Кошмар в августе

Глава 23 1

Полночи Даша не могла уснуть. Она старалась сосредоточиться на рыбах, но помимо воли вырисовывалась еще одна линия. Юлька, несмотря на видимую открытость, все же явно уклонялась от откровенного разговора о своей научной работе. Но что тайного может быть в лечении бесплодия? И зачем это скрывать? Наоборот, надо трубить во все концы: чем больше клиентов, тем лучше.

К утру у истомившегося детектива начались видения: Юлька сидела перед большим чаном и человеческой костью размешивала бурливший раствор. Люди, изредка выныривавшие из чана, издавали резкие, пронзительные звуки, больше похожие на дикие трели, эти трели сводили с ума, они не прекращались ни на секунду...

Хватая ртом воздух, Даша вскочила на кровати. Спина была мокрой, но что самое ужасное, этот дребезжащий звук по-прежнему не прекращался.

— Это же звонок, почему никто не открывает?..

Ответ стал ясен, когда она пробегала мимо часов в гостиной. Маленькая стрелка почти добралась до одиннадцати.

Едва приоткрыв дверь, Даша была буквально сметена вихрем из рыданий, духов и бессвязных фраз.

— Господи, это опять ты, — простонала она, растирая отдавленную ногу. — Что на этот раз?

В ответ раздавались только всхлипы и стоны.

— Слушай, ты когда-нибудь разговариваешь по-человечески?

— Да я вообще молчу! — Диана грохнула сумочкой об пол. — Это ты меня перебила!

— А ну, иди сюда.

Схватив бывшую одноклассницу за рукав, Даша потащила ее на кухню. Достав вчерашнюю бутылку виски, налила полстакана и протянула Юркевич.

— На, выпей, после этого поговорим.

— Я не могу пить алкоголь, я беременна. — Капризным жестом блондинка отодвинула стакан. — Это может повредить ребенку.

— Только в том случае, если твои вопли его уже не убили. Пей, говорю, тебе надо успокоиться.

Юркевич еще некоторое время размышляла, затем, взяв стакан двумя пальчиками, медленно выпила, по глотку.

— Невкусно.

— Наплевать. — Даше даже не пришло в голову предложить чем-нибудь закусить или запить. — Рассказывай все по порядку.

— А что тут рассказывать. — Алкоголь произвел нужное действие, Юркевич понемногу успокаивалась. — Я пришла домой, накрыла на стол, поставила шампанское... Муж приходит, я бросаюсь к нему на шею и сообщаю, что я беременна. Он тут же покрывается пятнами: «Беременна? От кого?» Я говорю: «От тебя, милый...» — Несколько раз Диана раскрывала рот, силясь что-то произнести, затем расплакалась, но этот раз куда как тише. — Ты бы знала, что тут началось! Он разбил шампанское о стену, орал на меня, как сумасшедший... Я тоже встала в позу, сказала, что когда мы встречались, он говорил, что если ничего не получится, то все равно будет, от кого я рожу ребенка, хоть от марсианина... А он орет, что, конечно, все равно, но марсианские дети должны жить на Марсе, и если я не признаюсь, от кого беременна, сама отправлюсь туда же. — Выдернув салфетку из коробки, Диана громко высморкалась. — А после добавил, что долго терпел мои выходки, но всему есть предел. «Я никогда, — говорит, — не скрывал от тебя, что не могу иметь детей, но и ты обещала подождать, пока все возможности будут исчерпаны. И если посчитала себя вполне самостоятельной, чтобы решить этот вопрос, то, надеюсь, у тебя хватит сил и энергии так же самостоятельно воспитывать своего ребенка. Квартира моя, так что даю тебе сроку неделю, чтобы найти новое жилье и переехать. Можешь, — говорит, — взять все, что захочешь».

Даша покачала головой.

— Ну хорошо... — Конечно, ничего хорошего в происходящем не было, просто необходимо было что-то сказать, чтобы задать главный вопрос. — Так чей же это ребенок?

— Не знаю! — прошипела Диана.

— Как это?

— Вот так это.

И хотя Даша ненавидела виски, но тут все же не выдержала и плеснула себе глоток.

— Я одного не пойму: у тебя склероз или проблема с количеством любовников? Ты не можешь высчитать, с кем...

— Представь себе, не могу! Не в состоянии! — Как всегда, Юркевич говорила громче, выше и истеричнее, чем полагалось.

Даша отвела глаза.

— Тогда подожди, пока ребенок родится, и уже потом сделаешь тесты...

— Какие, на фиг, тесты! У меня нет любовников! — Теперь Диана орала во весь голос.

Даша прикрыла уши ладонями.

— Как же нет? А ребенок тогда чей?

— Не знаю!!! — Сжав кулаки, Юркевич подняла голову к потолку и завопила: — Не знаю!!!

Не выдержав, Даша встала, сняла с плиты чайник и плеснула на подругу.

— Ты успокоишься?

К счастью, с тех пор как чайник вскипел, прошло некоторое время, и дело обошлось лишь дополнительными воплями, а не ожогом первой степени.

Промакивая покрасневшее лицо полотенцем, Диана всхлипывала:

— Ужас, какой ужас... Я не знаю, что делать... Я не знаю, чей это ребенок...

Даша обхватила голову руками: она не выспалась, да и виски с утра мыслительный процесс не улучшает.

— Варианта ровно два: или твоего мужа, или Господа Бога, — проворчала она.

Диана опустила полотенце.

— Мой муж бесплоден и не верит ни в Бога, ни в черта, ни в непорочное зачатие, потому и попросил меня освободить квартиру. А у меня нет ни жилья, ни работы. Я не знаю, что делать.

— Я знаю. Надо рассказать обо всем Юльке. Она биолог, пусть разбирается.

— В чем тут разбираться? Если я не знаю, как забеременела, откуда она это может знать?

— Тогда зачем ты к ней пришла?

— Чтобы она уговорила этого остолопа, моего мужа, не выгонять меня. Он послушается, он ее боготворит.

— С чего бы это?

Красивые губки скривились, словно от кислой сливы.

— Он считает, что она блестящий практик. Так и говорит, представляешь?

— Представляю. Я, между прочим, с ней десять лет училась в одном классе, если ты не помнишь.

— Так то ты, а то мой муж, — высокомерно заявила блондинка. — Он, между прочим, ее начальник.

— Начальник? — насторожилась Даша. — А как его фамилия?

— Валикбеев.

— Валикбеев твой муж?! — Новость едва не сшибла с ног.

— А ты разве не знаешь? — Голубенькие глазки блеснули стервозным огоньком. — Я думала, Паэгле тебе об этом сказала. Хотя...

Даша схватилась за голову. Это было весьма кстати — голова не железная, могла и лопнуть.

— Минуточку, ты хочешь сказать, что Валикбеев бесплоден?

— Представь себе. — Диана теребила концы шелкового платка на груди. — Такой орел и без перьев. А почему тебя это так удивляет?

— Ну как же — он занимается мужским бесплодием, и вдруг...

— Потому и занимается.

Совершенно запутанная история с рыбами, научными записями и странным поведением подозреваемых вдруг стала приобретать некие контуры.

— Скажи, — медленно проговорила Даша, — а твой муж случайно не говорил обо мне?

— Спрашивал. Я от него и узнала, что ты работаешь у Паэгле. Кстати, он...

— Подожди, значит, это ты сказала ему, что я детектив?

— Да. А что, это тайна?

— Нет. Теперь уже нет.

Даше стали понятны и внезапный отказ Валикбеева от желания посетить квартиру Паэгле, и необыкновенная осведомленность Истомина о том, кто она такая и чем на самом деле занимается.

— Артему Истомину тоже ты рассказала?

— Что мы учились в одном классе?

— О том, что я детектив.

— Нет.

— Тогда откуда же он знает?

— От Ираклия, скорее всего. Они дружат.

«Дружат». Даша прикрыла глаза. Так, так, так... Все ясно. К черту рыб, Валикбеев, наверное, тоже охотился за коричневой папкой. Юлька явно морочит ей голову. Никому не нужные исследования не станут хранить в домашнем сейфе. Но зачем документы Истомину? Он-то не ученый. Хочет помочь другу? Или же он вообще ни при чем? Скорее всего, ни при чем, просто хотел купить рыб, а Юлька, не подозревая о подоплеке дела, записала его в подозреваемые. Бедные же цихлиды пали всего лишь невинной жертвой в борьбе за научный прогресс. Шаг за шагом связь между гибелью рыб и научной работой Паэгле вырисовывалась все четче, что бы сама Юлька об этом ни говорила и ни думала.

— Слушай, Диана, а они там, в институте твоего мужа, все вместе работают над одной проблемой или у каждого свое направление?

Впавшая в прострацию Юркевич лишь дернула плечом:

— Откуда мне знать! Я бы их вообще разогнала. Все это бред. Господь либо дает ребенка, либо нет. Что толку заниматься каким-то дурацкими исследованиями, если самому себе помочь не можешь? — Красивое глуповатое лицо вновь стало злым. — Козел. Сапожник без сапог.

— Подожди, получается, что твоего мужа Юлька тоже лечила? — В голове вдруг промелькнуло — а вдруг преступника интересовали не все записи, а только те, что касались директора института? Тот вполне мог быть участником эксперимента. И тогда возникал мотив: шантаж или, наоборот, желание прогнуться перед начальством, если только это не сам Валикбеев.

Но Юркевич покачала белокурой головой:

— Нет, его она не лечила.

— Не лечила? — несказанно удивилась Даша. — Но почему?

— Сказала, что безнадежен. Хотя все знают, это оттого, что она меня ненавидит.

— Скажешь тоже... Просто у Юльки такой характер. — Прозвучало не слишком убедительно, но врожденная деликатность большего не позволила. — Ты что, первый год ее знаешь?

— При чем здесь характер? — Блондинка почти оправилась от истерики, в ее лице появилась мстительная злость. — Она меня ненавидит за то...

Звонок телефона не дал закончить фразу. Даша приложила палец к губам и сняла трубку.

— Слушаю вас.

— Добрый день, Юлию Сергеевну, пожалуйста, — раздался густой начальственный бас.

— Ее нет. Я могу что-нибудь передать?

— Да, передайте, что...

Юркевич встала и помахала рукой, показывая, что уходит. Даша энергичным жестом заставила ее сесть обратно.

— Как, простите? — переспросила она звонившего. — Телефонограмма? Вы хотите передать телефонограмму?

Голос стал чуть раздраженнее.

— Вы домработница?

— Что-то в этом роде.

— Тогда, если вас не затруднит, возьмите, пожалуйста, ручку и запишите.

— Сейчас, одну минутку...

Даша вытащила салфетку:

— Говорите, записываю.

— Беременность не наступает. Согласен на уколы. Сообщите цену материала.

Мягкая салфетка продавливалась, гелевые чернила растекались.

— «...не наступает… материала». Простите, а как ваше имя? От кого телефонограмма?

— Пероцкий Георгий Никитович. Вы все записали?

— Слово в слово.

— Когда вы сможете передать?

— Как только она придет.

— А когда она придет?

— В двадцать три девятнадцать. Всего хорошего, — пробормотала Даша. И, повесив трубку, задумчиво повторила: «Беременность не наступает, согласен на уколы...» Интересно, кому уколы, ему, что ли?

— Как вообще она может заниматься такой гадостью? — Блондинка брезгливо тряхнула пальцами. — Что за работа для женщины?

— Что ты имеешь в виду?

— Копаться в чьих-то яйцах.

Даша вздохнула: ни возраст, ни одежда, ни относительно удачное замужество так и не сделали из разболтанной школьницы светскую даму.

— По-твоему, это работа для настоящих мужчин? — только и нашлась сказать она.

— Ну, не знаю... — Юркевич как-то нервно заозиралась и, вытянув красивую шею, прошептала: — Слушай, а может, это Юлькина работа? Может, это она мне ребенка сделала? А?

Некоторое время Даша вглядывалась в кукольное личико бывшей одноклассницы, пытаясь отыскать или издевку, или признаки надвигающегося безумия. Какой бы недоразвитой Юркевич ни была, но среднюю школу она все-таки закончила.

— Диан, у тебя с головой все в порядке? — на всякий случай спросила Даша. — Чем бы Паэгле тебе ребенка сделала?

— Откуда я знаю! — Черные ресницы возмущенно затрепетали. — Она все может. Как раз месяца полтора назад я проходила у них очередное обследование. Может, она под шумок мне что-нибудь и пересадила.

— Пересадила. — Даша покивала головой. — На Юлькином месте я бы тебе пару дополнительных извилин пересадила. Диан, отдохни немного. Это, наверное, токсикоз дает о себе знать.

— Значит, ты мне не веришь? — вспыхнула бывшая одноклассница.

— Конечно, верю. Ведь ребенка пересадить проще, чем волосы с жопы на голову! — в запале воскликнула Даша.

— По-твоему, я вру? — На глазах Дианы снова выступили слезы.

Посчитав дальнейшую дискуссию бессмысленной — врала Юркевич или бредила, значения не имело, — Даша поинтересовалась:

— А ты уверена, что Юлька все рассказывает твоему мужу? Я имею в виду как директору института.

— Откуда я знаю! — Блондинка снова выдрала салфетку из коробки и аккуратно промокнула мокрые реснички.

— Может, она ведет какие-нибудь собственные научные исследования, тайком? Ты не знаешь, сотрудничает Паэгле еще с каким-нибудь частным центром?

— Откуда я знаю, — уныло повторила Диана. — Господи, я даже не знаю, от кого беременна!

— Может, от Пантелеева? — усмехнулась Даша, которой всегда нравилось подначивать плаксивую истеричку. — Говорят, он к тебе неравнодушен.

— Да он вообще больной! — Пухлые губы брезгливо скривились. — Пока анализы сдаешь, ну всю облапает. Ненавижу его!

— Ты это специально говоришь. Такого красавца и не полюбить...

— Да иди ты со своим красавцем!

Даша посмотрела на часы:

— Нет, Диан, давай лучше ты пойдешь. Тебе делать не фига, а у меня дел до черта.

— Подожди... — снова заканючила Юркевич. — Ты должна мне помочь...

— Ничего я тебе не должна. Иди, иди, не мешай людям делом заниматься.