16. “Мы могли бы попытаться унести тебя.”

- Не сейчас, спасибо, - заверил девушку Ороско. - Лучше побереги силы на потом, когда мои обезболивающие перестанут действовать.”

На самом деле действие морфия уже начало ослабевать, и возвращение в здание было значительно труднее и медленнее, чем выход из него. Пробираться обратно через окно было сущей пыткой, а лицо и рубашка Ороско были мокрыми от пота к тому времени, когда он снова очутился внутри Тлеющего Пепла.

Он вполне ожидал, что некоторые из младших детей запаникуют, закричат или, по крайней мере, разразятся рыданиями, когда они будут проходить через вестибюль. Но никто даже не всхлипнул. Как бы то ни было, Сибанда выбрал именно этих детей для второго шанса в жизни, он выбрал их хорошо.

Они уже добрались до груды камней, когда Кэндис и Роб вернулись с двумя холщовыми сумками, полными еды, воды и дополнительной одежды. За плечами у Роба висели дробовик и еще одна винтовка.

К удивлению Ороско, к спине Кэндис были привязаны запасные костыли Кэпа Ройера.

Вселенная-странное место, думал Ороско, пока группа пробиралась через груду камней. Он отклонил приглашение Коннора главным образом потому, что устал от власти и ответственности, от необходимости заботиться о других. Он предвкушал, как проведет некоторое время в полном одиночестве, не имея в своих руках ничьей жизни. Теперь же, одним махом, эта возможность была для него закрыта.

И что было действительно странно, так это то, что он даже представить себе не мог, что хотел чего-то подобного.

Теперь это его дети, его ответственность, и он позаботится о них.

Потому что он был морским пехотинцем. Именно это и делали морские пехотинцы.

Конец