Карьера доктора Фануса

Последняя капля

Старые стенные часы гулко пробили семь. Звук их напоминал звон церковного колокола. Беременная женщина проснулась и принялась будить мужа, который храпел рядом, как в предсмертной агонии. Сейид Амин Уфаша поднялся с головной болью. Он провел бессонную ночь. А все из-за письма, которое он получил вчера от «искреннего доброжелателя». Мол, присмотрите за своей дочерью Несмой Лутфи и запретите ей встречаться с неким Шемс-ад-Дином. «Джеймс Дин» — так прозвали его студенты — обычно преследовал девушек на своей машине, предлагая подвезти в часы «пик», когда весь транспорт переполнен.

Сейид Амин поспешно оделся. От завтрака он отказался.

— Оставь, дай мне хоть сегодня добраться вовремя, — бросил он жене и хлопнул дверью.

Он устремился вниз по лестнице, на ходу завязывая галстук. Однако пришлось вернуться — забыл бумажник.

— Что приготовить на обед? — спросила жена.

— Свари мулухию[25].

Сточные канавы с грязной водой преграждали дорогу. Зажимая нос от зловония, он осторожно перешагивал через них. Вот наконец и улица Шубры. Знакомая остановка. Но автобусы, забитые до отказа, проносились мимо него: один, другой, третий… Пришлось отправиться пешком до площади Рамзеса, чтобы сесть там на трамвай, идущий в Гизу.

Он вытащил из кармана письмо и перечитал его, наверное, в сотый раз. Ну как уберечь дочь от этого обманщика! Почему шайтан в образе Шемс-ад-Дина подкрался к сердцу такой невинной девушки? Чем прельстил он ее?

Несма — свет его очей. На нее он возлагал все надежды, обманувшись в своих сыновьях — Мунире Фахми и Самире Хусни.

Поначалу Мунир был прилежным учеником. Но потом запустил занятия, постоянно проваливался на экзаменах, и младшая сестра без труда обогнала его. Он увлекся было футболом, мечтая стать чемпионом, но ему не повезло. А теперь он ступил на плохую дорожку: отнимает деньги и сигареты даже у своего брата.

И у Самира странная история. Каждое утро он уходит в школу, а возвращается поздно вечером, заявляя, что учит уроки у друзей, — дескать, подальше от злополучного братца. Несомненно, тут виновато кино — это орудие дьявола! Челка у Самира по самые брови, ходит развинченной походкой и смотрит как-то томно. И бил его, и денег карманных лишал — ничего не помогло. У него всегда есть на что купить билет в кино или сигареты. Интересно, откуда он берет деньги? Может, ворует?! Или… стал артистом? Или… что там еще? Нечего сказать, хорошенькая судьба ожидает его детей! Какой позор для благородной семьи Уфаша![26] И вдруг это слово предстало перед ним в своем буквальном отвратительном смысле: свалка, грязь. И эта мысль пронзила его, как нож убийцы…

У кинотеатра «Долли» прогуливалась разряженная девица. Она подошла к Сейиду Амину и развязно спросила, который час. Его так и передернуло от ее улыбки и липкого взгляда.

Да, Сейид Амин, ты человек порядочный, честно прожил свою жизнь. И ни разу не свернул с прямого пути. Окончил с отличием торговую среднюю школу, рано женился, без греха, на разумной, целомудренной, хотя и не очень красивой соседке. Тебе казалось, что с ней будет спокойнее. А вот она, сама того не зная, причина всех твоих несчастий… Впрочем, утешься, и святой Ганди породил порочного сына.

На площади Рамзеса он кинулся к трамваю, пробивая дорогу своим грузным телом. Трамвай прямо-таки распирало от пассажиров. Вот если бы подвернулась квартира, такая же удобная и просторная, как у него, но только в Гизе и за умеренную плату! Все же жизнь — тяжелая штука. Трамвай, как взбесившийся зверь, рванул с места, и Сейид Амин повис, вцепившись в поручни. Он не мог даже пошевельнуться.

На работу он опоздал на сорок минут! Сотрудники тотчас сообщили ему, что директор уже несколько раз вызывал его. Поспешно приведя в порядок свой костюм, Сейид Амин бросился в директорский кабинет.

— Почему вы опоздали, Сейид Амин?

— Транспорт, господин директор…

— А почему вы не рассчитываете свое время, как ваши коллеги?

— Дети, господин бей!..

— Да какое нам дело до ваших детей?! Так вот, Сейид Амин, мы с инспектором уже больше часа ждем вас, чтобы начать ревизию. Извините, господин Антун, что задержали вас. Сейид Амин получит выговор за свое опоздание!

Господин Антун, маленький, юркий человечек, поднялся с места, а тучный Сейид Амин проследовал к своему столу. Инспектор уже расположился там, покашливая и протирая свои сильно увеличивающие очки — в таких уж ничего не проглядишь! Он достал золотое перо с красными чернилами, которыми одарил его директор за исправление какой-то его собственной ошибки, и приступил к проверке. Господин Антун слыл непререкаемым авторитетом в бухгалтерском деле, не прощающим ни малейшего просчета, хотя совесть его была, между нами, весьма эластичной.

То и дело он что-то записывал, — правда, пометки мелкие, но ведь недаром говорится: курочка по зернышку клюет, а сыта бывает. Всякий раз, когда на бумаге появлялись красные чернила, к лицу Сейида Амина приливала кровь. Наконец инспектор повернулся к кассиру своим желтым веснушчатым лицом и открыл рот, из которого несло гнилью.

— Откуда столько ошибок?

— Это одна и та же. Просто она повторяется на нескольких страницах.

— Зачем же вы ее повторяете?

— Много работы… Только Аллах великий не совершает ошибок…

— Ну-ну, любезный, в нашей работе строгие принципы. Откройте-ка кассу.

Он обнаружил недостачу в девять пиастров и снова приступил с расспросами: где деньги?

— Да это же пустяк при наличии десятков служащих и обороте в сотни гиней! — бормотал Сейид Амин. — Просто капля в море! Помните пословицу: «Сыщешь ли Айшу в базарной толпе?»

— Это не оправдание, «господин Айша»!

Сейид Амин вскипел.

— Послушайте, господин Антун, — закричал он, дрожа от гнева, — я никому не позволю унижать мое достоинство!

Инспектор холодно улыбнулся.

— Вы же сами упомянули «Айшу», не так ли? Ну, не «Айша», так «Уфаша», не все ли равно?

Уфаша снова с ненавистью подумал о своей фамилии, обидный смысл которой всюду преследовал его! Что ж, видимо, напрасно и пытаться оградить своих детей от злосчастной судьбы.

Инспектор опросил чашечку кофе, вытащил половину сигары и щелкнул зажигалкой. Сейид Амин узнал подарок старшего кассира. Тот презентовал зажигалку инспектору за покрытие какого-то просчета. Инспектор маленькими глотками потягивал кофе и, постукивая пером, ехидно вопрошал:

— Что вы скажете вот об этом, господин Уфаша? А каково ваше мнение, господин Уфаша, относительно того? А?..

Наконец, потеряв всякое терпение, Сейид Амин вскричал:

— Что вы заладили одно и то же? Чего вы от меня хотите?

Господин Антун вновь улыбнулся — так же спокойно и холодно, как в первый раз.

— Кажется, у вас не все в порядке с нервами, Сейид Уфаша! Все уже давно разошлись по домам, а я вот вожусь тут с вами! Пожалуй, я закончу проверку завтра. Только прошу вас без опозданий! Всего хорошего!

С папкой под мышкой самодовольный палач направился к двери.

Сейид Амин вышел на улицу. Голова кружилась, сердце щемило от боли. На автобусной остановке он неожиданно столкнулся со своим сослуживцем Мансуром. Тот громко поздоровался и торжественно объявил:

— Знаешь, директор отпустил меня пораньше. Я иду в отпуск, и проведу его в объятиях возлюбленной!

— А разве у тебя есть возлюбленная, Мансур? — рассеянно спросил Уфаша.

— Ну конечно, — рассмеялся тот, похлопав Сейида Амина по плечу. — Красавица Александрия! Я оставлю брату доверенность, и ты получишь за меня зарплату. Да что с тобой? Почему у тебя такой измученный вид?

— Жара изнуряет. И так болит голова, словно по ней стучат молотком. Надо сходить к врачу…

— Да хранит тебя Аллах! Поедем-ка лучше со мной в Александрию, на поезде «Море»! Свежий воздух вернет тебе молодость, а лазурная волна смоет с тебя все заботы. И врач не понадобится — сэкономишь на лекарствах.

Сейид Амин с завистью слушал этого беззаботного воробья, машинально кивая головой. Они вместе сели в трамвай. Уфаша полез за своей трамвайной карточкой… но карман был пуст: ни бумажника, ни удостоверения личности, ни той единственной гинеи, которая осталась у него от зарплаты. Что же это? Сердце его сжалось. Неужели потерял? Должно быть, бумажник вытащили у него утром, когда он висел, ухватившись за поручень трамвая. Что же теперь делать?!

— Подумаешь! Не обращай внимания. Мелочи жизни! — сказал Мансур и заплатил за Уфашу. Потом отвернулся к окну и замурлыкал какой-то мотивчик: «Александрия, о свет моих грез!».

А бедный Сейид Амин думал о несчастьях, которые обрушились на него и впились ему в глотку. За что такие мучения? В чем он виноват? Женился по ошибке? Или напрасно завел детей? А вдруг просчитался, когда определил свою дочь в университет? Но что же дальше? Как найти выход? Проблемы, проблемы. Так ли сложны его проблемы, как государственные? Водопровод, транспорт, снабжение, жилье… Там всегда один ответ: чудовищный рост народонаселения. И решить их не сложно. Достаточно принять срочные и решительные меры по сокращению рождаемости. Но как справиться с его проблемой?

Голова раскалывается! Да свались он сегодня утром под колеса того злополучного трамвая — и конец всем проблемам… Или удрать, как в той повести, где герой скрылся в день получки, прихватив с собой всю кассу. Нет, он не обманщик, не вор! Он умрет честно, как и жил. Может, броситься из окна высотного здания, как это сделал некий высокопринципиальный судья? Нет-нет, Аллах покарает его. Ах, если бы снова стать молодым! Он ушел бы в партизаны и погиб бы в каком-нибудь бою смертью храбрых. И его именем назвали бы улицу, на которой сейчас Шикуланский госпиталь. Каким именем? Уфаша?! Нет, невозможно, даже если это имя героя…

Его коллега вышел остановкой раньше, напомнив Сейиду Амину:

— Итак, я жду тебя четвертого июля, в четверг, на станции Сиди Гябир у поезда «Море». Да не забудь мою зарплату!

…Возле самого дома вонючие лужи преградили ему путь. К горлу подступила тошнота. Дверь открыла жена — всклокоченные волосы, увядшие глаза, впалые щеки… Он уставился на ее огромный живот и неожиданно гаркнул:

— Тебе мало всех наших бед?!

Она с упреком посмотрела на него.

— А ты тут разве ни при чем?

Он игнорировал ее реплику и продолжал, горячась:

— Ты что, не слышала речь президента? Рост рождаемости страшнее водородной бомбы!

Уфаша сел за стол и тут только вспомнил, что сегодня даже не завтракал.

Подняв глаза к небу, он произнес: «Аллах, помилуй нас!»

Жена с усмешкой плюхнула перед ним тарелку с мулухией.

— Помилует — в свой час…

Сейид Амин взялся за ложку и тут увидел, что в тарелке плавает муха. Он с отвращении швырнул полотенце в лицо жены и ушел в спальню. Жена попыталась было успокоить его, но тщетно.

— Оставь меня, — взревел он. — Меня тошнит от всего — от дома, от работы, от детей, от еды… Дай мне немного поспать и разбуди в семь, надо еще подготовить кое-какие бумаги.

С ожесточением хлопнув дверью, он растянулся на постели, мечтая о покое после трудного дня. Вдруг ему представился проклятый Антун, который уставился на него своими совиными глазами. Он содрогнулся при мысли о предстоящей встрече. Всплыло все: и ядовитое «Айша» — «Уфаша», и красные чернила…

…Старые стенные часы гулко пробили семь, и тотчас же раздался вопль несчастной женщины. Сбежались соседки, и она запричитала, давясь слезами:

— Ведь и не жаловался ни на какую болезнь… Страдал из-за нас… И ушел вдруг, не сказав последнего прости… — Она склонилась к бездыханному телу, распростертому на кровати. — Вот и пришел твой час!.. Аминь…