Кайа. История про одолженную жизнь. Том 4. Часть 1.

Глава 85

— Ия, я… — закончить фразу не сумел, ибо в горле натурально встал ком, и я почувствовал, что вот-вот разревусь.

Успокойся! Этой девочке через несколько секунд предстоит в одно мгновение потерять свою единственную и во всех смыслах любимую подругу. Успокойся и разом «отрежь» эти отношения! Не мучь ее еще и своими душевными метаниями! — нечто, все еще остающееся от личности взрослого мужчины и не до конца пока «переваренное» Кайей, изо всех сил призывало меня действовать спокойно и рационально. — Нам необходимо прямо сейчас расставить все точки над ё, ведь наша милая чудачка чрезвычайно впечатлительная особа…

Эту мысль я додумать не сумел, ибо…

— Чего ты, нахрен, понимаешь в таких материях, а?! Пошел бы ты к черту со своими непрошенными советами, понял?! — прижав микрофон аппарата к животу, так, чтобы с «той стороны» ничего слышно не было, я изо всех сил завизжал, но шепотом, остатками здравого смысла осознавая, что вопли во всю мощь глотки обернутся уколами успокоительного, чего бы не хотелось.

А затем все-таки разревелся, правда, буквально на десяток секунд, довольно быстро сумев взять себя в руки.

— И ни черта ты, Дмитрий Николаевич, не шаришь в подобных материях. Ты же по «коммерческим» девчонкам был специалистом, помнишь? Так откуда тебе знать, как мне сейчас лучше поступить? А? — уже более-менее спокойным голосом, несмотря на дрожащую челюсть, ответил своему Альтер эго я. — Впрочем, это не особо важно, ведь ты прав. Как обычно… Эту драму необходимо закончить так, чтобы Ия в пылу эмоций не совершила какой-нибудь непоправимой глупости. В конце концов, я все это затеял лишь затем, чтобы с ней не произошло ничего подобного, а не наоборот…

— Ия, я… — вновь начал я, отставив аппарат от пуза и глядя на дисплей.

— А я уже, кажется, знаю, Кайа, что ты мне сейчас скажешь. — услышал я на удивление спокойный голос «подруги Ии». — Это будет нечто вроде: «Прощай, Ия. Мне было приятно общаться с тобой, но мы более не можем видеться…» и прочее бла-бла-бла. Я ведь права?

Честно говоря, не ожидал от «подруги Ии» подобной отповеди и даже чуток растерялся. Сев на диван и утерев слезы, мешающие видеть физиономию подруги, я уставился на дисплей, с другой стороны которого, в свою очередь, на меня глядела пока еще моя чудачка.

Вгляделся в ее лицо и…не то чтобы не узнал, нет…

То, что характер и нрав Ии довольно быстро претерпевает изменения (подозреваю, что это Кайа стала тому причиной), и она перестает быть барышней, не могущей сказать: «нет!», каковой была в самом начале нашего знакомства — это факт, но…

Сейчас «подруга Ия»…нет, не постарела…я бы сказал, что прямо сейчас, в одно мгновение, она повзрослела сразу лет на десять. С ее лица совершенно исчезла столь свойственная ей инфантильность.

— Но позволь, пожалуйста, поинтересоваться:почему? Уверена, что имею на это право. — Ия не дала мне возможности ответить на ее первый вопрос, и я вдруг почувствовал себя крайне неуютно.

Впрочем, она и не думала заканчивать свой монолог.

— Если ты решила порвать со мной все отношения из-за… Из-за того моего необдуманного и непрошеного тобой поцелуя… Если именно это тебя так расстроило и отвратило от меня, то… Нет! Знаешь, я не стану извиняться за то, что сделала тогда! Мне искренне жаль, если ты все-таки нашла это отвратительным… Боже мой, Кайа, что за ерунду я сейчас несу?! — Ия, бросив свой аппарат на пол, закрыла лицо ладошками, но затем, спохватившись, подняла видеофон и продолжила. — Знаешь, а я бы, наверное, даже поколотила любую барышню, которая вздумала бы лезть ко мне с подобными поцелуйчиками и признаниями. Любую, Кайа! Любую, кроме тебя! Тебя же я люблю всем своим сердцем. Люблю той любовью, каковой не должна одна барышня любить другую и о которой по идее я должна была бы молчать для нашего же блага… Не знаю, почему так происходит, но… Я уже много дней ложусь спать и просыпаюсь с мыслями только о тебе…

— Ия, дай мне, пожалуйста, все объяснить… — напомнил о своей скромной персоне я.

— А быть может, тут дело в другом…? — приложив пальчик к губе, продолжила вслух размышлять подруга, находящаяся сейчас в своих грезах и, кажется, совершенно обо мне позабывшая. — Может быть, ты просто влюбилась в кого-то еще и теперь наши отношения тяготят тебя? Я права? И если все действительно так, то скажи, пожалуйста: какегозовут? Илиее…

— Ия…

— Я имею право знать! — последнюю фразу «подруга Ия» произнесла, повысив голос, практически выкрикнув, но затем ее настроение, видимо, качнулось в другую сторону, и она продолжила уже своим обычным тоном. — Знаешь, милая моя Кайа, еще совсем недавно я бы тебя ни за что не отпустила. Я ведь по своей натуре жуткая эгоистка. Трусиха и эгоистка, да… Я бы преследовала тебя повсюду. Не давала бы тебе проходу, как это ты проделывала с Овсянниковым…

Тут она запнулась, и на ее лице появилось выражение раскаяния. Ия, сообразив, что сказанула лишнего, наморщила лобик.

— Прошу прощения, я сказала не подумав! Но все это неважно. Неважно, да… Ничто ни вечно под Луной, и я это вполне понимаю. И что бы ты мне сейчас ни сказала, даже если обзовешь самыми последними словами, это для меня ничего не поменяет. Не изменит моего к тебе отношения. Для меня ты навсегда останешься героиней, будто бы сошедшей с книжных страниц. Я люблю тебя! Люблю всем сердцем! И этого не по силам изменить даже тебе, Кайа, но…!

Ия смотрела на меня с другой стороны дисплея, но явно не замечала. Весь этот ее монолог предназначается, очевидно, лишь для нее самой. Не для меня. Она сейчас погружена в собственные фантазии, которые я, а заодно и ее душу, разбередил своими словами. Ия — одиночка по жизни, во всяком случае, была таковой до последнего времени, так что и собеседником для нее, помимо родных, являлась в основном лишь она сама. Плюс книги. Не зря же она постоянно называет меня книжной героиней, ибо в ее глазах все происходящее сейчас — просто очередная книжная история, которую она обсуждает вслух со своим обычным собеседником. С собой. А вот в тот самый миг, когда Ия осознает, что это не так, что все происходит на самом деле… Легких путей для меня у Вселенной не существует.

— Глядя на тебя, я и сама становлюсь сильнее. Знаешь, хотя мы и познакомились не столь уж и давно, но, веришь или нет, за это непродолжительное время моя жизнь радикально изменилась. Я изменилась, Кайа. Ты меня изменила и продолжаешь менять. К лучшему. И за это я буду вечно благодарна тебе, любимая моя. Я теперь сумею найти в себе силы за тем, чтобы смочь отпустить с миром любимого мной человека. Тебя. Не преследовать и не надоедать как-либо еще. Я не желаю становиться гирей на чьей-либо шее! Особенно на твоей, Кайа! Просто я хочу знать истинную причину твоего: «Прощай!». Так почему, Кайа?!

— Ия, веришь или нет, но люблю я тебя не меньше, чем ты меня. Скорее, даже много больше, ведь как бы странно это ни прозвучало, но… Неважно! Важно то, что в моей жизни, кроме тебя, нет ни единой живой души, которую я, не притворяясь и не обманывая, смогла бы назвать своей подругой. И которой смогла бы сказать: «я люблю…». Ты для меня одна такая на целом свете. Никакого тамего…— здесь я соврал, ибо в этот момент перед моими глазами всплыл образ Консультанта. — Ни, тем более,ее. Но ты права, Ия, мне необходимо сказать тебе: «Прощай!». Необходимо, слышишь…?!

Здесь мой голос все-таки сорвался на крик.

— Необходимо, да… Хотя и говорить этого я желаю меньше всего на свете… Я бы очень многое отдала за то, чтобы все происходящее оказалось просто сном и когда бы я проснулась, то…

— Но, тогда почему? Почему, Кайа? Не понимаю… — Ия не дала договорить, голос ее, так же, как и мой собственный до этого, сорвался на крик, а по щекам побежали ручьи слез.

У меня внезапно закружилась голова, так что, отключив виртуальную камеру устройства, я прилег на диван. Я почувствовал, как пылают мои щеки. Меня начало знобить. Это, скорее всего, поднялась температура и, возможно, давление, из-за всех сегодняшних волнений. Все-таки тело девочки-подростка…

— Кайа? — раздался встревоженный голос хлюпающей носом подруги. — У тебя все хорошо?

— Нет, Ия, у меня все не очень хорошо. — честно признался я. — Знаешь, мне порой казалось, будто бы я могу все. Ну, если и не все, то очень многое, а теперь вот выясняется, что я по-человечески даже «прощай!» сказать и то не могу…

Перевернувшись на спину, закрыв глаза и положив предплечье свободной руки на лоб, я продолжил.

— Хочешь знать правду? Хорошо, Ия, ладно… Знаешь, с того момента, когда прошлым летом я вышла из больницы… Вернее, даже еще раньше, когда я только начала осознавать себя, какя…странно, наверное, подобное слышать…подожди, пожалуйста, не перебивай! Дай договорить! — я слегка повысил голос после того, как Ия захотела вставить слово. — Так вот, стоило мне только очнуться от беспамятства, как вокруг меня тут же, безо всяких прелюдий, начали происходить странные и кошмарные события, одно ужаснее другого. Подробностей о них я не могу рассказать даже тебе, извини, Семейная тайна и все такое. Но произошедшееуже— это лишь «цветочки», а самые «ягодки» ожидают меня, равно и всех тех, кто хоть как-нибудь связан со мной и или с моей Семьей, еще впереди. Ия, любовь для меня, и совершенно неважно какая именно, — это не слова: «я люблю» или «я не люблю». Любовь — это в моем понимании прежде всего поступки. Вот, например, когда тебе чего-то совсем не хочется делать, а ты берешь и делаешь это ради любимого человека. И я, как уже говорила ранее, меньше всего на свете желаю говорить тебе: «прощай!». Но я обязана это сделать для твоего же блага. Ия, я необычный человек, и дело тут совсем не только в моей Семье, так что любить меня тебе не стоит. Тем более что я вряд ли заслуживаю подобных чувств, особенно от столь замечательной барышни, как ты…

— Кайа, стоп! Остановись хотя бы на секундочку! — Ия все-таки не дала договорить. — И включи, пожалуйста, виртуальную камеру!

— Так вот… — продолжила она, когда я исполнил ее просьбу и на вытянутой руке поднял видеофон над собой. — Ты, что же это получается, решила сказать мне: «Прощай!» только лишь оттого, что некто может, по-твоему, сделать мне нечто очень нехорошее из-за тебя?

— Да, Ия. — ответил я. — Других причин нет. Я категорически не желаю, чтобы помимо посещения могилы моей родной мамы, мне пришлось бы посещать еще заодно и твою! И знать при этом, что сама виновата в твоей трагедии! Можешь считать это моим эгоизмом, если хочешь, но я этого действительно боюсь. Я знаю, что своими словами причиняю тебе боль, и еще больнее, поверь, делаю самой себе, но…

Я замолк, закрыв глаза вновь. Столь эмоционален, по крайней мере, внешне, я не был уже очень много лет. В последний раз, помнится, когда скандалил с «любимой» старшей сестройтам. И подобная эмоциональность мне не особенно приятна, если честно.

— А твою родную маму, что…? Ну…это… — Ия, замявшись, не смогла договорить вопрос.

— Убили? Не знаю. Не помню. Я, вообще-то, не помню практически ничего, связанного со знакомыми мне людьмидо… Ну, в общем,дотого самого.

— Печально… — произнесла «подруга Ия». — Знаешь, ты, и вправду, необычный человек. Необычайный, я бы даже сказала. И мне порой даже кажется, будто бы ты не одна из нас, а пришла откуда-то из иного мира…

— Так и есть, в некотором смысле я действительно из иного мира. — вставил свои «пять копеек» я.

— Прости, пожалуйста, я не то имела в виду! — Ия моментально стушевалась, а я не стал уточнять, что же именно она подразумевала.

— Я… — вновь заговорила подруга, но осеклась. — Неважно, короче! Знаешь, Кайа, ты же ничегошеньки не знаешь о нашем мире…

— Конечно! — улыбнулся я, не открывая глаз. — Я же из иного…

— Нет, я имею в виду, что, во-первых, ты тяжело болела и болезнь эта отразилась на твоей памяти. А во-вторых, и это главное…ты только не обижайся, пожалуйста, я это говорю вовсе не для того, чтобы как-то задеть тебя или обидеть…в общем, ты же дворянкой стала всего лишь год назад или около того, а до этого была из самой обычной пролетарской Семьи…

Я открыл один глаз. Мне стало даже интересно слушать «подругу Ию». Я уже отмечал, что подросткиздесьв массе своей ментально старше, нежелитам. Во всяком случае, те из них, с кем мне довелось пообщаться лично. А у «подруги Ии», к тому же еще и речь поставлена столь замечательно, что я бы ни разу не удивился, победи она на каком-нибудь конкурсе по ораторскому мастерству. Впрочем, это и не удивительно, учитывая то, сколько она читает.

— То есть ты, на самом деле, еще даже и понятия не имеешь, что такое принадлежать к дворянскому сословию…

— Так говоришь, словно бы следишь за мной! — не удержался я и «пфыкнул».

— Вот это как раз то, о чем я и говорю! Разумеется, Кайа, я слежу за тобой! — на полном серьезе ответила «подруга Ия». — И вся империя внимательно следит, как и за всеми прочими дворянами. Тем более что как минимум единожды ты уже устраивала для них «зрелища», сама же знаешь.

От последней фразы Ии я поморщился, словно бы от зубной боли. Не хотелось бы, чтобы мне напоминали, чем была в плохом смысле знаменита моя предшественница. Это, как здорово напиться, а наутро, забыв минувший вечер, выслушивать от друзей, что же именно ты откалывал по пьянке. Неприятно это.

— Но твоей жизнью я интересуюсь особенно, и это нормально, ведь ты самый дорогой для меня человек, после кровных родственников. Так вот, на чем я остановилась…?

— На том, что я, по-твоему, ничего не знаю об окружающей меня действительности. — подсказал подруге я.

— Точно! Кайа, а уж о том, что творится в моем сословии, в купечестве, ты ничего не знаешь и подавно. — продолжила Ия. — Матушка желает держать меня от дел нашего Семейства как можно дальше. Она хочет, чтобы я свою жизнь прожила счастливо и беззаботно… Словно бы я сахарная или какая-то никчемная!

Ия замолкла, чтобы перевести дыхание.

— Говорят, что дети, рожденные последними, самые любимые у родителей. Точно не уверена, но, наверное, так оно и есть. — сказал я. — Ничего удивительного, что твоя мама балует тебя и старается уберечь от всех невзгод этого мира.

— Уху. Ты, наверное, права, Кайа. — согласилась Ия. — И до того самого мгновения, пока я не встретила тебя, меня, если честно, это не особенно тревожило. Есть, как есть и ничего тут не поделаешь, ведь против воли матушки я пойти никак не могу, но… Блин! Кайа! Ты опять сбила меня с мысли! Короче говоря, несмотря на то, что Семья не вводит меня в наши дела, и, вероятно, никогда не станет этого делать, я не слепоглухотупая. До меня иной раз доносятся отголоски того, каким именно образом происходит борьба за место под солнцем для людей моего сословия. Иногда…случайно…я узнаю отакихвещах, в которые нормальному человеку, непричастному ко всему происходящему, попросту невозможно поверить и хочется ущипнуть себя за тем, чтобы проснуться, для того чтобы все это в итоге оказалось просто сном, ночным кошмаром. О подробностях я не рискну рассказать даже на смертном одре. Даже тебе…!

Ия взяла паузу для того, чтобы выпить водички.

— Кайа… — продолжила она затем, — что бы ты там себе ни думала, но, разорвав наши отношения, тебе не удастся подобным образом защитить меня от своих возможных недоброжелателей. Ты просто не понимаешь, как и какими категориями мыслят люди, имеющие немыслимые капиталы, огромное влияние в обществе и еще большее чувство собственного величия. Если они по какой-то причине действительно захотят сделать так, чтобы ты страдала, то страдать начнут даже мышки и тараканчики, которые имели несчастье пожить в вашем родовом Имении. Не говоря уже о твоих друзьях и подругах. И нынешних, и бывших. А если они, к тому же, еще и не знатного происхождения, то…

Я промолчал.

— Мне все это было известно с самого первого дня нашего знакомства. — продолжила подруга. — Нельзя быть связанной с какой-либо из влиятельнейших Семей нашей империи, подобной твоей, и чтобы впоследствии, если разразится некий, скажем так, катаклизм, тебе, то в моем случае — мне, за это ничего бы не было. Не получится остаться целой и невредимой. И об этом известно всем, кто более-менее причастен. И тебе бы это было очевидно, поживи ты в своей Семье чуть дольше. Короче говоря, ты — мой осознанный выбор с самого начала, так что, прошу тебя, не нужно самолично принимать решения за нас обеих! Как бы ты ни старалась, как бы не хотела этого, но у тебя, любимая моя, не выйдет защитить меня от всех бед нашего мира. В конце концов, можно ведь банально попасть под колеса автомобиля и погибнуть, но это же не повод, чтобы не выходить из дома вовсе! Просто нужно переходить дорогу, внимательно озираясь по сторонам. Это метафора, если что…

— Ия, а не ты ли, блин, на днях едва метафорично не попала под колеса? Осторожная она… — пробурчал я.

— Я. — согласилась подруга и мило улыбнулась сквозь слезы. — Однако, помнится, в самый последний момент, одна моя любимая героиня без страха и упрека сумела-таки спасти меня из-под этих…колес. А если ты не станешь и далее переводить меня за руку через эту дорогу, на которой никто из участников движения не соблюдает правила и ездит как пожелает, то кто же в следующий раз не даст мне попасть в дорожное происшествие, так сказать?

— Ты играешь нечестно… — улыбнулся подруге я.

Меня прервал стук в дверь.

— Секунду, Ия! — сказал я собеседнице, после чего отключил микрофон устройства и громко сказал: — Войдите!

В гостевой покой вошла женщина-охранник, служащая нашему Семейству.

— Барышня! — торопливо произнесла женщина. — Вашего отца сейчас навещает дама Кристина. Одевайтесь, пожалуйста, она желает, чтобы вы проводили ее до автомобиля.

— Хорошо. Я сейчас. — ответил охраннице и та поторопилась выйти.

— Ия, мне срочно нужно уйти… — начал было я, но был перебит подругой.

— Кайа! Я послезавтра приеду в Петербург! Умоляю тебя, не принимай сейчас никаких скоропалительных решений! Утро вечера мудренее! Ты сейчас, совершенно очевидно, плохо себя чувствуешь, устала и на взводе! Но… Но если…

Ия заревела в голос.

— Ееесли ээтовсе, то я жеелаю услышать твоои проощальныые слоова, скаазанные твооими сообственными уустами, а не диинамиком мооего беездушного видеоофона! Я иимею на ээто право!

— Хорошо. — хриплым голосом сумел выдавить из себя я, а затем экран видеофона погас, «подруга Ия» разорвала связь.