К востоку от Малакки

Глава шестнадцатая

— ...И мы предаем ее бренную оболочку бездне, чтобы она обратилась в прах, ища воскресения тела…

Я стоял с непокрытой головой у носилок, на которых лежал накрытый красным флагом сверток, и читал слова службы по погребению на море. Я не был религиозным, да и настоящего трупа не было, но я все же был тронут простыми словами молитвенника. Было десять часов утра на следующий день после нашей встречи с "Адмиралом Альтфатером", и "Ориентал Венчур" лежал в дрейфе, мягко вздымаясь и покачиваясь на длинной океанской зыби. Траурная процессия состояла из Лотера, Крампа — который свернул старый соломенный матрас, утяжелил его железным ломом, подаренным главным инженером, и обшил его толстым брезентом, — китайского боцмана и шестерых матросов, которые держали носилки, опиравшиеся одним концом на планширь фальшборта, ожидая сигнала поднять внутренний конец.

— …когда море отдаст мертвых и наступит воскрешенная жизнь чрез Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.

Я закончил молитву и кивнул боцману. Носилки приподняли, и брезентовый сверток, содержавший то, что в журнале записано как останки леди Хелен Эшворт, скользнул по деревянным доскам за борт и упал в воду в западной части Тихого океана. Я подошел к борту и стал смотреть вниз на кристально прозрачную воду, наблюдая, как брезент скользит все глубже и глубже, пока он не исчез в синих глубинах.

— Дать ход, Мак-Грат, — скомандовал я третьему помощнику капитана, который почтительно наблюдал за церемонией с крыла мостика.

Присутствовавшие на церемонии похорон расходились по мере того, как судно постепенно набирало ход. Крамп отстегнул с носилок флаг, свернул его и протянул Лотеру.

— Спасибо, чиппи, — сказал тот. — И пустите слух среди команды, что сегодня утром была похоронена в море леди Эшворт.

— Есть, сэр, — ответил Крамп. — Нет ничего страшного в том, что некоторые из нас поднимут стакан в память о ней, когда мы доберемся до Давао, если вы понимаете, что я имею в виду, сэр.

— Что ж, только не переусердствуйте. И держите глаза открытыми. Я думаю, что большинство парней заслуживают доверия, но дайте мне знать, если вы увидите, что кто-то шпионит за пассажирскими помещениями.

— Не волнуйтесь, мистер старпом, прослежу в лучшем виде.

— Я, честно говоря, не вижу в этом смысла, — сказал Лотер позже, когда мы сидели в моей каюте, принимая рюмку перед обедом. — Наверняка было бы достаточно просто сделать запись в судовом журнале.

— Возможно, вы правы, Питер, — ответил я. — Я сомневаюсь, что у британских властей возникнут какие-либо вопросы после того, как я сообщу о смерти консулу в Давао. Прискорбный случай самоубийства, вероятно, вызванный продолжающимся горем по поводу смерти ее мужа. Нет, меня беспокоят русские по получению сведений с "Адмирала Альтфатера". Если они почуют подвох и начнут задавать вопросы на набережных порта, то, если кого-то из нашей толпы спросят, те подтвердят, что судно останавливалось для похорон.

— Но мы не сможем держать в секрете присутствие Хелены на борту до Давао. Большинство офицеров уже знает, что она жива, и некоторые из членов экипажа наверняка заподозрят это.

— Нам просто нужно сделать все, что в наших силах, Питер. Да Сильва позаботится о ней и будет приносить ей еду, а ей просто придется оставаться в своей каюте. До Давао всего неделя.

— Но ей нужно будет стирать одежду, и она не может оставаться все время взаперти.

— Слушай, Питер, это ее дело, — твердо ответил я. — Экипажу официально объявили, что она мертва и похоронена. Если Хелена хочет, чтобы леди Эшворт исчезла навсегда, ей нужно держаться подальше от чужих глаз, пока мы не высадим ее в Давао. Мы можем положиться на офицеров, но кто знает, что скажет какой-нибудь сопливый механик при угрозе жизни. В конце концов, кто-то обязательно проговорится, и лучшее, на что мы можем надеяться, это то, что к тому времени Хелена будет надежно спрятана где-то под новым именем. И чем меньше кто-то на борту знает об этом, тем лучше.

Я подумал о Хелене, одной в пассажирском люксе, без сомнения, улыбающейся, ожидающей завершения своих собственных похорон. До нашего прибытия в Давао оставалось всего несколько дней, но одно дело — сохранить в тайне пребывание Хелены на борту, а совсем другое — доставить ее на берег на Филиппинах без каких-либо документов. Но я обдумал это, и мне пришло в голову вероятное решение: надо подключить возможности майора Спенсера. Если это сработает, то ей не придется ступать ногой на филиппинскую землю. Однако ей все равно придется высаживаться в США. Иммиграционные власти не одобряют прибывших без документов. Но Хелена была находчивой женщиной, и, возможно, Спенсер сумеет, как она надеется, предоставить ей необходимые документы. Но как ему удастся это сделать, пока мы в море, я не мог себе представить.

Я почти допил ром и уже хотел было предложить отправиться в кают-компанию, когда в дверь вежливо постучали, и из-за занавески появился Сэйс, радист.

— Извините, что беспокою вас, сэр, но есть радиограмма от мистера Ху. Я подумал, что вам следует ее немедленно прочитать.

Он протянул мне бланк желтого цвета. На чтение ушло всего несколько секунд, и содержание было тревожным.

ЯПОНЦЫ ВТОРГЛИСЬ В КИТАЙ ТЧК ТЯЖЕЛЫЕ БОИ ВОКРУГ ШАНХАЯ ТЧК НАЦИОНАЛИСТЫ И КОММУНИСТЫ СОГЛАСНЫ СОТРУДНИЧАТЬ ТЧК СЛЕДУЙТЕ ДАВАО КАК ЗАПЛАНИРОВАНО ТЧК ХУ КОНЕЦ.

Я протянул бланк Лотеру, наблюдая, как его глаза сузились, а губы сжались, и повернулся к Сэйсу:

— Попросите майора Спенсера присоединиться к нам, а затем отправьте подтверждение мистеру Ху.

Спенсер тут же прибыл, и я передал ему радиограмму.

— То, чего мы и ожидали, — сказал он, бегло взглянув на ее содержание. — Правда, несколько позже. Похоже, Шанхай защищают, а союз с коммунистами даст японцам повод задуматься.

— Похоже, ваши усилия смогли принести какие-то дивиденды, майор, — заметил я.

— Насколько я помню, это был ваш груз, капитан, — ответил Спенсер. — Я только помог в его доставке.

— Там сейчас немалая заваруха, но мы вовремя улизнули.

— Я бы не был так в этом уверен, — возразил Спенсер. — Японцы не удовлетворятся Китаем. Как только они его проглотят, они нацелятся на Французский Индокитай, Голландскую Ост-Индию и Филиппины. Может быть, даже на Индию и Австралию. Я думаю, мы услышали первые выстрелы грядущей большой войны. Той, которую вы пытались предотвратить двадцать лет назад, коммандер Лотер.

Занавеска отодвинулась, и опять появилась голова радиста:

— Я настроил коротковолновый приемник на Имперскую службу Би-би-си, сэр. Возможно, вы захотите их послушать.

Мы втиснулись в радиорубку, чтобы послушать потрескивающий, бестелесный, то усиливавшийся, то затухавший голос, читавший новости о вторжении. Японские самолеты обвинялись в бомбардировке Шанхая, причем некоторые из бомб упали на территории Международного Сеттльмента. По всему городу велись ожесточенные бои, в том числе вдоль реки Сучжоу на границе Британской Концессии. Но Чан Кай-ши послал свои лучшие войска для защиты города, одновременно согласившись сформировать единый фронт совместно с коммунистами.

— Мистер Ху, похоже, знал, что война неизбежна, когда он отправил нам распоряжение о скорейшем выходе в рейс, — сказал я.

— Не первый раз мои хозяева в Уайтхолле неправильно прочитывают руны, — ответил Спенсер, нимало не смущаясь подразумеваемой мною критики. — Но, наверно, вам стоит рассказать об этом Хелене. Это был как бы ее родной город.

Она встретила новость приглушенным всхлипом. Большие яркие слезы навернулись на ее глаза и медленно скатились по щекам.

— Сожалею, Хелена, но нет сомнения, что ваши друзья попали в неприятный переплет, — сказал я, гадая, стоит ли рискнуть предложить ей утешение.

Она вытерла слезы платком и высморкалась.

— Я любила Бобби Эшворта, — сказала она. —Он пил больше, чем было полезно для него, и играл в азартные игры, но он всегда хорошо относился ко мне. Шанхай был спасением от долгов и забот Англии, и мы были там счастливы. А затем — по щеке скатилась одинокая слезинка — он умер и покинул меня. Но я плачу не поэтому. Я плачу по городу, по Шанхаю, который я любила, и по всем тем, кто называет его своим домом. Что бы ни случилось, жизнь для них уже никогда не будет прежней. Возможно, вы, британцы, этого еще не осознали, но ваше господство в Китае закончилось. За него будут бороться между собой японцы и китайцы. Бог знает, кто победит, но победитель не захочет, чтобы британцы воспользовались хотя бы частью этой победы. А пока это будет кровавый замес.

Я подумал, оставался ли Масленников в городе. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем услышать, что он был убит одной из бомб, упавших на Международный Сеттльмент. Но я как-то сомневался в этом. А в чем я не сомневался, так в том, что мне доставит огромное удовольствие обнять и утешить Хелену. Но я по своему опыту знал, что занятия любовью с женщиной, когда ей было плохо, потом неизменно оборачивались болью от ее укусов в уязвимое место. В любом случае, она едет в Голливуд, а я буду все тем же шкипером потрепанного старого трампа. Тщетно желать достать луну.

"Ориентал Венчур" слегка покачивался по длинной тихоокеанской зыби, шедшей с востока, его фок-мачта медленно чертила гигантскую дугу на фоне яркой сини безоблачного неба. Умеренный ветерок покрывал вершины волн небольшими гребешками пены. Я стоял на крыле мостика, сжимая кружку свежезаваренного кофе, наполнял легкие чистым воздухом, дувшим с бескрайних просторов западной части Тихого океана, и наслаждался его прохладными солеными пальцами, взъерошивавшими мои волосы. Рядом майор Спенсер также наслаждался свежим солнечным утром и с удовольствием курил сигарету. Мы были одни в центре огромного круга синей воды под куполом бескрайнего голубого неба.

— Легко представить, что мы единственные, кто остался в мироздании, — размышлял Спенсер, втыкая окурок сигареты в ящик с песком, прикрепленный к поручню. — Здесь, вдали от всех битв и неприятностей суши.

— Да, в такие дни жизнь имеет свои прелести, — согласился я. — Но подобные передышки носят временный характер. Опасности на море всегда ходят рядом, а тогда, когда вы думаете, что добрались до безопасного убежища, вы сталкиваетесь с еще одним набором опасностей на берегу. Что вы думаете об этом, третий?

Мак-Грат вышел из рулевой рубки со своим секстантом, собираясь взять высоту солнца.

— Как говорили на старом "Гартпуле", сэр: "Не волнуйтесь, в море случаются и худшие вещи". Так что я не волновался, и худшие вещи случались.

Спенсер от души рассмеялся. Мак-Грат закончил измерять высоту солнца над горизонтом. Щелкнув секундомером, он снял замер со шкалы секстана и вернулся в штурманскую рубку, чтобы произвести вычисления.

— Кажется, сегодня утром мы все немного философски настроены, — продолжил Спенсер. — Но вы подумали, что делать с Хеленой, когда мы доберемся до Давао? Будет не слишком сложно найти судно, направляющееся в Штаты, но как нам найти такое, где не будут задавать слишком много вопросов?

«Вот и все о вере Хелены в благотворительность майора», подумал я, задаваясь вопросом, стоит ли просветить его относительно ее ожиданий.

— Я думал над этим вопросом, — ответил я вместо этого. — И у меня, возможно, есть решение. Вы слышали о Джиме Коффине?

— Джим Коффин? — повторил Спенсер. — Нет, не думаю. Он ваш друг?

— Не совсем друг. Он американский капитан, командовал всеми типами судов, пересекающих Тихий океан и окрестности. Молодые годы он провел на китобойном флоте, где заработал солидную репутацию и прозвище Мрачный Джим.

— Мрачный Джим, — повторил Спенсер, фыркнув, как краснолицый попугай. — Забавное прозвище.

— Надо быть очень храбрым человеком, чтобы высказать это ему в лицо, — ответил я. — Только друзья могут называть его Мрачным Джимом.

— И не говори мне, что у него мало друзей, — усмехнулся Спенсер собственной шутке.

— Он родом с Новой Англии, крупный, резкий и вспыльчивый. Прекрасно справляется с трудностями. Он хороший моряк, знает эти воды как свои пять пальцев, чует, где найти хорошую сделку, и знает, когда нужно держать язык за зубами.

— Звучит как высокая похвала от вас, — ответил Спенсер.

— Да, он хороший человек, пока вы не пересечете его курс. Итак, последнее, что я слышал: он купил собственное судно, австралийский трамп названием "Нимрод", и мотается на нем по западной части Тихого океана. Интересно то, что он что-то вроде систер-шипа моему "Ориентал Венчуру". — Я похлопал по деревянному поручню с гордостью собственника.

— Вы имеете в виду, что он идентичен вашему? — спросил Спенсер.

— Более или менее, — ответил я. — Во время войны подводные лодки потопили так много судов, что правительство создало программу экстренного судостроения для восполнения потерь стандартными проектами, которые можно было бы осуществлять на разных верфях союзников. И "Ориентал Венчур", и "Нимрод" были построены по проекту "Джи", предложенному судостроительной верфью Томпсона в Сандерленде. Это были самые крупные суда, спущенные на воду этой верфью. Они обычно строились по заказу правительства, но некий спекулянт, рассчитывавший на хороший куш, заказал эти два судна. Он думал, что сможет продать их по хорошей цене после окончания войны. Он даже заставил Томпсона включить в дизайн несколько пассажирских помещений, зная, что это сделает суда более привлекательными для чартера линейными компаниями. Однако у него что-то не сложилось, и мистер Ху дешево купил это судно во время спада грузоперевозок. Моему судну сейчас уже 20 лет, но Томпсоны построили прекрасное судно, и оно все еще справляется со своей задачей, даже если оно уже не совсем то, каким было спущено в воды Уира. — Я замолчал, посмеиваясь при мысли о том, как мистер Ху принимает во внимание внешний вид покупаемого судна. — Хотя я сомневаюсь, что этот тип был популярен даже тогда, — продолжил я. — Требуется редкая порода людей, чтобы увидеть что-то красивое в облике этих судов.

Я предполагал, что был одним из них, так как находил старушку привлекательной. Но, возможно, ожидается, что у меня, как у капитана, мнение будет предвзятым.

Я обвел взглядом свои владения. На носовой палубе группа моряков была занята обтяжкой креплений грузовых стрел, в то время как другие, вооруженные проволочными щетками и кистями, боролись с непрестанной ржавчиной. Я повернулся, чтобы посмотреть на корму, ожидая аналогичной сцены, но мой взгляд остановился на густом столбе дыма, валившем из трубы и тянувшимся за горизонт большой черной указкой.

— Третий, почему мы так дымим?

Мак-Грат чуть не выпрыгнул из рулевой рубки, услышав резкий тон моего голоса. Он уставился на клубы жирного черного дыма:

— Не знаю, сэр. Сейчас сообщу старшему механику.

— Этот дым будет виден на много миль, — отрезал я. — Я не думаю, что русские догадаются, куда мы направляемся, но рисковать не стоит.

Мак-Грат поспешил прочь, и я снова повернулся к Спенсеру:

— Итак, о чем я говорил? Ах да, Джим Коффин. Что ж, если кто и знает, как незаметно доставить женщину на борт судна, следующего в Америку, то это именно он. Я дам команду маркони связаться с ним, и, если получится, то мы сможем устроить где-нибудь встречу... Третий помощник!

— Сэр, — ответил Мак-Грат, появившись теперь с раздраженным выражением лица, которое я решил проигнорировать. — Старший механик сообщил, что часть угля, приобретенного в Шанхае, некондиционна. Он осматривает бункеры вместе со вторым механиком, чтобы решить, что с этим можно сделать, и доложит вам, как только закончит, сэр.

— Некондиция! — фыркнул я, изображая роль вспыльчивого Старика. — Владельцам выставят счет как за лучший корабельный уголь, а те вывернут кому-то кишки наизнанку, если мы позволили поставщику надуть нас и поставить нам пыльный мусор, подходящий только для индийских железных дорог. — Я усмехнулся. — Благодарите бога, что это будете не вы. А теперь попросите маркони и старпома зайти в мой салон.

— Попытайтесь установить радиосвязь с капитаном Джимом Коффином на «Нимроде», — сказал я радиоофицеру, когда мы собрались в моем салоне. — Поищите его в списке судовых радиостанций. Я не знаю, менял ли Коффин порт приписки и позывной, но используйте тот, который указан в списке. Я уверен, что его радист знает этот позывной. Если вы сможете с ним связаться, то передайте это сообщение. — Я вручил Сэйсу написанную от руки радиограмму.

— Совершенно верно, сэр. Сейчас подходит период радиомолчания, а сразу после него я займусь этим. Вы имеете представление, где он находится? Если он дальше пятисот миль, то мы, скорее всего, не свяжемся с ним до наступления ночи, когда прохождение радиоволн улучшится.

— Извините, маркони, он может быть где угодно, но надеюсь, что он где-то неподалеку среди островов. Просто постарайтесь сделать все возможное.

Сэйс повернулся, чтобы уйти, но мне пришла в голову мысль:

— Между прочим, маркони, вы слышали еще какие-нибудь из тех закодированных передач, которые мы перехватили после острова Манус? Мы передали то, что вы получили, майору Спенсеру, и я уверен, ему будет интересно узнать, слышали ли вы больше.

— Нет, по пути в Шанхай я ничего не слышал, сэр, но если они вели передачу из моря Бисмарка, то это слишком далеко. У нас будет больше шансов, когда мы продвинемся дальше на юг, к Филиппинам.

— Что вы думаете, майор? — спросил я. — Если эти сообщения исходили из "Дортмунда", насколько велика вероятность того, что он все еще бродит по окрестностям Новой Гвинеи?

Сосредоточенный вид Спенсера свидетельствовали о том, что он обдумывал этот вопрос, и я воспользовалась возможностью, чтобы взглянуть на Лотера, сидевшего на диване напротив. Его лицо было осунувшимся и бледным, а в руке он сжимал стакан, наполовину полный холодной воды, в которой, как я подозревал, также находилась солидная порция джина. Было позднее утро, обед был не за горами, но Лотер выглядел так, будто начал слишком рано. Обычно он держал под контролем свое пьянство и своих демонов. Но что-то, похоже, изменилось, возможно, стресс от взятия в заложники на борту "Адмирала Альтфатера" и шок от вида залитой кровью Хелены вызвали воспоминания, которые он пытался забыть. Не в моей природе было играть исповедника или психотерапевта для моей команды. Человек или делал свою работу, или я избавлялся от него, иногда помогая ногой с трапа. Но Лотер был больше, чем просто еще один член экипажа. Он был самым близким из моих друзей, и это была именно моя неспособность обнаружить русскую ловушку, которая чуть не убила некоторых из нас. Я подумал, стоит ли предложить ему отпуск в следующий заход в Гонконг, чтобы дать ему возможность выпустить пар в барах и банях Ван Чай.

— Я передал перехваченные вами сообщения в Лондон, — ответил Спенсер. — Эксперты изучают их, но они, похоже, содержат какой-то случайно сгенерированный код, очень сложный. Что касается "Дортмунда": предполагаю, что он все еще в том же районе. Вероятно, ждет еще одной партии оружия, чтобы заменить ту, которой вы его лишили.

— В этом есть смысл, — сказал Лотер, и его лицо снова покраснело после очередного глотка джина, — если нацисты готовят его к началу военных действий.

— А что насчет повреждений? — спросил Спенсер. — Вы говорили, что "Дортмунд" сел на мель, когда пытался перехватить вас.

— Трудно сказать, — ответил я. —Он двигался на полном ходу, когда коснулся рифа, и если бы он ударился о коралл, то мог бы пропороть себе днище. Но, насколько я помню, участок, на котором произошло касание грунта, был покрыт песком. Мы его прошли вообще чисто, но у "Дортмунда" осадка больше. Он мог получить повреждение пары листов обшивки, к тому же пробоина могла быть ограничена одним танком.

— Что это значит? — спросил Спенсер.

— Это значит, что у них может быть танк, полный морской воды, но судно все равно останется на плаву. А что ты думаешь, Питер?

— У современного немецкого судна вроде этого, вероятно, в носу есть ледовое подкрепление, — сказал Лотер. — Если оно только скользнуло по твердому песку, то могло получить вмятины и потери нескольких заклепок. И если площадь повреждения достаточно невелика, они могли бы удифферентоваться на корму, поднять нос из воды и заделать пробоину с помощью цементного ящика. Этого может быть вполне достаточно до следующего докования. Ближайшие из доков находятся в Батавии или Брисбене. Нетрудно будет выяснить, появился ли там "Дортмунд".

— Мы сможем узнать это у представителя Ллойда, когда доберемся до Давао, — сказал я и повернулся к Сэйсу. — Хорошо, маркони, вы можете начать попытки связаться с "Нимродом". И держите меня в курсе событий.

— Понял, сэр, — ответил он, откинул занавеску и исчез на трапе, ведущем в радиорубку.

— Как вы думаете, насколько велики наши шансы связаться с вашим Джимом Коффином? — спросил Спенсер.

— Если он находится в пределах досягаемости нашей передачи, если он слушает эфир, если у него нет дел поинтереснее... Много "если", но Мрачный Джим любит загадки, особенно если в этом замешана женщина.

— О Небо, капитан, вы уверены, что нежная леди Эшворт будет в безопасности с этим вашим капитаном Коффином?

— Я уверен, что Хелена Ковтун более чем ровня Мрачному Джиму, даже если он и немного пират, — сказал я, гадая, как Хелена отнесется к пьянице из Новой Англии с бочкообразной грудной клеткой и челюстью, как судовой фонарь, и к его команде головорезов-неудачников, чья репутация была даже хуже, чем у моих громил. У меня было ощущение, что "Ориентал Венчур" по сравнению с ним покажется благородным заведением. Но не будем забегать вперед.

— Подождем и посмотрим, залатана ли часть пробелов в его воспитании, — продолжил я. — Тогда, если мы сможем доставить ее к нему, не привлекая к себе никакого внимания, и команда распространит информацию о захоронении в море, и те, кто знает правду, будут держать языки за зубами — тогда леди Эшворт исчезнет без следа. Разве что американские власти будут задавать слишком много вопросов.

— После вторжения японцев в Шанхай будет громадный наплыв людей без гражданства, — ответил Спенсер. — Симпатичная молодая вдова, чей муж-миссионер трагически погиб в Китае, распространяя благую весть среди языческих жителей Поднебесной, наверняка тронет сердце самого закоренелого американского чиновника. Хорошая история, подобная этой, и временный паспорт, который я смогу ей устроить, представят все в нужном свете. К тому же у меня есть один или два друга в Америке, которые могут увидеть пользу в красивой актрисе, свободно говорящей по-русски.

Я приподнял бровь:

— И там друзья на высоких постах?

Видимо, они из тех, кто не предоставляет свою дружбу даром. Кажется, Хелене нелегко будет отвязаться от майора и его друзей. Это заставило меня задуматься, увижу ли я его в последний раз, когда он покинет борт в Давао.

— И на низких тоже, капитан. Друзей не бывает слишком много.

Было начало вечерней вахты, и "Ориентал Венчур" шел курсом эюйд-тен-ост навстречу слабой зыби, лениво приподнимавшей наше судно. Закат был великолепен, последние лучи солнца ярко освещали основания облаков над западным небосклоном, их цвет быстро менялся от золотого к красному и янтарному оттенку розового по мере того, как солнце исчезало за далекими холмами острова Минданао.

Я поднялся на мостик в двадцать ноль-ноль, когда Мак-Грат сменил Лотера, и стал свидетелем восхода луны — огромного, поднимавшегося прямо из моря мерцающего шара, который казался таким близким, что его можно было коснуться рукой. Ее лучи посеребрили волнистую поверхность воды и омыли корпус судна прохладным призрачным светом. В стороне берега мерцали россыпи огней — это рыбаки надеялись на хороший улов при свете луны. В остальном горизонт был пуст.

Оставив помощников заниматься приемом-сдачей вахты, я прошел в штурманскую рубку, чтобы взглянуть на карту. Отметив обсервацию, которую Лотер нанес после определения места по высотам звезд в вечерних сумерках, я провел пальцем по предварительной прокладке: параллельно побережью Минданао сначала на юг, а затем — там, где берег изгибался в сторону мыса Сан-Августин — на запад. Оттуда мы повернем на север, пересекая залив к порту Давао, куда должны будем прибыть на следующий день.

Сдав вахту, Лотер на несколько минут присоединился ко мне в штурманской рубке, где мы обсудили детали работ по приему груза манильской конопли. Затем он пожелал мне доброго вечера и направился вниз.

Но отсутствовал он недолго. Я писал распоряжения по вахте на предстоящую ночь, когда дверь штурманской рубки распахнулась, и ворвался Лотер с желтым бланком радиограммы в руках.

— Третий! — крикнул он Мак-Грату, и тот, уловив в голосе спешность, тут же просунул голову в штурманскую.

— Спуститесь вниз и попросите майора Спенсера присоединиться к нам. Маркони получил сообщение.

Третий помощник вернулся через минуту, за ним последовал майор. Тем временем Лотер протянул мне бланк, и я положил его на стол под красный свет специальной настольной лампы, чтобы прочитать, но смог увидеть только бессмысленные группы букв.

— Это ответ от "Нимрода"? Он что, так шутит? — произнес я, раздраженный тем, что Джим Коффин решил, что у нас много лишнего времени на разгадку его писанины.

— И да, и нет, — сказал Лотер, а затем, увидев выражение моего лица, быстро продолжил: — Маркони снова пытался связаться с "Нимродом" сегодня вечером, но также безуспешно. Ответа не было, как и в предыдущие две ночи.

— Но что же это тогда, — перебил я его, размахивая радиограммой у него под носом.

Лотер проигнорировал мое нетерпение:

— Вскоре после того, как он послал последний раз вызов, он услышал вот это.

— Итак! Это от "Нимрода" или нет?

— Маркони считает, что да, но это не ответ на вашу радиограмму.

— В этом нет никакого смысла. Почему Коффин проигнорировал мое сообщение, а затем отправил что-то подобное. — Я положил бланк на штурманский стол. — Здесь просто набор букв и цифр.

Мы уставились на бумагу, словно ожидая внезапного вдохновения.

— "SSS, SSS, SSS, GVTQ, GVTQ, GVTQ, SSS, SSS, SSS, 0720N 13", — прочитал вслух Лотер. — Сейс говорит, что передача была четкой, а сигнал сильным, так что отправитель где-то поблизости. Передача прекратилась сразу после цифры тринадцать, как будто что-то ее внезапно прервало. Я сказал ему продолжать слушать.

— Почему вы думаете, что это от "Нимрода"? — спросил Спенсер, задавая очевидный вопрос. Тот, который я должен был сам спросить, если бы был более внимательным и менее раздражительным.

— По позывному, здесь, — указал Лотер. — После трех групп SSS идут буквы GVTQ, повторяющиеся три раза. Это позывной "Нимрода" — по крайней мере, именно тот, который указан в списке судовых радиостанций.

Когда я снова прочитал сообщение, я начал понимать смысл чисел.

— Это британский позывной, — сказал я. — Так что, Коффин либо сохранил его, когда купил корабль, либо не успел его поменять.

— Вы говорили, что раньше он принадлежал австралийской компании, — сказал Спенсер. — Так почему у него британский позывной?

— Пережитки колониализма, — ответил я. — Австралийские торговые суда считаются британскими. Но если предположить, что это передача с "Нимрода", то что означает все остальное? Я полагаю, что 0720N означает начало координат судна, семь градусов двадцать минут северной широты.

— А тринадцать? — спросил Спенсер.

— Это долгота, — сказал я. — Это могло бы быть 13 градусов восточной или западной долготы, но это слишком далеко, на другом краю света. Более вероятно, что это означает сто тридцать с чем-нибудь градусов восточной или западной долготы. Если западной, то это посредине Тихого океана. Далеко. — Я посмотрел на карту. — Семь градусов двадцать минут северной широты — это очень близко к нашей широте, — я ткнул в карту пальцем рядом с нашим местом у Минданао. — Если взглянуть восточнее, — я провел пальцем по карте, — то этот сигнал мог прийти откуда-то отсюда, — я снова ткнул в карту. — Сто тридцать градусов восточной долготы — это может быть не далее чем в двухстах милях отсюда.

— Но зачем передавать свое местоположение, если сообщение не предназначалась для вас? — сказал Спенсер. — Возможно, он сообщает вам, где находится, или предлагает встречу.

— Если бы это было предназначено для нас, то сообщение началось бы с нашего позывного, — возразил я. — А коли это не так, то значит, что оно было передано всем, кто его слышит.

— Как сигнал бедствия? — сказал Спенсер. — Но я думал, что сигналом к ​​этому является сочетание SOS.

— Да, это так, — ответил я. — И для запоминания сигнал прост: три точки, три тире и три точки, повторяемые трижды. Так что это не сигнал бедствия. И я не припомню какого-нибудь коммерческого сигнала, который состоит только из трех букв S. А что думает по этому поводу маркони?

— Он не имеет ни малейшего понятия, — ответил Лотер, задумчиво нахмурив брови. — Но есть и другая возможность, хотя и странная, — продолжил он. — Во время войны существовал экстренный флотский сигнал, который передавался кораблями, подвергшимися атаке подводной лодкой. Этот сигнал состоял из трех букв SSS и означал "Я атакован подводной лодкой". Но его использовали только во время войны.

— А мы сейчас не на войне, — сказал я. — Так почему же кто-то должен был послать такой сигнал? Если… — ответ пришел мне в голову в тот же момент, когда я озвучил вопрос — …если только они были атакованы подводной лодкой, и тот, кто послал его, понял, что у него очень мало времени, вспомнил старый флотский сигнал и решил использовать его в надежде, что кто-нибудь примет сообщение.

— Я припоминаю, что вроде второй помощник Коффина, Флинн, был сигнальщиком на "Бархэме" во время войны. Возможно, он запомнил этот сигнал, — сказал Лотер.

— Но почему бы просто не послать сигнал бедствия, SOS, и любой, принявший его, распознал бы это как призыв о помощи? — спросил недоумевающе Спенсер.

— Это так, но сигнал SSS является также предупреждением для других кораблей, — сказал Лотер. — Любой, кто услышит этот сигнал в военное время, будет знать, что, если он пойдет на помощь, на него также могут напасть. Но, как сказал шкипер, мы не на войне.

— По крайней мере, о таковой мы не слышали, — заметил я. — Но если вы подверглись атаке подводной лодки, то вас можно простить за поспешную склонность к такому выводу. А это значит, что где-то там, — я махнул рукой в ​​направлении востока, неохотно выражая неизбежный вывод из наших соображений, — есть подводная лодка, которая только что напала на торговое судно, занимающееся обычной деятельностью. Это акт войны... или пиратства. — Я прервался и обратился к Спенсеру. — Майор, кажется, вы привлекаете к себе неприятности. У вас есть какие-нибудь теории?

— Я в таком же недоумении, как и вы, — ответил он. — Вокруг некоторых островов Тихого океана были замечены японские и нацистские подводные лодки, что неудивительно, учитывая, что, по крайней мере, японцы, похоже, нацелены на дальнейшие завоевания на Востоке. Но нет закона, запрещающего плавание подводной лодки в международных водах, если она не мешает судоходству. Я полагаю, что японская подводная лодка может атаковать китайский корабль сейчас, когда они оказались в состоянии войны после вторжения.

— Суда, идущие из Ост-Индии и Австралии, если они направляются в Китай, идут обычно этим маршрутом, — сказал я. — Но этот сигнал послало не китайское судно. Насколько я помню, есть правила, регулирующие действия военных кораблей, перехватывающих торговые суда — конечно, если это не просто явное пиратство.

— Обычно подводная лодка не должна атаковать торговое судно, не определив сначала, что оно принадлежит врагу, а затем предоставив команде возможность покинуть судно и спастись на шлюпках, — пояснил Лотер. — Немцы следовали этим правилам в начале войны, но затем отказались от них и просто атаковали любой корабль, направлявшийся в или из Великобритании.

Это вызвало неприятные воспоминания, и я почувствовал, как мое лицо вспыхивает от гнева. Мой отец был убит подводной лодкой. Натерпевшись тем, что немецкие подводные лодки практически безнаказанно атаковали каботажные суда, и не имея еще достаточного военно-морского эскорта, Адмиралтейство обратилось к использованию судов-ловушек, безобидных на вид торговых судов, которые несли скрытое вооружение. Любая неосторожная подводная лодка, которая отваживалась в надводном положении приблизиться, оказывалась, чаще всего, проигравшей артиллерийскую дуэль, когда приманка — Q-корабли, как их называли — сбрасывала маскировку и открывала огонь с близкого расстояния. Мой отец служил на таком корабле и погиб вместе с остальной командой. Был застрелен из пулемета, находясь в воде после того, как немец, почувствовав обман, без предупреждения торпедировал их. Если Лотер был прав, то подводная лодка только что без предупреждения атаковала британский корабль, намеренно или по ошибке. Покалывание в кончиках пальцев подтвердило правильность принимаемого мною решения.

— Если бы это был сигнал бедствия SOS, то по морскому праву я обязан оказать помощь. Сигнал SSS может быть предупреждением, но также может означать, что там есть люди, спасающиеся на шлюпках или же прямо в воде. Думаю, мы обязаны проверить. Обычно я бы отправил радиограмму владельцам, сообщая им о своем намерении, но если там подводная лодка, то я не хочу предупреждать ее о нашем подходе, так что я скажу маркони, чтобы он соблюдал радиомолчание. Но, поскольку вы представляете фрахтователей, майор, я должен сообщить вам, что наше прибытие в Давао задерживается. Но в данных обстоятельствах думаю, что вы не станете возражать.

— Если японская субмарина атакует британские корабли, то власти должны быть проинформированы. Но мы должны быть уверены в этом, поэтому я согласен, что надо взглянуть, — ответил Спенсер.

Пока мы обменивались мнениями, Лотер занялся картой.

— Я проложил курс в точку с координатами семь градусов двадцать минут северной широты и сто тридцать градусов восточной долготы, шкипер, и далее на восток по параллели. Думаю, вам стоит взглянуть.

Я склонился над картой и проследил за проложенной Лотером линией, которую он провел карандашом на восток, в Тихий океан. Линия курса упиралась в группу крошечных островов.

— Что это?

— Мы знаем их как острова Пелью, сэр. Туземцы называют их Палау, что, вероятно, означает просто острова.

— Они населены?

— О да. И вот что интересно. До конца войны они принадлежали немцам, а теперь ими владеют японцы. На сто тридцать пятом градусе расположено главное поселение Корор. Туда нам идти чуть более 36 часов, и, соответственно, меньше, если атака произошла западнее.

Наверное, слишком поздно для бедолаг, оказавшихся в воде. Если они не утонут или не умрут от воздействия среды, то их достанут акулы. Я все же надеялся, что им было дано время спустить шлюпки.

— Хорошо, Питер, передайте курс третьему помощнику и ознакомьте старшего механика с ситуацией. К рассвету выставьте дополнительных наблюдателей и подготовьте судно к приему выживших. И достаньте наверх оружие. Мы не можем сражаться с подводной лодкой, но надо иметь какие-то средства защиты от абордажа, если речь здесь идет о пиратстве. Я скажу Хелене. Сомневаюсь, что она будет довольна этим отклонением, но тут уж ничего не поделаешь.