Между двух огней

Глава 23

Под утро мы проголодались. Наташа накинула мою рубашку и пошла делать сэндвичи. Я включил радио. Весь Париж сейчас слушает Радио Тур Эйфель. Типа Европы Плюс в Москве девяностых. Куда не зайдешь — везде оно. Передавали фокстроты в исполнении джазовых оркестров.

В полутьме спальни Наташа, с подносом и в рубашке на голое тело, выглядела волшебным рисунком из анимешек нулевых. Глазища, шея, высокая грудь, длинные ноги, хрупкая и невесомая.

— Мог бы и помочь девушке!

— Смотреть на тебя интересней.

Она поставила поднос на середину кровати и уселась рядом, поджав ноги. Я разлил вино и протянул ей бокал. На груди у неё висел подаренный мной кулон.

— А теперь скажи мне, Кольцов, в чем ты провинился? Ни за что не поверю, что ты обсыпал меня бриллиантами просто так!

— Не выдумывай. Как только у меня появилась возможность подарить бриллианты своей девушке, я их подарил. И останавливаться не намерен.

— Ой не верится. Ты что-то скрываешь, Ванечка!

— Когда ты меня бросишь, у тебя не будет возможности говорить публике, что я скупой подлец. Обычно ведь как? Бросит она мужчину, и всем втирает, что я ему доверилась, а он даже колечка не подарил. А так — издалека видно, кто благородный и любящий, а кто цинично воспользовался чужой страстью!

— Это почему это я тебя брошу?

— Предлагаешь мне тебя бросить? Нет, не уговаривай.

— Кольцов!!! Сейчас подносом по башке получишь!

— Ты когда мне наконец скажешь — да? Я же нервничаю.

Она забрала у меня из рук бокал, и поставила бокалы на полку возле кровати. Сняла поднос на пол, и скользнула ко мне, прижавшись всем телом. Сладко задышала в мою шею.

— Ну нам же сейчас так хорошо вместе, Ванечка, ну куда торопиться-то?

— Не понимаю я. Вот и маюсь непонятками.

— Ты ведь меня сразу в Бразилию утащишь.

— Не решил еще. Может в Аргентину, вместе подумаем. Да и не сразу. Через пару лет. Нат, у тебя какие-то обязательства? Расскажи уже.

— Какой же ты дурак, Кольцов!

— А я и не скрываю. Поясни наконец.

— Ну боже мой! Ваня, как только я скажу тебе — Да, я тут же начну думать о будущем. О том, какой дом у нас будет, какого цвета отделку нужно будет делать в гостиной, где будут учиться наши дети, где найти хорошего повара и экономку. И садовника конечно. И какие занавески повесить в нашей спальне. И что нужно будет делать, чтобы вернуть фигуру после родов. Нужно ли мне будет работать, и что это будет за работа. Сколько будет ванных комнат в нашем доме. Будет ли жить с нами моя мама, и что будет, когда ты, как обычно голый, пойдешь в спальню и столкнешься с ней в коридоре. И попробуешь спрятаться, но споткнешься и ударишься виском о край столешницы. И мне придется продать подаренное тобой кольцо, чтобы оплатить похороны.

— Жуть-то какая!

— А мне, Ванечка, очень страшно, что ты об этом не будешь думать!

— Конечно не буду! Ведь главное что?

— Что?

— Главное, что ты об этом думаешь. И чтобы ты не придумала, я все сделаю, чтобы это было возможно. Только вот, если мы будем жить в Латинской Америке, твоя мама будет жить в Канаде. Монреаль отличное место, понимают по-французски! Прекрати кусаться! Она конечно хорошая, но когда через океан!

— Чурбан дикий, как же ты меня бесишь!

— Ты тоже офигенная, Наточка, я без ума от тебя…

Наташа дрыхла до часу дня. Могла бы и больше, но я уже изучил всю корреспонденцию. Просмотрел и Суар, и Фигаро, и Паризьен. Пошел и пару часов будил Наташу. Было огромное желание вообще не вылезать из постели. Но она потребовала прогулки. И вообще, Ванечка, нужно заехать к маме, я давно её не видела. Я капризничал, рассказывал что измотан тяжелым путешествием, и вообще, Наташ, я просто хотел покувыркаться с красоткой, а она сразу к маме тащит.

Лидия Федоровна, как не странно, была дома и даже никуда не собиралась. Подали чай с пирожными. Наташка хитро сбежала куда-то в недра квартиры. Я понял, что это заговор. Княгиня, впрочем, разглядела и оценила и кольцо и гвоздики. Кулон Наташа надевать не стала — меня украдут, Ванюш, и ведь даже не в порыве страсти. Но и этого было достаточно. Лидия Федоровна была намерена просить оставить её дочь в покое. А теперь не могла сообразить, что мне предъявить. Поэтому разговор зашел о погоде.

Я поудобней уселся в кресле, вытянул ноги и закурил.

— Лидия Федоровна, я вас со всей искренностью уверяю, что мои намерения по отношению к Наташе самые серьезные!

— Моя дочь вздорная и своевольная особа! Скажу честно, Иван Никитович, вы не тот, с кем я вижу счастье своей дочери. Она была обручена с Анри Перве, солидным и уважаемым банкиром. После гибели её жениха, у меня было появилась надежда…

Я некстати вспомнил, что у Наташи тяжелая грудь с твердыми сосками…

— И чем же этот нищеброд лучше меня? Да и банк, где он всего лишь клерк, на ладан дышит.

Княгиня поперхнулась чаем.

— Кольцов! Выбирайте выражения! Потомственный банкир, это не сомнительные драгоценности, которыми вы по-купечески стараетесь впечатлить девчонку!

— Согласитесь, глупо обижаться на будущую тещу. Моисей Соломонович Тейманис просил вам кланяться. Заодно позвольте, в память об этом разговоре подарить вам, Лидия Федоровна, вот эту безделицу. Она тоже от него.

И я протянул ей синюю бархатную коробочку, в которой лежала изящная бриллиантовая брошь.

— Что касается уважаемого банкира, мое личное состояние на сегодняшний день больше чем в десять раз превышает его. И я пока не намерен останавливаться. В то время как он медленно беднеет.

— А вы, Иван, все выяснили?

— Пусть радуется, что я не стал помогать ему беднеть! Кстати, раз уж зашел разговор о женихах. Если господин бразильский посол не прекратит поползновения, боюсь, Бразилии придется искать нового посла.

— Я знала! Вы бандит, Кольцов!

— Увы мне, Лидия Федоровна. Будь по вашему, я бы давно украл Наташу и мы жили бы на Карибах.

Она встала, подошла к зеркалу и приложила брошь к платью.

— А чем ты занимаешься, Кольцов? Мне говорили, что ты певец кафешантанов, получивший небольшое наследство. И, вроде бы, ты работал проводником в Африке.

— Я занимаюсь многими вопросами в сфере финансов. Подумываю о виноделии.

— Яков Мейдель тоже винодел, но лавров не снискал.

— Барон делает вино из гонора и остзейской занудности. А мое вино будет из любви и солнца! Лучший сорт будет называться «Наташа».

— Я поняла, Иван, как вы вскружили голову девочке.

— Я даже не думал применять на вас свои навыки вскружения.

Княгиня наконец засмеялась. Вошла Наташа и скромно присела с краю стола. Прям пай-девочка. Дальше пошел светский треп, и немного спустя мы собрались уходить. Провожая нас к выходу, княгиня произнесла:

— Иван Никитович! По четвергам и субботам у меня собирается общество. Приходите запросто, без приглашения. Я всегда буду рада вас видеть!

Усевшись в машину, Наташа меня поцеловала и попросила не обижаться. Я пожал плечами. Легко отделался. И переведен из очередного вздыхателя в кавалеры. Фигня. И мы поехали танцевать в кафе Ротонда на Монпарнасе. Негры в смокингах играли латинские ритмы, и мы славно провели вечер. Вернувшись домой глубокой ночью, обнаружили на столике записку от экономки, что звонил некто Мейдель, просил связаться. Решил отложить. Якова в последние месяцы было слишком много.

Наутро Наташа собралась на работу. Уговоры и ссылки на приехавшего героичного меня, за которого ей простят прогул, не подействовали. И я повез её в Шиап. На работу она опоздала. Неосторожно попросила помочь застегнуть платье. Потом пришлось по новой краситься, причесываться, да и платье надевать другое. Опоздала в общем.

В святая святых опять гоняли чаи. А я, в который раз почувствовал себя участником мировой истории. Гостями Эльзы в этот раз были Мися Серт и Ариадна Гидеонова.

— Кольцов! — сказала Эльза — с тех пор как ты появился возле Наташи, она стала часто опаздывать!

— Поклеп! Она часто предпочитает твое общество моему. И это меня печалит! Дамы, позвольте представиться, Кольцов Иван Никитович.

— Мися Серт — протянула руку для поцелуя полноватая круглолицая брюнетка.

Совершенно легендарная черная вдова русско-парижской богемы. Уморила уже двух мужей, унаследовав их весьма приличные состояния. Сейчас разводится с испанцем-художником, но будет жить с ним и его новой женой-натурщицей до самой смерти художника. При этом почти открытая лесбиянка и почти официальная герлфренд Коко Шанель. Лучшая подруга Сергея Дягилева, организатор его похорон. Считалась музой многих сюрреалистов. Её портреты, их кисти, много позже будут продаваться за многие миллионы. Эпичный персонаж!

— Ариадна Гидеонова — надавила обаянием сногсшибательная красавица, так же протягивая руку для поцелуя.

Тоже своего рода легенда. Правда, если Мися Серт вполне тянула на героиню большого и серьезного исторического романа о судьбах искусства и гендерных поисках, то эта барышня была чистой героиней дамского сериала. Недавно приехала в Париж с целью конвертировать внешность в удачное замужество. Через год станет Мисс Россия 36, и победительницей еще пары конкурсов красоты. Поработает манекенщицей и, наконец, познакомится с сыном французского кинопромышленника. Незатейливо задерет юбку и при свидетелях трахнется с ним на заднем сидении авто. И на следующий день объявит о помолвке. С этого места начнется сериал. Мама жениха стала женой кинопромышленника похожим способом. Поэтому воспротивилась браку. И даже заплатила Ариадне тридцать тысяч франков отступных. Та объявила эти деньги свадебным подарком и въехала в квартиру киномагната. Весь парижский свет с неослабевающим вниманием следил за этой историей. В общем, чистый бразильский сериал.

— Мися! — сказал я — ваше присутствие, это акт шпионажа? Или признание поражения?

— Мне много о вас рассказывали, Кольцов — засмеялась Мися. — и, я вижу сильно преуменьшали. Наташа, поздравляю тебя. Именно такой мужчина может с тобой на что-то рассчитывать!

Я вдруг понял, как она оказалась звездой богемы. В секунды меня просчитала, и сказала ровно то, что я и хотел услышать. С одного взгляда! Чисто из вредности принялся дразнить Наташу.

— Увы мне, Мися. Я зову княжну уехать со мной в Бразилию, а она предпочитает мне модную индустрию Парижа.

Ариадна, не скрывая зависти, рассмотрела Наташины гвоздики, и сказала.

— Если вам нужна спутница в Бразилии, то любая с удовольствием составит вам компанию, господин Кольцов.

Нда… на ходу подметки рвет! На мгновение подумал про Якова, и не подложить ли ему свинью. Хотя, он еще за Аленушку дуется.

— Думаете? — я подбавил в голос бархата, чисто из вредности.

— Вяземская! — сказала Эльза — мне кажется, или у тебя уводят мужчину?

Наташа вдруг засмеялась, встала и уселась мне на колени. А потом сладко-сладко поцеловала. И сказала:

— Не выйдет ни у кого. Я ему — п р е д н а з н а ч е н а. И даже мама с этим согласна.

Наташины поцелуи меня срубают на раз. Поэтому, они там что-то пересмеивались, а я выпал из разговора. Пока Эльза не обратилась напрямую ко мне.

— Кольцов, я совсем забыла. Звонил барон Мейдель. Он тебя ждет в кафе Фазан. И хорошо подумай, что я буду иметь за то, что тебя здесь уже ищут знакомые!

— Эльза! Ужин в Рице? Омары, спаржа, мальбек[11] и мое остроумие. Удивительная Вяземская будет тихо сидеть в уголке, и слушать нашу изысканную беседу!

— Мы поздно освободимся, а наедаться на ночь…

— Укусишь омара, посмотришь на спаржу! Идет?

— Позвони после шести.

Наташа меня проводила и укусила. Нефик пялицца на красоток, совсем совесть потерял. Совершенно довольный, я приехал к дому Якова. В соседнем доме — кафе Фазан. Яков сидел у столика на улице, и меланхолично листал газету.

— Барон! Стоит вас оставить на несколько часов, как вы теряете весь лоск и выглядите типичным Жуаньинцем. Только живота не хватает. Но с этим, думаю, вы не задержитесь.

— Как-то я, Ваня, не пойму, чем заняться. И дел вроде много, и не хочется ничего.

— Ты куда Аленушку дел?

— Фи, эти твои намеки… Она уже в деревне. Сибил ей занимается.

— Ты с американцами-то связался?

— Кольцов? Мейдель? — у нашего столика стоял какой-то крендель. Костюм, сидящий как перчатка, котелок, и лаковые штиблеты.

— Да, — ответил Яков — что вам угодно?

— Вы поедете с нами — ответил мужик, и показал наган за поясом слева. Поблизости стояли еще два деятеля. Судя по всему тоже при оружии. Очень напоминали мужиков, что пытались отвезти Мейделя к Геттингену. Тоже бывшие офицеры. Кому это мы понадобились? Яков посмотрел на меня. Я кивнул.

— Ну что ж, господа. Поехали.

И мы пошли к стоящему неподалеку такси. Мужик в котелке сел спереди, а двое сели на откидные сиденья в салон. Не вынимая рук из карманов пиджаков, они сурово смотрели на нас всю недолгую дорогу. На вопрос куда едем грубо посоветовали заткнуться.

Улица Поль Думер вообще-то дорогое место. Мы вышли из машины и уже под нескрываемым конвоем вошли в дом номер семь. В контору на первом этаже. На входе и в конторе, похоже никого не было. Без задержки были препровождены в кабинет, по-видимому, босса. Большой кабинет. Большой стол, два кресла перед. Диван и три кресла поодаль. Бар. Все выглядит солидно. Как и мужчина за столом. Седовласый подтянутый крепыш лет пятидесяти, в дорогой визитке. Мы уселись в кресла. Сопровождающие стояли сзади.

— Господа! Я — Федор Истомин. Пригласил вас по не терпящему отлагательства делу. Нам стало известно, что вы, побывав в Африке, стали обладателями важной информации. Прошу вас ею поделиться.

Мы с Яковом переглянулись. Он пожал плечами.

— А вы кто, Федор Истомин?

— Я, Кольцов, предприниматель, и очень ценю свое время.

— А мне какое дело? Вы объяснитесь. Хотя бы поясните, с чего я вообще должен с вами разговаривать.

— Ты будешь говорить потому, что если тебя будут спрашивать всерьез, у тебя не останется зубов и будут сломаны ребра. А такое как ты говно, обычно все равно все рассказывает. Так что начинайте с момента высадки в Конакри.

— Пошел нахуй.

Истомин глянул мне за спину. И стоящий там парень ударил меня рукой с пистолетом по голове. Точнее хотел ударить. Но головы в том месте уже не было. А я стоял справа от него, и слегка толкнул дальше его руку с пистолетом. А потом взял за шиворот, и от души впечатал лбом в столешницу. Он начал сползать. А я резко сместился влево и тупо упал, попутно саданув самого крупного в колено. Оно громко хрустнуло. Потом поднялся и выбил у него из руки пистолет. Третий в меня выстрелил! Я сразу прикинул, чтобы линия выстрела шла параллельно столу, и никого не задела. Так и вышло. Там, куда он стрелял, меня, понятно, уже не было. Я, слева от него, от души заехал ему в подбородок. Прихватил руку с пистолетом и, на всякий случай, сломал её об колено. Ногой отбросил пистолеты в угол. И направился к господину Истомину. Тот, глядя на идущего меня, дергал ящик стола, но тот все не вынимался. И я от души засадил ему по ушам. Он закричал. В ящике стола лежал браунинг.

Всю сшибку я на автомате считал про себя двадцать один, двадцать два… Уложился в семь секунд.

Потом посмотрел на Мейделя. Он флегматично раскрыл походный несессер. Достал пилочку и начал полировать ноготь. Ззззараза.

— Яков Карлович! Вы примите участие? Или я так и буду один тут выступать?

— А что такое? Мы договорились, что я прикрываю тебе спину. За спину никто не зашел.

— До чего же вы зануда, барон.

Я взял господина Истомина за шкирку и поволок к двери в углу кабинета. Кажется — санузел. И точно. Ванная. Унитаз. Умывальник. Я засунул голову предпринимателя в унитаз и спустил воду. Он попробовал брыкаться, но я с ноги оформил в печень. Подождал, пока наполнится бачок, а потом опять спустил. Потащил обратно в кабинет. Бросил в кресло за столом.

К чести Мейделя, трое лежали рядком. Лицом вниз. Пистолеты лежали в моем кресле. Я скинул их на пол и уселся.

— Начинайте говорить, Истомин. Если мне что-то будет непонятно, я сломаю вам ноги. По очереди.

Все оказалось занятно. Компания Истомина занимается охраной и сопровождением перевозок. Три дня назад им позвонил партнер из Лихтенштейна и попросил узнать у нас информацию про путешествие в Африку. Заплатил приличный аванс.

Я закурил, и снял трубку телефона, что стоял на тумбе рядом. Набрал заказ международных звонков и по-срочному попросил соединить с Антверпеном.

Через пять минут телефон зазвонил. Я снял трубку.

— Здравствуйте, Моисей Соломонович! Люди, которых вы попросили об услуге, чуть не порвали мне пиджак. Скажите честно, какую задачу вы им ставили? Проверить нас, или все же убрать? Только давайте пропустим глупости! И перейдем к сути. Что это было?

— Иван. Поймите меня правильно. На кону огромные деньги. Я должен был убедиться в вашей благонадежности.

— Тейманис. Вы понимаете, что теперь весь Париж знает, что мы с Яковом носители сверхдорогой информации?

— Иван, я ручаюсь за скромность этих людей.

— Дело в том, что я в затруднении. Потому что — нет человека, нет проблемы. Как мне поступить с исполнителями?

Истомин очевидно дернулся. Я от души заехал ему в глаз. Нервы и у меня есть, Нехер дергаться.

— Я гарантирую, что информация дальше не уйдет.

— Слово сказано, Моисей Соломонович. Все риски на вас.

— Извините меня, Иван. Я не подумал.

— До свидания.

И мы бароном неспешно пошли на выход.