Кофе с ограблением

65

– Уф, как я нервничаю, – говорила Стина сама себе, когда они с Мартой по очереди, поскольку это оказалось труднее, чем им представлялось вначале, везли к условленному месту новенькую двойную коляску-трость. Тепло одетая дочка Эммы Малин мирно спала в одной ее половине, тогда как другую занимала кукла-младенец в натуральную величину с шапочкой на голове.

Дело происходило 30 октября, часы показывали без пяти час, и с пролива Нюбрувикен дул холодный ветер – явный признак того, что осень уже готовилась передать эстафету зиме. Немногим ранее они положили в коляску игрушечного ребенка, одеяло и набитые деньгами памперсы, а также бутылочку с соской, несколько пар детских носков и запасную кофточку. Затем с этим скарбом и маленькой девочкой в придачу на такси доехали до Бласиехольмской площади. Там водитель помог им все выгрузить, и, посадив Малин в коляску, они направились в сторону Гранд-отеля.

Пока они шли, Марта рассуждала о том, кем могли быть похитители. Она взвешивала все возможности, начиная от югославской мафии и персонала отеля и кончая каким-нибудь богатым бизнесменом, который стащил картины, посетив апартаменты. Но это, собственно, не играло никакой роли. Главное – шедевры нашлись. Добравшись до Ховслагаргатан, они внимательно огляделись и, согласно договоренности, оставили коляску на тротуаре на углу Бласиехольмсгатан и Театергатан. Но, обойдя ее, когда пришло время забрать внучку, Стина внезапно остановилась.

– Марта, мы ошиблись в наших расчетах. Люди примут куклу за настоящего ребенка, решат, что мы бросили его, и постараются нас догнать.

– Не беспокойся, мы натянем дождевик, и никто ничего не заметит, – сказала Марта и надела на коляску пластиковый чехол. – У меня нет никакого желания таскать ее с собой, – продолжила она и показала на игрушку.

– Это называется ребенком, – сказала Стина довольно резко. – Но послушай, если под дождевиком ничего не видно, какой смысл в кукле?

– Хм, ты думаешь… – пробормотала Марта и не смогла найти разумного объяснения для покупки. И почему Стина всегда умна задним умом, когда уже слишком поздно, подумала она. – Ну, мы…

– Какие мы? Не приписывай мне ваше решение, – сказала Стина. – Я предлагала взять коляску Эммы. Мошенники, забравшие картины, теперь наверняка посчитают нас сумасшедшими. Игрушечный младенец! Если бы мне пришлось заниматься этим…

– Пошли лучше, – перебила ее Марта. – Согласно записке, мы должны уйти на два часа, потом сможем забрать картины.

– Моне, Ренуар и пластиковая кукла в одной коляске, – пробормотала Стина.

– Да, речь идет о возвращении государству шведского культурного достояния, – сказала Марта.

Стина пожала плечами и заблокировала колеса коляски. За исключением нескольких пешеходов улица была пустынной, народ прогуливался в основном на стороне набережной. Она взяла на руки Малин, поплотнее закутала ее в одеяло и надела ей шапочку.

– Она просто чудо, – сказала Марта как можно нежнее в попытке снять напряжение.

– Да, она же настоящая, понимаешь, – ответила Стина. – Ребенок то есть.

Поблизости не нашлось никакого кафе, поэтому они направились в Гранд-отель и расположились на «Веранде». И пусть Марта немного сомневалась на сей счет, поскольку помнила, как ее узнали в предыдущий раз и сколь неприятно все получилось, холодная погода не оставила им выбора. Они заказали салат, едва притронулись к еде и, когда поднялись два часа спустя, почувствовали слабость в ногах. Им пришлось решать нежданную проблему с помощью сладкого напитка, и, только выпив его, они поняли, что получили не свой обычный ликер, а водку со вкусом клубники, но она все-таки сделала свое дело. Их вера в собственные силы резко возросла, и, если говорить о Стине, которая вдобавок получила к кофе бельгийский шоколад, пожалуй, даже немного зашкалила. Она просто светилась от удовольствия и так громко забавлялась с Малин, что Марта вынуждена была незаметно одергивать ее время от времени.

В любом случае, когда они вышли на улицу, их колени уже не дрожали, и пожилые дамы прямо «рвались в бой».

– Надеюсь, мы имеем дело с честным мошенником, а не с тем, кто, забрав деньги, забудет оставить нам картины, – сказала Марта. – В противном случае я не хотела бы оказаться на его месте: ему не поздоровится.

– Например, он получит каратистский удар ногой по башке, – хихикнула Стина, и ее слегка качнуло в сторону.

Марта с удивлением уставилась на нее. К сожалению, ее подруга все чаще начала позволять себе грубые выражения. И все из-за детективов и периодических изданий на криминальную тему, которые она теперь регулярно читала.

Стина же тем временем подняла Малин и провозгласила: «В день одно преступление – рецепт нормального пищеварения», и Марта поняла, что ее подруга находится в отличной форме и что они, конечно, справятся.

Приближались сумерки, и начался дождь. Марте мерещились разбухшие от дождя рамы и подпорченные влагой картины, и она спешила как могла, шла так быстро, что даже запыхалась и ей пришлось остановиться и передохнуть. Но потом она вспомнила о дождевике и успокоилась.

Повернув за угол, они сразу увидели коляску, и сердце Марты забилось быстрее. А вдруг она простояла там два часа, и мошенник просто прошел мимо… Или, например, их ждет какая-то ловушка. Они тихонько приблизились к коляске, и, когда до нее осталось совсем чуть-чуть, Марта вытянула вперед свою палку. А вдруг там, вопреки всему, лежала бомба или нечто ужасное? В любом случае им следовало соблюдать осторожность.

Длины палки не хватило, поскольку она по ошибке взяла не свою, а кривую палку Анны-Греты, поэтому они несколько раз обошли вокруг коляски и тщательно осмотрели ее, и только потом, после нескольких глубоких вдохов, осмелились подойти и поднять дождевик. Увиденное их несколько приободрило. Кукла сползла вниз, и кто-то явно рылся среди белья. Подушки и памперсы с деньгами исчезли, а под одеялом виднелось одно, нет, два возвышения, как у верблюда. Марта потрогала их руками и с облечением перевела дух, поскольку там находились две картины, судя по всему, в рамах, их и почувствовали ее пальцы. И одна была прямоугольной, как у творения Моне, а другая волнистой, широкой и с закругленными углами, как у второго украденного ими шедевра. Она попыталась поднять картину Ренуара, чтобы взглянуть на нее, но не смогла – позолоченная рама оказалась слишком тяжелой.

– Тогда мы идем прямо в музей? – спросила Марта тихо, и Стина кивнула. Они сняли замок с колес коляски и направились в сторону Ховслагарегатан, но там снова остановились.

– Здесь немного светлее. Сначала мы должны убедиться, что картины не повреждены. У тебя есть перчатки, Стина?

– Да, они в пакете. Но мне надо переодеть Малин. Она обделалась.

– Как это типично.

Марта достала перчатки, надела их и начала срывать бумагу с картин. Они были завернуты в несколько слоев и поддавались труднее, чем Марта рассчитывала, но, когда она увидела позолоченную раму в одном углу, у нее перехватило дыхание от радости.

– Посмотри, Стина. Ах, как я счастлива! Обладать чем-то не всегда важнее всего, порой бо2льшую радость приносит отдавать другим. Но вернуть по-настоящему ценную вещь, которую ранее украли, пожалуй, лучше всего.

– Послушай, нам сейчас не до философии. Мне надо надеть Малин новый памперс.

Марта торопливо закрыла картины одеялом и сделала несколько шагов назад, чтобы освободить место Стине. Та быстрыми и явно привычными движениями поменяла подгузник, в чем не было ничего удивительного, ведь она стала бабушкой уже в третий раз. Вокруг распространился неприятный запах.

– Хорошо еще, что у Ренуара и Моне нет обоняния, – заметила Марта.

Стина ничего не ответила, она просто сунула грязный памперс в корзину коляски, а потом как можно аккуратнее застелила ее половину для Малин.

– Нам надо торопиться. Закрывай все, люди идут.

Марта подняла глаза и, увидев идущую в их сторону группу пенсионеров, быстро надела на коляску дождевик.

Они повернули за угол и двинулись в сторону музея, но, когда вышли на набережную у Гранд-отеля, сильный порыв ветра подхватил коляску и потащил ее к воде. Поняв опасность, Марта схватилась за ручку, но та отвалилась и осталась у нее в руке. Стина инстинктивно подхватила Малин, но налетел следующий порыв ветра, и лишенная части груза коляска продолжила движение к воде.

– Спасай, спасай ее! – завопила Стина, и Марта заспешила в погоню, уже представив себе, как коляска рухнула в пролив и как Ренуар и Моне медленно идут ко дну. Приближающаяся опасность придала ей сил, и она попыталась бежать, но уже на третьем шаге сдалась и закричала о помощи. Она заорала во весь голос, пусть они и планировали незаметно приблизиться к музею, и какой-то моряк, увидев, что происходит, бегом догнал коляску. Ему удалось схватить ее и повернуть в сторону улицы.

– Пожалуй, я сниму дождевик, иначе ветер подхватит ее снова, – сказал он дружелюбно.

– Нет-нет, в этом нет необходимости! – воскликнула Марта, которая не хотела, чтобы он обнаружил, что лежит внутри. – Огромное вам спасибо.

Она взялась за коляску снова, вернула ручку на место и пошла в сторону Национального музея, но мужчина не отставал.

– Но, извините, вам действительно надо туда? Позвольте, я помогу, – настаивал он.

– Нет-нет, все хорошо, – попыталась отделаться от него Марта, но моряк оттеснил ее в сторону и взял бразды правления в свои руки, а когда они достигли лестницы музея, дружелюбно сказал:

– И не возражайте. Я обязательно помогу поднять коляску, здесь нужен настоящий мужчина.

Он поднял коляску, донес до самого входа и только там с шумом поставил на землю, а потом со словами: «Ну вот. Теперь вы, пожалуй, справитесь сами», откозырял им, как делают моряки, и удалился, сопровождаемый шумными благодарностями Марты и Стины.

– Плохо, что он видел нас, – проворчала Марта, когда они остались одни.

– Но полиция ведь не рассердится на нас за то, что мы возвращаем картины? Успокойся, Марта. Кстати, он выглядел таким милым, мы никогда не добрались бы до входа без него, – сказала Стина, которая совершенно обессилела от последних событий. Она устало наклонилась над коляской и сразу же обнаружила, что ее странным образом перекосило – одна заклепка упала на землю.

– Ты видела, а она ведь была дорогая. И я надеялась отдать ее Эмме, – заныла она.

– Эмма, конечно же, обрадуется, если не получит ее, – сказала Марта и попыталась протолкнуть сломанную коляску в дверь. Ей это удалось, но не без труда, поскольку колеса после всех перипетий вращались очень тяжело, и она прислонилась к стене, чтобы отдышаться.

– Послушай, нам надо закатить ее в лифт, и тогда мы избавимся от нее, – предложила Стина, оглядываясь в поисках места, куда бы ей положить Малин.

– Хорошая идея, – согласилась Марта.

Лифт находился справа, совсем близко к входу, а рядом стояла скамейка. Стина осторожно положила внучку на нее, и они совместными усилиями подтащили коляску к дверям лифта. Кто-то странно смотрел на них, но Марта и Стина старались не замечать их взглядов. Слава богу, лифт стоял на нижнем этаже, и, когда они нажали кнопку, его двери сразу же открылись. Двое молодых людей предложили им свою помощь, и вместе они завезли коляску внутрь, но парни перестарались, и она ударилась о стенку лифта.

– Ой, извините, – сказали они.

– Спасибо, ребята. Ничего страшного, было очень любезно с вашей стороны, – пропыхтела Марта. – Теперь мы справимся сами.

Однако, когда она взялась за ручку, чтобы переместить коляску в угол, от нее отвалился винт и еще несколько заклепок.

– Лучше закрыть лифт, – сказала Марта Стине и нажала на кнопку, но, закрываясь, двери, вероятно, ударили по ручке коляски, поскольку дамы внезапно услышали треск изнутри.

– Что случилось? – спросила Стина, а Марта торопливо нажала на кнопку открытия лифта. Он открылся, и они увидели лежащую на полу коляску.

– Ой, какой ужас! – воскликнула Марта.

– Никогда нельзя покупать ничего дешевого, – заметила Стина.

Они уставились на кучу из дождевика, колес, памперсов и одеял, увенчанную куклой и двумя напоминающими горбы возвышениями, которые скорей всего являлись рамами картин, и поняли, что Стина явно была права – коляска сложилась, как лисий капкан. Марта инстинктивно нажала на клавишу закрытия дверей и, когда они пришли в движение, знаками показала Стине, что сейчас им лучше удалиться. В довершение всего Малин начала громко кричать, и, забрав ребенка, они направились к выходу, а потом медленно и с достоинством, насколько это у них получилось, покинули музей. Только когда они оказались с тыльной стороны Гранд-отеля и такси затормозило сбоку от них, Марта достала мобильный телефон и набрала номер 118118.

– Вы не могли бы соединить меня с Национальным музеем? – попросила она, в то время как Стина села в такси с внучкой в объятиях. Ей ответил телефонист коммутатора, и она попросила соединить ее с руководством музея.

– Алло, Национальный музей слушает.

Марта перевела дух и изменила голос.

– Детская коляска с Моне и Ренуаром стоит у вас в лифте у входа, – сказала она и быстро отключила телефон. Потом тоже села в такси и приказала водителю отвезти их в Бромму. Оттуда самолеты летали по всей стране и за границу, и Марта посчитала это отличным ложным следом.

– Задание выполнено, – сказала она.

– Выполнено? Ты абсолютно уверена в этом? – спросила Стина. – Мы забыли куклу.

– Ой, да, – сказала Марта и, несмотря на всю серьезность такой ошибки, рассмеялась. – Надо же, провернуть аферу с картинами на тридцать миллионов и потом забыть пластмассового младенца в шапочке. Остается только констатировать, что жизнь полна неожиданностей.

Приехав в Бромму, они сделали круг по залу регистрации пассажиров и постарались сделать так, чтобы на них обратили внимание как можно больше людей, а потом на автобусе вернулись в город. Там они передали Малин назад Эмме и поспешили в дом престарелых. Гений и Грабли помогли им снять верхнюю одежду, а Анна-Грета была так возбуждена, что даже позволила своему проигрывателю отдохнуть. Взамен она накрыла стол с чаем и печеньем у себя в комнате и, когда все наполнили свои чашки и сели на диван (после того как Гений убрал в сторону вязанье, которое Марта опять оставила там), первой нарушила молчание.

– Ну? – поинтересовалась она и начала протирать свои новые современные очки, держа их напротив света. Недавно купленные, они шли ей и вдобавок не сползали на нос, а старые, модели пятидесятых годов, она отправила на блошиный рынок.

Сделав несколько глотков чая, Марта и Стина начали рассказывать, и, когда они дошли до эпизода с развалившейся детской коляской, Анна-Грета с восторженной миной вместо смеха издала новый для нее булькающий звук, отчего остальные обеспокоенно переглянулись. Но когда Марта упомянула забытую куклу, она расхохоталась в своей традиционной лошадиной манере, и все вздохнули с облегчением. Однако Анна-Грета была такой уставшей, что ее смех продолжался дольше обычного.

– Графе «Лучшая при тестировании» явно нельзя верить, – заметила она, когда наконец взяла себя в руки.

– В прежние времена существовали магазины с грамотным персоналом, где обо всем можно было спросить, – сказала Марта. – Сейчас же все продается в Сети и любой дилетант дает свою оценку. Лучшие показатели при тестировании – это когда из двух развалившихся колясок одна пострадала меньше? Или как?

– Но общество развивается. Интернет – уже свершившийся факт, – заметил Грабли.

– Не факт, что общество развивается в лучшую сторону, – констатировала Марта. – Во всяком случае, не всегда.

– Началась философия, – проворчал ее оппонент, а потом все замолчали и занялись своим чаем. Но ненадолго, первой нарушила тишину Стина.

– Знаете, по-моему, мы опять допустили ошибку, – сказала она, отставив в сторону чашку.

Все обратились в слух, поскольку, судя по ее специфическому тону, она собиралась сказать нечто важное.

– И в чем именно? – поинтересовался Гений.

– Зачем все эти меры предосторожности с картинами? Марта же заявила на допросе в полиции, что мы хотели похитить их единственно с целью вернуть, как только получим выкуп?

– Конечно, – подтвердила Марта.

– Ну вот. Нам, следовательно, и не требовалось ничего мудрить. Мы могли просто взять картины под мышку и прийти с ними, и обошлись бы без куклы и всего такого. Нельзя наказать человека, если он возвращает что-то. И потом, твой никому не нужный ложный след в Бромме. – Стина хмыкнула и закашлялась. Она сидела на сквозняке и начала заболевать снова. – Мы сделали все это совершенно напрасно, – закончила она, а затем достала носовой платок и высморкалась.

Марта опустила глаза в стол и покраснела, Гений сложил руки на животе, а Грабли отреагировал бессвязным бормотанием. И тогда слово взяла Анна-Грета:

– Но, боже праведный. Любой в нашем возрасте иногда совершает ошибки. Здесь ведь нет ничего страшного?

– Для будущих преступлений нам нужны молодые и сильные люди, которые способны ясно мыслить, – сказала Стина. – Как Андерс и Эмма, например. Когда не справляешься сам, необходима помощь, а мы ведь не молодеем.

– Ах, они не смогут выдержать наш темп, – возразила Анна-Грета. – И потом, разве мы не здорово повеселились, скажем так? Это ведь самое главное. И никто и ничто не пострадало, за исключением коляски, конечно.

Произнеся последние слова, она расхохоталась, и смех ее был громче и радостней, чем когда-либо ранее. Марте захотелось обнять ее, поскольку по пути в аэропорт ей самой пришло в голову, что она облажалась снова – им вовсе не требовалось таиться с картинами. Но она не осмелилась ничего сказать и надеялась, что никто не обнаружит ее промах. Сейчас же она утешала себя тем, что поездка в Бромму стала хорошей репетицией. Она посмотрела обстановку в зале регистрации пассажиров и как обстоит дело с контролем безопасности. Эти знания наверняка могли пригодиться им в будущем.